Армия, сверкая на солнцах полированными щитами и устремив вверх знамёна, гордо покидала Дюрандаль. Ярче же всех сиял король. Его золотые, под стать его глазам и волосам, доспехи сверкали, как третье солнце. Он восседал на мускулистом коне, обвешанном доспехами, а в руках король держал флаг. Голубая луна и белое солнце — символы королевства Дюрандаль. Их провожало множество людей. Толпа на главной площади города, где войско начинало свой марш, была лишь малой частью. Ещё больше зрителей толпилось в переулках, вывешивалось из окон, а некоторые ловкачи и вовсе провожали войска, следуя за ними по крышам. Но никто — ни люди на площади, ни сорвиголовы на крышах — не видел полной картины.
С высокой замковой башни открывался потрясающий вид. Отсюда, свысока, не было видно ни уставших лиц солдат, ни грязных улиц. Не было слышно ни окриков, ни лязга доспехов. Здесь, наверху, представал иной пейзаж. Словно блестящая серебряная кровь, ряды воинов текли по улицам города, как по его венам, собираясь в центре, у входа на подземную переправу. Они спускались в туннель, чтобы отправиться далеко на север, защищать свою родину. Много лет прошло с последней войны, давно отгремели своё катапульты, и лязг стали перестал терзать воинов по ночам. Но пришло время, и они вновь берутся за оружие и отправляются на войну, защищать свой дом от расплодившихся чудовищ.
Отпив из глиняной кружки, Юлий поставил её на стол. Сквозь открытое окно в башню врывался приятный морской бриз. Комната для допросов обычно использовалась для записи слов преступников, но в этот раз что-то пошло не так.
— Чудесный вид, не правда ли? — сказал Люберт, подливая в кружку Юлия ещё вина. Но Юлий не разделял его легкомыслия.
— Вид покидающей город армии может быть и достоин, чтобы быть воспетым в холстах художников, но вот для меня это означает только ещё больше головной боли, а её и раньше было предостаточно.
— Может, это возрастное? Тебе бы поменьше нервничать, капитан.
Было видно, как Юлий закипает, заискивая перед человеком, который готов был устроить посреди города самую настоящую бойню. Но он ничего не мог сделать: ни сорваться, ни арестовать его. Он сам был заложником ситуации, и Люберт прекрасно это понимал. Он ехидничал, не воспринимал его всерьёз и подкалывал, будто они были старыми друзьями. Хоть они и были знакомы давно, называть их друзьями было бы слишком опрометчиво.
— Дружище, как там дела у Анабель? — спросил Люберт.
— Этого я не знаю. Я покровительствую этой юной стражнице, как вы и… просили, но она уже несколько дней не появлялась в казарме. Я прикрываю её загул, но двух тунеядцев в моём отряде…
— О! Так Александра назначили в твой отряд? Какая ирония! — перебил его Люберт.
— Их хватает с головой, чтобы создать мне проблемы и работу, — закрыв глаза, закончил Юлий.
— Вот и отлично! Может, королевская стража тогда хоть чем-то будет занята. Вот ты, например, ты сам-то давно в патруле был? Чтоб основательно так, не для демонстрации?
— Капитану королевской стражи не пристало исполнять обязанности рядового стражника.
— Как и любому в королевской страже, — улыбнулся Люберт. — Об Анабель не переживай, она отлучилась по делам, навестить старых друзей. Продолжай и дальше придерживать для неё это местечко, ведь ей очень нравится ваша форма, — взглянув на мундир Юлия, он скривил лицо. — Ну а что касается проблем, у кого их не бывает? Не переживай, всё идёт своим чередом.
— Своим чередом?! — не выдержав, Юлий повысил голос, но тут же заткнул рот. Люберт вздёрнул бровь и вопросительно уставился на собеседника.
— Что с вашим голосом, капитан? Вы, похоже, забыли об услуге, которую я вам оказал однажды? Я за язык никого не тянул, и, если ты согласился на сделку, изволь ей следовать. Дело не в титуле бана, не в силе, да даже не в деньгах. Справедливость. Это странная штука. Если мы не будем её поддерживать, всё покатится прямиком в преисподнюю. Можешь сколько угодно, забавляя окружающих, играть в благородство, честь, неподкупность мундира и собственные идеалы, но позволь напомнить, дружок, — Люберт подался вперёд. Медальон на его груди отбросил блик, а глаза потускнели от злобы, — говорят, слово не птица. Вылетит — не поймаешь. Но знаешь, я поймал. И держу в руках не только твоё слово. Я держу тебя за задницу так крепко, как никакому кукольщику и не снилось. Будь хорошим мальчиком, и я не буду особо шурудить рукой, а иначе я тебя пополам разорву. Ну и раз у тебя начались проблемы с памятью, я, пожалуй, напомню твою первостепенную задачу. Искать «Короля воров». Если он вдруг объявится посреди Дюрана… — слегка прищурившись, Люберт усмехнулся. — Так что ты там хотел мне сказать?
Юлий, сглотнув и вернув учтивость в голос, продолжил:
— Как вы и сказали, у нас была сделка. Вы спокойно провозили рабов и контрабанду по центральному туннелю, и стража закрывала на всё глаза: на пропажу людей, на эту проклятую арену посреди трущоб, на мародёров в недрах нашей столицы. Но то, что вы пытались устроить недавно, переходит все границы!
— А… — весёлость с Люберта как рукой сняло. Положив руку на стол, он подпёр голову другой и стал рассматривать свои пальцы. — Да, вышел конфуз. Хорошо, что Александр со своей шайкой всё разрешили, не правда ли? Не волнуйтесь, капитан. Больше я уже ничего не намерен делать.
На лице Люберта расползлась улыбка.
Краски жизни
Этот день прошёл на удивление спокойно, армия вместе с королём покинула Дюран, и город как-то опустел. Многие направились в тот день в храмы, молиться за своих защитников. Другие, менее религиозные, но не менее переживающие за воинов, жители направились в таверны. Иные же и вовсе не показывали носу из дома, оставив свои мысли и переживания под замком. Так или иначе, день пролетел за хлопотами, и вот уже сумерки накрыли своими объятиями Дюрандаль. Ночь вступала в свои права, и жители засыпали в кроватях или за столами в трактирах. Но не всем эта ночь принесла сладкий сон, для некоторых луна и её серебристый свет стали спутниками и единственными свидетелями.
Дорогое витражное окно одного из богатых домов посреди ночи разлетелось на мелкие осколки — из него в ночную тьму вылетел стул, а следом за ним крепкий, пузатый мужчина с обмотанным бинтами плечом. Рухнув со второго этажа, стул разлетелся на куски, а толстяк плюхнулся позади. Стиснув зубы, чтобы сдержать вопль, он обхватил свои ноги. Не сломаны. Повезло. Не обращая внимания на порезы от битого стекла, мужчина поднялся и, споткнувшись, запетлял в темноту. Из злополучного окна на мгновение показалась статная женщина с растрёпанными русыми волосами.
— В сторону, леди Элиза! Я пристрелю эту жирную свинью!
— Нет, Уохшем! Не убивай его!
— Первосвященник приказал убивать всех, кто забирается в его дом. Особенно, если забираются в спальню его супруги! — взревел появившийся в окне низкорослый мужчина с оттопыренными ушами и воистину огромным носом. Его всего трясло от бешенства, тряслась и стрела в его руках, постукивая о лук. — Умри! — Визг и свист пронзили ночь. Беглец на мгновение отвлёкся и споткнулся, упав лицом на мостовую. До спасительного переулка оставался жалкий метр. Проклиная всех богов, он увидел, что стрела отскочила от камней чуть впереди, и тут же принялся благодарить этих же самых богов.
— Косой карлик! — истерично засмеявшись, беглец перевернулся на спину и показал неприличный жест в единственное распахнутое окно на улице.
В ответ из окна сверкнуло острие новой стрелы, которая стала колотить лук ещё сильнее, чем предыдущая. Победоносный хохот перерос в испуганный всхлип, на четвереньках мужчина бросился в проулок. Рухнув в благоговейную тьму и сырость переулка, толстяк облегчённо вздохнул. Позади раздался стук стрелы о камень. Залетать за углы они пока не научились. Беглец усмехнулся, но поспешил убраться подальше.
— Я найду тебя, Дэви! И ты пожалеешь о том, что выполз из своих трущоб!
Держась за стену и тяжело дыша, Дэви вышел из переулка и оказался на широкой улице соборного квартала — все богачи и знать жили здесь. Даже сюда долетали еле слышные крики ревностного дворецкого. Он поднял глаза на небо. В ночных небесах изо всех своих чахлых сил сияло расколотое светило. Священники звали его разбитым раем, мудрецы нарекали луной. Простым людям, впрочем, было всё равно до этимологии, светит — и хватит с него.
Наконец отдышавшись, Дэви озаботился своей одеждой. Пышный камзол, накинутый на голое тело, был разодран осколками стекла и приведён в ужасный вид. Да и сам он был изрядно поранен. Крови, однако, сверх того, что испачкала одежду, не было. Тяжело вздохнув, он затянул пояс, придерживая бока, чтобы камзол не распахнулся, и неторопливо зашагал по улице. Она была главной в Верхнем квартале, к ней примыкали особняки и известные мастерские. В конце улицы возвышался собор Смерти.
Высокие шпили, арки, колонны и порталы выглядели в ночи мрачновато и пугающе. А горгульи и вовсе казались живыми: в их глазницы были вставлены стекла, и когда они ловили свет, создавалась впечатление, что статуя смотрит на тебя и следит за каждым шагом.
Гуляя по пустынным ночным улицам, Дэви присвистнул, рассматривая не в первый раз эпичность собора. Но вердикт оставался неизменным — обитель Лукреции была хоть и скромнее, но радовала глаз.
— И чего это все так носятся с этой смертью… — заговорил он сам с собой. — Все её так испугались, что стали поклоняться. Но в чем суть смерти? Конец есть у всего, как у жизни, так и у удачи. Спокойней нужно относиться к таким естественным вещам.
— Потому что смерти не ожидаешь! — раздался злобный голос позади. Дэви не оглянулся. — Как и подставы! Ты подставил меня, Дэви! На том складу была ловушка и охрана!
— Ну, не могу же я всё знать! — засмеялся Дэви, чтобы разрядить обстановку. На стену рядом упал отражённый блик. Обманутый им человек бесшумно достал нож.
— Ты отвратительный наводчик, когда-нибудь это сведёт тебя в могилу!
Он слышал шаги, трепыхание одежды на ветру и надрывное дыхание. Вздохнув, неповоротливый толстяк вдруг резко подался в сторону. Рука с кинжалом пронзила пустоту. А Дэви, будто напружиненный, двинулся назад, одновременно разворачиваясь и выставляя локоть.
Его пытался убить парень, укутанный в чёрные одежды, с рыжими волосами и огромным ожогом на всё лицо. Кто сказал, что попытка не пытка?
Удар пришёлся прямо в висок. Парень закатил глаза и щёлкнул зубами, но всё ещё стоял на ногах. Большая ошибка.
Продолжая движение, Дэви выдохнул, приготовил вторую руку, стиснув пальцы в кулак, и, выгнувшись, вложил весь вес и силу в удар. Тот врезался в челюсть, послышался хруст. Незадачливый убийца обмяк и рухнул на пол.
— Когда-нибудь. Но не сегодня.
Довольный результатом, он сунул руки в карманы камзола. Большая ошибка.
Изодранный камзол, и до этого дышавший на ладан, после таких резких движений просто разошёлся на куски ткани. Горестно вздохнув, Дэви скинул с плеч остатки одежды, оставшись посреди улицы совершенно голым. Но ненадолго. Оттащив мстителя в переулок, он стянул с него одежду и переоделся. Не по размеру было, конечно, но всё лучше, чем ничего.
Выйдя из переулка в обтягивающей одежде, он чуть было не столкнулся лоб в лоб с ещё одним поздним гулякой. Тот был сгорбленным и толстым, его шатало из стороны в сторону, а стопы выворачивались в неестественных положениях. И воняло от него, как из выгребной ямы.
— Я смотрю, кто-то уже успел перебрать с выпивкой, а ведь ночь только началась! — усмехнулся Дэви.
Пьяница, что-то побулькав, вскинул руки и попытался вцепиться в Дэви, но тот отступил назад и втянул пузо. Ободранные руки царапнули лишь воздух.
— Полегче, приятель! — Дэви нахмурился.
Но тот не унимался. Он задрал голову и бросился вперёд, пытаясь укусить. Дэви на этот раз шагнул ему навстречу. Бесцеремонный прямой удар. Кулак с хлопком врезался в нос, тот брызнул кровью и чем-то склизким и провалился внутрь. Безобразный незнакомец даже не вздрогнул, просто перестал шевелиться и рухнул на землю.
От боли в потревоженном плече его бросило в жар и заколотило. Дэви вытер пот со лба и тяжело выдохнул. Помимо того, ушибленная спина ныла, а раны от стекла зудели и требовали промывки алкоголем. Впрочем, не только они.
— Ну и ночка! — тяжело вздохнув, Дэви расстегнул невыносимо тугой пояс на новой одежде и, подперев бока, направился в конец улицы. Там, в проулке, выходящем в торговый квартал, висели манящие томным светом фонари таверны.
Если раньше он жаждал напиться, чтобы отметить очередное наставление рогов своему врагу, то теперь ему было просто необходимо нажраться как свинья, чтобы он мог с гордость сказать, что не зря остался в живых.
Отворив тяжёлую дубовую дверь и перешагнув через порог под вывеску «…ая кружка», он оказался в старом, приятном месте. Эта удивительная таверна занимала несколько этажей в здании, расположившемся между кварталами. Из-за перепадов высот этих самых кварталов каждый посетитель попадал сразу на тот этаж, который для него предполагался. Стараясь не привлекать внимания, Дэви прошмыгнул из богатого зала для господ на лестницу, которая вела в другую залу, пониже, попроще и подешевле. Там он, не поделив лестницу, столкнулся плечами со стражником.
— Смотри, куда прёшь, свинья! — рявкнул стражник.
— Собака! Разве так говорят со старыми друзьями, — прищурил глаза Дэви.
Стражник, скрипнув зубами, вцепился взглядом в толстяка.
— Дэви! — его взгляд прояснился. — Прости, обознался!
— Да я вижу, что ты на взводе. Что-то случилось? — спросил Дэви. Они так и остались стоять посреди лестницы, благо, в данный момент она никому не была нужна.
Стражник нервно почесал щеку с аккуратно выбритой щетиной, окаймлявшей его крепкую челюсть.
— Нас передали под командование церковников, вот все и на нервах.
— Ох, не завидую вам… — протянул Дэви, задумавшись о чем-то своём. — Ну, ты куда-то явно спешил, не смею задерживать.
Крепко пожав друг другу руки, они разошлись в разных направлениях.
— Дэви! — окликнул его стражник.
Дэви остановился, но не повернулся.
— Сегодня тут много стражи…
— Не беспокойся, Мартин, Я собираюсь нажраться в ближайшие десять минут и завалиться спать под скамью, никаких погромов и дебошей! — засмеялся Дэви. — А что насчёт тебя?
— Это зависит не от меня, — стражник скупо улыбнулся и, приспустив шлем слегка на глаза, положил другую руку на рукоять булавы.
Дэви понимающе кивнул. Он хорошо знал Мартина и особенно хорошо знал то, как яростно тот защищает дорогие ему вещи. Потерев вдруг занывшую шею, Дэви направился, не оборачиваясь, по своим делам прочь.
Мартин, проводив старого знакомого взглядом, покачал головой, усмехнулся и продолжил путь в залу богачей.
— Мартин! — воскликнула пышногрудая официантка с длинной толстой огненно-рыжей косой, едва завидев его. — Желаешь выпить? — на её веснушчатом лице проступил румянец и невинная улыбка. Она держала в одной руке поднос, а свободной крутила локон тех редких прядей, спадающих на грудь, что были выбиты из косы.
— Я на службе, — выпятив грудь, сказал стражник. Мартин отвёл взгляд в сторону, не хватало ещё раскраснеться прямо здесь, но ему всё равно не удалось этого избежать. Мягкие губы девушки поблёскивали в свете факелов, он чувствовал её дыхание. Он не сдержал улыбку, но тут же она пропала с его лица. Среди посетителей он заметил знакомую лысину. Эту шрамированную лысину и её обладателя искали всей стражей Дюрана за контрабанду, убийства и саботаж. И сейчас этот человек спокойно сидел в углу и играл в БанДжо. Он направился прямо к нему. Каин поднял взгляд, его зрачки сузились, руки напряглись.
Мартин остановился. Он едва заметно поднял ладони в останавливающем жесте, затем приложил палец к губам и, оскалившись, помахал пальцами возле горла.
Каин, сперва не понимая, что происходит, моргнул, а затем растянул рот в улыбке, сузил глаза и неспешно закивал стражнику.
— Что-то здесь становится прохладно… — просипел он и накинул капюшон.
Утерев каплю пота со лба, Мартин спокойно вздохнул.
— Дорогой, всё хорошо? — официантка подошла и ласково положила руку ему на щёку.
Он положил свою руку поверх её и улыбнулся.
— Всё хорошо. Просто приходится расставлять приоритеты по ходу работы.
Рука Мартина легла на талию девушки, та сразу засмущалась и покраснела, но поднос с кружками, что она держала, даже не шелохнулся. Он придвинулся ближе и взял её руку в свою, собираясь припасть к ней губами, но замер. На запястье девушки был синяк. Заметив, что Мартин увидел, его девушка вырвала свою руку и спрятала за спиной, потупив взгляд.
— Это того не стоит…
— Брунгильда. Кто сделал это?
— У тебя будут проблемы…
— Они уже у меня есть, — он, едва касаясь, провёл пальцами по синяку.
Вздохнув, она украдкой кивнула в сторону стола с особо развеселившимися гостями и поспешила удалиться. Проходя мимо, она шепнула «спасибо».
За столом было шумно. Бородатый мужчина пил и веселился вместе со своим другом.
— …И тут я хватаю эту сисястую за руку и тяну к себе. А она возьми и вырвись! — возмущался пьянчуга. В сторону их стола двигался угрюмый стражник. Бородач заметил это. Скривив лицо, он выпятил челюсть и прохрипел с вызовом:
— Какие-то проблемы?!
— Дебоширим, значит? — сложил руки на груди Мартин.
Уголок рта бородача тут же приподнялся, а веки приспустились.
— А ты, что ли, дружок той сисястой? Так мы вроде уже сидим спокойно, не шумим, больше никого не трогаем, хе-хе…
Теперь уже пришёл черед Мартина насмехаться. Он, быстро расцепив руки, бесцеремонно врезал в челюсть мужику. Схватившись за стол, бородач опрокинул его и всё, что на нём было. Его дружки повскакивали, их руки потянулись к оружию, но напасть на стражника они не решились.
— Мразь! — проскрежетал один из них. — Ты ответишь за то, что сделал с Тодом!
— А вы, мрази, ответите за дебош! — Охранник схватил бородача Тода за грудки и притянул к себе. Взглядом, полным злобы, он вцепился в его глаза. — Либо вы компенсируете все неудобства, причинённые этому заведению и его работникам, либо отправитесь в холодную тюремную камеру, где из еды у вас будет лишь изредка пробегающая тощая крыса по имени неуловимый Джо. И её никто так и не смог поймать за последний год. Понимаешь теперь, какие у тебя проблемы?
Дебошир не выдержал этого взгляда. Сдавленно зарычав, он кивнул.
— Мы всё оплатим, — прошипел он.
— Что тут происходит?! — рявкнул толстый трактирщик, прибежавший из своего закутка.
— Всего лишь жалкие дебоширы. Я всё уладил, они вам заплатят. Или предпочитаете, чтобы они сели в темницу?
— К чему мне темница? — замахал руками трактирщик. — Пусть платят!
— Вот и договорились, — отпустив одежду Тода, Мартин отряхнул руки и поправил свой жилет стражника. Медальон с щитом блеснул в свете факелов, как и его улыбка. — Но в следующий раз мне придётся утащить их в подземелье, так что… — не закончив фразу, он обратился взглядом к Тоду. Они встретились глазами с одинаковым взглядом.
— Однажды ты мне за всё заплатишь, — еле слышно прошипел Тод. Мартин смерил его взглядом и усмехнулся.
— Хорошо-хорошо! Только прошу, прекратите пугать остальных посетителей, с этими нахалами я сейчас разберусь.
Подняв стол, Тод сел обратно, подперев голову руками и оставшись обсуждать компенсацию с прибежавшим трактирщиком. Отойдя от него, Мартин бросил взгляд в открытую дверь за стойкой, это был кабинет трактирщика. Оттуда, выглядывая наполовину, держась за деревянный косяк, на него смотрела напуганная Брунгильда. Кивнув ей, Мартин приспустил шлем стражника и направился дальше. Он и так задержался. Он направился в сторону коридора, укрытого от зала роскошными шторами, где его сверлил взглядом стражник званием выше.
— Ты совсем страх потерял?! Устраивать переполох, в такое время?! — шипел на Мартина пуще голодной змеи человек в блестящей начищенной броне. Мартин старался не задерживать внимание на здоровенном родимом пятне сержанта, расположенном на щеке, это бы вывело его окончательно.
— Приношу извинения, сержант Ворен, обстоятельства.
— У твоих обстоятельств дойки как у коровы, так что не заливай мне тут! — прорычал сержант. В его голосе кричала зависть. Поправив шлем с кокардой, он прокашлялся и жестом приказал ему идти за ним.
Они присоединились к остальным стражникам у роскошной двойной двери, обитой кожей и отделанной металлом. Окинув взглядом шестерых стражников, сержант Ворен цыкнул языком и махнул рукой, отдавая команду. После этого все стражники вытянулись, как струны. Сержант со звоном сомкнул подкованные сапоги и отворил двери.