Тамриз с наслаждением подставила лицо морскому бризу и мягким лучам рассвета. Пышные платья и золотые украшения давно были задвинуты подальше в трюм. Легкий доспех из кожи удобно облегал тело.
Перед принцессой лежала Орифия.
Рассказы Дарафалла не могли вытеснить вскормленное годами предубеждение против варваров. При мысли о городе Ладды воображение все равно рисовало скопление деревянных лачуг и грязных улиц, где среди нужды и дикости высятся безвкусно выстроенные храмы ложных богов.
Теперь же Тамриз видела перед собой город строгих форм и белого камня. После бурой глины и желтых песков Камарганда белизна строений и улиц едва не слепила. Внимательный взор Тамриз издали различил правильные геометрические формы, в которые складывался город. Каждый квартал, каждая площадь, пристань и храм занимали свое место в соответствии со строгим замыслом, плодом ума широкого и смелого. Те, кто заложил этот город, были мудры. Не так, как семь мужей, заложившие Камарганд в юные дни мира, но все же мудры своей, чуждой мудростью. Этого Тамриз не могла не признать.
«Когда город падет, надо взять домой нескольких мужей строительства. Их мастерство славно послужит империи», — подумала девушка.
А вот и знаменитый флот Орифии. Неподалеку от гавани, ряд за рядом, стояли на якоре свирепые триремы. Не такие массивные и оснащенные, как суда империи, но более быстрые и маневренные. Вдоль берега сновали рыбацкие лодки, и белокожие мужи и женщины тянули из воды тяжелые сети. Несколько крупных торговых судов обогнали посольский корабль Хеменидов и вошли в гавань.
Они проплыли мимо двух сторожевых башен, выстроенных прямо на морских скалах. Дозорные подали на берег сигнал огнем. Тамриз подумала, что алые паруса Хеменидов наверняка еще памятны в этих краях, и прием ее ждет поначалу холодный. Но принцесса ничуть не боялась. С нею были ее воля, ее ум и наставления верного слуги. Иной помощи ей, дочери величайшего из людей, и не требовалось.
Когда она сошла на пристань, ее уже ждали.
***
— Верно ли я понял тебя, гостья? — нахмурился Фрасимах Аттал. — Ты желаешь учиться в Стратегиконе?
На террасе в доме архонта накрыли легкий стол: виноградные листья с мясом молодого барашка и спелые сливы. Принцесса Хеменид удобно устроилась на трапезном ложе. Накидка из черного шелка прикрывала легкий походный доспех.
Вначале Аттал предложил вести беседу на языке империи — когда-то он учил его по долгу службы. Но гостья любезно настояла на ладдийской речи и даже приняла обращение на «ты». Стоило признать, на чужом языке говорила она неплохо, хоть в плавном бархатном говоре и слышался шорох песков Востока.
— Ты понял верно, почтенный Аттал, — улыбнулась Тамриз. — Искусство орифийских женщин в войне и смерти заинтриговало меня. Я хочу перенять мудрость твоего народа.
— Позволь сказать от сердца, о благородная, но это необычная просьба. Учитывая нашу общую историю.
Капитан Ио негромко хмыкнула. Командир Фаланги отказалась сесть за стол и стояла у ограды террасы, скрестив руки на груди.
— Ладда и Хемениды живут в мире уже три поколения. Обмен опытом и искусством укрепит нашу дружбу. Одно мое слово, и богатства империи потекут в вашу гавань подобно реке.
— Положим. Но в чем твой интерес, о принцесса?
— У моей империи много врагов. Нашим мужам войны пригодятся знания, что я привезу отсюда.
— Много врагов, — фыркнула Ио. — Так бывает, когда топчешь чужую свободу и отнимаешь дочерей от родных, чтобы они ублажали тиранов!
— Капитан! — в голосе Аттала грянул гнев.
— Скажи, что я вру, Фрасимах, или не кричи понапрасну. Ну как, принцесса, говорю я неправду?
Тамриз пристально взглянула на Ио. Правдивая, смелая женщина. Но как она смеет перебивать своего господина — непостижимо!
— Детям плодородных пажитей легко винить в жестокости народ, которому выпало жить в суровой и скудной пустыне. Но мудро ли, о капитан, судить коршуна за то, что он не щиплет траву подобно лошади? — примирительно улыбнулась Тамриз.
— Складно сказано, — Ио усмехнулась. — Но и лошадь не обязана пускать коршуна в загон к жеребятам. Пока мое слово что-то значит, я не дам Хемениду войти в Стратегикон.
Архонт Фрасимах сцепил руки и прижал к губам серебряный перстень на безымянном пальце. Этот визит тревожил его. Принцесса уверенно выдвигала требования. Едва добившись аудиенции архонта, она отпустила домой свой корабль с экипажем, явно убежденная в успехе задуманного.
Опытному политику виделось в происходящем что-то грозное и опасное для любимого полиса. Не было только уверенности, что будет опаснее: пойти гостье навстречу или же отказать?
Но Фрасимах Аттал не был малодушен. Решение он принял прежде, чем капля влаги скатилась со спелой сливы.
— Сожалею, о благородная, но я обязан чтить законы моего полиса. Капитан Ио — свободный гражданин с правами, что не мной определены. И она вправе сама решать, кого принимать в Стратегикон.
Тамриз надкусила сладкую сливу, чтобы скрыть улыбку. Беседа напоминала ей игру в тавлеи с достойным противником. И благодаря Дарафаллу у нее был в запасе ход, который побьет их царя.
— Ты верно сказал о законах, достойный Аттал. Взываю к закону священной гестии! — Тамриз повысила голос и отчеканила последнее слово.
Как поставить фигуру на победную клетку.
На террасе повисла мертвая тишина. Архонт Аттал и капитан Ио застыли, застигнутые врасплох. Гестия — священный обычай гостеприимства, известный только между ладдийцами. Никто не обсуждал его с чужаками и не открывал иноземцам. Откуда же он известен принцессе из жестокой пустыни?
Фрасимах нашел в себе силы прервать молчание.
— Закон гестии давно уже отжил свое, и не упразднен лишь затем…
— О, не лукавь со мною, честный Аттал! — воскликнула Тамриз. — Мне прекрасно известно, что закон гестии свят в глазах ваших богов. Всякий гость имеет право на одну просьбу. Отказав мне, ты оскорбишь бессмертных и навлечешь беду на свой полис.
— И ты говоришь о лукавстве! — гневно вскричала Ио. — Ты же не веришь ни в наших богов, ни в наши обычаи!
— Положим. Но в них веришь ты, и, полагаю, верит почтенный Аттал.
Тамриз откинулась на ложе и аккуратно взяла пальцами еще кусочек сливы.
Архонт и капитан переглянулись. Многое было сказано в тот миг, хоть ни один не произнес ни слова.
— Стратегикон не может принять никого без испытания, — процедила Ио. — Всякий волен дерзнуть, но не всякий достоин войти.
— Да будет так, — сказал Фрасимах.
На сердце у него было тяжело.
— Я исполню твою просьбу, принцесса, согласно святому обычаю гестии. Если ты пройдешь испытание кровью, капитан примет тебя в Стратегиконе.
***
— Хеменид? — переспросила Ариста. — Хеменид будет учиться с нами?
— Если кто-то этому не помешает, — мрачно кивнула Ио. — И этим кем-то будешь ты.
Капитан вернулась из города злая и разгоряченная. Ариста едва успела услышать, что с ней прибыла некая странная гостья, как в дормиторий вбежала Ифина: капитан хочет видеть Аристу Гракх! И вот девушка стояла в покоях капитана и принимала нежданный приказ.
— Я? Но что я могу?
— Ей назначено испытание кровью. Пусти кровь этой чернявой засранке, и она уберется в свою пустыню.
Ариста выглянула в окно. Чужестранка с Востока терпеливо ждала на поле для учебных боев. Смуглая, высокая, ноги стройные и длинные, руки изящные и в то же время крепкие. Волосы черней ворон послушной волной спадают ниже плеч. Смуглянка стояла спокойно и неподвижно, заложив руки за спину, не обращая внимания на палящее солнце. Даже не взглянула на таз с водой, стоящий рядом с полем для умывания и освежения бойцов.
Не великая нужна была мудрость, чтобы угадать в этой девушке богатство и высокое происхождение. Эти волосы не знали грязи улиц — только аромат благовоний и усердные руки служанок. Это тело не ведало работы — только благородную атлетику.
«Как она красива», — подумала Ариста. Ей стало завидно: какой прекрасной может стать дева, воспитанная в достатке и роскоши! Ведь и она могла быть такой, если бы не…
Вслух же Ариста сказала:
— Повинуюсь приказу, капитан. Но почему я?
— Трусишь? — зло спросила Ио.
— Ничуть. Но та же Окаста справится не хуже.
Капитан заглянула прямо в глаза подопечной.
— Во-первых, считай это расплатой за твое малодушие на агоре.
Ариста потупила взгляд. С казни виталофага прошло уже две недели, но капитан не забыла. Никто не наказывал Аристу за промедление. Но молчаливое неодобрение и тяжелый взгляд Ио были в эти две недели не меньшим укором за трусость, чем пять полуденных караулов.
— Я не боюсь отдать свою кровь, капитан, — тихо сказал Ариста. — А вторая причина?
— Скажем так, — на лице Ио появилась мрачная улыбка, — я по опыту знаю: ты не гнушаешься идти к победе… необычным путем. Да будет так и сегодня.
***
Тамриз с интересом оглядела девицу, что вышла к ней на учебное поле. Ладная, жилистая, с настороженным взглядом серых глаз. Русые волосы непослушно раскинулись по плечам. Кожа не загорелая даже, а неравномерно опаленная долгим пребыванием на солнце. Тело, явно привыкшее к черной работе. Бывшая крестьянка или прислужница.
«Она, пожалуй, красива», — подумала Тамриз. Если, конечно, ее расчесать и отмыть. Тогда ее не стыдно было бы взять на службу и в императорский дворец.
— Не ты ли мое испытание? — улыбнулась принцесса, приметив меч на поясе варварки.
Русая девушка молча кивнула. Позади нее, на каменной галерее, Тамриз разглядела ту сердитую женщину, «капитана», и с десяток девиц в белых туниках. Пришли посмотреть на бой с чужестранкой.
Тамриз вынула скимитар из ножен на спине.
— Ты, кажется, мало ешь. Постараюсь не пустить тебе крови сверх меры.
Темные, как у тигрицы, глаза принцессы с холодной насмешкой уперлись в серые, цвета осеннего неба, глаза незнакомки.
Варварка не ответила, только вытащила из ножен прямой широкий меч.
Двор Стратегикона на один удар сердца погрузился в полную тишину.
С мокрого полотенца сорвалась капля воды. С еле слышным плеском упала она в таз для умывания.
Тишину разорвал клокочущий боевой клич и звон стальных клинков.
***
«Чернявая засранка» была хороша. Очень хороша.
При обучении рукопашному бою наставницы Стратегикона учили их полагаться на точность, дисциплину и расчет. Выпады, удары и блоки, порядок их чередования диктовались строгими законами геометрии. Бой становился как бы теоремой, где на каждый прием и атаку противника надлежало найти — мгновенно, по памяти — сообразный контрприем и ответную атаку.
В манере боя чужестранки тоже ощущалась выучка, но совсем иная. То была выучка самоучки, долго упражнявшейся наедине и без поддержки наставников. Самообладание и точность отметались, давая волю силе и агрессии. Скимитар в ее руке плясал как коготь рыси, как жало скорпиона, неистовый и жаждущий крови. Каждый замах — лязг челюстей, каждый выпад — бросок змеи, каждое парирование — свирепый оскал. Будто сражаешься с хищником, который хочет разорвать тебя на куски и сожрать.
Смуглянка не давала Аристе ни мига передышки. Каждый удар сердца девушке приходилось либо отбивать удар в ногте от своей кожи, либо хвататься за редкую возможность контратаки. Лезвие гладия тоже не раз уже оказывалось рядом с темной кожей противницы, но всякий раз тщетно. Когда смуглянка не успевала парировать замах Аристы, она просто изгибалась изящно, как змея, и уходила от удара.
Отогнав от себя противницу мощным рубящим взмахом, Ариста отскочила к кромке учебного поля. Сердце сейчас лопнет. Она не может продолжать бой, пока не переведет дух.
***
Сероглазая дикарка была хороша. Неожиданно хороша.
Древний поэт писал: мастер смерти подобен прекрасному хищнику. Одни звери проворны, другие свирепы, а иные хитры. Но всякий хищник прекрасен, когда настигает добычу и лишает ее жизни. Так и тот, кто обучен искусству смерти, настигает противника и питает стальной клык его кровью.
Ничего подобного не было в манере боя дикарки. Не было в ее движениях ни красоты, ни грации — лишь холодная, отстраненная точность. Меч в ее руках пресекал и сдерживал Тамриз, грубо рвал узоры ее ударов. Хищная красота ее выпадов была бессильна перед этой безжизненной, безвкусной техникой. Будто сражаешься не с человеком, а со злым духом, в чьем теле нет крови, только холодный воздух.
Уже не раз начинала Тамриз победную атаку, и всякий раз меч дикарки рисовал на пути безжизненные, безобразные линии. Это злило и выматывало, как злит лопнувшая струна инструмента при исполнении прекрасной песни.
Едва увернувшись от мощного рубящего взмаха, Тамриз отскочила к середине поля. Сердце саднило от напряжения. Она не может продолжать бой, пока не переведет дух.
***
Передышка длилась недолго. Уже через пять ударов сердца девушки бросились друг на друга. На сей раз не было насмешек и кличей. Только тяжелое дыхание да свист стали.
Вдруг зрители на галерее подались вперед, кто-то вскрикнул. Тамриз поймала клинок Аристы лезвием своего скимитара и с силой навалилась вперед. Ариста не выдержала напора и упала на одно колено. Тамриз нажимала все сильнее, продавливая оборону противника, ноготь за ногтем продвигая лезвие скимитара к плечу Аристы.
Их лица оказались на расстоянии не более одной ладони.
— Какая грубая кожа, — прошептала Тамриз, хищно глядя на обнаженное плечо Аристы. — Не знаю даже, возьмет ли ее моя сталь.
Тамриз нажала еще раз и с наслаждением полоснула клинком по плоти. Ариста зарычала от боли: плечо разрезало до костей. Струя крови хлынула на песок учебного поля.
Но прежде, чем первые капли крови упали на землю, Ариста выбросила голову вперед и впилась зубами в смуглую шею соперницы.
Теперь закричала Тамриз. Ручеек крови хлынул Аристе в рот. Кровь была горячей, пряной и неожиданно сладкой на вкус. То был вкус чудес Востока, сладких яств и баюкающей роскоши.
Ариста оторвалась от нежной темной кожи и выплюнула кровь на учебное поле. Алые капли и ручейки из двух ран замарали чистый белый песок. Несколько капель Ариста выплюнуть не успела, и они пряными ягодами скользнули в ее гортань.
Ариста Гракх и Тамриз Хеменид смотрели друг на друга, стиснув зубы, тяжело дыша, не выдавая боли ни единым звуком.
Капитан Ио поспешно сошла с галереи.
— Кто пустил первую кровь?
— Я, капитан, — единым вздохом выпалила Ариста.
Рой мыслей пронесся в тот миг в ее голове. Никто ничего ясно не видел, они пустили кровь почти одновременно, это будет слово против слова. Быть может, дело и выгорит.
А потом пристальный взгляд Ио уперся ей в лицо, и Ариста горько пожалела о сказанном. Уличная привычка — схитрить ради быстрой выгоды — вновь, как и в ночь первой встречи с капитаном, взяла верх над разумом. И вновь вышла боком: как Ариста ни старалась, она не выдержала испытующий взгляд командира. Капитан увидела и прочитала ее ложь.
Негодование Ио выдали только глаза; лицо капитана Фаланги осталось непроницаемым. Она повернулась к воспитанницам на галерее.
— Тамриз Хеменид, дочь императора с востока, прошла испытание кровью и доказала свое право учиться в Стратегиконе! Вы видели ее храбрость и честь, по чести же к ней и относитесь! Поскольку дормиторий нынче переполнен, новая воспитанница займет вторую комнату оружейной! Пусть кто-нибудь подготовит ее для гостьи!
На галерее началось движение. Капитан Ио быстро зашагала в свою ставку. Ариста хотела было догнать ее, что-то сказать, добавить. Но краткий взгляд капитана через плечо дал понять: не о чем тут говорить. Что сделано, то сделано.
***
Ариста окунула полотенце в воду и резко прижала к плечу. Рану щипало и кусало, разрезанные края противно пульсировали.
Потому и надо было промыть рану ночью, когда Стратегикон уже спит. Не хотелось днем ловить на себе то сочувственные, то презрительные взгляды воспитанниц, терпеть сострадательные хлопоты Тигоны и долгие тирады Окасты о позоре. Потому Ариста весь день ходила с простой перевязкой и только сейчас, в темноте, взялась смыть с плеча засохшую кровь.
— Если тебя это утешит, ты меня ужалила ничуть не менее больно.
Ариста развернулась, мигом сгруппировавшись в защитную стойку. Свет звезд отражался в двух тёмных лукавых глазах. Смуглянка примирительно подняла руки. Вокруг прокушенной шеи обвился лоскут плотной мягкой ткани.
— Не бойся. Мы ведь больше не в схватке.
— Я тебя не боюсь, — пробурчала Ариста.
— И хорошо. Тут найдётся ещё полотенце?
Ариста молча указала на второе полотенце на гвоздике. Тамриз развязала ткань на шее, смочила полотенце, приложила к ране. Ариста отметила, что тонкая струйка крови из места укуса бежит до сих пор.
Некоторое время они молчали. То одна, то другая девушка шипела от боли, счищая с ран запекшуюся кровь.
— Ты искусна в схватке, — сказала наконец Тамриз. — Добрый был бой.
— Ты… тоже опасна. Лихо меня рубила.
— Правда, бьешься ты как мертвец с водой в жилах.
— Да ну? А ты как похотливая кошка по весне!
Над умывальней стало тихо. Затем обе девушки не выдержали и рассмеялись. Как странно это было: подравшись сегодня до крови, мучаясь жжением в ранах, бросаться друг в друга ребяческими дразнилками.
— Я Тамриз, дочь Аббаса, — сказала, отсмеявшись, принцесса.
— Ариста из рода Гракхов.
Девушки одновременно, не сговариваясь, протянули друг другу руки.
— Я ещё плохо знаю ваши нравы. Завтра придётся учиться всему и сразу.
— Ничего, смекнешь. Мне тут тоже сперва было непросто.
Тамриз вытерла остатки крови и отбросила полотенце. Уже выходя из умывальни, она обернулась в дверях.
— Хочу тебя спросить.
— Что?
— Зачем ты укусила меня и потом солгала? Ты ведь уже проиграла бой.
— Если проиграла, это ещё не повод сдаваться.
Ответ пришёл к Аристе неожиданно легко, как афоризм или рифма.
Тамриз задумчиво приложила палец к губам.
— Это странная для меня мысль. С ней нужно провести ночь. До завтра, Ариста из рода Гракхов.
Послышался шорох шагов по песку, и Ариста осталась одна.