Два великих храма смотрели на них с разных концов агоры. Суровый Тоскар хмурил брови под шлемом. Бородатый Птун в венце из ракушек раскинул над площадью рыбацкую сеть. Несколько граждан уже шли через площадь, чтобы вознести богам утренние молитвы.
— Есть что поднести? — спросила Ариста.
Тигона нервно кивнула и разжала кулак. На ее ладони лежал лазурный шар для петтейи.
— Креол подарил. Будет жертва Тоскару с его же ночи, — она улыбнулась.
— Отличная идея! Ну, ступай. Мы подождем.
Ариста оглянулась на Тамриз, ища поддержки. Принцесса сдержанно улыбнулась и кивнула.
— Да. Ладно. Я быстро.
Тигона вздохнула и торопливо побежала вверх по ступеням. Ариста слышала, как подруга назвала свое имя и род, и как ораторы отворили ей тяжелые двери в храм Тоскара.
Пожалуй, и ей можно было помолиться, хотя бы на ступенях. Но Ариста подумала, что это лишнее. Молитва Мегисту была вызвана полным отчаянием, когда больше буквально ничего нельзя было сделать. Сейчас дело другое: она готовилась и тренировалась. Она сможет пройти испытание, не докучая богам мольбами. Пусть лучше выслушают Тигону, ей это сейчас нужнее.
К тому же, рядом Тамриз. К чему смущать подругу чуждыми ей обрядами?
— Светает, — тихо сказала принцесса.
— Ага. Жаркий будет день. Хочешь сбегать в купальню вечером, когда все закончится?
На этих словах Ариста обернулась к Тамриз — и с удивлением разглядела в глазах подруги печаль. Так смотрят, когда прощаются.
Первые лучи рассвета позолотили колонны и крыши белокаменных дворцов и храмов. Все больше людей проходило по агоре, торопясь по своим делам. Тамриз открыла рот, чтобы что-то сказать.
Но не успела.
Из храма раздался исполненный ужаса крик. А за ним — пронзительный, злобный, леденящий кожу вопль. Так не могло кричать ни одно создание, вскормленное молоком матери.
Тело Аристы похолодело от затылка до кончиков пальцев. Не думая, что она делает — страх выжег в ее голове все ясные мысли — девушка бросилась вверх по каменным ступеням.
Двое рослых ораторов, чьи тела были изрезаны ритуальными шрамами, уже обнажили мечи и синхронным ударом распахнули тяжелые двери. Один из них успел краем глаза заметить несущуюся к входу Аристу.
— Поди прочь, тебе тут… — он осекся, признав девушку в лицо. — Гракх! Вон со священных ступеней сейчас же!
Два удара сердца потребовались оратору, чтобы выкрикнуть это. И это были последние удары его сердца.
Из распахнутых дверей вырвалось огромное, черное, суставчатое жало. Одним выпадом оно пробило грудь промедлившего служителя и рывком затащило его внутрь. Послышался визгливый крик и влажный хруст разрываемой плоти. Из дверного проема на белый камень брызнула кровь.
На свет показались шесть черных суставчатых лап, увенчанных острыми когтями. С отвратительным скрежетом расцарапали они искусно выбитые железные барельефы Тоскара на дверных створках. Лапы подтянули и выволокли наружу массивное круглое тело, покрытое панцирем из черной кости. Ариста и уцелевший оратор инстинктивно попятились вниз по ступеням.
Существо, которое выползло на них из храма, больше всего напоминало краба — вроде тех, с которыми Ариста играла когда-то на песчаной отмели. Только вот этот краб высотой был с рослого мужа, а в ширину вдвое больше того. Из задней части панциря росло длинное жало, как у скорпиона, с острием не тупее, чем у любого копья. Пара массивных клешней с острыми, как гладии, кромками нацелилась на людей. Два цепких щупальца шевелились у самых челюстей.
Тварь посмотрела на двух людей перед нею и пошевелила влажными склизкими жвалами. Аристе было так страшно, что казалось, испугаться еще сильнее уже невозможно.
Это предположение оказалось ошибочным, как только чудищу ответил второй, хоровой, вопль из храма Птуна на другом конце агоры. Из окон с грохотом вылетели стекла, и над площадью закружила целая стая страшных существ. Черные, тощие, скелетообразные, с зубастыми ртами и крупными кожаными крыльями. Их маленькие злобные глазки тут же выцепили на белом камне одинокие фигурки добычи.
Крики ужаса разлетелись по агоре. Безоружные граждане бросились бежать в укрытия, не разбирая дороги. Крылатые твари бросились вниз, и крики переросли в истошные вопли и мольбы, когда несчастных людей подняли в воздух и принялись драть на куски.
Выживший оратор наконец оправился от потрясения.
— Тоскар-Воитель, веди мою руку! — заревел он могучим басом и бросился навстречу ужасному крабу.
Ариста слышала много историй о невероятной силе ораторов Тоскара. Слышала, будто покровитель дарует им такую скорость, что они кажутся летящими. Что их не свалит с ног и удар боевого молота. Что мечи в их руках способны рассечь камень и разрубить надвое взрослого быка.
Сейчас эти истории опровергались самым безжалостным образом.
Жрец-воин прыгнул на краба, занеся над головой тяжелый меч. Но прыжок был недостаточно быстр и точен. Метнулась черная клешня, и жрец рухнул на белые камни, разрубленный надвое. Нижняя половина тела нелепо покатилась вниз по ступеням.
Хоть Ариста и была напугана почти до беспамятства, ум ее достаточно закалился в тренировках, чтобы продолжать думать. Хорошая новость в том, что при ней меч: три девушки пошли к храмам, уже облаченные для экзамена. Каждой, по крайней мере, есть, чем защититься.
Все прочие новости были плохими. Крылатые твари сейчас бросятся на Тамриз. Тигона в храме, возможно, ранена или уже убита. Ей же самой сейчас придется драться за жизнь с тварью, которая сильнее и быстрее взрослого мужа.
Краб сфокусировал взгляд на Аристе, перешагнул когтистыми лапами через свежий труп и пополз к девушке.
Нужно срочно вытащить отсюда подруг и мчаться за помощью. В храмах случилось нечто ужасное. Надо предупредить сестер, капитана Ио, всех кого получится!
Краб развел в стороны окровавленные клешни, готовясь к прыжку. Жало набухло от яда. Слюнявые жвала раскрылись, достаточно острые и широкие, чтобы откусить Аристе голову.
Из храма донесся грохот и треск, с каким бьется на куски мрамор. Потом настала тишина, которая была страшнее всяких криков.
Краб прыгнул, метя в Аристу клешнями и жалом.
***
За несколько кварталов от агоры, на рыночной площади, начался свой кошмар.
На рынке в рассветный час было куда больше народу, чем на агоре. Купцы загодя раскладывали товары и готовили свои прилавки к новому дню. Когда из храма Мегиста на площадь вырвались химеры, им было чем поживиться.
О, это были ужасные твари. Черные как уголь, с выпирающими костями ребер, с головами волков и кривыми копытами, как у козлов. Живые змеи извивались у них сзади вместо хвостов, скаля клыки и разбрызгивая по камням дымящийся яд.
Но хуже всего было пламя, извергавшееся из пастей.
Рынок запылал в считанные минуты. Злосчастные торговцы в смертном страхе метались между горящими рядами, а чудища гнали и забивали их, как зайцев или куропаток. Драгоценные шелка, спелые фрукты, игрушки для детей стали пищей пламени, и черная зола вперемешку с кровью пачкала белоснежные камни площади.
Над Орифией зазвонили колокола. Пожар! Враги! К оружию!
Городская стража и воительницы Фаланги двумя быстрыми потоками помчались по улицам к рынку и агоре. Привычный порядок построения — каждая воительница ведет за собой десятку стражников — составлялся прямо на бегу.
Совсем скоро на улицах и площадях раздался звон стали. Гарнизон Орифии вступил в бой с чудовищами.
Уже в тот час, когда защитники города впервые увидели перед собой гнусные морды химер и гарпий, у некоторых зародился страшный вопрос: откуда в городе эти твари? Чудовища водятся лишь в тех местах, которые оставили боги. Что все это значит?
Но то было не время вопросов и ответов. Настал час грозного побоища.
***
Тамриз в оцепенении смотрела на крылатых гарпий, терзающих мирных жителей. По ушам бил летевший над городом шум: крики, плач, топот сандалий, звон колоколов.
Все было совсем не правильно. Так не должно было случиться.
Все это время Тамриз думала, что успех ее дела приведет к справедливости. Варвары утратят нечестное преимущество в чарах, и вторжение Хеменидов в Орифию будет столкновением силы с силой, доблести с доблестью.
Ее обманули. В черном сосуде Дарафалла таились резня и хаос. Ей дали благородные ножны, но внутри оказался топор мясника.
Агора была построена на холме, отсюда открывался неплохой вид на море. И там, на линии горизонта, Тамриз различила кроваво-красные паруса и золотой диск на алом фоне.
Флот Джохара. Брат атакует Орифию раньше срока, атакует ослабленной, застигнутой врасплох!
Мысли Тамриз обгоняли друг друга. В этом ведь нет чести, это не вторжение, это подлая расправа! Неужели отец одобрил это? А Дарафалл, он знал с самого начала и просто не говорил ей?
В смятении Тамриз повернулась к храму. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как на Аристу бросился чудовищный краб.
— Гракх!
К сердцу подступила волна внезапного, как бы чужого страха. Тамриз прошиб такой озноб, будто это ей самой грозила сейчас смерть от черных клешней.
Потеряв голову, принцесса бросилась к ступеням храма. Но не успела она пробежать и трех шагов, как костлявая черная гарпия спикировала на белые плиты и преградила ей путь.
Тамриз замерла: дыхание глубокое, все тело напряжено, рука зависла над рукоятью скимитара за спиной. Гарпия склонила голову набок, поглядела на Тамриз и злобно заурчала. Боком, как стервятник или гиена, поползла она к девушке. Краем глаза принцесса увидела, как вторая такая тварь приземлилась у нее за спиной и неслышно крадется к ней сзади.
Чудища подползли к ней, не пересекая той невидимой черты, за которой она достала бы их скимитаром. Черные глазки буравили Тамриз, из разинутых ртов капала слюна. Они были голодны. Они жаждали чужой смерти.
Тамриз затаила дыхание, готовая в любой миг выхватить клинок и ударить. Успеет ли она поразить сразу обоих? Если нет, ей конец; второе чудище немедленно разорвет ей горло. Гарпии втянули воздух маленькими плоскими ноздрями.
И тут обе сложили крылья, опустили головы и с почтительным клекотом отступили.
Чудовища признали ее. Порождения черного колдовства не пожелали тронуть ту, что их освободила.
***
Будь у Аристы еще хотя бы миг, она стремглав бросилась бы в храм. Тамриз могла позаботиться о себе. А крик Тигоны все еще звучал в ушах, моля о помощи.
Но мига у нее не было. Скользкая туша в твердом панцире прыгнула на нее. Времени хватило лишь на то, чтобы упасть навзничь. Спина взорвалась болью от удара о каменные ступени.
Перед лицом Аристы щелкнули смертоносные клешни. Промедли она, и тварь отсекла бы ей голову. Впрочем, сейчас дело тоже было не гладко: краб оказался прямо на ней. Зловонное брюхо колыхалось над нею, когтистые лапы не давали откатиться в сторону. К счастью, клешни краба были слишком длинными и массивными, а жало не могло бить под брюхо; в этом отношении Ариста временно была в безопасности.
Но оставались еще челюсти.
Два щупальца крепко обхватили затылок Аристы. Жвалы раскрылись, челюсти краба распахнулись во всю ширь. Девушка напрягла шею и плечи что было сил, лихорадочно при этом нашаривая рукоять меча в ножнах. Щупальца неумолимо тянули ее голову в жадную слюнявую пасть.
Когда острые жвала были в ногте от ее лица, Ариста выхватила меч и коротким отчаянным выпадом ударила краба в брюхо.
На нее хлынул поток ледяной зловонной желчи. Мышцы свело от холода, дыхание перехватило от зловония. Но худшее было впереди: тварь забилась в предсмертной судороге и всем своим весом рухнула на Аристу. Меч безнадежно увяз в глубине гнусного тела. Не шевельнуться, не набрать воздуха в грудь.
Голова запрокинулась, и Ариста увидела Тамриз в окружении двух уродливых гарпий. Они подбирались к смуглянке, готовые вцепиться в такое любимое, такое юное тело…
А затем отступили и дали принцессе дорогу.
Что это значит?
Но думать ясно Ариста не могла. Туша краба давила на нее, и девушку прижало так, что в глазах потемнело. Казалось, ее вот-вот раздавит.
Нет. Ее жизнь не закончится так.
Ариста напрягла мышцы рук, силясь спихнуть с себя гнусную массу плоти. Захрустели суставы. Девушка закричала от боли, гнева и напряжения.
А затем все кончилось. Мертвое чудище скатилось с Аристы и повалилось кверху лапами на ступени храма Тоскара.
Медленно, пошатываясь, Ариста встала на ноги. Голова перестала кружиться, в глазах прояснилось, и девушка смогла разглядеть через распахнутые двери неподвижную фигурку, лежавшую в глубине храма.
— Тигона!
По привычке Ариста заколебалась у порога храма: напомнил о себе многолетний запрет. Но силуэт подруги внутри, у алтаря, заставил забыть обо всем. Ариста вбежала в храм и опустилась на колени у неподвижного тела.
— Тигона? Тигона! Очнись!
Пастушка застонала, глаза под закрытыми веками зашевелились в глазницах. На Аристу накатило такое облегчение, что даже дурно стало. Выглядела Тигона ужасно: мертвенно бледная, с посиневшими губами и веками, с холодными пальцами. Дыхание было таким слабым и прерывистым, будто бы пастушка пробежала три Орифийских дистанции подряд. И все же ран на ней нет, она жива, а это…
Взгляд Аристы упал на алтарную часть храма, и девушка похолодела от ужаса.
На мраморном полу лежал труп мерзкого черного рака — немногим меньше той твари, что осталась на ступенях снаружи. Голова чудища была расплющена железным жертвенным блюдом. В иное время Ариста удивилась бы, откуда только у Тигоны взялись силы сбросить тяжелое блюдо с жертвенника, да еще с такой точностью.
Но сейчас подобные вопросы в голову Аристе не пришли.
Потому что ни на блюде, ни на алтаре не горел священный огонь.
Отец говорил ей когда-то, что зажженный богами огонь не погасит никакая сила. Даже рухни на храм сотня камней, белое пламя продолжит гореть, пока жители полиса клянутся именами богов во имя справедливости и закона.
Но теперь огонь Тоскара погас. Это объясняло многое: и появление чудовищ в священном месте, и бессилие оратора перед крабом.
Шум и крики слышны даже отсюда. Это произошло во всех храмах полиса. Вся Орифия осталась без защиты бессмертных.
И Ариста Гракх, хорошо знавшая, каково жить без милости богов, ощутила на сердце жестокую хватку отчаяния.
— Надо уходить, — прошептала она, поднимая Тигону на ноги. — Найдем сестер, капитана…
Когда они сделали несколько шагов к выходу, Ариста ощутила дыхание подруги у себя на щеке. Тигона задышала чаще, глаза ее раскрылись.
— Я так испугалась, — тихо сказала она.
— Знаю.
— Я такая трусиха, — Тигона говорила невнятно, как будто и не обращаясь к Аристе. — Нельзя мне в Фалангу…
— Не глупи. Всякий бы испугался. Я и побольше твоего боюсь.
Поддерживая подругу, Ариста преодолела порог храма.
Агора была залита кровью. Алая кровь людей перемешалась с черной желчью гарпий, белую площадь повсюду испачкали безобразные разводы и пятна.
Пока подруги перевязывали раны в храме, к агоре подоспела часть гарнизона и вступила в бой с гарпиями. Битва была быстрой: сейчас лучницы уже сбивали на землю последних тварей, а копейщики из городской стражи добивали страшилищ беспощадными ударами копий.
Но цена победы была высока. На площади тут и там валялись истерзанные тела горожан, стражников и воительниц Фаланги. У подножия статуи Тоскара лицом вниз лежала пожилая женщина; под ней растеклась большая багровая лужа. Руки вцепились в каменные сандалии Воителя. Несчастная искала у бога защиты, но сегодня он ей не ответил. Аристе почудилось, что застывшие глаза покойницы смотрят прямо на нее, смотрят с недоумением и осуждением.
Тамриз на площади не было; в суматохе резни принцесса бесследно исчезла. Но одно знакомое лицо девушки все же разглядели.
— Окаста! — хрипло закричала Ариста.
Дочь капитана обернулась на крик. Волосы у нее были спутанные, слипшиеся от крови чудовищ. Красивый дорогой доспех помят и расцарапан, край щита безобразно обломан. Дикий взгляд смотрел на Аристу, но будто бы не видел ее.
— Окаста! Помоги!
Вражда и неприязнь, казавшиеся такими серьезными в мирное время, сейчас стали детской глупостью. Они были сестрами по несчастью, и остальное вдруг стало не важно.
Окрик вывел Окасту из оцепенения. Она приблизилась к ступеням и помогла Аристе свести Тигону вниз.
— Ей надо к лекарю! Потом найдем капитана, надо получить приказ…
Ариста осеклась. Только сейчас она заметила, что по лицу Окасты текут слезы.
— Что случилось?
— Мама, — сипло выдавила Окаста и головой показала на площадь.
Уцелевшие бойцы гарнизона как раз занялись ранеными: их тащили в тень, укладывали на мягкое, кто-то уже помчался за лекарями. Один из стражников поднял под мышки тело в синем плаще Фаланги, и на солнце сверкнул знакомый золоченый нагрудник с чеканкой копья и лавра.
О боги.
Капитан Ио была без сознания. По правой части лица, от виска до шеи, шел глубокий ломаный шрам. Нетрудно было представить, что произошло: командир Фаланги, конечно, была на переднем крае побоища. Защищая убегавших с площади граждан, она сошлась с чудищами в ближнем бою, и коготь гарпии полоснул ее до самой артерии.
— Я… я не знаю, что делать, — в голосе Окасты прозвучали беспомощные, детские нотки. — Мама велела мне отступать, а я… хотела помочь…
У гордой дочери капитана вот-вот должна была начаться истерика. Потеря главного человека в ее жизни, той, кого она уважала и превозносила, помутила ей ум.
Ариста действовала быстро: она отвесила Окасте пощечину. Девушка охнула, глаза ее распахнулись от шока.
— Мы все еще дочери Стратегикона, — Ариста подбирала слова, изо всех сил пытаясь говорить с Окастой на ее языке. — Не лжем, не трусим, верим сестрам по обе руки.
Взгляд Окасты чуть прояснился. Она не пришла в себя полностью, но по крайней мере, готова была слушать.
— Тигоне и остальным нужен лекарь. Помоги их найти. Поддерживай раненых, пока им не помогут.
Окаста кивнула. Они взяли Тигону под руки и вместе довели ее до тенистой части агоры. Ариста бережно уложила подругу на землю. Окаста бросилась вниз по улице в поисках врачевателей.
— Как ты?
Тигона пошарила пальцами в кармане туники и показала Аристе лазурный шар.
— Все равно жаль было жертвовать. Подарок все-таки, — Тигона слабо улыбнулась.
И в этот миг новый удар колокола раздался над площадью, и протяжный крик сигнальных труб подал горожанам страшный сигнал.
Война. Враги у порога.
Ариста вскочила на ноги и выбежала на открытое место агоры. Взгляд ее был не таким зорким, как у Тамриз, но корабли с багровыми парусами были уже достаточно близко. Массивные, мощные суда выстроились в боевой порядок. Хищной стаей надвигались они на город.
Хемениды. Флот Хеменидов вторгся в орифийские воды.
Как по команде, солнце скрылось за грядой серых туч. Промозглый северный ветер пронесся по площади, холодя голые плечи Аристы. Внизу, у причалов, загудели трубы, затопали маршем сандалии. Те бойцы Фаланги, кто остался в строю, грузились на корабли. Город спешно готовился к обороне.
Ариста обернулась к Тигоне. Подруга с испугом прислушивалась к шуму в гавани.
— Оставайся здесь. Тут безопасно. Врачеватели скоро помогут.
— А что ты будешь делать?
— Поговорю с другими сестрами. Они в Стратегиконе одни, нужно им все объяснить.
Тигона подумала миг и кивнула, соглашаясь с планом. Ариста крепко сжала руку подруги на прощание и побежала прочь с агоры, в нижние кварталы осажденного города.