Если честно, глянув из проема двери вниз и оценив расстояние к полету, я подумал было, что не готов прыгать.
Вот вообще не готов.
Правда, происходило все в динамике, а за спиной у меня стоял Войцех. Который еще до того, как я отказался от плана возвращения, и открыл рот сообщить, что в общем-то могу и второй раз в небоскреб через стоянку зайти, отправил меня в полет.
Ему проще – у него в имплантах отображается дополненная реальность. И подходящий для выброски из конвертоплана момент он увидел раньше, чем я успел сообщить, что отказываюсь от самого плана выброски.
Мелькнули в воздухе огни небоскребов, показалось даже, что увидел собственную… спину, так скажем. Полет продолжался совсем недолго – по лицу хлестнули ветки высоких декоративных кустов, а после ступни ударили в землю. Перекатом, гася инерцию прыжка, я укатился в сторону, сминая кусты. Вылетел из конвертоплана не вертикально вниз, так что погасить удар получилось, и прокатился достаточно далеко.
И остановившись, так и остался лежать на спине, раскинув руки. Вдруг накатил нервный смех, который я не мог сдерживать. В сознании непрерывно пульсировала фраза-окончание старого анекдота: «…а теперь смертельный номер! Прыжок из-под купола цирка в стакан воды без страховки! Гомики, гомики, куда вы меня несете?!»
Таким меня, услышав смех, и нашла Николетта.
Я, по эмоциям, почувствовал ее приближение. И, опять же по эмоциям, почувствовал ее крайнее напряжение. Но никак не мог успокоиться и перестать смеяться – слишком сильное впечатление произвел на меня полет. Высота, конечно, не самая большая, мы примерно с такой при штурмовой высадке прыгали не раз. Правда, есть одно «но» – тогда я все же был в бронекостюме, с активными системами и поддержкой экзоскелета.
Рассказал бы мне кто еще год назад, что я буду сознательно, ну почти сознательно, прыгать из быстролетящего конвертоплана на небольшую террасу верхнего этажа небоскреба… Как хорошо, что год назад мне никто настроение не портил и об этом не рассказал.
– Вот это прикол, – не удержался я от комментария, все же справившись со смехом. – Помоги подняться, пожалуйста, – глянул я снизу вверх на Николетту.
Девушка присела рядом и, аккуратно взяв меня под локоть и за плечо, не очень умело потянула.
– Ох-о-хох… что ж я маленьким не сдох, – чувствуя, что организму в целом не очень хорошо после полета, выдохнул я.
Но себя жалеть было некогда – вроде бы ничего не сломано, отделался только ссадинами и сильными ушибами. Но боль отошла на второй план – постепенно я все сильнее и острее чувствовал, насколько напряжена Николетта.
Чувствовалось, что она буквально опустошена, и даже, как мне показалось, находится на грани истерики (опять). А вот то, что она едва сдерживалась, чтобы не заплакать – совершенно точно, глаза на мокром месте.
– Как у тебя тут, все под контролем?
Николетта хотела что-то сказать, но вместо слов прерывисто выдохнула. Она вдруг шагнула вперед и, разрыдавшись, уткнулась мокрым лицом мне в шею, обнимая и крепко прижимаясь.
Словно выплескивая накопившийся ужас и страх, Николетта громко, не стесняясь меня, рыдала. Я при этом чувствовал, как крупно дрожит эта хрупкая девушка. И еще чувствовал ее облегчение – усиливающееся по мере того, как она все крепче прижималась ко мне, словно не желая отпускать.
Подождав немного, пока она придет в себя (и сам я приду в себя), аккуратно потянул Николетту за собой и отвел ко столу. Усадив на стул, погладил ее по волосам. И, мне кажется, именно от этого движения она окончательно, более-менее, пришла в себя.
Не отпуская Николетту, одной рукой – левой, живой, продолжая держать за плечо, я потянулся за стулом (правой) и сел рядом. После этого взял ее ладонь, опять же левой, живой рукой, и заставил Николетту второй ладонью накрыть мою руку. Правая все равно не годится, тем более что она сейчас немного почерневшая после взрыва. Я ее даже спрятал за спиной, чтобы не отвлекать девушку, которая этого пока не заметила.
«Ты как?» – чуть сильнее я сжал руку Николетты.
«Уже нормально, спасибо».
И только ответив, Николетта вдруг поняла, что мы только что обменялись фразами с помощью мыслеречи. Широко раскрыв глаза, она в изумлении посмотрела на меня. Но я сделал успокаивающий жест, мол, все хорошо и даже отлично.
Причем сделал этот жест машинально правой рукой. И, проследив за движением, Николетта увидела черную, сожженную биокожу и контуры мышц под ней.
– Все в порядке? – произнесла она испуганно.
– Да.
«Все просто тип-топ, Томми», – подсказал внутренний голос.
«Рассказывай», – заглушая его, произнес уже я мысленно, обращаясь к Николетте.
«Доминика наказала меня за то, что я помогла тебе попасть на последний этаж башни и не сообщила ей».
«А почему ты ей не сообщила?»
«…?»
Удивление Николетты было настолько велико, что она в изумлении глянула на меня широко открытыми глазами.
«Ладно, прости. Впредь буду более полно проговаривать нюансы. Как она тебя наказала?»
«Морально уничтожила».
«Только морально?» – почувствовал я некоторую недосказанность.
«Пыталась не только».
Николетта закрыла глаза, и у меня перед внутренним взором мелькнула, обрывочно, произошедшая сцена. Как вживую ощутил жжение на щеках пощечин от Доминики, увидел ее злой с прищуром взгляд, холодную надменность. Услышал жесткую отповедь с рассказом о том, как саму Доминику кидали со скалы, обучая плаванию.
Картинки передаваемых Николеттой мыслеобразов – за исключением жжения щек от пощечин, были не очень четкими. Но как Доминика заставляет материализоваться астральную копию кулона-инклюза, в попытке через боль подчинить Николетту, я примерно понял – наблюдая происходящее, словно через мутное стекло разбитой бутылки.
«Вариант того, что кто-то разрушил астральную копию инклюза, отпадает», – прокомментировала Николетта.
«Нет», – просто ответил я.
«Нет?»
«Нет. Он просто становится менее вероятным. Нельзя исключать даже того, что это именно Доминика разрушила инклюз. А когда ты не умерла, она решила просто проверить его работу. Это, конечно, маловероятно, но сбрасывать со счетов даже такой вариант мы все равно пока не будем».
Столь долгая и связанная в мыслеречь фраза далась мне довольно непросто. Даже в голове зашумело, и я отпустил ладонь Николетты, пытаясь справиться с шумом в ушах и остаться в вертикальном положении.
Все же мой организм после приземления пострадал, а умственные нагрузки сверху здоровья не добавили. Мыслеречь же утомляет не меньше, чем разгрузка вагонов, тем более при нашей не слишком хорошо налаженной с Николеттой связи.
Она как раз хотела было что-то спросить, но я уже вытащил руку из ее ладоней. И только после этого Николетта, забыв о своих переживаниях, вдруг осмотрела меня, словно новым взглядом. До этого момента она, будучи занята переживаниями и погруженная в свой страх и потрясения, не сильно замечала мой внешний вид. А вот сейчас внимание обратила. Ну и да, было на что внимание обращать: куртка на голое тело, черная кожа руки и многочисленные ссадины.
Да и вообще я уже не такой бодрый парень, что улетал отсюда несколько часов назад.
– Поможешь мне маску снять?
– Помогу. Садись, тебя еще надо в порядок привести.
Повинуясь уверенным движениям успокоившейся девушки, я лег на диван, положив ей голову на колени. И украдкой наблюдал за ней снизу вверх, пока Николетта сосредоточенно, с помощью льда, снимала с моего лица маску.
Но после этого встать Николетта мне не дала. Принесла сразу два портативных медкомплекта, браслет первого одела на руку, второй на ногу. Медицина здесь оказалась с сюрпризом – один из комплектов был с магической составляющей. Поэтому пары минут не прошло, как я был свеж и бодр. И внешне неотличим от образца паручасовой давности – второй комплект был без магической составляющей, зато привел в порядок мою почерневшую руку.
– Ты вообще чем там занимался? – ткнула Николетта пальцем в небо, когда широкий браслет 3D-принтера, восстанавливающего искусственную кожу, пиликнул, оповещая о завершении процесса.
– Если будет интересно, завтра расскажу, на острове. У меня крайне много дел, даже не знаю, когда получится все успевать. Отвернись, пожалуйста, – попросил я ее, потому что уже торопливо переодевался в свой корпоративный мундир.
– Эм… – снова смутилась Николетта. Причем снова до такой степени, что щеки ее ярко заалели.
– В чем дело?
– При планировании успевания всех своих дел держи в уме, что завтра вечером мы с тобой должны присутствовать на благотворительном вечере в особняке сэра Джона Холдена.
– А что нам там делать?
– Я не знаю.
– Чувствую в словах твоих недосказанность я, – перешел я на манеру речи мастера Йоды.
– Мне бы… – выделила это «мне бы» интонацией Николетта, – очень хотелось, чтобы ты сопровождал меня на благотворительном вечере в качестве моего кавалера.
Вот как. Неожиданно. Хотя… неожиданно, но в принципе, ожидаемо. Учитывая, что Доминика играет в одну только ей ведомую игру. При этом умело – определенно умело, двигая фигурки по полю.
– Для меня это будет большой честью, сеньорита, – вслух сообщил я Николетте, после чего она ожидаемо зарделась еще сильнее.
– Есть еще кое-что.
– Что?
– Как сказала сеньора Романо, когда ты станешь варлордом, ты подпишешь контракт на мою охрану. А еще ты уже зачислен в службу внутренней безопасности корпорации на должность старшего оперативного специалиста. И в твоих обязанностях значится статус моего личного телохранителя. Тебе, кстати, уже пришло сообщение на ассистант.
– Ты прочитала? – глянул я на личный и персонифицированный ассистант, который на время вылазки оставлял здесь.
– Нет, мне сеньора Романо об этом сказала, а звуки оповещений твоего ассистанта я слышала. Он такой один, от отдела кадров. Перепутать сложно.
Комментировать ничего не стал, только вздохнул. Не сразу поняв, в чем дело, но потом ка-а-ак поняв.
То есть теперь, получается, с получением мною задания на личную охрану, или Николетта должна постоянно сидеть дома, чтобы я мог решать свои дела, либо же она должна постоянно ходить со мной.
Интересное кино.
Но был во всем этом еще один, весьма интересный момент.
– Служба внутренней безопасности, значит, – не особо скрывая удивления, протянул я.
– Что такое? – почувствовала мое удивление Николетта. – Ты чем-то… озадачен?
– Да. Тем, что это служба внутренней безопасности корпорации.
Причем не просто служба внутренней безопасности. Охранники на входе, так-то, тоже СВБ корпорации.
Озадачен я был тем, что получил назначение в оперативный департамент, причем старшим специалистом. А это уже очень серьезно. Потому что оперативный департамент, насколько я знаю иерархию корпорации – это неприкасаемые опричники и эскадроны смерти в одном флаконе.
– Я озадачен тем, что назначен в оперативный департамент, причем старшим специалистом. Это же какими нужно обладать связями…
– Сеньора Романо – оперативный советник руководителя службы внутренней безопасности африканского направления. Оперативный департамент филиала «Занзибар» находится в ее прямом и непосредственном подчинении.
«Йобушки-воробушки», – подсказал, едва не закурлыкав от крайнего изумления, внутренний голос.
С его удивлением я был полностью согласен. Сегодня просто вечер удивительных, вот до глубины души удивительных, историй.
– Теперь все ясно… – протянул я задумчиво, начиная осознавать, что являюсь фигурой в игре Доминике, но поле игры, как оказывается, выше на порядок, чем то, которое я себе представлял.
Оперативный советник руководителя службы внутренней безопасности африканского направления – Доминика ведь, по должности, вполне могла присутствовать на памятном и для меня, и для всей корпорации Некромикон совещании в Хургаде.
Вдруг ощутив эмоции Николетты, я перевел на нее взгляд.
То, что я задумался о насущных проблемах и практически пропустил мимо ушей информацию о том, что я теперь ее кавалер, явно задело девушку за живое.
Я хорошо почувствовал тщательно и с трудом скрываемую, не очень успешно, правда, обиду. Также хорошо почувствовал тщательно и также с трудом скрываемые и также не очень успешно, привязанность и надежду. И какое-то… наивное слепое доверие, я бы даже сказал.
«Мы в ответе за тех, кого приручили».
И опять глаза на мокром месте, да что ж такое.
Шагнув ближе, я снова взял Николетту «живой рукой», активируя возможность мыслеречи.
– Не волнуйся и не переживай. Слушай меня и сеньору Романо, и проблем больше не будет, – вслух произнес я.
«Делай с этого момента все так, как нужно сеньоре Романо. За исключением тех случаев, когда я скажу обратное. И все будет отлично, ни одна акула тебя никогда больше не обидит».
Это я уже произнес параллельно тем словам, которые говорил вслух.
– Хорошо, как скажешь.
«Я все поняла».
Николетта, молодец какая, также высказалась параллельно – и мысленно, и вслух. Очень способная юная дама. Вот очень способная. Интересно, что будет, когда она еще и стихии коснется?
«А если ты будешь меня слушаться, то вскоре станешь той акулой, которая сама кого-хочешь может обидеть».
«Хорошо».
– Хорошо, – эхом ответа Николетта вслух. – Массимо…
– Да?
– А зачем ты избил Келли-Хьюза?
– Кого избил? А, этого…
Я уже, если честно, и забыл о том полупокере, которого немного поучил вежливости в туалете.
– Ники, – неожиданно для себя использовал я уменьшительно-ласкательное имя.
– Макс, – неожиданно для меня (и для себя) также по-иному назвала меня Николетта.
– Ники, ты ведь знаешь, что это мир жесток и несправедлив?
– Знаю, – кивнула, поджав губы, девушка. – Теперь знаю, более чем хорошо, – с горечью произнесла она.
– Этот мир несправедлив. И этот мир делится на тех, кого можно, и на тех, кого нельзя. Знаешь, в одной деревушке жил Джон, который всю жизнь строил дома и ковал мечи. Но стоило ему один раз уединиться с овцой за сараем, и никто и никогда больше не назвал его ни строителем, ни кузнецом.
Николетта – святая душа, даже не поняла, о чем вообще речь. Пришлось объяснять:
– Стоило Джону однажды уединиться с овцой в укромном месте и вступить с ней в противную природе половую связь, и быть при этом замеченным, как после этого никто никогда не называл Джона ни строителем, ни кузнецом. А называли его…
– Я поняла, – прервала меня вновь зардевшаяся Николетта.
– Мир жесток и несправедлив, а корпоративный мир жесток и несправедлив на несколько порядков больше. И если бы я не объяснил этому педику, в чем он не прав… В будущем я мог бы стать кем угодно, пусть даже спасителем вселенной, но в корпоративной памяти навсегда остался бы бегунком, который по щелчку может принести два мохито. Я показал, что меня не можно, меня нельзя. Понимаешь?
– Да. А откуда ты знаешь, что Келли-Хьюз гомосексуалист?
– А откуда я знаю? – удивился я. – Я не знал.
– Ну ты же сказал, что он педик.
Вообще-то я хотел сказать не педик, а другое слово, созвучное с три-два-раз, но вовремя удержался.
– В русском языке педик – это не половая ориентация, а характеристика состояния души. Педиков душой, так скажем, полно и среди гетеросексуалов.
– Ясно.
– А откуда ты об этом узнала? – поинтересовался я.
– Сеньоре Романо уже нажаловался покровитель Келли-Хьюза.
– Мне стоит ждать проблем?
– Не знаю. Не думаю. Он не настолько высоко на…
– Отлично. Тогда пойдем, у нас действительно много дел.
Николетта ошиблась: когда мы покинули переговорную, оказалось, что проблемы нас уже ждали. Четыре человека в корпоративных костюмах, среди которых я заметил Рея Келли-Хьюза и скуластого элегантного молодого человека. Так, не четыре человека, а два – остальные двое с ними были неасапиантами. Явно взяли вместо охраны, чтобы больше голова в унитаз ни у кого случайно не попала.
Ни у кого, кроме меня, наверное – если по их плану.
– Вот он! – произнес обиженный мною «коллега» по корпорации.
– Судари и… полусударь, – отдельно кивнул я Келли-Хьюзу. – Вы, предполагаю, желаете со мной поговорить?
– Ты правильно понимаешь, – спокойно и степенно кивнул мне весьма элегантного вида скуластый молодой человек, в глазных впадинах которого белели импланты с зеленым трилистником Некромикона. Серьезный товарищ: у него в форме одежды присутствовал галстук, который обычным серым винтикам корпорации не полагался.
Птица, так сказать, высокого полета.
И из-за отсутствия у меня очков дополненной реальности я не мог посмотреть ни его статуса, ни даже имени.
– Без проблем, как раз переговорная свободна, – улыбнулся я ожидающей нас парочке. – Николетта, подожди, пожалуйста, нас здесь, я быстро обсужу с господами…
Прервался на полуслове. Потому что створки лифта с мелодичным звоном полностью раскрылись, и из дверей вышла сеньора Романо, собственной персоной. И следом за ней из лифта вышла…
Тут мне потребовалась вся выдержка, потому что следом за Доминикой из лифта вышла Эмили Дамьен. В строгом, причем простом корпоративном костюме, без каких-либо знаков отличий высшего руководства корпорации.
– Что именно ты собрался обсуждать? – вместо приветствия поинтересовалась Доминика, услышавшая мои последние слова.
При этом Доминика ни жестом, ни взглядом не выдала даже намек на наше недавнее с ней, так скажем, весьма плотное общение.
– Сеньора Романо, мое почтение, – коротко поклонился я. – Мы с коллегами по-разному смотрим на вопрос влияния половых отношений на служебные, и в данный момент я готов предоставить на их суд свои аргументы.
– Не сегодня, – покачала головой Доминика. – Драго, хочу напомнить, что у вас, как у личного телохранителя Николетты Агилар, достаточное количество других, более важных дел. Госпожа Дамьен, – повернулась к подошедшей Эмили Доминика. – Позвольте представить: Драго Младич, тот самый многообещающий молодой человек, о котором я вам рассказывала.
– Мадам Дамьен, – пожал я протянутую руку.
– Драго, у вас сегодня весьма много дел, поэтому прошу оставить на будущее дискуссию о влиянии половых отношений на служебные, – произнесла Доминика. При этом она смотрела мне прямо в глаза, и я вдруг почувствовал, как от ее грудного голоса у меня приливает кровь к… и к щекам, и к сердцу тоже, в общем.
Даже жарковато стало, если честно. Настоящая роковая женщина.
– Как вам будет угодно, сеньора Романо, – еще раз коротко поклонился, покладисто соглашаясь и взглядом показав, что ничего не забыл. Причем особого усилия для этого мне не потребовалось.
Едва улыбнувшаяся Доминика, вместе с молчаливой и сосредоточенной Эмили Дамьен, направились дальше по коридору. Сопровождаемые незаметными до этого момента телохранителями. И, провожаемые нашими взглядами, проследовали к открывшимся перед ними дверям большого совещательного зала.
Двойника такого же зала, в котором я недавно завалил шесть человек из высшего руководства корпорации в Африке, Восточной Европе и на Ближнем Востоке. Среди которых была и Эмили Дамьен, чья голова – очень хорошо это помню, взорвалась в кровавые брызги.
– Ладно, парни, в другой раз, – подмигнул я всем сразу, сделав жест ручкой.
– Стоять! – окликнул меня старший в компании. – Ты что думал, вот просто так возьмешь и уйдешь?
«Дядя, ты дурак?» – едва не поинтересовался я.
Судя по тому, как именно Доминика не смотрела на скуластого молодого человека, он не особо важная – даже несмотря на мундир, персона. И игнорировать ее слова – признак отнюдь не большого ума.
С другой стороны, это может быть и испытанием от Доминики. Если уж ее бросали со скалы в детстве для того, чтобы научить плавать, не думаю, что к обучению других людей она подходит с излишними сантиментами.
Остановившись и прикрыв глаза, я глубоко вздохнул, а после наклонился к уху Николетты.
– Подожди, пожалуйста, минутку. У нас будет мальчиковый разговор, тебе лучше это не слышать.
Николетта – молодец. Хотя она и разволновалась до перехваченного дыхания, но внешне этого никак не показала. Кивнув мне, двинулась в сторону дивана. Я же, резко развернувшись, вернулся к приоткрытой двери помещения, откуда мы только что вышли. И, встав в проходе, открыл дверь приглашающим жестом.
Элегантный скуластый молодой человек и Рой Келли-Хьюз, переглянувшись, быстро прошли в помещение. Молодцы какие – сделали это настолько быстро, что я успел захлопнуть дверь перед самым носом сопровождающих их неасапиантов.
Мое действие вызвало приступ быстрого удивления – которое, впрочем, не переросло в слова. Хотя элегантный скуластый молодой человек даже открыл было рот. Но он не успел ничего сказать, потому как получил удар в печень и согнулся пополам.
Рей Келли-Хьюз при виде этого оцепенело замер, но почти сразу побежал в сторону. Не по своей воле, правда – это я схватил его за загривок и, разогнав, направил в стену. Взметнулись руки, раздался шлепок лица в витражное панно, и неожиданно для себя потерявший сознание Рей Келли-Хьюз мешком рухнул на пол.
Я уже был рядом с его элегантным покровителем. Тот уже – за пару секунд, пришел в себя, вставая в оборонительную стойку. Организм у него определенно усилен, раз так быстро справился с болевым шоком. И явно мой первичный успех связан с тем, что я застал его врасплох, используя фактор неожиданности.
А еще это значит, что дальше можно ждать проблем.
Впрочем, проблем я ждать не стал. Тем более что решение пришло довольно быстро – если он накачан усилениями, не драться же мне здесь с ним. Хорошо, что вокруг наблюдалось очень много тяжелых подручных предметов. А как гласит широко известная в узких кругах и одинаковая в двух мирах поговорка: «Чтобы вступить на поле боя в рукопашную схватку, боец должен потерять винтовку, пистолет, нож, пехотную лопатку, выйти на ровную площадку без единой палки или камня, а после этого найти на этой ровной площадке второго такого же дурака».
В общем, когда, немного выбивая сознание из колеи, в голову друга Рея Келли-Хьюза прилетела массивная пепельница, он этого определенно не ожидал. Бросал я правой рукой, так что пятки элегантного молодого человека элегантно взлетели вверх, а сам он упал навзничь. Ковролин удар смягчил, но еще несколько секунд у меня оказалось.
В пару скользящих шагов оказавшись рядом, я перевернул потерявшего всю элегантность молодого человека на живот. Резким рывком сдернул с его плеч пиджак, скатывая рукава наполовину – спутывая движения рук. После этого подхватил его и пробежавшись вместе, приподнял его, разворачивая и перехватывая за удивительно крепкую белоснежную рубашку. Поднимая так, что он приземлился задницей на парапет ограды, свесившись спиной вниз. И единственным сейчас, что его удерживало от падения, оказался галстук, который держал я.
Как раз за те секунды, которые я потратил на построение всей этой композиции, скуластый и уже совсем не элегантный молодой человек пришел в себя. Он попытался потянуться ко мне руками, но получилось не очень удачно – они были спутаны за спиной спущенным пиджаком.
– Ты кто вообще? – поинтересовался я.
Ответа я не получил, поэтому на миг ослабил зажим хвата галстука. Так, что собеседник резко отклонился назад на десяток сантиметров. И совершенно по-девичьи взвизгнул, только сейчас осознав, что за спиной у него почти полкилометра полета вниз, на твердый асфальт.
– Зовут тебя как? – повторил я вопрос.
– Итон Харди-Боулз, – в этот раз ответил собеседник. Чем вызвал у меня взрыв искреннего смеха.
– Как-то твои боулз не слишком харди, – доверительно сообщил я ему, намекая на его почти девичий взвизг. – От меня ты что хотел?
– Эм… Ам…
– Короче, так. Если я тебя еще раз увижу на расстоянии прямого взгляда, если ты целенаправленно ко мне подойдешь или отправишь ко мне своего полупокера, ты узнаешь, что люди не летают. Это ясно?
– Да.
– Бывай, – отпустил я оппонента, и он рухнул вниз.
Я, правда, контролировал процесс – упасть совсем он не мог. Потому что сидел на парапете и был зацеплен за край согнутыми в коленях ногами. Ну и за лодыжки я его придержал. Так что рухнуть вниз Итон Харди-Боулз рухнул, но полет его длился недолго – до того момента, как он, словно маятник, не ударился спиной о парапет с обратной стороны. Испуганный визг оборвался, и Итон так и остался висеть вниз головой, зацепившись за парапет согнутыми в коленях ногами.
По коленям я его и похлопал. Итон что-то верещал снизу испуганно, но я не вслушивался. Не упадет – так долго можно висеть, я в детстве сам проверял.
Еще раз ободряюще похлопав испуганного Итона по колену, я развернулся и быстро оказался рядом с Келли-Хьюзом. Нажатие в нужные точки помогли ему очень быстро прийти в себя.
– Ну-ну-ну, никто не обещал, что будет легко, – сообщил я Келли-Хьюзу, ослабляя нажим. – Другу своему помоги, – показал я в сторону ног на парапете.
Охнув от ужаса, Келли-Хьюз сплюнул кровь и сопли. И, надо отдать ему должное, сразу попытался подняться, чтобы помочь своему покровителю. Подняться не получилось, так что первые метры в сторону парапета он преодолел на четвереньках.
Досматривать операцию по спасению я не стал и вышел из переговорной, аккуратно закрыв за собой дверь.
– Все хорошо? – моментально оказалась рядом со мной взволнованная, но хорошо это скрывающая Николетта.
– Все замечательно, – оглянулся я по сторонам в поисках неасапиантов. Вдруг расстроятся от вида приведшего их сюда Итона. Но неасапиантов рядом больше не было, а узнавать, куда они делись, я даже не стал.
– Пойдем, – потянул я за собой Николетту.
У самых дверей лифта меня отвлекла вибрация ассистанта. Первый раз такой звуковой сигнал – и, достав девайс, я увидел, что это пришло оповещение корпоративной почты. Меня прямо сейчас ждали на складе, для того чтобы выдать шесть комплектов индивидуальных комплексов экипировки пехотинца «Warrior-М2000».
О подобной модели бронекостюмов, если честно, я даже и не слышал. Но если судить по пиктограммам обозначения, это легкая пехотная броня, с усилением, причем со штурмовым вариантом оружейных модулей в комплекте.
Таких бронекостюмов, особенно учитывая штурмовой вариант оружейных модулей, для усмирения городских банд должно хватить с запасом. Подобная броня – это как танк Т-72Б3 в чистом поле против туземцев с копьями. Запас технологического преимущества в несколько тысяч лет, так сказать.
И все это значит что? Правильно, это значит, что оперативность получения мною брони связана с намеком от Доминики насчет Кигунгули. Что – намек, звучит совершенно по-иному, учитывая известную мне теперь должность Доминики в Некромиконе.
Вот только почему, интересно, комплектов шесть?
Войцех, Василий, Гек, Патрик и я. Шестой боец – Чумба, но ему бронекостюм будет только мешать.
Так шестой зачем тогда?
Запрос на экипировку, по моему указанию, выполнял Войцех. Неужели он думает, что у меня есть лишние кредиты, чтобы просто так их выкинуть в трубу? Хотя если с бронекостюмами помогала Доминика, платить мне придется, скорее всего, не деньгами.
Но все равно – один запасной? Зачем, не понимаю…
Обо всем этом я думал, спускаясь на лифте вниз. Николетта ехать домой не хотела – хотя спорить не стала. С трудом, ощутимым усилием переборов себя, она отпустила мою руку и села в конвертоплан воздушного такси.
Я же задержался с получением двенадцати транспортировочных кейсов, в которых умещались шесть бронекостюмов и оружейные модули к ним. Забрать бронекостюмы нужно было сейчас – ведь к понедельнику каннибалы по плану Легран уже будут зарегистрированы в ООН как отдельная народность в лице племени Гамамбилу. А это значит, что в таком случае Кигунгули нам не видать – это раз; и два – нас и из Полигона просто выметут поддерживаемые карателями каннибалы.
Это уже не обычная уличная разборка за сферы влияния, это очередной раунд в необъявленной войне корпораций. В общем, проблему с каннибалами нужно решать и делать это нужно как можно скорее.
А как ее решать?
Правильный вариант решения, который я сейчас вижу, только один: если нет каннибалов и их племени на Занзибаре, значит нет и проблемы. А двенадцать ящиков с доспехами и оружейными модулями от бронекостюма «Warrior-М2000» – вполне подходящий инструмент для реализации такого решения.
Для, так скажем, оперативного решения проблемы – если вспомнить мою новую должность в корпорации «Ncr.com».