Первое, что ощутил Берилл, когда проснулся — это боль.
Шея затекла от неудобного положения и ныла. Открыв глаза, Берилл уселся, моргнул, пытаясь сообразить, почему он не в своих покоях и тем более не на кровати.
— Ты уснул, — сообщил Агат. — Решил не будить.
Он выглядел на удивление бодрым и аккуратным, успел одеться, хотя без камзола, только в рубашке. Занавески он всегда предпочитал плотные, но по пробивавшемуся свету Берилл понял, что уже утро.
Они поужинали в комнатах Агата, а после Берилла срубила мигрень, и он уснул прямо на кушетке.
— Мог и разбудить, — проворчал Берилл. — Сам-то выспался на кровати.
— Если тебя разбудить во время мигрени, будет только хуже.
Вообще-то он прав, так что Берилл перестал ворчать, но еще немного размял шею. По крайней мере, сегодня голова не болела.
Агат остановился перед ним, уперев руки в бока, и оглядел брата с ног до головы. Указал в сторону:
— Умойся и приведи себя в порядок.
— Раскомандовался, — проворчал Берилл. — Кто здесь старший?
Протестовать, правда, не стал и направился к тазу с кувшином. Покои Агата хоть и были меньше, чем у наследного принца, но всё равно роскошные. С несколькими комнатами, в том числе этой спальней. Богато украшенные барельефами, мозаиками и коврами. Последнее особенно приятно для босых ног.
Таз принесли орихалковый, с вплетенными чарами, которые сохраняли воду теплой. На вид он казался медным с богатым узором из камней по окружности. Берилл тщательно умылся и побрился перед зеркалом в тяжелой раме. Обычно у него для этого имелись слуги, но Агат их терпеть не мог и всегда выгонял. Как подозревал Берилл, Агат опасался, что начнет грезить или слуги попросту увидят то, чего не следует.
Болтая костяной бритвой в воде, Берилл мрачно подумал, что его стремление не показывать, что они с братом близки, трещит по швам. Оно привело только к тому, что в это верит Агат. А вот во дворце наверняка даже слугам известно, что он пошел к брату после его стычки с отцом, еще и уснул тут. Слуги, которые принесли воду, точно его видели.
Проклятье!
Ашнара тоже как-то заметила, что это довольно глупо. Берилл не стал — попросту не мог — рассказать ей, что до сих пор слишком хорошо помнит смерть Алмаза. Накануне они втроем смеялись, и Алмаз обещал подучить братьев стрелять из лука. Они планировали устроить охоту. Обсуждали через неделю пир принцев.
А потом Алмаз корчился на полу, посиневший, кашляющий кровью, не в силах сделать новый вдох.
Берилл знал, что быть принцем опасно. Но еще опаснее тем, кто рядом с ним. И разумные доводы, что Агат тоже принц, не очень-то срабатывали. Берилл боялся. Даже Алмаз, с детства воспитывавшийся как наследный принц, не смог противостоять интригам. Что мог сам Берилл?
— Потом в купальни зайдешь и хоть весь день плескайся, — Агат протянул брату один из своих мундиров. — Одевайся. Иначе выглядишь как солдат, который в борделе ночь провел.
— У себя переоденусь.
— Нет времени.
— Для чего?
— Отец зовет.
Берилл сжал губы и скинул помятый камзол. Агат сам успел одеться в строгий темный мундир, застегнутый на все пуговицы. Отец любил такое.
— Что ему нужно?
Агат пожал плечами:
— Давай выясним побыстрее.
У него наверняка до сих пор болела спина.
***
Великий император Шеленара разбирал документы в одной из восточных комнат дворца. Чуть менее официально, чем кабинет — министров и советников так бы принимать не стал, а для встречи с сыновьями годится.
У дверей стояли воины личной гвардии императорской семьи: неподвижные фигуры в темной коже с орихалковыми наручами, зачарованными отражать атаки. В рукоятях мечей и кинжалов тоже поблескивали кусочки зачарованного металла.
Берилл вспомнил собственный меч, где по всему лезвию вились золотистые разводы орихалка. Бесценное оружие с очень мощными грёзами. Он обладал им по праву принца и наследника.
Комната казалась небольшой из-за многочисленной деревянной мебели и стола, полностью устланного бумагами. А вот на полу, в отличие от жилых помещений, не лежали ковры с мягким ворсом нанских овец, зато расходились узоры красочной мозаики.
Берилл с Агатом остановились одновременно и приложили кулаки к сердцу в традиционном военном приветствии, слегка склонили головы как полагалось перед владыкой. Они единственные во всем Шеленаре могли не кланяться. И уж точно не преклонять колено.
Императора звали Рубин, хотя к нему не обращались иначе, чем титулами. Даже Берилл понятия не имел об имени души отца. Вообще-то обычно родственники знали подобные вещи, они открывались близким друзьям. Император никогда не считал это нужным.
Суровый мужчина, почти полностью седой, а вот аккуратная борода оставалась темной. Император по возрасту и по статусу уже мог себе позволить не бриться гладко. Его лицо казалось грубоватым, но не лишенным изящества. Будто взяли кусок камня, но попытались обработать тонко.
Алмаз больше всех из троих сыновей походил на отца. Но только внешне, а легким характером и постоянной улыбкой точно пошел в мать. Берилл же унаследовал глаза императора: изящный абрис с чуть опущенными уголками. Говорили, что вместе с тяжелыми бровями взгляд казался хищным, будто у дикой птицы, высматривающей добычу.
Берилла ужасно злило сходство. Он не хотел хоть в чем-то напоминать этого человека.
Император был одет в такую же военную форму, как на сыновьях, только грудь мундира украшали длинные полоски орихалка, напоминавшего то ли медь, то ли золото.
— Долго, — недовольно сказал император. Он произносил слова коротко, отрывисто. Привык приказывать.
Он не удостоил Агата даже взглядом и посмотрел на Берилла, но тот не дрогнул. Он не боялся отца, просто хотел проводить в его обществе как можно меньше времени. Узнать, что ему нужно, и наконец-то уйти.
Помимо императора в комнате находилось еще двое. Яшма, его жена, скорее всего помогала с бумагами. Высокая и очень статная женщина. Ее брак с императором Шеленара носил чисто политический характер и состоялся несколько лет назад, когда она уже была в возрасте, считавшемся непригодным для рождения детей, но самым подходящим для накопления мудрости.
Темное платье, украшенное цепочками, струилось, ткань кроилась особым образом, чтобы юбка не оставалась прямой, а ниспадала потоками. Грудь и руки плотно охвачены, на ладонях перчатки с орихалковыми пуговицами. Украшения эта женщина не любила, предпочитая серьги и заколки для волос в безупречной прическе.
Лишь накидка, тонкая, будто сетка, и золотистая, напоминавшая сам орихалк.
Третьим человеком в комнате, к удивлению Берилла, оказался Келнар Данокар, Первый среди грезящих. В традиционных синих одеждах, длинные полы простого камзола повязаны на поясе, так что видны кожаные штаны и сапоги. Берилл всегда полагал, что неброские грезящие больше похожи не на магов, а на военных. Только легкий капюшон на голове никак не мог быть у офицера. И костяная маска на нижней половине лица — считалось, что грезящие привлекают смерть своими силами, поэтому им стоит прятать лица, когда они грезят.
Сейчас маска Келнара была спущена, лицо казалось расслабленным. Агат говорил, что внешность главного мага обманчива: за ленивыми манерами скрывался решительный человек.
Грезящих не звали для разборов бумаг, значит, либо принцы здесь из-за него… либо он сам здесь из-за того, что и они.
— Для вас есть дело, — сказал император.
Он помедлил, и Берилл насторожился. То, что он хотел поручить что-то обоим сыновьям сразу, уже странно, но то, что он замешкался… это сбивало с толку.
— Орихалк иссякает, — продолжил император.
— Шахты далеки от истощения, — осторожно заметил Берилл. Он видел данные.
— Руду добывают столько же, сколько и раньше. Она хуже держит чары.
Берилл вскинул бровь и коротко глянул на Келнара, только теперь заметив, что его лицо и вправду выглядит… обеспокоенным.
— Грезящие занимаются этим вопросом, — сказал он.
Император даже не взглянул в его сторону:
— Не сомневаюсь. Но пока вы не понимаете, почему тратите столько же сил, сколько раньше, а результат хуже.
— Да.
В голове Келнара слышалась досада, а Берилл начал медленно осознавать сказанное. Они стали империей благодаря орихалку. В мире оказалось не так уж много месторождений этой руды, и большая часть — у них.
Только орихалк держал грёзы — так обычно называли любые чары. Поэтому он был таким исключительно дорогим материалом.
— Могут ли маги слабеть, а не орихалк? — подал голос Агат.
Император хмыкнул, как будто ему понравился вопрос. Келнар качнул головой:
— Мы проверили на многих грезящих, прежде чем докладывать императору. Сила моих людей не стала меньше. Их чары не слабее. Но орихалк перестает их держать.
— Я хочу, чтобы вы занялись этим, — коротко бросил император сыновьям. — Выяснили, в чем причина.
— Но это же дело грезящих, — не понял Берилл.
— И они будут заниматься. Вы отыщете Ша'харар.
Агат издал сдавленный звук, который мог быть чем угодно, но Берилл подозревал, что это крайняя степень удивления.
— Мы даже не знаем, где его искать!
— Поэтому займетесь вдвоем, — кивнул император. — Можете задействовать любые ресурсы.
Такое разрешение давалось крайне редко и означало, что принцы могут делать что угодно для достижения цели и не спрашивать императора. Даже если захотят привлечь войска.
Только вот это всё равно не поможет в поисках руин древнего города.
— Давно пора было отыскать потерянный Ша'харар, — сказал император.
Если бы ты меньше времени уделял войне и больше исследованиям, подумал Берилл.
— Ша'харар — не только наследие древних, но и огромная библиотека. Отыщите город и всё об орихалке. Если где-то записано решение проблемы, оно там.
— С чего бы? — спросил Агат.
Берилл разделял сомнения брата. Безусловно, о библиотеках Ша'харара ходили легенды, но это не значит, что в них могло что-то быть об орихалке.
— Так сказали эльхары.
Жреческий орден, дававший пророчества. Порой они действительно знали то, что невозможно было узнать, но Берилл всё равно им не доверял. Мало ли что они там увидели среди звезд в своих трансах.
Император им верил. Не безоговорочно, конечно, но если они указали направление, он поддержит поиски.
К тому же, у жрецов свои библиотеки и знания. Они могли попросту знать, что может найтись в Ша'хараре. И выдать эти знания за божественное откровение предвиденья. Это император тоже наверняка учитывал.
Их дед почти отыскал легендарный город. Он оставил записи, просто его сын ничуть ими не интересовался до сегодняшнего дня.
— Эльхары, — повторил Агат. Он всех жрецов не любил. — Если они так уверены, может, и место сразу сообщили?
На мгновение Берилл подумал, отец сейчас ударит Агата. Прямо здесь, при других, хотя обычно не позволял подобного. На этот раз тоже взял себя в руки и рявкнул:
— Приступайте!
Оба принца развернулись на каблуках и вышли из комнаты.
— Ша'харар! — воскликнул Агат, когда они оказались по ту сторону двери. — Он бы еще ветер послал ловить!
— Ну, не так уж невозможно.
— Ветер?
— Город.
Агат вздохнул, но не ответил. Он умел вот так молча, но очень ярко… не соглашаться. Скрестил руки и отошел подальше от охранявших комнату гвардейцев, чтобы те точно ничего не услышали.
— Наш дед искал этот город, — напомнил Берилл. Он попытался поправить мундир, тот всё-таки немного жал. — На Армаранском нагорье несколько руин, одни из них наверняка Ша'харар. Просто после деда никто не стал ими заниматься.
— Предлагаешь копаться в пыли? Предел мечтаний.
— Для начала организовать ученых. Дать задание картографам. Потом разведчики, экспедиция. Ничего сложного.
— Поэтому ты здесь старший и организатор, — проворчал Агат. — Не понимаю, почему император решил, что мы оба должны этим заниматься.
Он никогда не называл его отцом. Впрочем, Берилл тоже.
— Ты не хочешь? — уточнил Берилл.
На самом деле, он радовался, что здесь не придется держать дистанцию с братом — приказ самого императора.
Агат с досадой покачал головой:
— Просто не понимаю мотивов императора. Это настораживает. Но перспектива уехать с экспедицией и задержаться там очень заманчива. Тем боле… мне интересно, что можем отыскать.
В Агате явно начал просыпаться исследователь, и Берилл подумал, что ему еще придется выслушивать длинные теории о древних. Стоит надеяться, что они правда отыщут книги, тогда Агат нырнет в них, и Бериллу останется только напоминать брату, что иногда стоит спать.
Они не успели продолжить разговор, потому что мимо них прошел один из советников отца, а из комнаты вышли Яшма и Келнар. Дела сменяли друг друга.
Грезящий кивнул им, и Агат шепнул Бериллу:
— Узнаю, что им на самом деле известно.
Агат много времени проводил среди магов. Он не учился грёзам, только каким-то базовым вещам, но Келнар и остальные если и не симпатизировали принцу, то уж точно принимали его. В отличие от Берилла, который уютнее ощущал себя с воинами. Или со жрецами — Агат их не любил и предпочитал не пересекаться.
— Не хочешь ли выпить чаю?
Берилл не заметил, что Яшма подошла к нему. Отказаться от приглашения императрицы можно, сославшись на дела, но Берилл не очень-то этого хотел. Он кивнул и взял Яшму под руку. В последний раз кинул взгляд на Агата, беседующего с Первым среди грезящих, и на запертую дверь императорской комнаты.
Яшма шагала молча, но не потому, что ей нечего было сказать, просто она предпочитала беседы за закрытыми дверьми. Она с детства росла во дворце, пусть и в другом, прекрасно понимала правила, по которым он живет. Не то чтобы ей было что скрывать… она призналась однажды, что ей попросту не нравится сама мысль, что кто-то может за ней следить и подслушивать.
До свадьбы Яшму звали Лилайя Кон-Нере, она была старшей сестрой нынешнего правителя Хор-Меневата. Сначала Берилл думал, именно брат прислал ее сюда, чтобы заключить союз с Шеленарской империей. Но позже начал понимать, что Яшма сама настаивала на союзе. Пусть нрав императора известен по всему миру, империя оставалась трепещущим сердцем мира.
На родине у Яшмы несколько дочерей и взрослый сын, первый муж был местным аристократом и давно умер. Как однажды вскользь обронила Яшма, дома ждал недальновидный брат-правитель, который жаждал воткнуть нож ей в бок. Трон Хор-Меневата не могли занимать женщины, но при дворе Яшма наверняка обладала весом.
Здесь, в империи, она быстро нашла свое место. Иногда ей даже удавалось влиять на императора, но больше внимания она уделяла образованию и искусству, активно развивая их.
Как ни странно, с обоими сыновьями императора она быстро нашла общий язык.
Поэтому Берилл с удовольствием прошел по длинным дворцовым коридорам в покои императорской жены. Здесь было уютно, много ковров, вышивки, картин и гобеленов на стенах. Некоторые были привычны, другие Яшма привезла из Хор-Меневата.
Ни низком изящном столике слуги разложили чайный набор из такого тонкого фарфора, что он казался невесомым. Берилл предпочитал глиняную посуду. Даже покрытая изящными узорами она казалась надежнее и весомее. Но фарфор считался роскошью, к тому же Яшма просто его любила.
Ее достаточно строгое платье не казалось чем-то неправильным в этой гостиной. Но перчатки Яшма сняла, как было принято с близкими людьми или членами семьи. Берилл тоже скинул свои.
Когда слуги ушли, Яшма будто расслабилась. Откинулась на кресле, совершенно не по-императорски вытянула ноги. Берилл против воли улыбнулся: раньше только с Агатом он ощущал себя свободно, но теперь и в компании Яшмы расслаблялся.
— Что думаешь? — спросил он.
— О поисках Ша'харара? Чушь полная.
— Не найдем?
— Найдете, конечно, я не сомневаюсь в ваших способностях, — хмыкнула Яшма.
Но не продолжила. Она часто так делала, заставляя перебирать варианты. Берилл сначала не понимал, зачем это, манера его раздражала… а потом начал делать точно так же с советниками. Потому что слушая их предположения, можно многое узнать.
Яшма не стремилась ничего узнать у принцев, но то ли ей нравилось учить таким образом, то ли слишком привыкла с годами жизни во дворце.
— Всё не так плохо? С орихалком.
— Плохо, — помрачнела Яшма. — Я не знаю всего, но грезящие давно говорили, что-то не так. А тут еще и жрецы явились со своими пророчествами. Император не настолько им доверяет, но это возможность понять, что действительно происходит. Раз пока ни у грезящих, ни у ученых никаких идей.
— А зачем нас двоих-то посылать?
Яшма сделала паузу. Берилл сжал в руках свою чашку: он не сомневался, Яшма не станет ему врать, но если она медлила, значит, ничего приятного в ее словах не будет. И она просто думает, как подать это мягче.
— Император хотел послать только Агата. Достаточно важное дело, чтобы поручить именно принцу. И тайное, люди не должны знать про орихалк.
— И он занимается книгами. При чем тут я?
— Чтобы присмотреть за ним.
Берилл с удивлением глянул на Яшму, но она явно не шутила.
— Чтобы… присмотреть? За кем? За Агатом?
— Ты же знаешь, твой отец, считает, что кровь дашнаданцев от матери дает Агату не только предрасположенность к магии, но и темную силу. Многие так думают.
Берилл вспомнил новые шрамы на спине брата. О да, отец не уставал напоминать, что это сдерживает проклятую кровь!
— Император вбил себе в голову, — продолжила Яшма, — что сила Агата растет. Если она где-то и проявится ярче, то в древних руинах. Ты нужен, чтобы присмотреть.
Берилл не знал, что сказать. И что, по мнению отца, он должен сделать?
Яшма вздохнула:
— Возможно, жрецы так посоветовали. Ты же знаешь, они не любят Дашнадан, его жителей и твоего брата. А он не делает ничего легче.
— Он их терпеть не может. Если бы меня чуть не утопили в детстве на обряде, я бы тоже их не любил.
— Они утверждали, это боги захотели забрать того, в ком нечестивая кровь. Жрецы постоянно утверждали, будто в Агате есть силы, от которых они хотят очистить. Их обряды никому не мешали, поэтому император позволял. Простые жители после этого считают Агата чуть ли не набожнее тебя.
Берилл фыркнул. То-то они бы удивились.
— В последнее время император стал больше прислушиваться к жрецам, — вздохнула Яшма. — С возрастом он чаще думает о смерти и о грехах. Возможно, сейчас тоже повлияли жрецы.
— Присматривать за Агатом, — проворчал Берилл и наконец-то попробовал чай. Цветочный. — Обычно это он за мной присматривает.
— Само задание не так уж плохо, и нам правда нужно знать, что происходит с орихалком.
— Агат сейчас наверняка обсуждает всё с Келнаром Данокаром.
— Грезящие всегда находят общий язык.
— Агат не грезящий!
— Он грезящий больше, чем ты думаешь.
Берилл не стал спорить. Брат говорил ему, что из-за происхождения многие считают его настоящим магом. А на самом деле, он не обучается грёзам не столько из-за запретов отца, сколько из-за того, что чары у него не выходят. Да, порой бывают всплески силы, но они почти не контролируются. У Агата не особо получается направлять всё это в грёзы.
Он не говорил этого, но наверняка жалел. Маг, которого тянет к маги… и у которого она не выходит. Поэтому он нашел себя хотя бы в обучении.
— Ты завтракал? — неожиданно спросила Яшма и оживилась, когда Берилл качнул головой. — О, тогда распоряжусь.
— Почему все хотят меня накормить?
— Потому что ты слишком рассеянный, дорогой. И думаешь обо всех вещах сразу, но забываешь об элементарных.