Солнца уже едва держались за горизонт и вот-вот грозились упасть в чёрную бездну, погрузив мир в ночь, а пока дарили последние серебрящиеся лучи уходящему дню. На улице поубавилось людей, вдалеке в шалашах зажглись костры, а в небо уже взмыли ночные птицы. В таверне горели свечи. Здесь теперь остались лишь разносчица, мирно спавшая в углу, подложив руку под голову, да старик за стойкой, протирающий бокалы, казалось, до дыр. Из посетителей в таверне остались лишь Дэви с Александром.
— Ты меня слушаешь? Ик! — сказал Дэви. — Повторю вкратце. Ты пробираешься на арену, а дальше… — мужчина уставился в пустоту, нахмурился, о чём-то усиленно соображая, — … а дальше действуешь по плану.
Ещё раз икнув, он поставил трясущейся рукой шестую кружку в пирамидку уже выпитых.
— Как я уже говорил, мне он не нравится, — сказал Александр. Рядом с ним стояла начатая кружка с вином, из которой он отхлебнул лишь глоток в начале беседы и больше не притронулся. — Озвученный тобой план весьма шаток. Если что-то пойдёт не так, у меня не будет возможности как-то выкрутиться.
— Другого не будет.
Александр тяжело вздохнул и почесал щетину.
— Зачем вообще Люберт поручил мне отыскать тебя, если эти указания он мог дать мне сам?
— Ох, дружище, я ведь не только хозяин этого трактира. — Дэви положил на стол блестящий железный ключ и растёкся в улыбке. — Я ведь ещё и хозяин арены.
— Какой ты важный человек. — Александр рефлекторно взглянул на ключ. Длинный, сложный, со множеством зубьев. Такой замок было бы сложно взломать. Что бы ни было на арене, оно очень ценно. — Может быть, тогда, для общей пользы, выручишь меня в одном деле? Я бы хотел разжиться профессиональными приятностями. Меня могли бы выручить яды, бомбы, горючее. Так как мои запасы так и остались в тайнике за городом. С ними мне было бы спокойней.
— Вот оно что, значит? Хм… — заросший трактирщик ненадолго задумался, скосив глаза. — Увы! Единственная отрава, которую я могу тебе предложить, это стряпня Карла! — Дэви мотнул головой в сторону мужчины за стойкой. Тот, слыша их разговор, усмехнулся. — Местные мастера не работают с подозрительными незнакомцами, а ты, друг мой, именно из таких! Или что, тебе они так необходимы, что ты без этих игрушек не справишься? — ухмыльнулся толстяк.
— Это просто приятное дополнение. Они вызывают у меня ностальгию и позволяют меньше напрягаться. Если не можешь их достать — не бери в голову, обойдусь и без этого.
Солнца меж тем скрылись, и трущобы погрузились в прохладный сумрак. За окном пронеслась птица, утаскивающая в когтях собаку.
— Скажи, а чего это у твоей девки с глазами?
— Моей девки? — вздёрнул бровь Дэви.
— Разносчица.
— А… Ты о Шафран? Что, никогда таких не видел? Впрочем, я тоже никогда больше не встречал девушки с такими глазами-полумесяцами. Хоть мы давно путешествуем вместе, я так и не решился её об этом спросить. Вдруг ведь расстроится? А сам сказать затрудняюсь, — Дэви замолчал, о чём-то задумавшись. — Скажи… — начал он, развалившись на скамье, — а что привело тебя в Дюран?
Александр молчал. В руках он держал недопитую кружку и, кажется, не собирался её допивать.
— Ты что такой мрачный, всё ещё дуешься на мою шутку? — засмеялся Дэви. — Брось. Так даже лучше: я верну кошель в храм, и никто не узнает, что ты его украл, — он наклонился над столом, прикрыв рот рукой, как будто кто-то мог их подслушать. — Поймали бы тебя за руку, когда ты им расплатишься в неподходящем месте, прислужники церковников, и посетил бы ты их замечательный подвальчик.
— Вот как? Ну, тогда давай кошель, — протянул руку Александр. — Я сам его отнесу, как раз туда собирался.
Дэви замолчал.
— Что такое? — улыбнулся Александр. — Мы же так много вместе выпили, столько обсудили! Или ты до сих пор не оставил своё шутовство?
— Ты так и не ответил, — сказал Дэви, неохотно кладя обратно на стол мешочек с деньгами из храма. — Что привело тебя сюда?
Александр допил вино и рассмеялся.
— Я письмо доставлял.
— Что-о-о? Брешешь.
— Какой мне смысл? — Александр старался не улыбаться. Он и сам понимал абсурдность своих слов. Лицо Дэви, которого он вверг в замешательство, его веселило. — Проснулся я утром в лесу, в руках письмо, а вокруг никого. Ну и интересно мне стало, что за письмо это и кто мне его дал.
— Подумать только! Убийца-почтальон! И как? Узнал? — Толстяк облокотился об стол, чуть не снеся свою пирамидку из кружек. Александр вздохнул, откинулся на спинку скамьи и раскинул руки.
— Нет!
— Вот ведь бывает, ведёт тебя судьба, а потом — бац! И ты, как ты и выразился, посреди леса, а вокруг никого.
— Ну а ты? — спросил Александр, отодвигая кружку в сторону. — Что тебя привело сюда?
— В Дюран?
— Нет, в эту дыру. Я таких вин ни разу не видел, а повидал я много разного пойла, — махнул Александр рукой на стеллажи с разноцветными бутылками.
— Может, стоило их пить? — рассмеялся Дэви, но в глаза его закралась печаль.
— Ты так и не ответил, — Александр, не моргая, уставился на Дэви. — Я тебе всё сказал как есть. Что тебя держит здесь? У тебя ведь достаточно денег, чтобы вернуться в Дюран.
— Ты это верно подметил… — помедлив, Дэви уставился в кружку. — Но я сам пришёл сюда.
— Зачем? — недоумевал Александр.
— За кем! — вздохнул хозяин таверны, вертя кружку в руках. — Я повстречал девушку сказочной красоты. Что сиськи, что жопа — просто загляденье, коса до пяток, толстенная!
— Погоди, толстенная коса или она сама?
— Ну, Александр, — блаженно прикрыл глаза Дэви, — должна же быть в девушке загадка! А голос… — закатил он глаза, — как вспомню, от блаженства аж слезы на глаза наворачиваются.
— Так ты здесь ищешь её?
— Да, но никак не найду. Я уже начинаю думать, что это провидение меня низвергло в этот ад.
— Даже мне кажется, что называть эту дыру «адом» — слишком большая лесть.
Дэви посерьёзнел, будто и не выпивал бочку вина.
— А ты видел местных уродов? Сгорбленные, увечные, калечные. Они говорили с тобой? Нет. Потому что не умеют! Это форменные животные. Они живут в этих отвратных пещерах под городом, питаются помоями и на людей совсем не похожи! Но самое ужасное, что это всё же люди. Были ими, по крайней мере, раньше.
— Я думал, что это просто больные беспризорники, — Александр взял в руку опустевшую кружку. Хотя желание пить исчезло окончательно, ему стало неуютно.
— Я тоже так думал. Но когда на твоих глазах знакомые и близкие тебе люди начинают постепенно превращаться в… это! Это страшное место со страшными секретами, многим из которых следовало бы оставаться под землёй!
— А ты не боишься, что твоя красавица могла уже и превратиться?
Дэви не ответил. Он заглянул в одну кружку. Потом в другую. Пусто. Горько вздохнув, он закрыл лицо руками.
— Поздно уже. Выспись хорошенько, завтра нам предстоит много работы. На втором этаже есть койки.
— Я сперва прогуляюсь, — сказал Александр, вставая из-за стола. Он осознал, что намертво вцепился в кружку. Поставив её на стол побелевшими пальцами, он кивнул Дэви. — До встречи.
Выходя из таверны, он услышал, как от удара разлетается пирамидка из кружек.
Лунный свет
Небосвод озаряла луна и её осколки, ночь превращала трущобы в загадочное и мрачное место. На улицах не было ни души. Только в подворотнях да переулках то тут, то там сновали и мелькали горбатые фигуры с горящими глазами. Если не познакомиться с местными обитателями днём, то ночью это бы могло вызвать ужас. В свете луны на небе кружили и пикировали к морю громадные птицы, размером с быка. Хлопки их кожаных крыльев наполняли темноту особым привкусом опасности. Всё это нравилось Александру, напоминало ему о горных перевалах, полных опасностей, где ему довелось повстречать удивительных людей, считавших то погибельное место своим домом. Возможно, он был слишком суров к местным обитателям, и у них есть причины находить выход в шутовстве…
Погружённый в эти размышления, он быстро пришёл к храму, хоть и не торопился. Если он не ошибся, то он пришёл вовремя.
Храм был окружён стеной с решетчатым забором, и ворота его были заперты. Это не смутило Александра. Поднявшись по стене и перескочив во двор, он направился на встречу с госпожой.
Двери храма были тяжелы, но открыты. Навалившись на одну из них, Александр вошёл в ночной мрак и холод храма. Свечи не горели, и единственным источником освещения была луна. Её свет столпом падал к ступеням перед алтарным камнем. В окутавшей это место тьме взгляд сразу же зацепился за тихий блеск серебряных дверей. Александр не видел их днём, хоть и не задерживался в главном зале, но припомнил, что днём это место было заставлено ширмами и о наличии двери нельзя было и догадываться. В самом же столпе света на коленях стоял Каин. Перед ним на возвышении из нескольких ступеней стояла Лукреция и тихо говорила.
Александр приблизился к ним.
— Ты всё понял?
— Да, госпожа. Я достану эту вещь, — сказал Каин. В руках у него блеснула чаша.
Лукреция положила ему руку на голову. Каин опрокинул жидкость в горло, встал, вручил Лукреции опустевшую чашу и пошёл прочь. Она же отступила в темноту. Каин с остекленевшим взглядом прошёл мимо Александра, даже не заметив того.
— А, Александр, — раздался голос Лукреции, когда тот вышел из темноты в столп лунного света. — Похоже, вы действительно не ошибались на свой счёт.
— Я и на твой счёт не ошибался, — сложил он руки на груди и окинул взглядом Лукрецию. — Ты ведь работаешь на Люберта?
Во мраке можно было различить лишь общие черты её лица. Уголки рта госпожи подскочили, а с губ сорвался смешок.
— Единственная, кому я служу, — это Смерть.
— Мне всегда казалось это излишним… — Александр замолк.
Лукреция никак не отреагировала на такую дерзость. Он всмотрелся в темноту храма, прищурив глаза. Она стояла у алтаря и что-то размешивала в чаше, периодически подбрасывая туда разные порошки.
— В конце концов, смерть и сама прекрасно справляется со своей работой и никого ещё живым не отпускала.
— Заблуждение, — небрежно махнула она рукой. — Моя Госпожа не является причиной ухода из жизни. Она лишь даёт возможность покинуть этот мир.
— Вот как? Можно подумать, что есть вариант остаться, — усмехнулся он.
— Есть… — в голосе Лукреции послышалась лукавая улыбка.
Эти слова сковали Александра. Мысли о смерти всегда были для него роковыми и давали сил сражаться даже тогда, когда шансов не было. Но эта женщина так спокойно говорит, что можно обмануть того, кому сама и служит?
— Я не буду вдаваться в подробности, ведь ты и сам ранее гордо заявил, что нет нужды посвящать тебя в наши тайны, — её властный голос был наполнен нотами насмешек. — А теперь, когда я ответила на все вопросы и дала пищу для раздумий, пришёл твой черед выполнять обязательства.
Лукреция вышла на свет с чашей в руках.
— Если ты был достаточно внимателен, то мог заметить, что главная дорога нашего города выложена мраморными плитами. Но какие-то мародёры повадились их воровать. И это меня огорчает, — склонила она голову набок и приложила палец к подбородку. — Потому иди и убей их.
— Какая великая забота об этом гнилом месте…
— Я не живу в «гнилом месте», — фыркнула Лукреция. — Я живу в храме моей Госпожи. Где жить — это личный выбор каждого. — Она протянула руки с чашей к Александру. На дне плескалась чёрная жидкость, похожая на смолу.
— Что это? — поморщился он.
— Это надо выпить, — сказала Лукреция. Александр взглянул на эту отраву, на эту женщину и на ситуацию в целом. — Это противоядие, ведь тебя там может сразить яд. К тому же, эта жидкость благословлена самой Госпожой, и она поможет тебе открыть глаза.
— Я отказываюсь, — бросил он, — у меня нет никаких причин доверять тебе, и пить эту отраву я не собираюсь.
Отмахнувшись от неё рукой, он направившись к выходу.
— Как же так, Александр? Неужели вы хотите нарушить своё слово? Неужели вы хотите меня огорчить?
Александр остановился. Он с самого начала не собирался выполнять поручение Лукреции, но любопытство всё же привело его сюда. Уж очень отличалась от остальных настоятелей храмов эта Лукреция. Было в ней что-то кроме слепой веры и алчности, некая заразительная целеустремлённость. Помимо прочего, это можно было использовать в игре Люберта, чтобы сыграть собственную партию.
— Вовсе нет. Я лишь оцениваю ситуацию.
— Тогда вы ошиблись местом. Это не базар.
— Да, действительно. Всё же это место — дом веры, — раскинув руки, Александр развернулся на месте и проследовал обратно в столп света. — Так что, полагаю, мне следует довериться тебе!
— Правильный выбор, — слова слетели с её губ, как безжалостный буран. Лукреция протянула Александру чашу на вытянутых руках.
Поморщившись, он заглянул внутрь. Чёрная субстанция булькала и пузырилась. Отвратительный аромат проникал в самый разум. От него кружилась голова и тряслись руки. Он не мог сказать, что легло в состав этого смолистого отвара, и опыт его странствий никак ему не мог помочь в этом. Александр принял чашу и поднял её над собой. Нужно поскорее с этим покончить. Чёрная гадость влилась ему в глотку. Не задерживая во рту, он моментально её проглотил. Ему сразу сделалось дурно. Годы, проведённые в трактирах и кабаках, возможно, спасли ему жизнь. Горький, режущий, отдающий тухлятиной вкус разъедал и нос, и рот. Когда эта отрава провалилась ему в желудок, от боли он рухнул на пол и скорчился. В его глазах двоилось. Очертания храма расплывались и между ними проступали видения других мест. Особенно чётким было мрачное подземелье, заполненное цепями. Всё тело забилось в агонии. Он закрыл лицо руками и закричал, ничего не слыша.
На голову легла рука Лукреции. Невообразимо холодная.
От этого неожиданного прикосновения Александр моргнул и оцепенел. Он так и стоял с чашей в руках посреди тёмного храма. Никуда не падая и не крича. Всё это было лишь наваждением.
— Теперь иди, найди их логово под стеной. И убей тех, кто смел меня огорчить, — сказала Лукреция, развернулась и скрылась в тенях.
Александр неторопливо вышел из храма. Странное чувство… Картина дома, в котором находились мародёры, что беспокоили Лукрецию, всплыла в сознании ясно и чётко, хоть он и мог поклясться, что никогда не был там. Был ли это эффект пойла или воспоминания, от которых он отказался, прорвались наружу, — оставалось лишь гадать. А тем временем ноги несли его по мраморной дороге трущоб прямо к гигантской стене.
Возможность
Немного не доходя до Дюранской стены, Александр остановился. Дом, который стоял перед ним, выглядел заброшенным. Повсюду висела паутина, двери были выломаны, внутри навалены груды мусора. Александр сразу заметил, что заброшенность эта напускная. Он находился почти возле стены, а ни одного горбуна поблизости не было видно. Более того, среди мусора виднелись ровные, крепкие доски, которые, несомненно, местные растащили бы сразу.
Проигнорировав парадный вход и пройдя сразу на задний двор, он быстро обнаружил укрытый от посторонних глаз вход в подвал. Гвозди на двери покрылись ржавчиной, а доски разбухли, но вот замок поставил Александра в тупик. Обычно на подвалы вешали навесные замки, эти же двери имели встроенный механизм, но даже это было не главное. Самым удивительным было то, что на замке не было ни единой царапины от ключа.
Сквозь незаметную смотровую щель охранник мог видеть, как в свете луны появилась незнакомая фигура. Незнакомец приблизился к двери, но открыть её не попытался, только внимательно осматривал. Охранник взялся за колокол: едва проходимец попробует вломиться или вскрыть замок, он тут же позовёт подмогу. Но всё обошлось. Оглядевшись по сторонам и выругавшись, пьяный пошатывающийся проходимец побрёл прочь. Сторож выдохнул и положил колокол на место. Но в момент, когда он это делал, раздался звон. Он донёсся с улицы, прямо из мешочка, что вылетел из кармана проходимца, когда тот в злости стукнул себя по ноге.
Он не заметил пропажи. Но её заметил сторож.
Его глаза заблестели, он облизал пересохшие губы. Затаив дыхание, он следил за каждым шагом заблудившегося пьяницы, пока тот не убрался прочь. Но отпирать дверь сторож не торопился, опасаясь несвоевременного возвращения блудного гуляки.