Взяв со столика маленькую деревянную баночку, Ашнара открутила крышку. Тут же ее окутал тонкий смолистый аромат, в котором чудились северные ягоды и нежные розы.
Осторожно взяв на палец ароматной мази, Ашнара нанесла ее на сгибы локтей и за уши.
Она любила благовония. Как и любые другие изысканные вещи. Даже собираясь в экспедицию к Ша’харару, она не забыла положить склянки с ароматной водой и керамические баночки, богато украшенные золотом и резьбой. Хотя большую часть ее вещей, конечно же, составляли алхимические принадлежности.
— Аккуратнее, — бросила Ашнара.
В зеркале она видела, как стражники берут ее мешки и коробки, чтобы отнести во двор к остальным вещам. Воин, небрежно подхвативший расшитый яркими нитями мешок, вздрогнул и понес его очень осторожно. Ашнара усмехнулась: наверняка решил, что там как минимум взрывчатый порошок или тенарийская настойка, которую делали из ядов пяти змей.
Ашнара не стала разубеждать. Пусть эти мужланы бояться, если это заставит их осторожнее обращаться с ее вещами. Хотя на самом деле в мешке лежали коренья и порошки для опытов.
Взрывчатое Ашнара хранила в другой коробке. Надежно обитой мягкой тканью и с несколькими уровнями предосторожностей.
Ей уже казалось, что даже оборудование, упакованное с такой же тщательностью, воины разнесут на кусочки. Что за неаккуратные люди! Будет очень печально, если ее колбы пережили путешествие в империю, но разобьются на дворцовой лестнице.
Поднявшись от туалетного столика, Ашнара скрестила руки, сурово смотря на воинов, которые подхватывали оставшиеся вещи. Экспедиция выходила завтра на рассвете, поэтому сегодня все спешно собирали вещи и делали последние приготовления.
Берилла ждать не стоит, он слишком занят со сборами. Впрочем, это и к лучшему, он бы не одобрил последнее дело, которое осталось у Ашнары до отправления.
Она надела традиционные имперские перчатки и накинула шелковый плащ на легкое, струящееся платье черно-синего оттенка. Почти на грани с приличием, синий цвет считался королевским. Но Ашнаре слишком нравилось, что платье выглядит, будто расплавленное ночное небо. Очень… нездешнее. Ашнара не упускала возможности напомнить, что она не местная.
Она алхимик. В стороне от жрецов и грезящих. Служащая — в данный момент — императорской семье Амадисов.
Коридоры сменяли друг друга, пока Ашнара не оказалась во дворе, но с другой стороны от сборов экспедиции. На самом деле, ей было бы любопытно посмотреть, что там происходит, будто бы случайно коснуться Берилла… но стоило поддерживать образ. А значит, она увидит всё только на рассвете, когда с гордым и независимым видом выйдет из дворца.
Королевские гробницы стояли чуть в стороне, рядом с крылом картографов и библиотекарей. Ашнара находила удивительным и волнующим, насколько в империи уважали ученых — они работали не в отдельном здании, а прямо во дворце! Хотя скорее всего дело в обычном и практичном контроле.
Спустившись по пологому холму, Ашнара подошла к роскошной гробнице из камня, сплошь в резьбе и скульптурах, частично покрытых золотом. Около входа примостился дракон, в чьих глазах поблескивали рубины.
Ашнара кивнула стоявшим стражам и едва заметно коснулась дракона, когда проходила — на удачу.
Небольшой коридор спускался под землю и выводил в крипту, где сейчас горело больше факелов, чем обычно. Стражи не было, Агат явно всех выпроводил. Сам он ходил из стороны в сторону, скрестив руки.
— Что ты такой нервный? — усмехнулась Ашнара.
Остановившись, Агат взглянул на нее с раздражением:
— Наконец-то! Давай быстрее покончим с этим. Мне не по себе от того, что ты хочешь сделать.
Усмехнувшись, Ашнара двинулась вдоль стены, ведя пальцами по каменным плитам с выбитыми именами членов императорской семьи.
— Что, неужели никогда не расхищал гробницы?
— Прекрати, — пробормотал Агат.
Он сделал охранный жест малафисов, жрецов, отвечающих за смерть. Принц Агат никогда не был набожным, но на смерть в Шеленарской империи всегда смотрели с почтением и благоговением. Такое отношение воспитывалось с детства. Ашнара находила это забавным, особенно с учетом того, что они верили в перерождение. К чему тогда трястись над трупами.
Тем не менее, она уважала чужие культуры и мировоззрения. Поэтому Ашнара замолчала и больше не пыталась поддеть Агата. В конце концов, он хотя бы согласился ей помочь. Берилл бы никогда на такое не пошел. Да и стражу Агат не просто так оставил у дверей — никто не должен знать, чем они тут занимаются.
Крипта полностью принадлежала роду Амадисов. Пока занятых ниш было не так уж много, по историческим меркам довольно молодая фамилия. Но именно поэтому даже дальним родственникам и умершим в младенчестве пока отдавались отдельные альковы.
Ашнара остановилась перед нужным. Провела кончиками пальцев по имени и повернулась к Агату:
— Давай. Чем быстрее закончим, тем быстрее вернешься к своим делам.
Она прекрасно знала, что принц организует экспедицию едва ли не больше Берилла. Тем более ценила, что он согласился отвлечься и помочь ей.
Сняв перчатки, Агат засунул их за пояс и достал из кармана небольшое устройство: костяной нож, сплавленный с орихалком. Дорогая и редкая штука, которую грезящие дали экспедиции, потому что в руинах Ша’харара могло понадобиться то, что режет камень.
Агат что-то прошептал, то ли молитву, то ли ругательство. Ашнара не разобрала. Правой рукой принц воткнул нож в камень, левой придерживая плиту посередине. Орихалк засветился, и Ашнара почувствовала легкое покалывание, какое всегда ощущалось при работе сильных грёз.
Нож вошел в камень и осторожно двинулся по периметру плиты, пока она не дрогнула. Агат едва успел подхватить ее и, охнув, опустить на пол. Он шагнул назад, не очень-то желая заглядывать в нишу и тем более доставать то, что там находилось.
Это дело Ашнары, ее трупы ничуть не смущали, тем более кости. Она взяла один из факелов и заглянула внутрь, где на богатой — и порядком истлевшей — ткани лежал миниатюрный скелет.
Принц Лазурит, старший брат Берилла и Агата. Сейчас он мог быть наследником престола — если бы прожил дольше, чем пару недель. Достаточно для того, чтобы получить императорское имя, но недостаточно для того, чтобы сейчас о нем хоть кто-то вспоминал.
Народ Ашнары придерживался иных верований. Кости — это всего лишь останки, и они должны служить людям. Это не бремя, это честь и долг. Поэтому из костей родственников делали украшения, их нашивали на одежду и прикрепляли над порогом. Ашнара выросла под перестук костей.
Она провела пальцем по миниатюрному черепку, мысленно вознося короткую молитву на родном языке. А она-то думала, что давно всё позабыла. Но видимо, это уже в ее собственных костях.
Достав из сумки на поясе стеклянную банку, Ашнара положила туда несколько фаланг и плотно закрыла ее, снова спрятав.
— Закрывай.
Агат стоял в стороне, отвернувшись. Тут же подхватил плиту, с усилием поднял и водрузил на место.
Орихалковые грёзы не могли снова сцепить камень, но для этого у Ашнары имелось собственное средство. Достав еще одну баночку, алхимик сняла перчатку и нанесла мазь вдоль всего разреза. Потребовалось несколько минут, чтобы раствор схватился и потемнел. Никто и не разглядит, что гробницу вскрывали.
Правда, если что, второй раз Ашнара сможет проделать такое и одна, у нее есть средство, растворяющее мазь. На случай если сразу с костями ничего не выйдет, она не собиралась еще раз кого-то просить.
Утерев пот со лба, Агат вздохнул, но явно почувствовал себя спокойнее, когда они закончили. Похоже, сами по себе кости мертвого брата в сумке Ашнары его не очень смущали.
— Лучше б еще раз с моей кровью попробовала.
— Ничего же не вышло, — пожала плечами Ашнара.
— Думаешь… это из-за дашнаданской части?
— Нет. Алхимии плевать, кто твоя мать, пока у вас с Бериллом общий отец. Была какая-то другая причина. Я обязательно до нее докопаюсь, но сначала хочу найти противоядие для Берилла.
— Кости помогут?
— Если с кровью брата зелье не вышло, возможно, сработает с костями брата.
Главное, не рассказывать Бериллу, что он будет пить. В этом плане он еще щепетильнее Агата. Он бы и на вскрытие гробницы никогда не согласился, пусть даже это могло спасти его жизнь.
Кивнув Ашнаре, Агат направился к выходу, но Ашнара его остановила:
— Подожди, я хочу осмотреть твой шов.
Принц глянул с удивлением, и Ашнара вздохнула:
— Я не доверяю вашим лекарям. Тем более, тебе сейчас пришлось опять таскать камень.
Он пожал плечами и вернулся, усевшись прямо на постамент, куда после смерти и до погребения клали тело. Похоже, к этому Агат никакого благоговения не испытывал.
— Я не хотел, чтобы стража знала, чем мы тут занимаемся, — сказал Агат.
— Справедливо. Спасибо, что помог.
— Я хочу, чтобы ты отыскала противоядие.
— Как ты веришь в мое искусство.
— Больше, чем в молитвы жрецов или кудахтанье лекарей.
— Но с последним стоит мириться. Иначе бы завтра ехал верхом.
Агат помрачнел:
— Уже слышала, да?
Вообще-то ей рассказал Берилл. И о том, как после грёз снова разошлась рана Агата, и как заявил, что верхом брат в экспедицию не поедет. По правде говоря, Берилл был готов настаивать, чтобы Агат остался во дворце, но приказать мог только император, а он не стал бы. К тому же Берилл опасался новых покушений. Он не рассказал Ашнаре всего, и она не винила, но поняла, что он считает, за этим стоят жрецы.
Агат задрал рубашку, Ашнара взяла факел и придирчиво осмотрела шов.
— Ваши лекари знают свое дело, но в пути я сама займусь твоей раной. У меня есть отличная мазь.
— Если она не из костей младенца, то всё в порядке.
— Из слизняков.
Агат издал какой-то сдавленный звук, и Ашнара рассмеялась:
— На самом деле, всего лишь травы и немного минералов. Но я хочу, чтобы на время пути ты снял весь орихалк и не грезил.
— Что?
— Ты всегда не очень-то поддавался воздействию грёз, но у меня есть подозрения, что сейчас они могут в любом виде плохо на тебя влиять.
Сжав губы, Агат кивнул, но заметно помрачнел. Избавиться от всего орихалка для имперца было странно, а уж запрет грезить для Агата совсем тосклив. Он слишком любил это дело.
Берилл заставил его ехать в одной из повозок, а не верхом. Теперь Ашнара хотела лишить его грёз. Хотя Агат научился маскировать эмоции, Ашнара слишком хорошо его знала, поэтому догадывалась, что он чувствует.
Она выпрямилась, отводя факел и вздохнула:
— Немного грезить точно сможешь. Просто не безконтрольно. И дай хотя бы ране зажить до конца.
Собрав принесенные факелы, Агат двинулся к выходу, и Ашнара следовала за ним. Она помнила Агата маленьким мальчиком, который один из немногих не боялся алхимика и с упоением лез в ее дела. Он родился и вырос здесь, несмотря на кровь матери, он был имперцем, плоть от плоти этой земли, пропитанный ее верой и ее историями. И в то же время для остальных он оставался таким же нездешним, как сама Ашнара. Только она заворачивалась в инаковость, будто в изысканный плащ, Агат же не понимал, что с этим делать.
— Зато сможешь помочь с зельем, — сказала Ашнара, пока они шагали по коридору. — Раз уж тоже будешь в повозке.
— А можно?
Он вырос, но всё равно звучал порой как тот робкий мальчишка, который с широко распахнутыми глазами тянулся к булькающим колбам.
Ашнара не сомневалась, если бы Агат не чуял магию, не стал учиться у грезящих, из него мог бы выйти отличный алхимик.
— Если ничего не разольешь.
***
Письмо из Круга алхимиков ожидало Ашнару, когда она вернулась в свои покои. Ворон сидел на подоконнике, не желая проникать внутрь, но и не улетая прочь. Ашнара нахмурилась: об экспедиции она написала сразу, но надеялась, раз принцы так спешат, она уйдет до того, как доберется ответ из Круга.
Что ж, игнорировать их всё равно не выйдет. Хуже, если бы ворон отыскал ее в пути. Вроде птицы на это не способны, но Ашнара не удивилась бы.
Она сняла с птицы небольшой футляр и достала тонкую бумагу, плотно исписанную символами. Каркнув, ворон тут же взмахнул крыльями и сорвался с окна. Ответа явно не подразумевалось.
Кинув письмо на стол, Ашнара позволила себе некоторое время его игнорировать. Сняла перчатки и плащ, приказала слугам принести легкую закуску и чай, который в империи пили постоянно. Ароматный и некрепкий, совсем не то же самое, что в родном краю Ашнары, где заваривали сильные травы, смешивали с молоком и зачастую туда же добавляли крупу.
В последнее время Ашнара чаще, чем раньше, вспоминала прошлое. Ей это не нравилось. Хотя в глубине души она знала, в чем причина — в Берилле. Он заставил ее не просто скользить в течении времени, выполняя свою работу. Он напомнил, что она тоже живой человек — в каком-то смысле.
Круг алхимиков утверждал, что от человеческого она отказалась очень давно.
Усевшись за рабочий стол, Ашнара достала ключ к шифру и начала методично разбирать послание. Птицы не могли переносить тяжелые футляры, так что приходилось экономить место сложной шифровкой. Даже имея ключ, нужно обладать определенными знаниями.
Круг алхимиков не хотел, чтобы их тайны узнал кто-то посторонний.
Грезящие существовали во многих странах, и везде маги подчинялись королям — хотя бы формально. Со жречеством Ашнара сталкивалась разным, например, в Эллемире правил король-жрец и прежде всего он был именно религиозным лидером. А в мелких княжествах севера существовали грезящие, но жрецов почти не было, жители сами справляли обряды и пользовались услугами шаманов.
Хотя те же имперцы верили, что везде речь идет об одних и тех же богах. Кроме Дашнадана, конечно же, который они почему-то считали забытым богами. Ашнара полагала, это любопытно и как раз хотела отправиться в Дашнадан, закрытую страну, но по преданиям, именно ее основали потомки исчезнувшей цивилизации, туда унесли свои знания. По идее, Дашнадан должен быть живой страной, представляющей собой такое же хранилище знаний, как мертвый Ша’харар.
В Круг алхимиков поступила просьба от императора Шеленара. Он хотел нанять опытного алхимика — тогда Ашнаре пришлось отложить мечты об изучении Дашнадана. Слишком давно Круг хотел отправить своего человека в империю, но Амадисы всегда отказывали.
Ашнара даже уточнила, не алхимики ли причастны к смерти принца Алмаза — с Внутреннего круга сталось бы организовать смерть от яда, чтобы император вызвал алхимика. Но они не признали причастность. Даже наоборот, просили по мере возможности разобраться в этом деле.
Закончив с расшифровкой, Ашнара откинулась на стуле. Взяла листок бумаги и прочитала полный текст письма.
Ничего нового ей не сообщалось. Круг жаждал получить знания Ша’харара и советовал следить за безопасностью принцев. Что ж, Ашнара не сомневалась, что здесь исключительно практичные соображения: если еще одного наследника убьют, император может и отказаться от услуг алхимиков. К тому же, это пошатнет общую политическую ситуацию.
Ашнара вздохнула и поднялась. Подошла к окну, чтобы полюбоваться закатом.
Когда-то, когда она была юной и воодушевленной, во время такого же заката она добралась до Башни алхимиков. У нее оказались определенные таланты и ей честно сказали об условиях. Люди считали алхимиков загадочными существами и были не так уж далеки от правды.
Ашнара помнила, как стояла на коленях перед членами Внутреннего круга. Как с жаром клялась искать новые знания, познавать суть вещей и выходить за грани привычного мира. Как пообещала отдать за долгую жизнь человеческие стремления. Потом ей подали золотой кубок с отваром, который изменил ее тело.
Она получила доступ к знаниям. Она жила долго, чтобы успеть изучить и познать. Она стала одной из лучших. Она десятилетиями проводила исследования. Пока маги грезили, надеясь на духовные силы, пока жрецы молились о богах и добродетелях, алхимики изучали науку. Свойства вещей и реакции, яды и лекарства.
По сравнению с библиотекой Круга алхимиков, книги императорского дворца и все его библиотекари — дети, играющие с песчинками.
Всего дважды в жизни Ашнара жалела о выбранном пути.
Впервые — когда поняла, что Круг алхимиков занимается не только наукой, но и политикой. Они стояли в стороне от королевств и в то же время влезали в дела каждой из стран. Именно поэтому так жаждали вернуться в Шеленар — здесь было слишком мало их шпионов и осведомителей. И никого близко к власти.
Что ж, от Ашнары всего лишь требовали докладывать, что происходит в империи, но ничего не приказывали. Круг предпочитал наблюдать и хранить знания, но не управлять. По крайней мере, пока не считал ситуацию достаточно значимой.
Второй раз Ашнара пожалела о выборе пути именно в империи. Когда Берилл перестал изредка мелькать во дворце, а появился у нее на пороге. Юный, сильный и заставивший Ашнару вспомнить, что в Башню она пришла слишком молодой, не успевшей узнать обычной жизни. Той самой, что запрещена для алхимиков.
Вступая в Круг, ты служишь знаниям, а не себе. Ты забываешь о собственных желаниях. Они запрещены. Ты — воплощенное стремление к знаниям, двигатель науки. Больше не человек.
Ашнара долго им не была. И до сих пор не могла бы сказать, что в юном принце такого, что заставило ее забыть о принесенных Кругу обетах. Но сейчас она бы точно предпочла не держать в руках расшифрованное письмо, а обсуждать в объятиях Берилла экспедицию.
Только последние строки письма заставили Ашнару нахмуриться. Она не могла понять, к чему они, и что значат. До этого Круг много раз писал о Берилле — конечно, он же наследник престола. Но никогда не упоминал о младшем принце. Теперь же настойчиво просил следить за Агатом.
Что алхимики знали такого, что неизвестно самой Ашнаре?