На мгновение оказавшись в одновременно давящей и разрывающей, ослепительной пустоте, Данай вышел из портала прямо к большим железным воротам.
Место, в которое он прибыл, сразу напомнило о себе, отозвавшись у него в сердце: всё-таки он провёл значительную часть жизни в этом особняке на болоте. Держась за рану, свободной рукой он отворил скрипящие, но всё ещё рабочие ворота и вошёл во внутренний двор.
Здесь всё было до боли знакомо и навевало воспоминания. Трупы, сваленные в углу, уже истлели до самых костей, что были белее цветов, цветущих здесь повсюду. Дорожка заросла, но Данай помнил, где она проходила, и при каждом новом шаге вглубь бесконечной травы и кустарников в его памяти всплывал цокот набоек о камень, направляя вглубь сада, вглубь воспоминаний.
Время не пощадило особняк, он развалился и порос зеленью. Данай нежно провёл рукой по одной из лоз, опутавших стены, в ней он узнал кошмарную лозу. На его лице заиграла улыбка. Они пытались вырастить её на здешних болотах, и у них даже получилось, но всё-таки это была не чета тому, как растение чувствовало себя на родине, вдалеке, на севере. Отвлёкшись от цветов и зданий, он бросил взгляд на другую половину двора. Дыба и гильотина исчезли без следа, от них остались лишь сгнившие доски, разбросанные по всему двору, но взгляд его потерял концентрацию.
При мысли о родине цветов он вспомнил и свою. Глаза прикрылись, он блаженно улыбнулся. Его объяла тоска по дому, по его багровому небу, по вездесущим пескам, по нестерпимой жаре и по буйству зелени. Здесь же растения были так слабы, что умирали, стоит прекратить о них заботиться, или дичали. Не обладали разумом. Не перемещались.
Он был здесь лишь гостем. В один из дней его путешествия по родным землям он увидел яркий свет и сразу узнал в нём разрыв между мирами. Данай не мог упустить такого шанса, о котором лишь читал в библиотеках летающих городов. И вот, он оказался в этом мире.
Опустив взгляд вниз, он отнял руку от раны. Та, наконец, начала затягиваться. Данай нахмурился. Ему не давали покоя слова его падчерицы. За что его можно ненавидеть? Он же всегда старался делать всё, о чём только не попросит его семейство. Ведь поначалу его техникам обучалась и сама Лукреция, и, надо сказать, делала наиболее внушительные успехи из всего семейства. Но в какой-то момент что-то изменилось…
Он вошёл внутрь особняка. Крыша давно обвалилась, стены дали трещину, но среди обломков на полу виднелись потускневшие золотые светильники. Всё-таки после возвращения Лукреции обокрасть имение больше никто не пытался, или не получилось. Данай чувствовал, что он не один в особняке. По нему всё ещё бродили живые, хоть и ослабшие, питомцы семейства.
Наклонившись, он отодвинул в сторону обломок стены и поднял с земли погнутый медальон в форме цветка ириса. Вздохнув, он закрыл глаза.
Когда он вышел из портала и увидел незнакомых ему существ, он был напуган. Уж слишком они походили на его оболочку. Мысль о том, что писк их моды был сформирован по образу существ из другого мира, захватила его. Но тем не менее он готовился к бою. Как вдруг оказалось, что у них много общего, а главное — любопытство. Люди хотели силы и власти, а он хотел узнать, как они ими распорядятся. День ото дня он показывал им новые возможности. И день ото дня их применение становилось всё более шокирующим. Но все относились к этому как к должному. В конце концов, он не покидал особняка, и домашние правила с этикой стали определяющими. Его тепло приняли, и только потом он понял, что они считали это поклонением, культом. Это было вовсе не обычное гостеприимство.
Уже потом, путешествуя внутри Александра, он увидел, как многогранен этот мир и сколь много здесь различных взглядов сталкивается ежедневно. Люди никак не могли прийти к единому мнению и использовали возможность создания, чтобы порождать чудовищ и оружие.
Так в чём же его вина?
Это ЕГО обманули, извратили представление об этом мире, а он, как гость, не имел права поучать хозяев. Отношение падчерицы его огорчало. Но несмотря на законы гостеприимства, он шёл против хозяев и зачастую уберегал её от заскоков собственного семейства.
Данай рассмеялся. Искренне и звонко. Одного он никак не мог понять: как эти примитивные существа относились к Силе. Они считали, что именно она стоит за развращением человека, что власть растлила их, вынуждая убивать, а сила вынуждала доминировать, иначе они потеряли бы всё! Он находил это забавным, ведь привык воспринимать и власть, и силу не более как инструменты. И получается, что в своём упадке местные винили подчас подобное вилам и мотыге.
Так в чём же его вина? В том, что дал силу существам, о которой те мечтали и с которой они не совладали? Но ведь было это не так. Он показал лишь малую часть чудес своего мира, лишь ту крошечную часть, что могла служить маркером и испытанием. А действительно опасные вещи он им не показывал. Никогда не рассказывал и даже не намекал.
Он опустил взгляд на меч, сжатый в руке. И несмотря на всё это, не имея доступа к его знаниям, всё же Лукреции удалось выковать этот клинок.
Отойдя от стены, он прошёл в середину комнаты, раздвигая ногой доски и камни.
Для чего ей могло понадобиться столь грозное оружие? Неужели неприятности, в которых она оказалась, требовали такого решения? Тогда она действительно в беде. Возможно, следовало бы вмешаться, в конце концов, все обитатели Чёрного Ириса безвозвратно погибли, а падчерица считает его монстром.
Теперь с гостеприимством покончено.
Мощь
Он поднял меч и выдохнул. Мир вокруг него преобразился, кусками проваливаясь в пелену и искажаясь. В мире духов это место было всегда неизменным. Всюду были хищные тени, затаившиеся монстры, провалы между мирами. Затянутое страданиями, болью и отчаянием, проклятое место, пропитанное силой. Сонмы душ вихрем вздымались в небеса, сливая вопли в унисон, завывая сильнее любой бури.
Всё же была одна вещь, которую он не учёл…
Он сжал рукоять, сконцентрировался, направил все мысли, чувства и силу в меч и распахнул глаза. Они сияли красным, окрашивая туман вокруг в кровавый цвет.
…не только Александр изменился под влиянием их соседства…
Души завыли сильнее, вихрь распался. Тысячи духов встрепенулись и градом обрушились на имение. Они врезались в руины, в землю, в самого Даная и взрывались оглушительным грохотом, оставляя после себя голубое пламя. Корчась от боли, он не опустил меч. Раздался новый взрыв. В этот раз его источником был меч.
…Родственные связи ничего не значат для тех, кто живёт вечность. Они тают и исчезают…
Лезвие лопнуло, но не разлетелось в стороны. Каждый осколок парил на своём месте, оставляя зазор меж себе подобными. И в этом зазоре зияла мгла. Пламя, души, твари, всё вокруг задрожало и, повинуясь Силе, стало затягиваться в меч. Они сопротивлялись, они стонали, они не могли противиться воле Даная. Их затягивало внутрь.
…в другой ситуации он никогда бы не создал чего-то подобного…
Когда никого более рядом не осталось, он перехватил меч двумя руками, направил его в землю и вонзил.
…но сейчас все его знания, стремления и мысли были упорядочены, путь длиной в вечность, петляющий и извивающийся, вытянулся в прямую нить…
Осколки сомкнулись, и о заточённых в мече тысячах душ напоминал лишь белый узор, паутинкой пробежавшийся по металлу.
…всё ради того, чтобы защитить свою дочь.
Данай упал на одно колено, тяжело дыша и сплёвывая кровь.
Поднявшись, пошатываясь, не веря собственным глазам, он смотрел на оружие. Артефакт, который ранее было под силу лишь изредка создать величайшим мастерам его родины. Опустошив особняк и прилегающие к нему земли, слегка напитавшись душами и силой, сейчас он сможет раскрыть часть своего потенциала.
Подбросив меч в воздухе, он схватил его и, бросив взгляд на ещё целую башню, рубанул. Звука не последовало. Руины утопали в тишине, не было слышно ни свиста ветра, ни песни стали. Лишь тишина, в которой раздался треск. Башня вздрогнула и, сползая, завалилась и обрушилась во двор, оставляя за собой лишь идеально ровный срез.
Пора ему вмешаться.
Демон щёлкнул пальцами и шагнул в портал.
Пространство захлопнулось за его спиной. Под ногами скрипнула черепица. Чтобы не упасть, он схватился за флагшток, торчащий из крыши. Ветер здесь был сильный и освежающий. Мимо, сварливо крича, пролетали морские звери. Отсюда был виден весь город: усеянный башнями и роскошными садами дворец, прилегающие к нему мраморные дома, что утопали в достатке и зелени. Поодаль располагались районы победнее и казавшаяся отсюда не такой уж и огромной стена, отделявшая красивый город от помойки с нищими, на которую без слёз смотреть было невозможно.
И Лукреция избрала своим пристанищем именно эту помойку… Очевидно, она настолько сильно хотела разобраться с дарами, просочившимися в их мир, что ей было необходимо максимальное соседство с архивами.
С вершины королевской башни Данай отчётливо видел не только красоту города, но и силу, сочившуюся от малых и не очень артефактов, заполонивших город. Маленькие, еле заметные огоньки: амулеты, кольца, оружие, одежды, духи… Столь много всего, что было уже сложно называть всё это чудесами. Данай посмеялся про себя. Знает ли Лукреция о том, сколько работы ей предстоит? Улыбка спала с его лица. Да, город пестрил энергией, но одно место просто вопило от переполнявшей его мощи. Он чувствовал это даже спиной.
Обернувшись, он обратил взор к океану. Оттуда в небеса бил столб света, окрашивая даже воду и воздух вокруг себя. На дне что-то было.
Спрыгнув с башни, Данай щёлкнул пальцами, прошёл сквозь пустоту, и вот он на месте.
На дне оказалось красиво. Внутри купола, где он очутился, было сухо и тепло. Мощь океана удерживалась прозрачными стенами, кристальным куполом и распорками из блестящего металла. Он даже видел косяки рыб, кораллы, водоросли и существ покрупнее, проплывающих в полумраке вод.
В самом же куполе было обустроено что-то вроде святилища. Множество статуэток, мест для поклонения, позади Даная была арка, в которую он вошёл через пустоту. На другом же конце святилища располагался окровавленный алтарь, вокруг которого были рассыпаны горы драгоценностей. За алтарём, в толще вод, находилось гигантское существо. Но что немаловажно, в святилище, помимо Даная, были ещё и люди. Где-то под сотню сектантов в балахонах с горящими глазами и большими тесаками, стиснутыми в бледных, дрожащих руках. Настроены они были явно недружелюбно. А Данай же не был настроен уделять им хоть сколько-нибудь внимания. Не медля, он направился к алтарю. Такая дерзость оказалась для собравшихся людей немыслимой, и они набросились на незваного гостя.
Засвистели тесаки, зашелестели одежды, но удары не достигали появившегося из портала человека. Оружие отклонялось, люди почему-то промахивались. Когда очередной выпад должен был снести голову этому незнакомцу, тот начинал мерцать и дёргаться, при этом спокойно продолжая идти, и оружие проходило насквозь, встречая подвернувшегося не вовремя другого сектанта.
Они зверели от собственного бессилия. Забавное зрелище. Данай прошёлся к краю подводного святилища, следовать за ним сюда никто не решился. Этот угол был устлан дорогими тканями, всюду валялось золото и драгоценности. Всё для того, кто был сокрыт во тьме вод.
Существо открыло множество своих глаз, и все они устремились к пришедшему. И все они наполнились страхом.
Данай достал меч. Он не делал им особых взмахов, не исторгал его силы. Просто указал им на гигантскую тварь, оплетённую щупальцами.
— Беги.
Были ли ещё и уши у этого подводного клубка, Данай не знал. Но повторять не пришлось. Подняв громадные волны и издавая булькающие звуки, существо со всех сил уносило свои щупальца вглубь океана.
— А что же до вас… — развернувшись на каблуках, он убрал меч в ножны, окинул взглядом ошарашенных сектантов, раскинул руки в стороны и улыбнулся, — детишкам пора спать.
Он хлопнул в ладоши. Хлопок был столь оглушительной силы, что вода, окружавшая святилище, содрогнулась и отступила от него на добрый метр. Лишь несколько особо расторопных людей успели прикрыть начавшие кровоточить уши руками, но их ждала участь остальных — они пошатнулись и, оглушённые, попадали на пол.
Вода вернулась, нахлынув на святилище, обрушившись своей страшной массой. Купол покрылся трещинами, но продолжал держаться. Когда беспокойство вод унялось, образовавшуюся тишину потревожил звук портала, из него стала проявляться фигура.
— Зачем ты учинил всё это, собрат? — обратилась она к Данаю.
Из портала вышел Расул в своём истинном обличии. Высокий мужчина с кожей цвета меди и заострёнными ушами. Узкие глаза не имели ни зрачков, ни радужки, лишь первозданный золотой свет. На нём была позолоченная кираса, в руках он держал оружие, похожее на копьё, но имеющее намного более сложный клинок, похожий на цветок. Данай сразу узнал в нем гвизарму.
Расул более не прятался за маской подвернувшегося человека, представ в своём истинном обличии. Окинув взором раздор, что учинил Данай, он покачал головой и стукнул древком гвизармы об пол. Под каждым из более чем сотни сектантов открылись порталы, и те исчезли из подводного святилища. Они остались вдвоём.
— Данай, твои исследования ценны во всей империи, но позволь теперь говорить серьёзно, — Расул шагнул ему навстречу. — Ты срываешь операцию. Сгинь.
— И не подумаю, Расул, — Данай пошёл ему навстречу. Они остановились друг перед другом, смеряя друг друга холодными взглядами. В воздухе повисло напряжение, от которого затрещал купол.
— Тебя предупреждали в конторе: не надо привязываться к низшим формам и не надо влиять на них. Они примитивны и скоротечны! Ты привяжешься к ним и начнёшь делать глупости, как сейчас. Не говори мне про эмпатию, это животные, и пришёл их черед. Ты прекрасно знаешь о жатве душ и о том, что это вынужденная мера. Либо они, либо мы, Данай! Не заставляй меня повторять тебе прописные истины нашего существования! Хотя, судя по твоему поведению, ты забыл не только о них, но и забыл, кем сам являешься!
— Ха! Я пожил среди них достаточно и могу с уверенностью тебе сказать, что у них есть потенциал. Они слабы, но они могут тренироваться. Они глупы, но они учатся. Человеческий род прекрасен и текуч, подобно воде. Я не встречал никого другого, кто был бы гибок так же, как этот вид. И не надо мне читать нотации, ты не мой начальник и уж тем более не похож на лжеца. Так ответь мне, не тая: ещё не время для жатвы, почему же сейчас? Уж не потому ли, что пограничный контроль жидко обделался? По всему миру разбросаны следы пребывания нашей расы: оставленные ими в спешке или с умыслом предметы, начавшие влиять на мир. Уж не потому ли, что ты с дружками решил ускорить приход жатвы, загрязнив этот мир и ускорив ход вещей?
— Не забывайся, с кем говоришь, ботаник! Я главнокомандующий вторжением Расул!
— Вторжением? — сложил руки на груди Данай и расхохотался. — Как громко сказано! Сам придумал? Пять тысяч лет назад в империи не было такого звания. Что ещё у вас изменилось, пока я был в недлительной отлучке? Никто и никогда бы не поставил во главу вторжения жалкого технаря даже без разряда!
— Это уже не важно. Время утекает. Этот цикл и последующий будут всё меньше. Пока мы ищем решение, мы решили устроить вторжение, подогнать, так сказать, время. Мы собирались использовать силы этого мира, дабы как можно меньше… оставлять грязи. Но ты всё портишь. Нападение морского чудовища было бы естественным ходом этого мира…
— И не вызвало бы подозрений… Ты бредишь, если бы это было вторжение, вторгались бы не только в эту захудалую страну. Я был среди других народов! Зеленокожих великанов, подводных змеев и остальных жителей этого мира. Там и следа не было от нашего пребывания! Хватить лгать, — Данай нахмурился.
Воздух затрещал, в нём заискрились разряды. Здесь, на морском дне, поднялся ветер. Купол покрылся ещё большими трещинами, вода стала просачиваться внутрь святилища, но тут становилось так горячо, что она испарялась до того, как касалась пола. Вокруг Даная в воздухе появился десяток рун, полыхающих голубым пламенем.
— Я надеялся, что ты сознаешься, но ты, похоже, сам спутался с местным аборигеном. Как я и говорил, они способные, ты мог убедиться в этом. Настоящие мастера обмана…
— Какое нахальство, — прошипел Расул, бледнея, — заявлять, что одного из нашей расы обдурил абориген!
— Что, задело? И что тебе предложили? Стать местным божком? Они клялись поклоняться тебе? Приносить жертвы и девственниц? Думал, что припрёшься в мир раньше на десять тысячелетий и сможешь тут развлекаться на полную катушку? И подумать только! Прикрываться предназначением! Временем! Ты не один из нас, ты просто алчная тварь.
— Я понял, — вдруг остыл Расул. Указав на Даная лезвием, он кивнул головой. — Это всё из-за той девушки? Твоя приёмная дочь из аборигенов, правильно? Ты же понимаешь, что бы ты ни сделал, ты так и останешься для неё лишь ужасным чудовищем?
Данай сплюнул на пол и поднял руку. Положил на запястье ладонь другой и рывком сорвал кожу с кисти, не моргнув и глазом.
Шматок кожи плюхнулся к ногам Расула.
— Дуэль, — бросил Данай.
Демон посмотрел на кусок кожи и вздохнул.
— Ты бросаешь мне вызов? — демон размял шею. — Битва двух учёных будет впечатляющей, но не эффективной… — Суставы с силой грома щёлкнули. — Но ты всё же осмелился? Прекрасно зная, что пока ты в этом теле, тебе не победить?
Раздался взрыв. От демона во все стороны ударили щупальца из чистого пламени. Купол не выдержал и разлетелся на куски. Вода обрушилась на демонов, но они не придали этому особого значения. Вся сила и энергия, исторгнутая этими существами, истощая их, сейчас концентрировалась в их оружии. Вода тотчас расступилась и понеслась вокруг них на отдалении вихрем. Со дна стало видно небо. Их оружие обволокла пульсирующая энергия, настолько явная, что клинки покрылись кристаллами, а их глаза загорелись пламенем.
— Дело не в силе, а в чести.
— Чего ты ещё понахватался у аборигенов? — рассмеялся Расул.
— Сейчас увидишь, — Данай поднял меч.
Он ударил. Это был простой удар, не обладавший ни нечеловеческой скоростью, ни силой тысячи слонов. Секрет был в другом. И Расул знал этот секрет. Он поспешно отпрыгнул назад, и меч Даная, не достав до врага, коснулся земли. На месте касания тотчас с оглушительным грохотом образовался кратер, а в сторону полетели куски раскалённого морского дна.
— Ты не долго выдержишь эту мощь!
— А мне и не нужно много времени.
Данай замахнулся. Расул, видя это, сделал выпад, надеясь поразить врага в замахе. Но то был обман. Замах обернулся финтом, и их клинки встретились. Но взрыва не произошло. Сцепившись, оружие, впитывавшее всю силу своего хозяина, высекало искры и гудело в такт биению сердца.
Расул провернул гвизарму, вырывая меч из рук Даная, но решение было слишком очевидным. Данай повёл свой меч в ту же сторону, избегая захвата. Разогнав клинок, он пинком отбил оружие демона в сторону и направил меч на врага. Расул не успевал вернуть отбитую гвизарму и защититься. Выругавшись, он зарычал и, рванув оружие на себя, попытался хотя бы смягчить удар. Но это была уже его уловка. Он прекрасно успевал и притворился, чтобы не спугнуть своего врага. Ловко извернувшись, он со всей силы обрушил гвизарму на приближающийся меч.
Тот со звоном улетел в сторону. Данай, открыв рот, смотрел ему вслед. Меч, вращаясь, скрылся в толще воды, а поблёкший кристалл, что покрывал его, рассыпался, стоило мечу покинуть руки хозяина.
Оружие Расула перевело свой гул в свист и ослепительно засияло.
Укол. Взрыв.
— Ты ещё жив? — тяжело дыша, веселел Расул, смотря, как Данай заблокировал его удар ножиком, что был при аборигене. Оружие было дешёвым, но также покрыто кристаллизованной силой. Оно не выдерживало и крошилось на глазах, а кристалл покрывался трещинами. — Даже если ты успел зачаровать кинжал за мгновение… — Расул ликовал. Он наседал всем весом и всей силой на противника, — …теперь, когда вся твоя сила сосредоточена в этом куске рассыпающегося железа, тебе не победить!
— Я изначально не собирался побеждать. Я лишь хотел остановить тебя.
Раздался всплеск и свист. Вырвавшись из водоворота, меч Даная нёсся в спину Расула. Тот открыл рот, но ничего не успел произнести. Он собирался посмеяться над тщетностью трюка с мечом, напомнить, что обычным оружием ему не навредить. Но вот только меч не был обычным. Он врезался ему в спину и прошил насквозь, вонзившись по самую рукоять.
Крича от боли, но не теряя самообладания, Расул выбил из рук Даная рассыпавшийся и утративший силу кристалл и рубанул гвизармой. Но она также утратила былую мощь, всего лишь впившись в ключицу Данаю и поставив его на колени.
Расул бросил гвизарму и отступил на шаг назад, тоже падая на колени.
— Безумец! У нас была обычная дуэль насмерть! А ты притащил сюда пожирателя душ, спрятав его под кристаллом? Ты совсем из ума выжил? Мы же не возродимся! Оба! Навсегда! Нас сотрёт! Это безумие!
— Аборигены называют это не безумием, — рассмеялся Данай, целой рукой вырывая из себя гвизарму и отбрасывая её в сторону, — они зовут это храбростью! Дюрандаль! — воззвал он по-театральному, протянув руку в сторону меча. — Нарекаю тебя, клинок, именем того, что ты вверен защитить! Проснись, Дюрандаль, проснись и яви свою силу!
— Стой! — завизжал Расул, но было поздно.
Трещины на мече загорелись многими цветами, и клинок загудел.
Расул вспыхнул, как сухая трава, пламя исторгалось с такой силой и было столь жарким, что земля становилась камнем. Данай потерял сознание и рухнул, а следом рухнул более не удерживаемый их силой океан.
Вода с немыслимым грохотом сомкнулась, подняв огромные волны и взметнув ввысь залп брызг. Они взлетели так высоко, что поразили беспечно парящую в небе птицу. Хоть она и была свидетелем битвы двух демонов, но до последнего момента это её не касалось, как не касались гордой птицы до этого и другие битвы, над которыми проносилась её тень. До этого момента лишь грохот осадных машин и свист стрел вынуждали её взмыть ввысь, в одинокий небосвод.
Недовольно вскрикнув, она взмахнула своими огромными крыльями, сбрасывая капли и устремляясь вверх, за облака, где вновь стала единственной точкой на голубом полотне небес. Очень скоро она покинула это место.