Берилл знал, что ему это снится, и во сне перед ним мертвец.
Некоторые полагали, царство ночных видений близко к грезам, ведь маги входят в похожее состояние, когда зачаровывают. Берилл на это плевать хотел. Он бы предпочел спокойно спать.
Но сидел на земле, скрестив ноги, а перед ним — мертвец. Не так уж сложно это понять, учитывая, что плоть того гнила под лохмотьями одежды, рассыпалась и отваливалась буквально на глазах. Наверное, если понаблюдать достаточно долго, останется только скелет.
Рядом бушевало пламя. Стена из огня, но жара Берилл не чувствовал. Спокойно сидел в круге тишины перед мертвецом.
— Я хочу проснуться, — уверенно сказал Берилл.
Он радовался, когда осознавал, что видит кошмар. Тогда легко проснуться. Хуже, когда он вскакивал, даже в реальности не понимая, что видел именно сон.
Ничего не произошло. Берилл нахмурился и повторил:
— Я хочу проснуться!
Снова без результата. Бериллу стало не по себе. Он еще не видел кошмаров, от которых не мог проснуться. Он поерзал на месте, глянул на бушующее пламя, но ничего не смог в нем разглядеть.
Наставники учили Берилла задавать правильные вопросы. Они говорили, все ответы уже существуют в мире, но чтобы их понять, нужно задать вопрос.
— Почему я не могу проснуться?
Мертвец перед ним склонил голову, как будто ему стало любопытно. Его лицо сгнило до неузнаваемости, а глаза он закрыл. Но сквозь кости челюсти виднелся язык, а слова слышались вполне отчетливо:
— Ты не хочешь.
— Что? Я хочу!
— То, что внутри тебя, не хочет.
Пусть ощущения не были настоящими, но Берилла невольно кинуло в пот. Он знал, что его слишком реалистичные кошмары — это результат яда. Он подтачивал изнутри, заставлял видеть ночами мрак.
Берилл всегда опасался, что с ним яд так и поступит, если его станет больше. Не ослепит, не парализует. Сведет с ума. Хотя Ашнара говорила, такое маловероятно.
За мысль об Ашнаре Берилл уцепился. Она была чем-то настоящим… он спит сейчас у нее в покоях. Пришел после дневных дел, и они неплохо расслабились. А потом он, похоже, уснул.
— Всё так, — пробормотал мертвец. Его голос звучал странно. — Ты спишь, но то, что внутри тебя, не хочет, чтобы ты просыпался.
Бериллу не нравилась мысль, что в последнее время яд стал влиять больше. Но похоже, даже собственный разум во сне подсказывает, что это так.
— Я хочу проснуться, — уверенно заявил Берилл. — Это плохой сон. Я хочу проснуться рядом с Ашнарой.
— Может, ты убил ее?
— Что?
— Ты такое же чудовище, как твой отец. Все говорят, ты похож на него.
— Только внешне!
— Так уверен? Его женщины никогда не жили долго. Может, ты тоже несешь близким смерть.
Берилл замотал головой. Это всего лишь дурацкий сон! Ничего удивительного, что он несет те же опасения, которые мучают Берилла в жизни. Но это всего лишь страхи, у которых нет оснований.
— Может, из-за тебя умер и я?
Мертвец расправил плечи, так что перестал походить на обветшалую кучу тряпья и гниющей плоти. Царственная осанка, чуть вздернутая голова, будто чтобы смотреть сверху вниз. Мертвец открыл глаза, такие же темные, как у самого Берилла.
Мертвецом был Агат.
***
Берилл подскочил на постели, тяжело дыша. Стиснул зубы, потому что изнутри рвался позорный скулеж. Переждав пару ударов сердца, Берилл выдохнул, позволил себе расслабиться, зная, что теперь не сорвется. Опустил плечи и спрятал лицо в ладонях.
— Снова плохой сон?
Берилл поднял голову.
Он сидел в спальне королевского алхимика, полной тонких тканей и тяжелых покрывал, мерцающих зачарованных камней и костяных статуэток. Кровать была странной, почти округлой формы, явно какая-то заморская.
Ашнара застыла в дверях. На ней был лишь тонкий, ничего не скрывающий халат, но волосы она успела заплести в небрежную косу.
— По крайней мере, сейчас я знал, что это сон, — криво усмехнулся Берилл. — И не вскочил тушить невидимый огонь.
Не побежал проверять, точно ли у Агата не отваливаются куски плоти.
Ашнара исчезла в другой комнате, но вскоре, как раз когда Берилл полностью пришел в себя, вернулась с глиняной плошкой чая. От него пахло травами и цветами.
— Выпей.
— Какой-то отвар?
— Просто чай. Поверь, чай всё способен сделать лучше.
Отдав плошку, она распахнула занавески, давая дневному свету проникнуть в комнату. Вообще-то за окном уже тлел закат, и Берилл мимоходом подумал, что вряд ли спал больше часа. Что ж, в такие моменты кошмары ему снились и правда чаще, чем при обычном ночном сне.
Ашнара присела рядом и провела рукой вдоль его позвоночника.
— Ты напряжен. Тебе надо успокоиться.
— Мне надо, чтобы не снились кошмары. Может, отсыпешь снова того порошка? Я с ним спал как убитый.
— Его нельзя часто. Лучше займись Ша’хараром.
— Он-то при чем?
Ашнара вздохнула. Ее пальцы скользнули вверх по позвоночнику Берилла, а потом снова устремились вниз.
— Я пытаюсь сделать для тебя противоядие, но что-то не срабатывает до конца. Ша’харар — кладезь древней мудрости, огромная библиотека. Морозник известен испокон веков. Я могу найти там что-то полезное.
— А в Эллемире ничего не знают? У них же эта дрянь растет!
— У них нет противоядия. Как нет его нигде в мире. Я работаю и у меня точно выйдет… но со знаниями Ша’харара может получиться быстрее.
Берилл вздохнул. Чай горчил на языке, но послевкусие оказалось приятным цветочным.
— Да-да, ищем мы этот заброшенный город…
Ашнара поднялась, гибкая, стройная. Она походила на огромную кошку, древнего хищника, который обрядился в костюм из плоти и костей… от пришедшего в голову сравнения Берилл невольно вздрогнул. Слишком свежи воспоминания о мертвеце из сна.
Из резной деревянной шкатулки Ашнара достала веточку асафетиды, невзрачного растения с горьковатым запахом. Зачарованным камнем с орихалковым напылением Ашнара коснулась травы, и та заискрилась, а потом затлела, распространяя дым.
— Фу! — скривился Берилл. — У меня же не болит голова!
— На всякий случай.
Лекари от головных болей предпочитали травы помягче, но Ашнара оставалась непреклонна и заявляла, что пусть аромат асафетиды не нравится Бериллу, но помогает лучше всего. Самое ужасное, она была права.
Но сейчас-то у него правда ни намека на головную боль! Они часто появлялись именно после кошмаров, но не сегодня.
Ашнара прошлась по комнате кругом, окуривая, после чего двумя пальцами погасила асафетиду и заметила:
— Приведи себя в порядок и покажись уже своей охране. Тот тип с орихалком с ума сходит. Наверное, боится, я тебя тут убила и надругалась над кишками.
Перед глазами Берилла снова возник мертвец из сна. Видимо, что-то такое промелькнуло на лице Берилла, потому что Ашнара тут же посерьезнела:
— Тебе правда пора идти. Иначе поползут слухи.
— Да уже ползут, я уверен.
— Только потому что ты небрежен.
— Могла и разбудить!
— Ты слишком сладко спал.
Поворчав для вида, Берилл поднялся и попытался поймать Ашнару в объятия, но она со смехом увернулась, легонько хлопнула его по носу и скрылась в другой комнате.
И это ей-то много лет? Она-то алхимичка, которая живет и накапливает знания? Иногда Берилл мог поспорить, что она девчонка, едва достигшая совершеннолетия!
Берилл прошлепал к умывальнику, сейчас благодарный за холодную воду. Она и правда привела в чувство, смахивая остатки кошмара. Не первого и наверняка не последнего в жизни Берилла. В конце концов, всем людям снятся дурные сны, просто ему чуть чаще, чем остальным. Ничего особенного.
Он вспомнил, как Ашнара чуть раньше сказала ему:
— Я чувствую, что-то носится в воздухе. Как будто перед грозой. Скоро грянет буря, а мы к ней не готовы. Найди Ша’харар. Там точно есть ответы, с ними мы сможем задать вопросы, и многое станет ясным.
Берилла не слишком волновал орихалк. Он полагал, это не силы металла иссякают, а сами грезящие что-то мутят. Но если в городе найдется что-то, что поможет Ашнаре с противоядием… что ж, ради этого стоит стараться усерднее.
За окном почти стемнело, но в полумраке Берилл хорошо видел в зеркале свое отражение. В мутных тенях он даже больше походил на отца.
Все говорили, у Берилла его глаза. Его стать. Его характер.
Берилл яростно отрицал. Может, со стороны он тоже порой выглядел суровым, но точно не такой жестокий и бездушный, как отец! И никогда не будет. Он приложит к этому все силы. Найти потерянный город — отличный шаг.
Император в его возрасте уже шел с первым завоевательным походом. Его никогда не интересовали руины древности, ученые и загадки.
Хотя ядом он тоже отравлен не был.
Отвернувшись от зеркала, Берилл разыскал одежду. Застегивая крючки синего с золотым шитьем камзола, он понял, что руки немного дрожат. Берилл выпрямился, закрыл глаза и глубоко вздохнул.
Очищению сознания учили всех. Говорили, оно помогает сосредоточиться, изгнать лишнее, что лишь забивает мысли. По-настоящему использовали подобное состояние только грезящие. Они будто соскальзывали на границу миру, спали, бодрствуя, и подцепляли грёзы, которые накладывали на орихалковые вещи.
Бериллу сейчас требовалось немного успокоиться. Взять себя в руки. Он принц, в конце концов, у него есть дела.
Он всего лишь частичка большого сложного мира. Капля в море людей. Песчинка в буре.
Я пыль. Я мерцающая пыль на изнанке мира.
Из спальни Ашнары Берилл вышел собранным и спокойным. Она так и не удосужилась одеться, позволила принцу наклониться и поцеловать себя. Когда он выпрямлялся, неожиданно ухватила его за камзол, выгнулась, еще разок поцеловав.
— Я зайду на днях, — улыбнулся Берилл.
— Если у меня будет время! — фыркнула Ашнара.
Охрана ожидала Берилла у дверей алхимических комнат. Они вытянулись и приложили кулаки к груди в приветствии. Берилл кивнул. Он лично возглавлял королевских воинов: когда-то император решил, что именно так стоит воспитывать из старшего принца воина и лидера. Едва ли не единственное решение, за которое Берилл правда благодарен отцу.
— Ваше высочество, — один из воинов поклонился отдельно. — Я обеспокоен, что охрана не всегда рядом.
— Вряд ли что-то угрожает у Королевского алхимика.
— Кроме нее самой.
— Она работает на императора. Не волнуйся, я доверяю Ашнаре.
Не мог же он сказать, чем они занимаются! Алхимия считалась одной из наук, пусть и самой сложной и загадочной. Берилл, конечно, никогда не был кем-то вроде Каэра, но всё-таки науке уделял достаточно внимания. Поэтому рассказывал, что обучается основам алхимии.
На самом деле, они ему совершенно не давались, хотя Ашнара и вправду пыталась что-то объяснять. По крайней мере, по началу.
Человек, который спрашивал, не только являлся вторым человеком в королевской гвардии после Берилла, но и его другом. Салмар Кэтар был чуть старше и чем-то напоминал Алмаза. Правда, куда более непреклонный и преданный своему делу. Может, Алмаз тоже стал бы таким, если ему дали дожить.
Но главное, Алмаз обожал орихалк и чары. У него даже глаза загорались, когда ему приносили новую магическую вещь. Как подозревал Берилл, у брата были и способности к грёзам, он даже зачаровал самостоятельно пару вещей, но никогда особенно не интересовался созданием. Ему нравилось обладать подобными предметами — и использовать, конечно же.
Салмар Кэтар был таким же. На его скулах поблескивали полоски вживленного металла, слабо мерцающие и похожие на медные. Дорогая операция грезящих и лекарей, которую мог себе позволить отпрыск знатного рода — и королевский воин. Потому что чары делали быстрее и сильнее обычных людей. Даже если раздеть его догола, отобрать зачарованные клинки, вживленные пластины никуда не исчезнут. Салмар останется оружием, пока не умрет.
Алмаза такие вещи завораживали. Может, он и не решился бы на скулы, но наверняка вживил бы себе орихалк под присмотром грезящих и в тайне от отца.
Из-за металла выражение лица Салмара всегда казалось будто настороженным. Берилл не просто так считал его другом. Дело не в том, что они вместе участвовали в отцовских вылазках или пили в казарме. Салмар всегда говорил с принцем откровенно.
— Меня беспокоит Каэр’дхен Ташар.
— Каэр? Чем?
— Он странный.
Берилл чуть не рассмеялся и хлопнул Салмара по плечу:
— Да ты всех считаешь странными! Если они не простые, как палка.
— Он приказывает воинам.
— В смысле?
— Замковым гвардейцам. Просит принести книги.
Берилл вздохнул и указал вперед. Они с Салмаром пошли рядом, пока двое охранников шагали позади. Что точно понимал Алмаз и чего не мог осознать Салмар, так это увлеченных людей.
— Он наследник Ташаров, — сказал Берилл. — Не такой богатый и влиятельный род, как Кэтары, но приказывать он привык.
— Мои люди не слуги.
— Конечно, нет. Каэр вряд ли задумывается, когда просит кого-то. Ему нужна книга, и он говорит об этом тому, кто рядом.
— И что делать воинам?
— Просить слуг.
— Ты слишком снисходителен к нему, — проворчал Салмар.
— А ты суров. Лучше пусть охрана следит, чтобы ему приносили обед.
— Воины не няньки.
— Конечно, нет. Но всё равно скучают на посту. А ты знаешь как люди, подобные Каэру, могут увлекаться. Если он рухнет без сил, мы никогда не найдем Ша’харар. Помнишь, как Агата вытаскивал от книг?
Салмар хмыкнул. На групповые тренировки с другими воинами Агат частенько опаздывал. Салмар бесился и сам шел за принцем, обычно находя его за какой-нибудь книгой о грёзах.
Они проходили каменными галереями, и слуги зажигали масляные фонари у некоторых комнат, где не было зачарованных огней. Обычно так обозначались как раз помещения для слуг.
— Ваше высочество.
Салмар обращался к Бериллу именно так, словно напоминая, что даже если они друзья, он прежде всего оставался главой стражи. Их основное дело — защищать дворец и королевскую семью.
Сейчас его голос звучал нерешительно, и Берилл покосился, пытаясь понять причину.
— Ваше высочество… почему не стали присутствовать на обряде?
— Каком?
— Сегодня Кровавое полнолуние. Ежегодные ритуалы очищения.
Берилл замер. Подошел к окну и с удивлением заметил, что луна действительно полная и отчетливого красного оттенка. В это время года всегда одно из полнолуний бывало «кровавым», и жрецы проводили многочисленные ритуалы в храме для всех желающих.
Большинство обрядов Агата осталось в детстве, но раз в год ему всё равно устраивали «очищение».
— Я не знал, — пробормотал Берилл.
Почему ему никто не сказал? Хотя Ашнара упоминала красное полнолуние, ей для каких-то компонентов нужно. Она ведь поэтому и правда может быть занята сегодня и завтра. И Яшма… накануне она говорила за чаем, что скоро ритуалы очищения. Она тоже в них участвовала, присутствовала как номинальная Первая жрица.
Берилл не обратил внимания.
С утра он заходил в комнату их экспедиции, Каэр предупредил, что сегодня закончит раньше, потому что хочет успеть в храм. Берилл рассеянно кивнул, но даже не подумал, зачем в храм-то. Мало ли.
Теперь понятно. Многие участвовали в ритуалах очищения. Это считалось хорошей приметой и добрым знаком, хоть и не было обязательным. Большая часть аристократов думать не думала о подобном, а простые люди любили.
Агат тоже был в комнате. Берилл тогда еще подумал, почему брат на него так странно посмотрел… но Агат тут же вернулся к бумагам, а Берилл ушел на долгие переговоры с купеческой гильдией Кахара. Те снова хотели, чтобы городские ворота открывались на час раньше, и торговавшие крестьяне привозили товары городским торговцам чуть ли не до рассвета.
Берилл всегда уставал от этих бессмысленных разговоров и понимал, почему император сам не хочет этим заниматься.
— Почему Агат не сказал?
Салар пожал плечами:
— Наверное, не хотел беспокоить.
Салар прекрасно знал, что Берилл присутствовал на ритуалах очищения брата. Не то чтобы в этом была необходимость… но Агат терпеть их не мог и в детстве просил Берилла ходить вместе с ним. Может, после того как совсем маленьким Агат чуть не утонул при одном из обрядов. Он был детским и состоял из множества этапов, а на последнем ребенка окунали по воду и держали так достаточно долго. Агат устал, запаниковал, но жрецы продолжали держать, считая, что это его дурная кровь бунтует.
Агат почти не дышал, когда его наконец-то достали. А когда откашлялся, испугался и расплакался — он тогда был совсем маленьким. Берилл до этого никогда не видел, чтобы брат плакал. Да и после. Они с Алмазом его успокоили, и после Агат хотел, чтобы кто-нибудь из братьев присутствовал на ритуалах.
По крайней мере, раньше. В последние годы Агат не просил, но Берилл сам приходил. В прошлом году Агат спрятался в своей комнате с запасом книг и заявил, что болеет, так что смог избежать обрядов.
В этом Берилл попросту… забыл.
— Придурок, — прошипел Берилл. — Почему Агат не напомнил?
Салар деликатно молчал. Вздохнув, Берилл глянул на положение луны. Обычно ритуалы начинали на закате, а после Верховный жрец занимался Агатом.
Опоздает, конечно, но может, успеет хотя бы не к началу.
— Едем, — приказал Берилл.