Грезящая империя - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 17

16. Берилл

Однажды наставники сказали Бериллу, что помимо знаний, в принцах, как и во многих аристократах, воспитывают кое-что еще. Способность принимать решения в критических ситуациях, не терять присутствия духа, даже если мир вокруг рушится. Потому что кто-то должен отвечать, вести за собой.

Берилл не был уверен, что так уж хорошо справлялся.

Он рассеянно потер глаза, посмотрел на окно и с удивлением заметил, что уже смеркалось. В голове пульсировала притаившаяся боль, на столе лежали пачки документов, с которыми стоило разобраться, но мысли путались. На самом деле, Берилл не мог толком определить, чем и правда стоит заняться немедленно, а что вполне подождет.

В дверь постучали, и Берилл выпрямился за столом, позволяя войти.

Его кабинет не был особенно роскошным. Небольшой, без мозаик на стенах и драпировок, зато с изящными вазами, статуэтками и несколькими мечами на стене, которые представляли собой не оружие, а произведение искусства.

Даже в небольшом кабинете принца помимо рабочего стола нашлось место обеденному с двумя стульями. Порой вечерами Берилл именно здесь ужинал с Агатом, который в любое время предпочитал не сидеть на одном месте и уж тем более не запираться в кабинете.

Слуги проворно проскочили с подносами и начали расставлять блюда на столе. Следом вошла Яшма. Спокойная, невозмутимая — вот уж кто точно всегда владел ситуацией, даже когда казалось, что всё идет из рук вон плохо.

Закрытое имперское платье, стянутые в узел волосы — только на пальцах Яшмы красовалось несколько колец, в остальном же она избегала украшений. Считалось, что в трудные времена стоит отказаться от пышности.

Она тепло улыбнулась Бериллу:

— Так и думала, что ты себя изводишь и наверняка не ужинал. Составишь компанию?

— Еще дела…

Яшма подошла к столу и бесцеремонно взяла первую попавшуюся бумагу. Вскинула идеально очерченные брови:

— Прошение Анарского каганата? Ты же знаешь, что их послы смогут подождать? Просто хотят воспользоваться ситуацией и урвать послабление пошлин.

Берилл слабо улыбнулся:

— Ты явно понимаешь в этом больше меня.

— Потому что я сплю, — весомо сказала Яшма. — А ты себя изводишь. Давай-ка, жаркое само себя не съест.

Спина действительно болела от долго сидения за столом, бумаги всё равно путались, да и в голове неприятно плыло, так что Берилл счел за лучшее согласиться. Жаркое пахло потрясающе, на маленьких тарелочках подали закуски и овощи. Хотя вместо вина слуги налили сок, это не укрылось от Берилла. Что ж, Яшма права: возможно, после вина он и смог бы уснуть лучше, но голову хотелось иметь ясную.

Кошмары мучили Берилла каждую ночь. К счастью, во дворце оставалось немного алхимических снадобий Ашнары, которые помогали. Они не могли полностью избавить от плохих снов, но хотя бы позволяли спать.

— Как император? — тускло осведомился Берилл.

На самом деле, ему не было интересно. Яшма пожала плечами:

— По-прежнему. Около него постоянно один из лекарей, жрецы окуривают помещение… ничего не меняется. Как и раньше, будто в склепе.

Берилл был у отца только в первый день. После того как сбежались воины, лекари. Императора перенесли в его покои, где Берилл бывал всего пару раз в жизни. Сначала все суетились, бегали, а Берилл пытался отыскать взглядом Агата, но брата не было.

Потом успокоились. Император дышал, но так и не приходил в себя. Окна его покоев занавесили, поставили лекаря. Берилл была благодарен Яшме, которая уверенно отдавала приказы, пока он сам пытался осознать, что произошло.

Чуть позже пришли лекари и грезящие с точными орихалковыми инструментами. Они смогли определить состояние императора.

Как ни странно, всех удовлетворила версия Берилла о том, что у отца что-то с сердцем. Лекари заявили, что его величество жив, но вряд ли очнется.

— Его душа перешла к новому рождению, — сказал один из жрецов. — Хотя тело по-прежнему живо.

Берилл растерялся от новостей. Так его и нашла Яшма, положила руку ему на плечо и мягко погладила:

— Ты ведь понимаешь, что это значит, Берилл?

Он промолчал, не уверенный, помнит ли, как произносить слова.

— Ты наследный принц, Берилл. Пока не умрет владыка, тебя не коронуют. Но ты будешь заниматься всеми делами Шеленара. Император во всем, кроме короны.

Наверное, ему сразу следовало взять себя в руки и начать быть таким же собранным, как Яшма. Отдать необходимые распоряжения… Бериллу стоило сосредоточиться. Вместо этого он выдавил:

— Мне нужно поговорить с Агатом.

Только Агат с ним говорить не желал. Вообще с кем бы то ни было. Он заперся в своих покоях — впервые на памяти Берилла заперся. Конечно, мог бы просто сломать дверь, но нарушать таким образом желание брата не хотелось. Чем бы тогда Берилл отличался от отца?

— Поговори со мной, — просил Берилл сквозь закрытую дверь, утыкаясь в нее лбом.

— Не сейчас.

Голос Агата звучал ломко, но категорично. Берилл знал, что брат может быть не менее упрямым, чем он сам… да и сил спорить не осталось.

— Я поговорю с Турмалином, — сказала Яшма, отрезая кусочек мяса в тарелке. — Они слишком тебя нагрузили.

Первого советника императора чаще всего выбирали из семьи, считая, что так надежнее. Турмалин приходился то ли троюродным братом Рубину, то ли таким же дальним родственником. Деятельный сухонький старик, который с готовностью ввел Берилла в курс дела и вот уже несколько дней подкидывал документы.

— Я сам захотел, — возразил Берилл.

Ему так проще не думать о происходящем, сосредоточиться на делах и наконец-то осознать, что император не придет в себя. Особенно после того, как уехал Агат.

— Почему он даже не поговорил со мной? — Берилл не сразу понял, что задал вопрос вслух.

Агат не взял воинов. Только несколько лошадей и отправился в Ша’харар. Берилл узнал об этом от Яшмы — с ней единственной брат всё-таки беседовал.

— Он боялся, — мягко сказала Яшма.

— Чего?

— Себя. Как я поняла, он хорошо контролирует странную силу, но всё равно опасался, что может навредить. А еще он боялся тебя.

— Меня? — опешил Берилл. Он опустил кусок жаркого, которое так и не донес до рта. С изумлением посмотрел на спокойную Яшму.

— Не тебя самого. Он боялся, что твое отношение к нему изменится.

— Из-за того, что он сделал?

— Из-за того, что ты его друг. Его старший брат. Возможно, единственный, чье мнение для Агата действительно важно.

Тогда, сидя у покоев императора и осознавая сказанное лекарями, Берилл пробовал отыскать в себе сочувствие к отцу, но не находил его. Рубин всегда был больше императором, нежели отцом. Берилл жалел его, как жалел бы любого человека, который заболел, но не смог молиться о его выздоровлении.

Яшма словно бы поняла это. Когда жрецы установили переносной алтарь и начали возжигать благовония, они предложили и Бериллу свечу о выздоровлении. Он смотрел на зеленый воск, чувствовал запах трав, но не мог заставить себя взять.

Яшма тогда забрала свечу и пояснила жрецам, что «принц слишком ошарашен».

Позже, наедине, Берилл рассказал ей обо всем произошедшем. Он просто не мог держать это в себе, Агат же разговаривать отказался. Яшма выслушала, не перебивая, задала несколько вопросов, но не начала бегать и кричать.

— Я плохой сын? — спросил тогда Берилл.

— Вовсе нет. Император не пытался быть вашим отцом. Его больше заботили завоевания и то, какие из вас выйдут воины. Мне жаль, что с ним произошло… такое. Но я понимаю вас. Если бы кто-то стал угрожать моим близким, я бы поступила так же.

Поэтому Берилл радовался, что позже Агат поговорил хотя бы с Яшмой. Она наверняка смогла отыскать правильные слова.

Яшма внезапно спросила:

— Ты ведь знаешь, что все считали Агата проклятым?

— Из-за дашнаданской крови.

— Да. Император никогда не пытался пресекать разговоры. Наоборот. По крайней мере, именно так рассказал мне Турмалин и другие. Алмаз был любимцем и наследником, ты тоже вполне удовлетворял императора, но не Агат.

Берилл кивнул. Он знал всё это.

— Я рада, что вы оба открылись мне, — продолжала Яшма. — Но ты знаешь, чего больше всего боялся Агат? О чем переживал?

Берилл покачал головой.

— Что окажется недостаточно хорош для тебя, его брата и наследного принца.

Бериллу нечего было ответить.

— Я не имею представления, что у него за сила, — продолжала Яшма. — Но она явно поразила вас обоих. Агат боялся, что ты отвернешься от него. Что в твоих глазах он увидит, что ты его ненавидишь и считаешь проклятым. Как он сам считает.

— Он? Но это же не так! Не знаю, что у него за грёзы, но магия есть магия. В ней нет ничего чудовщиного. Если бы он согласился поговорить…

— Он паниковал от одной мысли об этом. Дай ему время, Берилл. Это я посоветовала ему поехать в Ша’харар. Возможно, там он сможет понять свою силу. Но ты знаешь, почему он сразу не уехал? Не хотел оставлять тебя. И говорить с тобой боялся, но не решался уехать.

— Значит, это ты ему посоветовала.

— Здесь он начал сжигать самого себя, Берилл.

Жаркое закончилось, слуги принесли десерт, заставив прервать разговоры. За это время в мутной голове Берилла сложился четкий план. Едва за слугами закрылась дверь, он сказал:

— Я должен поехать в Ша’харар.

Он ожидал, что Яшма начнет отговаривать, возможно, напомнит о долге, но она снова мягко улыбнулась:

— Я ждала, когда ты это скажешь.

— Думаешь, мне тоже пойдет на пользу?

— Я займусь делами во дворце, Турмалин какое-то время поддержит порядок. Тебе стоит вернуться как можно быстрее, но да, я думаю, поездка в этот магический город пойдет на пользу и тебе, и брату. К тому же Агат упоминал о яде… если алхимик подготовила противоядие, прими его как можно быстрее.

Бериллу хотелось тут же вскочить и броситься к лошадям, но он понимал, что это плохая идея.

— Утром, — решил он.

После ужина Берилл сразу распорядился о том, чтобы его сопровождали несколько воинов, о припасах… он как раз собирался в свои покои и вспоминал, осталось ли еще снадобье Ашнары для сна.

От стены отделилась фигура и застыла перед принцем. Охрана тут же схватилась за оружие, но тень поклонилась.

Бериллу и самому на миг показалось, что это ходячий труп из его снов, он мог поклясться, что несколько мгновений видел отваливающиеся куски гниющей плоти. Но в глазах прояснилось, и тень обрела черты высокого мужчины со шрамом.

— Янвен, — сказал Берилл, узнавая главу шпионов.

— Ваше высочество. Принц Агат дал мне задание выяснить как можно больше о жрецах-эльхарах и пророчествах.

— Когда дал?

— Еще до отбытия экспедиции в Ша’харар. К сожалению, попасть во внутренние покои храма оказалось не так просто. Но мне удалось кое-что выяснить.

— Что именно?

Янвен замялся, и это удивило Берилла. Он не так часто общался со шпионом, но на робкого тот никак не походил.

— Ваше величество, у эльхаров есть бродяга, который сейчас выдает Истинные пророчества. Я думаю, вам стоит самому поговорить с ним.

Истинные пророчества. Можно поспорить, что именно этот бродяга вещает о принце-разрушителе.

— Говори, — резко приказал Берилл.

К его удивлению, Янвен не подчинился:

— Мои слова не будут ничего стоить. Вам нужно увидеть бродягу.

Что ж, Агат доверял Янвену, а Берилл подозревал, что у него всё равно возникнут проблемы со сном. Почему бы и не наведаться в храм. Пусть думают, он возносит молитву о здоровье императора.

Стоит только взять с собой охрану.

***

Бериллу четырнадцать. Он достаточно большой, чтобы сидеть за столом со взрослыми. Совсем скоро его собственный ритуал совершеннолетия, а для старшего брата Алмаза его уже провели.

Алмаз радостно улыбается на пиру. Он вообще удивительно гармонично смотрится на подобных мероприятиях. С легкостью говорит с министрами и поддерживает беседу с аристократами. Девушки улыбаются ему, а взрослые кивают. По крайней мере, именно так кажется Бериллу. Он сам будто бы необработанный кусок горной породы рядом с сияющим братом.

Берилл не имеет ничего против. В конце концов, таким и должен быть наследник, а его братьям следует оставаться верными и неамбициозными. При дворе рассказывали, как после восхождения на престол нынешнего императора его младшие братья погибли: один при вроде бы несчастном случае, а другого казнили, обвинив в измене.

Берилл читал об этом и сомневался, что всё было так просто. Его дяде не было смысла замышлять свержение императора, его никто не поддерживал. Агат согласился, а вот Алмаз резко возразил, что владыка не стал бы казнить без причины.

Украдкой Берилл смотрит на отца. Тот не улыбается, выглядит грозно, хотя и торжественно в богато украшенных одеждах. В его волосах заметен венец. Сегодняшний пир устраивают не просто так: при дворе это достаточно редкое явление, но сейчас заключили торговое соглашение с Эллемиром, так что скоро шерсть нанских коз будет доступна и в империи.

Алмаз заговорщецки шепчет на ухо Бериллу:

— Десерт!

Он наклоняется так близко, что щеку Берилла царапает жесткий, расшитый бусинами воротник парадного камзола брата. Алмаз выпрямляется и улыбается, в этот момент не похожий на взрослого. Его лучистый взгляд будто бы вбирает роскошь, говор и музыку, царящие вокруг. Берилл верит, что отраженный от брата свет согревает и его.

Жаль только, Агат слишком маленький, ему пока нельзя присутствовать на пирах. Правда, он не такой, как Алмаз, ему не понравится. Хотя десерт он бы тоже оценил.

Слуги вносят блюда, на которых россыпь сахарных кубиков в пудре, тоненьких уложенных волокон с орехами, слоеных пирогов, сочащихся сиропом, леденцов из виноградного сока и тарелочек с яркими цукатами. У Берилла глаза загораются при виде этого изобилия, император явно не скупился, а повара постарались.

Но больше всего радуют уложенные рисовые шарики, внутри которых нежная начинка из мёда. Это блюдо пришлю в империю с востока и готовилось довольно редко.

— Ого! — Алмаз совершенно неаристократично тычет брата локтем в бок. — Смотри-ка, твои любимые! А я думал, только жрецы знают, как ты любишь эти шарики.

Берилл надеется, что не краснеет. И правда, недавно в храме появилось несколько жрецов с востока, они готовили именно эту сладость, раздавая детям на службах. Берилл их просто обожал, как и Агат.

Но Агата здесь нет. Блюдо ставят перед Алмазом, и Берилл тут же тянется. К его удивлению, брат тоже берет:

— Раз ты их так любишь, может, я чего не понимаю?

Он отправляет в рот сразу несколько шариков, а Берилл фыркает и откусывает собственный. Алмаз их не любит, но раз блюдо поставили перед ним… хотя на самом деле, перед Бериллом попросту нет места.

Алмаз съедает еще шарик, а Берилл успевает откусить половину второго, когда ощущает что-то странное. Зал как будто плывет, а звуки отдаляются. Становится очень жарко, и Берилл невольно тянется к вороту. Его будто обволакивает слабость, в которой вязнут все звуки — кроме хрипов. Медленно, тяжело Берилл поворачивает голову и видит Алмаза. Лицо брата побледнело, он пытается ослабить собственный ворот, а потом кричит, содрогаясь от боли.

Вокруг вскакивают люди, вроде бы звучат крики, но принцы будто отделены от остального мира. Звуки с трудом пробираются в сознание Берилла, он слышит только стоны Алмаза, видит, как бьется в конвульсиях его тело.

***

Атмосфера главного зала в храме всегда казалась Бериллу удушающей. Положение не спасали высокие потолки и большое пространство. Повсюду горели на алтарях свечи, аромат благовоний забивал нос.

Вокруг принца образовалось свободное место, охрана бдительно следила. Простые люди, пришедшие в храм, косились на Берилла, но опасались подходить ближе.

Из соседних помещений слышались песнопения.

Берилл с равнодушием мазал взглядом по алтарям, не желая сам ставить свечи. Если не задерживаться на каждом, казалось, что он посреди огня, почти как во сне. Сейчас это не вызывало особых эмоций. Наверное, если бы Берилл стоял в пожарище, он бы тоже не боялся этого. Он ощущал себя частью огня.

Он — это его сны, а его сны — это он.

Потерев глаза, Берилл подумал, что ему правда стоит вернуться в Ша’харар не только из-за Агата, но и ради противоядия. Голова болела так привычно, что он почти не замечал, грань между снами и реальностью совсем смазывалась.

— Ваше величество.

Подошедший лысый служка поклонился. На его ладонях виднелись оранжевые знаки.

— Первый среди эльхаров примет вас.

Берилл с трудом удержался от усмешки и кивнул. Попробовал бы жрец отказать наследному принцу, который почти император! Берилл молча пошел за жрецом, воины остались, но двое последовали за принцем. Он остановил их нетерпеливым взмахом руки. Эльхары не осмелятся напасть прямо в своей обители. А даже если и так… что с того?

Жрец вел длинными узкими коридорами, которые извивались, будто кишки в камне. Даже в подземном Ша’хараре не было такого гнетущего ощущения.

Наконец, коридор вынырнул в длинное помещение с нишами по одной стороне и алтарями по другой. Ниши закрывали плотные занавеси, а вот у ближайшего алтаря стоял сам На’лах Тарус, первый среди эльхаров. Шрам на щеке делал его мрачным, но Берилл заметил, что сегодня лысый жрец кажется спокойным.

Он стоял в свободных одеждах песчаного цвета, не торжественных, а обычных жреческих. Фигуру окутывали жемчужные нити, на сложенных руках красовались чуть поблекшие оранжевые знаки.

— Мы подозревали, что вы придете, ваше высочество, — поклонился На’лах.

— Неужели? Вычислили, что к вам пробрался шпион?

— И это тоже. А еще то, что произошло с императором. Мы не знаем, начал ли действовать Разрушитель, но пророчества утверждают, что он проснулся.

— Я хочу видеть вашего провидца. Бывшего бродягу.

На’лах явно растерялся. Похоже, он не ожидал подобной просьбы, и она выбила почву у него из-под ног.

— Ваше высочество, не думаю…

— Отведи меня к провидцу. Это приказ. Осмелишься нарушить?

Сначала Бериллу показалось, На’лах именно это и сделает. Из оружия при Берилле оставался кинжал, когда-то подаренный Агатом, и он невольно к нему потянулся. На этот раз Берилл не собирался молча терпеть и уходить. Он выяснит всю правду, чего бы это ни стоило.

Плечи жреца опустились, он указал на одну из закрытых тканью ниш. Берилл хмыкнул:

— Вот и прекрасно. Вы хотели убить Агата, но больше этого не повторится. Никогда.

— Агата?

Что-то в голосе жреца заставило уже шагнушего к нише Берилла замереть и развернуться. На’лах как-то грустно покачал головой:

— Мы хотели убить будущего Разрушителя. Верили, что можно остановить его до того, как проснется. Но мы никогда не желали причинить вред принцу Агату. Он должен был бы стать нашим императором.

Берилл с недоумением смотрел на жреца. Сказанное постепенно укладывалось в его голове. На’лах продолжил:

— Это всегда был ты, принц Берилл. Провидцы называли твое имя десять лет назад. Только ты ел рисовые шарики, а яд действовал быстро…. наша величайшая ошибка, что тогда пострадал принц Алмаз. Но пророчества стихли, мы полагали, что сумели такой высокой ценой избежать Разрушителя. Оказалось, нет.

Берилл смотрел на жреца во все глаза, но тот верил в то, что говорил. Он не врал. Да и Берилл… ему всегда казалось странным, почему Алмаза отравили именно таким блюдом. Просто ни у кого не возникало сомнений, что покушались на наследного принца. Кому мог понадобиться Берилл?

— Это всегда был ты, — тихо сказал На’лах. — Я чую кровь. Ты был рожден, чтобы проливать кровь, мальчик. Ты сожжешь империю.

Берилл отступил на шаг. То есть все безумные пророчества были о нем?

Агат пострадал из-за него? Алмаз умер… из-за него?

Берилл хотел прошептать «нет», но собственные губы не слушались. Казалось, огонь из снов обступает со всех сторон.

— Мы пытались предотвратить это, — сказал жрец, опуская глаза. — Но нельзя пойти против высших сил. Мы ничего не смогли. Пророчества утверждают, что принц Берилл станет разрушителем и безумным императором.

— Это ваш яд делает меня безумным!

Берилл крутанулся, желая убежать как можно дальше, скрыться и больше никогда не думать о том, что это из-за него пострадали оба брата. Он ведь так хотел их защитить! Всех. С чего ему разрушать?

Каменные стены давили до духоты, до стиснутого дыхания. Берилл чувствовал не аромат благовоний, а запах гари. Он не был уверен, полыхает ли вокруг воображаемый пожар.

Или его собственный мир попросту рушится в огне.

Янвен, шпион, говорил о бродяжке-пророке. Берилл уцепился за спасительную мысль. Возможно, эти Истинные пророчества укрепят его расшатывающийся мир. Решительно отдернув занавесь, Берилл увидел просторную нишу, в которой сидел человек в одежде жрецов. Он скрестил ноги и чуть покачивался. Рядом примостился служка с листами, он вскочил, но не помешал и ничего не спросил.

Берилл опустился перед бродяжкой. В сидящей фигуре сквозило что-то знакомое. Что-то на границе узнавания.

Бродяжка открыл глаза и посмотрел на Берилла. Его борода казалась спутанной, но была короткой, так что легко представить без нее. Главное, взгляд был тем же самым. Когда-то в нем отражалось солнце и одаривало самого Берилла. Теперь теплились лишь огоньки жреческих свечей.

— Нет, — прошептал Берилл ошарашенно. — Это не можешь быть ты. Ты же умер.

Бродяга моргнул, но в его взгляде не возникло узнавания, только что-то вроде затаенного безумия. Может, он и смотрел в будущее, но точно не в настоящее или прошлое.

— Принц Алмаз выжил после той ночи, — негромко сказал На’лах за спиной. — Он обезумел, ничего не помнил, никого не узнавал. Мы забрали его в храм. Он много раз сбегал, его тянуло во дворец… но за все десять лет он так ничего и не вспомнил. Мы заботились о нем во искупление наших грехов. Отыскивали и возвращали.

— Почему отец… — голос Берилла сорвался. — Почему ни разу не говорил?

— Его величество ни разу не спрашивал о принце. Думаю, он списал его со счетов. Ему не был нужен безумный принц, который пускал слюни.

Берилл протянул руку, желая коснуться брата и с удивлением замечая, насколько он сам дрожит. Алмаз смотрел прямо на него, но явно не узнавал.

— Ты новый жрец? — добродушно спросил он. — Или ты принес еду?

— Вспомни меня, Алмаз. Ты мой брат.

Он нахмурился, потом его взгляд прояснился, и Берилл на миг обрадовался, но вместо узнавания Алмаз снова заговорил о пророчествах:

— Принц, который разрушит империю! Он уже здесь. Его надо остановить!

Рука Берилла упала, так и не коснувшись Алмаза. Берилл не имел права трогать брата. Не имел права осуждать отца. Потому что на самом деле всё произошло из-за него. Алмаз потерял рассудок… может, было бы милосерднее, если он правда умер. Агат тоже всегда без колебаний шел за Бериллом, и где он теперь?

Берилл снова видел перед собой живой разлагающийся труп, только теперь он принадлежал Алмазу. Брат смеялся безумным смехом, и это не было сном.

Берилл поднялся и решительно пошел из храма. Он отдал четкие указания, решив не дожидаться утра, и кто бы мог поспорить с принцем? Лошадей оседлали быстро, несколько воинов не задавали вопросов, подхватив седельные сумки.

Смерть Алмаза стала потрясением, а теперь оказалось, это он ее спровоцировал. Берилл так хотел защитить Агата, но отталкивал, только чтобы в итоге привести в Ша’харар — город, который разбудил магию.

Пришпоривая лошадь, Берилл знал, что ему нужно сделать. Действовать решительно, чтобы хоть что-то исправить, хоть кому-то помочь и защитить. Жрецами он займется позже, пусть пока заботятся об Алмазе.

Раз Ша’харар так повлиял на Агата, значит, нужно уничтожить город. Сжечь дотла.

Берилл скакал к Ша’харару и больше не задавался вопросами. Ему не мешала постоянная головная боль, пульсировавшая в висках. Он видел пылающие вокруг пустоши и не думал, настоящий ли это огонь.

Он сожжет всё, что мешает. Всё, что встанет на пути.