Агат горел.
Воздух вокруг кожи полыхал, в венах бился огонь, а в легких клокотал пар. Дыхание казалось тяжелым, оно будто с трудом вырывалось и обжигало губы.
Агат ощущал, как по вискам катятся капельки пола. Комната тоже словно плавилась, но принц знал, так всего лишь кажется из-за внутреннего жара. Поднявшись, Агат побрел в купальню.
Императорский дворец Шаленара стоили так, чтобы с одной стороны его защищали скалы — не столько от возможных врагов, сколько от ветров с Армаранского нагорья. Другой важной причины наверняка были подземные источники. Они не только снабжали дворец и город водой, но частично были горячими, что позволяло экономить на грезящей магии.
В нижних залах устроили обширные купальни. Настоящие роскошные бассейны, где любили встречаться дворяне и вести переговоры, пока слуги разносили прохладную воду и засахаренные фрукты.
У императорской семьи и наложниц имелись собственные малые купальни.
Агат вошел в свою. В спокойных синеватых тонах, почти переходивших в фиолетовый — традиционный цвет императорской фамилии Амадис. Он должен символизировать ночное небо, а россыпи орихалка — звезды. Ведь императоры — посланники богов.
Агат считал, что если тут и замешаны звезды, точно павшие. Находил почти забавным, что они лишаются собственных имен, зато даже цветами не устают напоминать о фамилии.
Он давно хотел изменить всю купальню, но для этого пришлось бы перекладывать плитку и переделывать мозаики, а они были красивыми. Художники воистину постарались, передавая оттенки фиолетового: иссине-темный у потолка он становился почти белым у пола, где закручивался причудливыми золотистыми узорами под ногами.
Перед входом стоял фонтан для омовения, за ним располагалась прямоугольная купальня на одном уровне с полом. Вода казалась чуть мутной. За ней ванная на массивных ножках, прямо под окном. Света еще хватало, хотя слуги уже расставили фонари, и они парили вдоль стен.
Тело пробрала невольная дрожь, когда воздух начал высушивать пот.
В ванной колыхалась вода и плавали кусочки льда, уже почти растаявшие. Скинув халат, Агат решительно залез и, не давая себе привыкнуть, опустился в ледяную воду.
Она мгновенно прогнала жар из тела, буквально отрезвила. Даже боль от саднящих на спине шрамов растворилась в холоде. На миг дыхание перехватило, зато после оно наконец-то перестало быть тяжелым и душным. Набрав в грудь побольше воздуха, Агат решительно нырнул.
Когда ледяная вода смыкалась над головой, он всегда ощущал миг паники, как будто добровольно нырял в место, полное пустоты, мрака и холода. Место, близкое к смерти. Но после ощущение исчезало, оставался только лед, который быстро и надежно прогонял жар тела.
Агат вынырнул, отфыркиваясь, уселся, упираясь руками в бортики. Вообще-то можно было вылезать, но время оставалось, а холодная вода всегда неплохо прочищала мысли. Главное, не переусердствовать. Однажды Агат вот так уснул и очнулся, только хлебнув воды. Соображал с трудом, но хватило ума вылезти.
Холодную ванную предложили лекари, когда Агат был совсем маленьким. Правда, тогда он горел подобным образом раз в год-два, не чаще.
Он поднял мокрую руку и прищелкнул пальцами. Меж ними заплясали искры и огонек пламени. Грезящие настраивались на магию, но после холодной воды разум Агата и без того был чист, он ни на что не отвлекался и не нужно сосредотачиваться.
Искры скользили меж пальцами, будто монетки, красиво и бесполезно. Агат сжал кулак, и они погасли.
Вот и всё, на что он способен. Дешевые ярмарочные фокусы, которым могут обучиться даже крестьяне, а не настоящие грезящие.
Кровь матери сжигала его изнутри, тянула к грёзам… но на самом деле у него не выходила магия. Сколько бы Агат ни изучал ее, у него не получалось полноценно грезить.
Грезящие говорили, в Агате бьется кровь дашнаданцев, она притягивает магию, но превращает ее не в грезы, а в жар.
Агат с раздражением убрал руку под воду, а потом еще разок окунулся.
Решительно покинув купальню, Агат приказал нести камзол. Волосы не до конца высохли, когда он покидал свои покои.
Агата лишь слегка беспокоило, что с возрастом приходилось чаще и чаще принимать подобные ванные.
Он размышлял об этом, шагая по гулким дворцовым коридорам в сторону одной из комнат для совещаний, которую определили как центр их поисков Ша’харара. Достаточно близко и к библиотеке, и к картографам.
С принцем поравнялась тень, и стража за спиной встрепенулась, но быстро успокоилась, узнав Янвена. Для шпиона у него была достаточно запоминающаяся внешность: уродливый шрам, начинающийся в коротко стриженных волосах, идущий через лицо к подбородку. Агат не сомневался, что при желании Янвен легко мог изменить внешность, но специально оставался примечательным, чтобы стража его узнавала и не дергалась. Он имел привычку появляться бесшумно и так же исчезать.
— Мой принц, — отрывисто сказал он, прикладывая правый кулак к сердцу в военном приветствии.
Агат не сбавил шага.
— Я проверил донесения, мой принц.
— Они подтвердились?
— Полностью.
— Плохо, — вздохнул Агат.
— Будут еще распоряжения, мой принц?
— Сначала поговорю с братом. Обсудим завтра.
— Как прикажете, Теневой клинок.
Янвен свернул в боковой проход и исчез так же быстро и незаметно, как появился. Отличный шпион и в прошлом неплохой и очень опасный воин. О Янвене говорили, будто в нем сидел дикий зверь, готовый разорвать любого. Он дослужился до высокого чина, но его боялись, ведь как можно приручить хищника?
Он стал опасен. Задирал других солдат, будто не знал, куда выплеснуть свою энергию, как ее направить. Агат придумал поставить Янвена во главе шпионов.
Они не были особо тайными, но при императоре Рубине почти исчезли. Он был воином, который часто вел военные походы, а не политиком или интриганом. Агат решил, что это неправильно и ему нужен был верный человек, у которого хватит пыла и знаний, чтобы возродить шпионов как внутри дворца, так и за его пределами.
Сначала Янвен относился к принцу как к особе королевской крови, но без лишнего уважения. Агат мог его понять. Он тогда был совсем мальчишкой, не имел понятия о шпионах и с трудом представлял, как всё организовать.
Агат предложил учебный бой. Он сражался неплохо, но Янвен легко его победил. Другой, может, и расстроился бы, но Агат широко улыбнулся:
— Отлично! Значит, я сделал правильный выбор.
Янвен прищурился. С его уродливым шрамом это выглядело зловеще:
— Потому что я победил? Грубой силой?
— Потому что не испугался победить принца.
— Это был честный бой.
— И я о том же. Кроме того… я знаю, что при моем деде ты начинал как шпион, а позже пошел в армию. Ты знаешь, как всё устроено. И тебе хватит решительности.
— А вам? Зачем вам шпионы?
— Потому что я хочу защитить империю, трон моего брата и его самого.
Янвен удивился. Что ж, не упомянуть нынешнего императора было опасно, но Агат не питал любви к отцу, тот к младшему принцу тоже, поэтому к чему лицемерие. Янвен это оценил и с тех пор за пару лет создал отличную сеть шпионов.
Отчитываться Янвен предпочитал принцу, а к императору шел только по его приказу. Временами Агат находил опасным, что Янвен верен лично ему, но в то же время это немного тешило самолюбие. К тому же, Янвен был прежде всего верен империи и трону — просто их воплощение предпочитал видеть в Берилле и Агате, а не в императоре.
Пока это не представляло угрозы. Берилл же заявил, что ничего не понимает в этих делах и не лез к шпионам брата, предпочитая просто использовать их донесения.
С легкой руки Янвена младший принц получил прозвище Теневой клинок. Оно поразительно быстро распространилось и прижилось. Если Янвен больше подразумевал шпионов, то люди ухватились за мысль о том, что дашнаданцев называли теневым народом. Будто бы они не живут в сиянии богов.
Агат положил руку на кинжал, который всегда висел на поясе. Он стал финальным штрихом для прозвища: Агат всюду таскал его с собой, так что многие видели необычное чернильное лезвие, которое привлекало внимания больше, чем орихалковые вставки в чешуйках змей на рукояти.
Подарок Берилла на совершеннолетие брата.
Комната, ставшая центром их исследований, была небольшой. С легкой руки Каэра все стали звать их предприятие «экспедицией потерянного города», хотя куда-то выходить пока что явно рано.
Каэр не был уж настолько младше Агата, почти ровесники, но принц ощущал между ними бездну. Его поражал восторженный энтузиазм этого парня, за прошедшие пару дней он ни разу не пожалел, что выслушал его.
Каэр отодвинул всю мебель к стенам, ничуть не заботясь о вышитых подушках, которые упали на пол. Изящные мозаики его тоже не волновали: он устлал пол бумагами и ползал среди них, отмечая на картах точки, соединяя некоторые линиями.
Берилл наблюдал, скрестив руки.
— Что он делает? — шепотом спросил Агат.
— Без понятия.
На диване у стены устроилось несколько ученых из библиотеки, но основная их часть сидела в другой комнате, которая ужасала Агата даже больше: он не представлял, как они ориентируются в завалах притащенных книг.
Оба принца не интересовались географией и уж точно не обладали нужными знаниями в истории древних городов. Но у них имелись ресурсы.
На столике за Бериллом стоял охлажденный сок, и Агат налил его. Он снова напомнил о ледяной воде, о тишине и мраке, так близких к смерти, если опуститься поглубже.
— Чувствую себя тупым, — пробормотал Берилл. — Каэр, конечно, объясняет, но я мало что понимаю.
— Главное, чтобы отыскал Ша’харар.
— Утверждает, что близок.
— А что говорят остальные ученые?
— Что он близок.
— Вот и чудненько.
Агат не видел смысла переживать, что он чего-то не понимает. География никогда его особо не интересовала — в отличие от магии.
Главное, не думать о том, что и магию-то он не очень понимает и вряд ли у него когда-нибудь хоть что-то выйдет.
Агат не хотел быть бесполезным.
— Каш’шины, — коротко бросил он.
Использовал древнее слово, которым они сами себя именовали. Но Берилл никогда не любил их, поэтому фыркнул, называя так, как принято в империи:
— Кехты! Что они придумали на этот раз?
— Усиливают крепости.
— Думаешь, готовятся к войне?
— Боюсь, опасаются, что на них пойдут войной.
— С чего бы?
— Возможно, их убийцы уже во дворце какого-нибудь императора.
Кехты никогда не славились как хорошие воины. Они жили среди гор, строили там крепости и обучали убийц. Пусть не особенно умелых, зато они готовы умереть, выполняя свой долг. Чаще всего так и выходило, только жертве уже плевать.
Когда братья были маленькими, умер владыка Анарского каганата. Говорили, его зарезали два кехта средь бела дня. Одного убили на месте, другого взяли в плен и пытали. Каган к тому времени был мертв, и началась грызня за власть. Император Рубин тогда сумел захватить приличный кусок их земли.
Берилл вздохнул и как будто подобрался, опустил руки и стал воспринимать серьезнее:
— Что говорят шпионы?
— Только это. Кехты не ходят войной, идти против их крепостей тоже глупо, но они всегда предусмотрительны.
— Хорошо, я увеличу императорскую охрану.
— Не забудь о своей собственной. Ты всё-таки наследный принц.
— И о твоей.
Агат фыркнул, но спорить не стал. Как младший принц он вряд ли представлял для кого-то интерес, но Берилл любил подходить ко всему основательно. Именно он возглавлял дворцовую гвардию, так что это действительно было его делом.
— Вот! — радостно воскликнул Каэр с пола и ткнул куда-то в листы.
— Нашел? — встрепенулся Берилл.
— Место встречи наемников, которое описал Каранис в своей книге. Скалы в виде пяти пальцев… тут землетрясение было, скал осталось всего четыре, вот все и путались.
— Ша’харар там?
— Нет. Но эти наемники двинулись на запад, если удастся высчитать, как именно шли… через три дня они ночевали в руинах города. Наверняка после землетрясения эти стены совсем разрушились, вот их никто и не нашел.
— Ну точно, — проворчал Берилл. — А вовсе не из-за того, что Армаранское нагорье огромное и почти неизученное.
Каэр посмотрел с удивлением, явно не сразу поняв иронию или попросту не ожидая, что принц может иронизировать. Потом широко улыбнулся и продолжил копаться в бумагах, что-то бормоча себе под нос.
— Где ты его нашел? — шепотом спросил Берилл у Агата.
— Это он меня нашел. Отличный же парень!
— И он найдет город, не сомневаюсь. Еще и всех ученых построил и задал направление. Просто удивляюсь, как ты умудряешься вовремя находить самых нужных людей.
— Талант, братец! И немного везения. — Агат задумался. — Ладно, прилично везения.
Он искренне считал, что главное — это результат. Каэр действительно оказался кладезем ценных знаний, к тому же, он просто нравился Агату.
Дверь открылась и на пороге возникла девушка в коричневом платье библиотекарей с грудой книг в руках. Такой высокой, что она с трудом что-либо видела и едва успела удержать чуть не свалившийся сверху том. При этом девушка вполголоса неизящно выругалась.
Агат подошел, проворно подхватывая книги сверху. Почти не удивился, увидев у вошедшей правильные черты лица, бледную кожу и красиво уложенные косы — такие прически делали только аристократки. Среди библиотекарей и ученых, конечно, встречались образованные люди из мелкого дворянства, но в основном были именно увлекающиеся наукой аристократы.
А вот девушку явно удивилась, разглядев принца. Не стушевалась, не смутилась, но точно не ожидала. Она уставилась на него во все глаза, потом будто спохватилась и попыталась присесть в подобающем поклоне, при этом чуть не уронив оставшиеся книги.
— Ваше высочество… я думала, здесь только мой брат.
Агат не сразу понял, что она говорит о Каэре. Тот успел подняться и подойти, бесцеремонно указывая Агату, куда положить книги.
Что ж, либо в них обоих не особо воспитали восхищение королевскими персонами, либо они слишком увлеченные люди. Агату это в любом случае нравилось.
Водрузив книги на указанный столик, он вернулся к Бериллу, который даже не скрывал усмешки. Но шепнул так, чтобы его не услышали другие:
— Тишлин Ташар. Да, она сестра Каэра.
— Похоже, носит ему нужные книги из библиотеки.
— Она помолвлена.
— Даже не думал об этом!
— Я тебя слишком хорошо знаю.
Агат попытался изобразить оскорбленную невинность, украдкой наблюдая за Тишлин и Каэром. Хватило его выдержки на пару минут, после чего он сдался:
— С кем помолвка?
— Элам Итанис.
— Да он же урод!
— Твоя оценка цвета нашей аристократии поражает глубиной. Не вздумай при нем такое говорить.
— Да ладно, это тебе надо держать лицо, мне необязательно. Но я правда удивлен выбором.
— Почему? Итанисы знатный богатый род, Элам хорош собой, наследник.
— Он ни одной юбки не пропускает!
— Может, теперь влюбился.
— Такие не меняются.
Берилл не стал отвечать, а мысли Агата уже унеслись дальше от Итаниса, и он пробормотал:
— Хотя все меняются.
Берилл искоса на него посмотрел, но промолчал. Даже не стал спрашивать, просто отошел к Тишлин и Каэру, чтобы помочь им с книгами. Он всегда так делал. Стоило Агату намекнуть на то, что раньше было иначе, попытаться завязать разговор о чем-то более личном, как Берилл тут же сворачивал с темы.
Раньше он таким не был. В детстве три принца дружили. После смерти Алмаза, Агат и Берилл тоже держались друг друга. Потом Берилл стал уезжать в военные походы с отцом, Агат присоединялся к ним позже и всего пару раз. Он никогда не любил военное дело, а там создавалось впечатление, что он нужен всем вокруг только из-за брата — к Бериллу так просто не подобраться, поэтому шли к Агату, уговаривали его «похлопотать». Агат уставал от этого больше, чем от самих походов. Возможно, в настоящих всё было иначе и суровее, но в тех вылазках, куда брали Агата, именно так.
Отец явно не считал нужным показывать ему настоящий бой. Или думал, что это не для него, в отличие от Берилла.
А сам Берилл с тех пор старался держать расстояние. Не то чтобы он стал холоднее… скорее, предпочитал не подпускать слишком близко. Агат не понимал, что он сделал не так, а Берилл не спешил объяснять.
Порой Агату казалось, когда они выросли, Берилл осознал, что умер не тот брат. Вот Алмаза он боготворил.
Отогнав мрачные мысли, Агат присоединился к остальным. Некоторые книги он знал, сам их изучал, хотя и с точки зрения грезящих. Так что мог быстрее других отыскать нужные места. В большинстве своем он не понимал, зачем то или иное Каэру, но доверял его чутью.
Тишлин сначала смущалась, но потом стала вести себя свободнее. Агат невольно любовался ею и даже подумал, что ее присутствие странно на него влияет… пока не понял, что попросту возвращается жар.
Проклятье! Иногда такое случалось, одной ванной оказывалось мало.
Агат поднялся, не объясняя, на вопросительный взгляд Берилла только бросил:
— Скоро вернусь.
Берилл нагнал его у дверей, явно хотел положить руку на плечо, но Агат обернулся быстрее.
— Всё в порядке? — Берилл хмурился.
Агату так хотелось рассказать. Поделиться, что жар стал чаще, и как же он раздражает! Почти как тот факт, что для него магия не превращается в грезы, а остается горячкой. Хотелось… просто поделиться, чтобы Берилл выслушал.
Агат отступил к дверям и кивнул:
— Да. Всё в порядке.