Вторая половина дня прошла за бумажной работой. Не успели Ренэро с Байнгером вернуться из логова Варана, как увидели на столе три листа исписанных мелким почерком, заключение о смерти Матинса.
— Так-так, — протянул следователь, когда взял заключение, — кажется Саймуса вырубили такой же лошадиной дозой снотворного, что и Гурога. Причём как пишет мисс Хойтс, доза была даже больше чем в первый раз, словно её делали на глаз.
— Значит убийца не профессионал, — отметил Ренэро между делом. — Будь он профи своего дела, не оставил бы следов.
— То, что он кровожадный дилетант я уже давно понял, — спокойно произнёс Айто продолжая изучать заключение. — Только вот этот дилетант либо крайне везучий, либо просто псих, хотя может быть и то и другое.
— Почему вы так решили? — искренни удивился Лоснин.
— Да, — протянул Байнгер смотря на своего подчинённого, — парой ты удивляешь меня своей наблюдательностью, но иногда она у тебя явно дрыхнет без задних ног, — когда следователь увидел, что его помощник смутился, он отвёл свой холодный взгляд и заговорил тоном учителя. — Первое убийство было совершенно под окнами бара. Встань кто-нибудь из-за столика или выйди на улицу покурить, заметили бы что-то неладное и услышали, как кто-то шумит в подворотне. Рысь хоть очень и тихое животное, но как за углом разрывают человека, думаю услышали бы даже в усмерть пьяные посетители. Но на удачу убийцы этого не произошло, и он ушёл незамеченным, — следователь лукаво посмотрел на Лоснина. — Логическую цепочку продолжишь?
— Второе убийство произошло под камерами, — осенило Ренэро, от чего тот чуть не стукнул себя по лбу от бессильной злобы на свою глупость. — Не отойди охранник по своим делам, то он бы увидел рысь и лежавшего Матианса и пошёл бы проверить, — помощник следователя осёк сам себя и как-то странно посмотрел на своего наставника. — Но он ведь временно вывел камеру из строя, пусть и с опозданием?
— Скорее всего камеру он увидел уже после того, как обезвредил жертву, — Байнгер указал на нужную строку в отчёте. — Мисс Хойтс нашла на теле жертвы маленькую дырочку от иглы в районе рёбер, — Айто усмехнулся. — У Саймуса на тот препарат, что ввели ему, скорее всего выпущенным с расстояния дротиком, была аллергия, поэтому в месте укола пошла сыпь. Ещё один камень в огород нашего маньяка, несмотря на то, что он очень грамотно избежал своего присутствия в кадре, используя дальнобойное оружие.
— Как-то странно, — задумчиво проговорил Ренэро. — С одной стороны он делает глупые ошибки, которые при меньше везение уже давно вывели бы на него, а с другой стороны он расправляется со своими жертвами довольно умело.
— На этот вопрос тоже скорее всего есть ответ, — Байнгер указал на нужное место в отчёте. — Мисс Хойтс провела сравнение плазмы на ранах первой и второй жертвы…
— И они различные, — ахнул Лоснин прочитав заключение. — Значит у нас два убийцы?
— Или у нашего священника два хранителя. — скривившись ответил следователь. — Если прочтёшь внимательнее, то увидишь, что разница почти незначительная, но она всё же есть.
— Два? — переспросил Ренэро. — Но ведь два хранителя это большая редкость. Один на миллион, если не больше.
— И тем неимение такая вероятность есть, — Байнгер тяжело вздохнул. — Я надеюсь, что это два человека, причём сообщника. Один усыпляет, второй убивает.
Пока Байнгер заваривал чай и раскладывал свои коробочки с выпечкой к обеду, Ренэро заканчивал вписывать отчёт Овэлии в материалы дела, которые уже занимали пятнадцать листов. Когда Лоснин закончил и хотел попросить своего наставника отпустить его на полчаса, чтобы тоже что-нибудь купить к обеду, в дверь постучали, а после разрешения войти, в кабинет проникла сияющая Хойтс.
— Ренэро, — радостно помахала она рукой Лоснину. — Ты уже обедал?
— Ещё нет, — он покосился на своего наставника, который как раз принялся за свою еду. — Я только закончил с отчётом.
— Я как раз поставила чайник, — радостно пролепетала Овэлия. — У меня есть очень вкусные пирожные с клубникой.
— Я. — начал было помощник следователя, чувствуя, как заливается краской.
— Забирай его, — ответил за своего помощника Байнгер, — я все равно хотел его выгнать на обед.
— У меня и на вас хватит. — дружелюбно улыбнулась Овэлия.
— Спасибо, но я откажусь. — Айто указал на кофейный столик, с двумя контейнерами разной выпечки, и криминалистка более не стала настаивать.
Прошло пять минут и Ренэро в компании Овэлии уже сидел в её маленьком кабинете, который располагался в подвале под зловещим названием “морг”. Поначалу Лоснин опасался, что ему придется сидеть возле столов, где лежат тела, но как же он был рад, когда, зайдя в холодный морг они сразу же повернули налево и зашли в маленькую, но яркую комнату, хотя впереди, за матовыми шторами, он явно разглядел большие операционные столы. Из серого и унылого в кабинете криминалистки были только стены и пол, всё остальное так или иначе было испещрено красками. На рабочем столе рядом с компьютером, украшенным наклейками, стояли цветастые рамки и какие-то безделушки. В шкафу с папками стояли странные игрушки с какими-то символами в руках, напоминающие обереги. Спинки стульев были застелены мягкими рыжими полотенцами, от чего сидеть было очень даже комфортно.
— Уютно да? — Овэлия стояла возле небольшого столика, застеленного зелёной скатертью, на котором закипал красный чайник и стояли радужные кружки, заполненные заваркой.
— Необычно, — согласился Ренэро вертя головой. — Никогда не думал, что в морге может быть такая радужная атмосфера.
— Ну мы же не в морге, — рассмеялась Хойтс. — Это моя маленькая обитель, где я прячусь от трупов.
— Значит цветные вещи тебя успокаивают?
— Они помогают забыть о серости нашего мира. — с легкой грустью ответила Овэлия.
Поставив на стол, за которым дожидался Лоснин, чашки и тарелки, на которых было по два больших пирожных с розовым кремом, она уселась напротив и вновь засветилась от счастья.
— Это мои любимые, — пролепетала она. — У тебя нет аллергии на клубнику?
— Нету, — покачал головой Ренэро и взяв ложку он смахнул немного крема и запустил себе в рот. — Боже, как вкусно. А вкус клубники, словно ешь её только с куста.
— А я про что. — Хойтс расплылась в улыбке и то же начала уничтожать свою порцию.
Чай медленно кончался, в то время как пирожные бесчеловечно быстро убывали, а Ренэро вёл непринуждённую беседу с девушкой, с лица которой, кажется, никогда не сходит улыбка. Она спрашивала его об учебе, о жизни в столице, о том, как ему здесь работается и живется, и не сильно ли его донимает мистер Байнгер, а он, нисколько не тушуясь, свободно отвечал на эти вопросы. Пока не зашёл разговор о семье.
— Твои родители, наверное, гордятся тобой. — доев пирожное сказала Овэлия.
— Гордились бы, если бы были живы. — Ренэро грустно усмехнулся.
— Ой, — впервые с лица улыбающийся криминалистки слетела радость, сменившиеся неподдельной печалью. — Прости, пожалуйста.
— Ничего, — успокаивающем тоном и криво улыбнувшись затараторил Лоснин. — Они погибли давно, и я уже успел смериться с этим.
— Можно узнать, как это случилось? — осторожно спросила Хойтс, в голосе которой чувствовалось переживания и тревога.
— Отец работал следователем в столичном департаменте, мама была его секретарём, — говоря о родителях, Ренэро вновь посетило скребущее чувство на душе, но он старался держаться. Не ради себя, а ради мисс Хойтс, которую он не хотел расстраивать ещё больше своей кислой миной. — Пять лет назад в департаменте случился пожар. Из-за чего и почему так и не узнали, сослались на короткое замыкание где-то в подвальных помещениях. Родители не успели выбраться, пытаясь помочь своей коллеги, которая потеряла сознание от дыма. В итоге все трое погибли от удушья.
— Какой ужас, — Овэлия прижала руку ко рту и её глаза стали блестеть от появившихся слёз. — Твои родители были очень отважными людьми.
— Я в то время учился на втором курсе академии. Мне позвонил начальник департамента…
— Мне очень жаль твоих родителей. — Хойтс взяла Ренэро за руку и сжала её. Рука криминалистки была тёплой и немного липкой от крема, но Лоснин чувствовал, как от этой улыбающейся девушки к нему перетекает её безграничная радость и когти, что скребли его душу, утихли.
— Спасибо. — Ренэро улыбнулся и кивнул Овэлии.
Когда девушка убирала со стола, Лоснин внезапно для самого себя вспомнил случившейся утром разговор со своим наставником, а точнее тот вопрос на который он не захотел отвечать. Поначалу Ренэра отговаривал себя от того, чтобы спросить об это криминалистку, но после грызущие чувство любопытство дало понять, что если он не спросит у неё, оно не даст ему уснуть этой ночью.
— Мисс Хойтс. — неловко заговорил Лоснин.
— Овэлия, — девушка повернулась к нему и улыбнулась. — Брось ты эти формальности.
— Хорошо, — Ренэро тоже улыбнулся. — Овэлия, я хотел бы у вас спросить кое-что личное, — Хойтс посмотрела на своего собеседника с нескрываемым интересом, но пока что молчала. — Сегодня мы ездили к одному… осведомителю мистера Байнгера, — как можно деликатнее начал Лоснин, — и тот его несколько раз называл нулевым. Вы не знаете почему?
— А разве вам в академии об этом не рассказывали? — Хойтс в удивление вскинула бровь.
— У меня нет хранителя, — он показал пустую правую руку, — поэтому я учился по обычной программе. Единственное что нам рассказывали — это как понять, что у человека есть хранитель, как лучше вести себя с ним и что предпринимать. Нас готовили в обычную полицию или следственный комет. Видимо руководство академии не верило, что нас могут взять в департамент, а значит и много знаний о хранителях нам ни к чему, — Лоснин пожал плечами. — Но, если честно, я не понимаю причём тут мистер Байнгер.
— А про ранги? — удивление Овэлии выросло многократно. — Учить людей противостоять хранителем и их хозяевам, но не рассказать про ранги… Это конечно новость.
— Ранги? — переспросил Ренэро. — Я впервые об этом слышу.
— Боже мой, разве ты никогда не слышал легенды о происхождении хранителей? — Ренэро отрицательно покачал головой и Овэлия улыбнулась.
— Чему вас молодежь только учат, — девушка прокашлялась, состроило серьёзное лицо и начала тоном учительницы. — Когда люди были дикими и необразованными они часто воевали между собой, а когда заканчивались достойные противники они шли в поселения и убивали мирных жителей, стариков и детей ради забавы. Богиню Наримар, что наблюдала за миром и вместе с ним переживала его радости и горести, сильно печалило то, что от рук сильных страдают слабые и беспомощные. И она решила одарить тех, кто не мог постоять за себя, личным защитником, что будет служить верой и правдой своему человеку и всегда будет его оберегать от опасности.
— А, эту сказку я слышал, — Лоснин улыбнулся. — Бабушка в детстве мне её рассказывала.
— После появления на земле хранителей, — не обращая внимания на комментарий продолжала Овэлия, — на земле наступил мир, но продлился он не так долго, как планировала милостивая богиня. Люди с хранителями начали использовать своих защитников не только для того, чтобы защищаться, но и нападать. Войны стали кровопролитнее, а жертв становилось всё больше и больше. Видя плоды своей помощи, богиня впала в неутолимую печаль. Она плакала сто дней и ночей, а на земле всё это время шёл непрекращающийся дождь. И когда богиня излила последнюю слезинку у неё наступило просветление. Она спустилась на землю и стала ходить среди людей выбирая среди них самых достойных, с чистым сердцем и светлым умом, чтобы наделить их ещё большой силой, и чтобы они являлись посланниками воли её и несли мир всему человечеству.
— Красивая сказка, мне она тоже нравилась, — Ренэро умилённо улыбнулся, — но как это отвечает на мой вопрос?
— Люди, что были наделены одним хранителем, — Овэлия показала один палец, — стали зваться тенями, или как их сейчас принято называть, одарённые второго ранга. Тени не служили ни добро ни злу, поэтому получили такое прозвище. Избранники богини, которых она целовала в лоб, получили второго хранителя, — Хойтс показала два пальца, — и прозвище просветлённые, или как их сейчас называют, одарённые первого ранга. Просветлённые отличались храбрым сердцем и большим чувством справедливости. А тех, кого богиня поцеловала в губы, обрели небывалую мощь в виде трёх хранителей, — криминалистка медленно подняла третий палец, — они стали зваться приближёнными, или же одаренный нулевого ранга. Приближённых были единицы, но среди прочих они были самыми верными служителями богини и по легендам именно они положили конец всем войнам. Сейчас одарённых второго ранга около тридцати процентов от всего населения земли, одарённых первого ранга меньше семи, а нулевых меньше одного.
Слушая заключительную часть детской сказки у Ренэро невольно отпала челюсть, а глаза выкатились почти до предела. Он знал и о просветлённых, и о приближённых, но никогда и не думал перевести красивые описания из легенд в нынешние реалии. Когда шок спал, Ренэро хотелось ударить себя по щекам, настолько сильно он был зол на себя и свою глупость.
— Так значит, — заговорил Лоснин немного осипшим голосом, — мистер Байнгер одарённый нулевого ранга?
— Ну да, — обыденно подтвердила Овэлия, а после её рот искривился в удивление. — Он тебе не сказал?
— Нет, — всё еще севшим голосом отзывался Ренэро. — Я знал, что он обладает хранителям, но не знал, что тремя.
— Мистер Байнгер не хочет распространяться об этом, поэтому и носит на правой руке перчатку, — миролюбиво улыбнулась Хойтс. — Дай ему время осознать, что у него теперь есть напарник, привыкнуть к тебе и он тебе откроется. Мистер Байнгер на самом деле очень отзывчивый и добрый человек, несмотря на все те сказки, что говорят о нулевом ранге.
— А что о нём говорят? — с опаской спросил Ренэро ошарашено смотря на криминалистку.
— Что если приближённый выпустит всех трёх хранителей разом и при этом будет не готов физически и морально, у него может помутиться рассудок, — пожала плечами Овэлия с таким невинным видом, словно сказала что-то само собой разумеющиеся. — Проще говоря, выпуская трёх хранителей, нулевые ранги пропускают через себя слишком много силы богини, и если им не хватает выносливости удерживать всех трёх, то тело может не выдержать.
— Это действительно звучит пугающе, — Ренэро нервно улыбнулся и встал со стула, ноги его предательски обмякли, но он не показывал виду. Когда он уже хотел попрощаться и вернуться в кабинет, рот открылся сам собой. — А что стало с предыдущим напарником мистера Байнгера?
— Его последнего напарника я не знала, так как ещё здесь не работала. Но мне рассказывали, что он ушёл после того, как во время задержания ему прострелили ногу, при чём так не удачно, что он остался хромым, — Овэлия понизила голос. — Говорят, мистер Байнгер до сей поры винит себя в том, что был тогда таким не расторопным. Если бы он был быстрее и закрыл бы своим хранителем напарника, то он остался бы цел, — голос вновь вернулся в нормальный диапазон. — Но это только рассказы старожил, сама я не знаю, а спрашивать лично как-то неудобно.
— Спасибо, что рассказали, — Ренэро поклонился, — а ещё спасибо за чай и пирожные, всё было очень вкусным.
— Всегда пожалуйста, — радостно прозвенела Овэлия. — Удачи вам в расследование.
Ренэро поднимался с цокольного этажа и его мысли были зациклены на том, что ему рассказала мисс Хойтс.
— Значит мистер Байнгер винит себя в том, что случилось с его предыдущим напарником, — Лоснин криво усмехнулся. — Тогда понятно, почему он не обрадовался, когда ему втюхали меня. Видимо осадок от той неудачи до сих пор гложет его. Что же, нужно быть аккуратным, если буду лезть на рожон, мистер Айто может от меня и отказаться, не желая для себя и меня повторения судьбы предыдущего напарника, — когда Ренэро уже почти поднялся на второй этаж, в голове неожиданно проигрались слова Варана, о том, что “нулевого иногда заносит”. — Неужели у мистера Байнгера уже были срывы, о которых говорила Овэлия? Но тогда бы его не держали на такой высокой и ответственной должности, — Лоснин мотнул головой. — Нет, всё это бред, этот бандюга хотел просто меня запугать.
Ренэро замер возле двери, ведущей к их с наставником рабочему кабинету. Прежде чем потянуть ручку двери на себя, Лоснин прикрыл глаза, успокаивая нервы и говоря себе, что все его страхи — это полная чушь, и лишь после этого он открыл дверь. Попав в рабочий кабинет Ренэро увидел своего наставника, сидевшего за столом с кружкой чая и что-то сосредоточенно читавшего. Лоснин несколько секунд пристально рассматривал Байнгера, пока тот не сверкнул в него своими холодными зелёными лазерами. Отвернувшись от своего наставника Ренэро прошёл за свой стол и тяжело вздохнул, при этом в голове его творился полный бардак, который он никак не мог унять.