Из набежавших туч начал накрапывать дождь. Лёгкий, моросящий, он ещё не мог разогнать людей по домам, но буря только начиналась.
По улице мчался мужчина. На голову выше тех редких людей, что вышли по своим делам. Налетая на них, он не замедлял бега, попросту сметая с пути возникшее препятствие. На нём была церковная роба, передавленная тетивой, рукава оборваны, плечи оголены, подол перевязан на поясе узлом, из-под робы выглядывала гремевшая кольчуга. Сапоги с железной оковкой лязгали об каменную дорогу, а на спине болтался лук настолько огромный, что едва не цеплялся за землю свои могучим плечом.
Он бежал с тяжёлым дыханием и грозным видом, сверкая лысиной, но в глазах его был невероятный ужас. Мужчина свернул на пустынную улицу, где проходил бой между Лукрецией и существом с крыльями, и мгновенно осознал, почему их битва не собрала зевак.
Запах, лёгкий, почти неуловимый, но он был ему знаком. Обычно встречаемый только в глубинах и катакомбах. Этот запах источали чудовища. Его тут же скрутила головная боль, в глазах всё поплыло, а сердце застучало об рёбра. Он чувствовал, как страх растекается по телу с каждым толчком крови. Он согнулся пополам. Вытер пот со лба и, глубоко вдохнув, помчался на помощь Лукреции. В конце концов, он не первый раз встречает этот запах и точно знает, что его страх не более чем реакция тела.
Лукреция лежала у стены, распластавшись на земле. Кругом виднелись следы боя, землю покрывал какой-то порошок вперемешку с пеплом и осколками камня, а стены были изуродованы глубокими выбоинами.
Мужчина аккуратно взял Лукрецию за плечи. Она была без сознания.
— Я ожидал худшего, — констатировал Каин с серьёзным видом. Сорвав с себя робу, он накрыл ей Лукрецию от дождя и прижал свёрнутым в несколько раз краем ткани нос и рот.
Очнувшись, она мотнула головой, вздрогнула и подняла помутневший взгляд. Как сторожевой пёс, вскинув голову, Каин оглянулся, а затем перевёл взгляд обратно на женщину.
— Что случилось? Я же попал точно в цель! — он видел, как перед глазами Лукреции проносятся воспоминания. Она вся дрожала.
— Не здесь… — хрипло, сквозь ткань, сказала она. — Возвращаемся в храм. Мы ошиблись.
В храме было полно народу. Разразившаяся буря не на шутку напугала многих, и они поспешили укрыться внутри. Двери храма распахнулись, на пороге появилась епископ Лукреция. Люди, возликовав, повыскакивали с мест и бросились к ней за благословением и с расспросами. Но епископ хранила молчание. Понурив голову, она шла вперёд, а люди, видя это, замолкали и отступали. Никто тогда не посмел возмущаться, потому что следом за Лукрецией шёл головорез Каин, и был он мрачнее тучи. Они миновали расступившихся прихожан, направившись тяжёлой походкой к невзрачной двери, ведущей в подземелье храма, сокрытой за ширмой от посторонних глаз.
Спустившись по лестнице в катакомбы, они подошли к трём расположенным на полу саркофагам. Каин презрительно фыркнул, его всегда удивлял обычай хоронить значимых для храма людей таким образом, без понятных ему почестей. Грязные, неухоженные, в восковых выростах — это что угодно, но не почести! Так он думал, но рта не раскрывал. Лукреция закрыла глаза и без всяких сомнений положила руку на один из них. Каин не был чистюлей, но сейчас поморщился. Епископ же хранила молчаливое напряжение.
— У нас разве есть время на сантименты? — всё же нарушил он тишину, в которой слышался лишь тихий перезвон цепей вдалеке да потрескивание пламени на свечах. Лукреция молчала. Могильные плиты заскрежетали, саркофаг отъезжал в сторону, открывая спрятанную под собой лестницу, выдолбленную в камне.
— Нет, — ответила Лукреция.
Она пригнулась и начала спускаться, жестом позвав Каина за собой. Ступени привели в пещеру. Лукреция зажгла факел и вручила его Каину. Он поднял его повыше, и, когда свет разгорелся и отступила тьма, стало видно, что их окружает. В шершавые каменные стены вгрызались облицованные блоки и деревянные, разбухшие от времени и влаги балки. Пройдя немного дальше, Каин ахнул. Тусклого света факела было достаточно, чтобы понять, в какое место вёл тайный проход. Это была библиотека. Три этажа, соединённые красивой винтовой лестницей, мягкие кресла, массивные столы, громадные стеллажи и забитые всякой древностью серванты. Здесь были не только книги, но и скрижали, образцы растений под стеклом, оружие на стенах и даже чучела ужасных тварей, от которых не по себе стало даже ему, бывалому головорезу. Он повернулся к Лукреции и только успел открыть рот, как она взвела руку.
— Нет. Молчи, Каин, — Лукреция отошла в сторону, к большому рычагу, торчащему из стены. — Мне нужно сконцентрироваться. Посвятить тебя в происходящее. И выговориться.
В его глазах блеснул свет факела. Каин закрыл рот и кивнул. Лукреция дёрнула рычаг. Механизм, скрытый в стенах, зарычал, застучал, а затем над ними вспыхнул свет, яркий, словно солнце пронзало это место своими лучами сквозь земную твердь.
— На самом деле я не епископ. Я угрозами и обманом получила эту должность, подделывала документы, запугивала, убивала… Всё ради того, чтобы добраться до этой библиотеки. Хоть храм и выглядит монументально, построен он был не так давно. Я возвела его несколько лет назад прямо над раскопками. Добиться постройки в трущобах храма, должна заметить, немыслимо тяжело. Как бы то ни было, катакомбы под храмом, коридоры, тоннели… всё это ради того, чтобы найти это место, — Лукреция отошла от Каина и направилась вглубь библиотеки. Каин погасил факел и проследовал за ней.
— Я не могла скрыть всего, и некоторые стали пускать слухи о сокровищах. На эти слухи объявился ты со своими рыскателями и множеством других авантюристов, кто спускался под землю в поисках сокровищ, но находили там лишь смерть да жалкие останки былого. Идиоты… все думали, что под землёй их ждёт золото и самоцветы.
Лукреция остановилась возле витрины, за которой располагалось чучело страшной собаки с огромной пастью, полной зубов-игл. Шерсть её была толстой и колючей, а раздвоенный, несимметричный хвост имел острые шипы. Лукреция со снисходительной улыбкой покосилась на Каина, ожидая реакции. Каин не испугался, напротив, ему показалось, что эту тварь он видит не впервые. И сейчас он внимательно, со старанием изучал изумительно сохранившийся экземпляр, не изуродованный стрелами и мечами.
— И вы находили сокровища, сами того не ведая. Те чудовища, что водятся в подземных залах, — это наследие древнего ремесла. Ведь Дюран построен на руинах города древних. Если переводить, «Ласточкиного Гнезда» — города-в-скалах, вокруг водоворота. Почему же аллюзия на птиц той эпохи была ближе их сердцу, чем соседство с первозданной стихией? — Лукреция улыбнулась и прикрыла глаза. — Загадка, как и всё в этом зале, но каждый образец, каждая капля пота и крови приближали меня к ответу, запертому под шифром древнего языка.
Лукреция прошла дальше, к столу со стеклянным покрытием. Оперевшись на него двумя руками, она стала всматриваться сквозь стекло на придавленные к дереву древние карты и тексты. Каин чувствовал, как у него начинает кружиться голова от шквала валящихся на него откровений.
— Гнездо было не единственным городом. Империя древних простиралась до краёв мира и всегда была объята солнцами. Но они все исчезли, оставив после себя лишь глубокие катакомбы, заполненные результатами их чудовищных экспериментов, ходячими обрывками знаний, унесённых в пустоту, — не найдя искомого на столе, Лукреция оттолкнулась от него. Быстрым шагом она подошла к стеллажу с книгами и, проведя пальцем по корешкам, продолжила поиски. — Моя семья подробно занималась изучением их реликвий на протяжении всей своей истории, надеясь обрести ещё большее могущество. Началом конца послужило нахождение календаря древних. Они не делили дни на недели, месяцы и годы. Их счёт так и остался неведом. Они, кажется, даже мыслили по-другому. Их календарь был не листом, а шаром, состоящим из множества дисков, покрытых гравировками. На каждом диске были надписи и рисунки существ, которых мы никогда не видели, даже во снах. Фантазии, скажешь ты… — Лукреция остановилась. Замерла на мгновение и, мотнув головой, продолжила поиски. — Однако то, что мы обнаружили на последующих дисках, повергло и наш скепсис. На одном из них были изображены волки. Медведи. Пчелы. Лошади. Мы точно знали, что это они, ведь на остальных дисках не было ничего и близко похожего. Мы принялись изучать тщательнее, но всё тогда было впустую, — её речь становилась быстрее, а взгляд беспорядочно перескакивал с книги на книгу.
— Сейчас же, когда я расширила эту библиотеку, я могу сказать. Те твари, которых вы вытаскивали на поверхность, на потеху людям, были на предыдущем диске. Цикл жизни? Возможно. Но следующий диск после нашего — пустой. Как и последующие. Можно предположить, что они не могли видеть дальнейшее будущее, но наше-то они видели! И все эти диски, которые шли до них. Многие из тех, кто изучал находки на Первых Копях, нашли в этом возможность самим определить будущее. Стать богами. Лепить, словно из грязи, новый мир. И они погрузились в изучение этих техник. Забытые и погребённые под толщей вод и земли, тут и там стали появляться убыточные рудники, которые, несмотря на великие траты, только глубже рыли. И они нашли. Множество вещей из прошлого. Со всех возможных дисков.
И в один момент все сказки обратились в страшную реальность… — стаскивая с верхних стеллажей книгу за книгой, она судорожно листала их и, не находя того, что искала, бросала бесценные фолианты прямо на пол.
— Чудовища, Магия, Боги, Некий Космос… Мы попросту оказались отрезаны от всего этого, как малые дети, и когда мы пробили скорлупу и принялись учиться творить, то творения наши были ужасны. Поэтому и появилась она, — Лукреция махнула рукой в потолок. — Церковь Смерти, молодой орден, только плетущий слухи о своей древности. Ему от силы несколько сотен лет. Созданный из страха перед надвигающимся и для сокрытия опытов и тёмных учений. Поначалу всё было замечательно… Но казна росла, животы епископов отвисали, и вскоре они сами начали верить в свою ложь. Все эти священные тексты, молитвы, богоугодные рецепты — не более чем конфискованные труды, — Лукреция вздохнула и продолжила.
— Но всё это стало неважно. Моя семья преуспела пуще других. Пока большинство баловались оживлением мёртвых и туманными предсказаниями будущего, что видели они в подёргивании лапы мёртвой крысы, нам удалось открыть портал в мир чистого зла. И из него вышло существо, что свело с ума всю мою семью и дало им то, чего они желали. Сила. Магия. Демоны. Всё это обрушилось на Дюрандаль по вине одной-единственной семьи. Я не епископ, Каин. Моё имя Лукреция Лемурин, я последняя владычица Чёрного Ириса. Подбери челюсть, Каин, я именно та, единственная выжившая дочь бана Лемурин. И я не понаслышке знаю про всё это ремесло.
Каин стоял в растерянности, пытаясь уложить в голове всё что он сейчас узнал.
— Упыри, проклятия, кровососы, призраки, порчи, астралы и всё, с чем только можно столкнуться по всему Дюрандалю, в самых злачных его закоулках, — всё это зародилось и плодилось в моём доме. Я единственная, кто сохранил разум. И с тех пор я посвятила свою жизнь тому, чтобы остановить дело, которое начали мои предки. И я думала, что преуспеваю. Наивная дура. На всех дисках, даже на, казалось бы, пустых, всё же была одна вещь. Существо с крыльями птицы. Мы думали, что это символ недремлющего моря в небесах, дева, что символизирует светило. Но сегодня я столкнулась с ней лицом к лицу. И проиграла бы, если бы та захотела сражаться.
Прекратив поиски, Лукреция накрыла лицо ладонью и тяжело вдохнула. Утерев и стряхнув со лба выступавший пот, она повернулась к Каину, листая очередной пыльный фолиант.
— Я думала, что Люберт — её наниматель, что она его слуга… Но они оба являются слугами. Ты понимаешь, что это значит? Конечно, нет, ведь даже я теряюсь в догадках. Люберт обладает теми же знаниями и силой, что и те баны, которых я упокоила. И обладая всем этим, он является лишь слугой, как и дева солнца. А это может значить только одно, — Лукреция нахмурилась, её руки напряглись, а голос стих. — Кто-то или что-то обладает силой, которая и не снилась моему отцу. Я не представляю, как он её получил, как он её скрывал, но последствия могут быть самыми ужасными. Мои предки открыли портал в мир зла. В мир Силы. И вытащили оттуда одного демона. Скольких же сможет протащить Он, тот, что стоит за всем этим? Страшно представить. Мы проиграли эту войну. Наш противник настолько далеко зашёл в своей игре, что, когда мы его настигнем, весь его план будет уже воплощён. А это значит…
Лукреция перестала рыскать в книгах. Она остановилась возле витрины, за которой среди самоцветов и перстней покоилось древнее копьё, покрытое затейливым узором, переливавшимся на свету.
— Знаешь что? Плевать! Ничего это не значит, — она решительно захлопнула фолиант, выпрямила спину, в её голосе зазвучала уверенность. — Пока я жива, я продолжу сражаться, очищая землю от этой заразы. Больше ни одна душа не пройдёт сквозь тот ад, что довелось повидать мне. Ты слышал про все те кошмары, что творились с прислугой в стенах Чёрного Ириса? — спросила Лукреция, и хотя вопрос был, скорей, риторическим, Каин кивнул. — То же самое произойдёт и со всем миром. Мы все станем лишь глиной в его руках.
Лукреция покачала головой, подбоченилась и рассмеялась.
— Им нужен целый мир? Ну что ж, пока хоть один не сдался, они не достигнут своей цели. Я не дам им достичь её, спутаю им карты или на крайний случай просто лишу наслаждения от задуманного! Я буду шаг за шагом истреблять всю эту нечисть! И мне понадобятся помощники. Нет… — она покачала головой и взглянула прямо в глаза Каину. — Соратники! Ты со мной?
Её слова эхом прокатывались по подземелью. Каин не успел ответить, как неподалёку захлопнулась книга. Появившийся, казалось, из ниоткуда или бывший здесь незаметным изначально, незваный гость встал. Человек в дорогих одеждах, украшенных самоцветами и золотыми нитями, с пышными каштановыми волосами и глазами, затянутыми бельмом. Он, задрав подбородок, прищурился, смерил их взглядом с головы до ног, а затем издал смешок.
Чудовища
— Как это мило, — протянул он каждое слово, сопровождая их утомительно медленными хлопками. — Если ты собираешься истреблять нечисть, почему бы тогда не начать с себя?
Каин схватился за оружие, но напасть не решился. От этого человека разило силой. Лукреция же стояла как вкопанная, не веря собственным глазам. В это время незнакомец подошёл к стеллажам и, приложив палец к книгам, прошёлся вдоль них.
— Гули. Упыри. Призраки. Василиски. Занятная коллекция тварей, жаль, неполная. Почему же я не вижу среди твоих книг ничего о людях?
— Не сравнивай людей с чудовищами! — скрипнула зубами Лукреция.
Гость был всерьёз озадачен.
— А чем же, изволь спросить, вы отличаетесь? Для меня все вы просто зверьё, поглощённое убийствами и выживанием. Что ты сверлишь меня взглядом? Хочешь возразить? Прикрыться разумом, душой? Быть может, голосом? Не смеши меня, дитя! То, что вы не нашли языка с другими существами, лишь ваша вина, а не повод для гордости, а упивание этим фактом даже ставит ваш собственный разум под сомнение! — он нахмурился, повернулся ко входу и крикнул: — Данай! Это же твоя воспитанница! Так почему она не отличается интеллектом?
Лукреция побледнела. Это имя было для неё страшнее любых кошмаров. Вздрогнув и забыв об осторожности, она повернула голову в ту же сторону, бросая судорожный взгляд на вход в своё, казалось бы, тайное убежище.
Со стены слетела пыль, будто кто-то прислонился к ней, а затемоттолкнулся. В ярком свете из воздуха стала проявляться фигура, осыпаясь чешуйками, похожими на маленькие зеркала. Когда ещё один незваный гость показал себя, даже невозмутимый Каин выпучил глаза и побледнел.
— Мои семейные дела тебя не касаются, Расул! Убирайся, — черты лица Александра не изменились, но манера держаться, ужимки, мимика — всё было иным. А главное, взгляд — надменный, полный знаний и льда такого, что даже презрительная Лукреция, от которой обычно бросало в дрожь, казалась верхом дружелюбия.
Расул прищурился и оскалился, переведя взгляд с Даная на Лукрецию.
— Напрашивается низкосортный каламбур, ты ведь знаешь, что я считаю людей мусором!
В руках Расула блеснул нож. Он метнулся вперёд, но с оглушительным хлопком остановился. Александр, или, точнее, тот, кто им управлял, быстрее порыва ветра оказался рядом и перехватил руку с ножом. Проигнорировав весёлый настрой своего знакомого, он выкрутил ладонь непрошеного гостя. Рука со страшным хрустом развернулась, и из ослабших пальцев выпал кинжал. Александр подхватил его и, рубанув по горлу, воткнул Расулу прямо в глаз. Тот не остался в долгу, ударив Даная лбом в нос и коленом под дых. Тело Даная согнулось, и в этот момент Расул выхватил кинжал из своего глаза и воткнул ему в спину.
Разразилось побоище. Ониломали друг другу кости, пытались взять в захват и попутно кололи друг друга одним-единственным кинжалом, переходящим из рук в руки. Но кости их срастались, а раны с шипением затягивались, как только они вырывали из себя клинок.
— В этом развлечении нет смысла, мы можем стоять так вечность! — его пафосную речь перебил удар в горло, сломавший кадык.
Смотря на всё это, Каин вдруг нахмурился. Сжав пальцы до того, что ногти впились в ладонь, он смог вырваться из оцепенения, в которое их с Лукрецией низвергли эти бессмертные чудовища. Он бросил взгляд на неё. Лукреция стояла, открыв рот, побледневшая и напуганная. Её копье осталось на улице Дюрана, брошенное и позабытое, а его же собственное оружие вызвало бы у этих двоих только смех. Но Каин не мог больше стоять в бездействии. Он рубанул мечом по витрине с артефактами. Осколки стекла посыпались на пол, звеня и крошась, открывая доступ к самоцветам и кольцам. Но не они интересовали Каина. Он жадно схватил древнее оружие. Крепкое и прочное. На его лице непроизвольно загорелась мимолётная улыбка, ведь этот артефакт древности наверняка стоил целое состояние.
Сражающиеся в библиотеке люди, словно марионетки, были одержимы могущественными духами, которые не жалели своё временное пристанище, подставляясь под удары. Всё это было для них лишь развлечением, ведь силы их, казалось, равны.
— Александр! — заорал во всё горло Каин. — Лови!
Воздух наполнил свист. Вращаясь в воздухе, к сражающимся полетел меч.
Пальцы Александра вздрогнули, глаз лишь на мгновение метнулся к брошенному оружию, чтобы рассчитать его траекторию. Оттолкнувшись от Расула, он вытянул руку. Расул всё понял. Рванув вперёд и отпихнув Александра от себя, не отворачиваясь от своего смертельно опасного врага, сам протянул руку туда, куда должен был прилететь брошенный для Александра меч.
Тот просвистел на пару метров в стороне от них, врезаясь в книжный шкаф. Мимолётное замешательство поразило Расула, на лицах Александра и Каина прорезались ухмылки.
Древнее копьё с чавканьем прорывалось сквозь тело, пока через следующее мгновение не вынырнуло из груди. В библиотеке раздался крик. Закричав, Каин, стоящий позади, перехватил копьё и рывком поднял его в воздух.
— Какая наглость! — взревел нанизанный на копьё Расул. С его рук слетели искры, за ними окровавленные ладони охватило пламя. Колдовство, готовое сорваться с пальцев Расула, так никого и не поразило.
Александр лёгким взмахом отрубил ему ладони и вонзил нож в позвоночник, а затем тут же воткнул пальцы ему в глаза. Он с хрустом и чавканьем вырвал голову вместе с хребтом. Подбросив голову в воздухе, он перехватил её за хребет и со всего размаху шарахнул об пол. Голова от удара лопнула и разлетелась во все стороны ошмётками. Обезглавленное, изуродованное тело, насаженное на копьё, обмякло.
— Как подло и безрассудно, друг мой! — хлопнул Данай мокрой от крови рукой по плечу Каина. — В духе людей!
— Александр! — голос Каина дрогнул. — Не верю своим глазам, ты же умер! Я сам видел, как тебя убили!
Александр скривил лицо. Секунду-другую он, прищурившись, всматривался в лицо своего знакомого, а затем его взгляд прояснился.
— Это больше не Александр, — прошипела Лукреция, выйдя из-за стеллажей.
— Это не совсем так, — поднял указательный палец и улыбнулся Данай. — Скажем… Мы поменялись местами.
— У тебя не может быть места в этом мире! Чудовище! — завопила Лукреция. Пока Данай надменно закатил глаза и отвернулся, готовясь прочитать нотации своей воспитаннице, та выхватила из-за спины странный чёрный меч без гарды. Резкий взмах, быстрый выпад. Каин, побледнев, отступил на шаг, с ужасом смотря на грудь Даная. Тот с выражением удивления на лице опустил голову.
Из его тела торчал меч, прошивший его насквозь.
В погрузившейся на мгновение в тишину библиотеке звук падающих на деревянный пол капель крови был особенно чётким. Ранения, страшнее этого, полученные в ходе его битвы с Расулом, исцелялись мгновенно, не кровоточили и не стесняли его движений. Но сейчас Данай пошатнулся, схватился рукой за торчащее из его живота лезвие и скорчил лицо от боли. Нахмурившись, он вскинул руками, и от него во все стороны ударила мощная волна воздуха, отбросившая людей и раскидавшая книги.
Вырвав из себя меч, Данай совсем помрачнел лицом. Рана не зарастала, и кровь ручьём лилась на пол.
— Если ты готова на такие жертвы, чтобы избавиться от отчима, могла бы просто сказать, что не любишь меня.
— Просто сказать?! — Лукреция стала задыхаться от такой наглости. — Я проклинала тебя, клялась убить и пыталась, чёрт возьми, это сделать всю свою жизнь! Если даже это тебя не проняло, что ещё я должна была сделать?!
— Ну… — Данай замялся. Казалось, дыра в животе его вовсе не беспокоила. — Надо было как-то более явно показать свой настрой. В конце концов, многие девочки так себя ведут, не так ли? — он усмехнулся, разведя руки в стороны.
— Девочка? Данай, мне тридцать семь лет, — Лукреция не могла поверить, что её до сих пор не воспринимают всерьёз после всего, что она сделала и через что прошла.
— В любом случае, это… — Данай поднял меч. Покрытый паутиной трещин, без гарды, со сколотым куском на обратной стороне клинка и с рукоятью из кости, обмётанной кожей, он не был очередным артефактом, найденным Лукрецией. — Это слишком опасная вещь. Я забираю его и ухожу, раз ты не в настроении нормально разговаривать.
— Постой! — Лукреция выкинула руку вперёд и сделала шаг, но была не в силах приблизиться к отчиму. — Ты не посмеешь забрать у меня плод трудов всей моей жизни! Это мой последний шанс дать отпор им, другого шанса у меня не будет!
— Нет, — Данай отвернулся от Лукреции. Его голос стал тихим. — Не будет.
В мгновение ока Данай испарился, прихватив с собой чёрный клинок.
Но он не совсем исчез. Он всё ещё был там, хоть и недосягаем для людей. Сквозь туманную пелену и проплывающих мимо духов он видел Лукрецию, словно сквозь воду. Она была в ярости, она была разбита. Вся её стать, всё величие улетучились, и она впала в истерику. Как ребёнок, крича не своим голосом, она крушила собственную библиотеку, кидала книги и ругалась так грязно, что даже чудовищу стало не по себе. Когда метать вокруг стало нечего, она закричала, надрывая себе горло, а затем упала на колени и стала рыдать.
Данай, склонив голову, взмахнул рукой и ушёл в открывшийся портал.