— Антон Петрович, голубчик, я очень сейчас занята, учителя меня дожидаются. Заходите-ка завтра с утра. Познакомимся лучше. Может, придумаем что-нибудь вместе, — заключила хозяйка школы.
Антон поклонился.
— Слушаюсь, барыня. Как говорят, утро вечера мудренее!
— Да нет, — спохватилась она, — погодите, ведь вы — из Гуськова. Ночевать-то вам, стало быть, негде! Далеко вам идти-то…
— Не тревожьтесь, Дарья Кирилловна, и в Гуськах у меня никогошеньки! Один как сыч. Сыскался бы сук — на суку и ночлег! — ответил Антон. — А так хорошо по волости я прошелся, вольного воздуха наглотался за столько лет! Не беда бы мне и назад пройтись, ан есть у меня и в вашей Слащевой знакомец — Лукашкин Федор. Может, я у него пристану на ночку, а утром и к вам…
— Степа Лукашкин, сын его, в школе у нас… Ну, отлично. Тогда поутру приходите. А сейчас до свиданья, Антон Петрович.
— До свиданьица, барыня Дарья Кирилловна, — удивлённо сказал Антон и ей вслед покачал головой. — Скажет тоже — «Антон Петрович»! — пробормотал он с усмешкой. — И чёрт его знает чего! Тут еще и Антоном Петровичем станешь на старости! А может, так заведено, что каждому пню в лесу имя и отчество придают… Причу-уда!
Избу подорожного знакомца Антон разыскал на селе легко. Сам Фёдор ладил в двери новый вертух для запора.
— А ведь я тебя поджидаю, прохожий, как звать-то? Я не спросил в тот раз! — приветствовал Федор и отворил дверь, пропуская в избу. — Входи.
— Антоном звать. А на добром слове спасибо. Я уж давно отвык, что меня поджидают. С руками-то не больно ждали, а уж нынче…
Антон умолк и закрестился левой рукой на образ, придерживая шапку обрубком правой.
— Разболокайся, садись. Барыню нашу видел?
— Говорил с самой. Чудеса! — отозвался Антон. — По изотчеству величает!
— И наших-то так же. Заведение или мода такая пошла — мужиков по изотчеству. Скажем, меня зовет тоже — Федор Егорыч… А вот и хозяйка моя, Алена! — сказал Фёдор, когда в избу вошла рослая кареглазая женщина в рогатой кике на голове, в паневе. — Бог гостя послал, жена. Поснедать давай. Он с Гуськов отмахал пешком. Человек из Москвы, — почтительно добавил хозяин.
— Здравствуйте, — на поклон Антона сказала хозяйка. — А руку где потеряли? — спросила она тут же, без всякой паузы.
— На фабрике руку, — ответил Антон.
— То-то я и смотрю, для войны вроде ты староват…
Она сняла с плеч паневу, убрала от печи заслонку и ловко взялась за ухват.
Жирные щи, огурцы, томленая «белая» каша, да еще с молоком!.. Антон обогрелся, отяжелел, надышался домашним воздухом позабытой деревни. И только после благодарственной застольной молитвы хозяин задал московскому фабричному гостю заветный вопрос «про землю». Спросил — что в Москве про землю слыхать…
Из материалов, хранящихся в семейном архиве С. П. Злобина. В дальнейшем цитируются без ссылок.
Злобин С. О моей работе над историческим романом. — Сб. Советская литература и вопросы мастерства. Вып. I, M.: Советский писатель, 1957, с. 173, 174.
Злобин С. П. Автобиография. — В кн.: Советские писатели. Автобиографии, т. 4, М.: Художественная литература, 1972, с. 193–194.
Статья С. Злобина «Роман и история» была опубликована уже после смерти автора (Дружба народов, 1966, № 7, с. 237–249).
Злобин С. О моей работе над историческим романом…, с. 173.
Злобин С. П. Автобиография…, с. 195.
В бальзаковском возрасте (франц.).
Господа, приглашайте ваших дам! (франц.).
Alma mater (латинск.) — кормящая мать. Так называли университет.
Будем веселиться, пока мы молоды (латинос.).
Без протестов, я вас прошу! (франц.).
Что хочет женщина, того хочет бог (франц.).
Раутенделейн — главная героиня только что переведенной тогда и ставшей модною драмы Г. Гауптмана «Потонувший колокол». «Бре-ке-ке-кекс!» — возглас водяного из той же пьесы.
Сударыни, прошу! Слушайте! (франц.).
От имени директрисы нашей гимназии, баронессы… (франц.).
Понимаете?! (франц.).
Добрый день, мадам (франц.).
Добрый вечер, барышня (франц.)
Пожалуйста! (франц.).
«Извините меня» или «Простите, сударыня» (франц.).
В таком случае прошу тебя (франц.).
Боже мой! (франц.).
Виноват, сударыня!
Полностью (латинск.).
Благодарю, мой ангел! (франц.).
Ангел (франц.).
Бедная маленькая эмансипированная женщина! (франц.).
Извините! (франц.).
Никогда! (франц.).
И сама жизнь безжизненна, без тебя она — смерть! (немецк.).