Ранним утром у дома нашей семьи собралась добрая половина Аррума. Юные сестренки едва ли понимали, куда и с какой целью я направляюсь, но их веселило, когда я начинал говорить, имитируя северный акцент, а чужеземные наряды тем более приводили в восторг. Их впечатляли рассказы о Сайлетисе и о том, насколько иной являлась жизнь там. Я рассказывал им историю о странствующем рыцаре, выдавая её за сочинённую специально для них сказку, и то, что она им нравилась, подтверждало, что история достаточно убедительна. Обмануть можно кого угодно — но с детьми сложнее всего.
Мать, напротив, прекрасно всё понимала. Боль от обстоятельств потери отца вспыхнула в ней с новой силой. Она хотела проводить меня, пожелать удачи, попросить быть осторожным и внимательным — я знал это, — но вместо этого стояла молча, направив абсолютно потерянный взгляд куда-то вдаль и изредка скидывая слёзы с щёк.
Индис хлопотал вокруг, поправляя на мне тот самый камзол, что был подарен аирати. Удивительно, как они сумели подобрать размер: любой горный эльф выше меня на голову, но камзол сел так, будто его сшили специально для меня. Не хотелось бы думать, что его создали мгновенно при помощи магии — о такой магии я никогда не слышал, и это было несколько жутко, — но мысль о том, что Рингелан заранее знал о содержании предстоящего разговора и подготовил подарок ещё давно, вызывала лишь больше мурашек.
Бэтиель не появилась. Однако визитом удивил её отец, попросивший по возвращению рассказать, как при королевском дворе живётся его жене. В нём не было той грусти и ненависти, что испытывала Бэтиель при каждом упоминании матери, — лишь интерес, наполненный теплотой и любовью. Глубина эльфийского сердца поражала меня всё больше: не получая и весточки, мужчина продолжал любить покинувшую его жену всё так же чисто и безвозмездно, приняв выбор, что сделала за них судьба. Разумеется, я пообещал ему, что расскажу так много, как только смогу.
Маэрэльд и весь её совет также пришли, чтобы от имени Богини благословить меня на столь важное дело. Я был счастлив увидеть Финдира; мы обнялись, будто не встречались с прошлой жизни, и я понял, что во всём происходящем, так или иначе, всегда есть что-то хорошее — я, например, обрёл невероятного друга.
Кого я не ожидал увидеть, так это Эвлона, величественно вторящего следам своей королевы. Подойдя, он упал передо мной на колени, настойчиво подставляя голову, будто кот, желающий ласки.
— Прикоснись к нему, — посоветовала азаани, пока я привыкал к свету, исходящему от священного зверя.
Стоило моим пальцам дотронуться до пушистой макушки, по телу прокатилась волна тепла. На мгновение мне показалось, что меня затащило в водоворот — закружилась голова, появилась тошнота, а грудь сдавило, выбивая оттуда остатки воздуха, — но чуть позже вздохнуть всё же удалось, и это был лучший воздух, которым я когда-либо дышал. Разум стал ясным и свежим, а в теле прибавилось сил; казалось, я смогу взлететь на самую высокую гору в пару шагов и за минуту возвести на ней самый большой из известных миру замков. Олень посмотрел мне в глаза, замерев в таком положении на несколько секунд, после чего встал и ушёл по коридору, выстроенному сотнями восторженных эльфов.
— Что он сделал? — повернулся я к Маэрэльд.
— Не представляю, — пожала плечами она. — Он не ставит меня в известность о своих намерениях, но, уверяю тебя, он способен на многое. Ты узнаешь, чем он одарил тебя.
— Когда придёт время?
— Когда придёт время, — улыбнулась королева.
Неделю назад в Грею пришло письмо — примерно такое, какое мог бы позволить себе странствующий рыцарь, находящийся в соседнем королевстве, — с просьбой приютить его в замке. Для людей благородных кровей это было обычным делом: в замках всегда пустует несколько десятков комнат для высокородных гостей, прибывших с теми или иными целями, надолго или проездом, потому мы не ожидали отказа. День моего приезда был указан неточно, потому стража не знала, когда именно ждать странника. И всё же, опасаясь быть замеченным, я решил выехать из леса с противоположной от Греи стороны.
Впервые в жизни у меня появился конь. Его шерсть была темно-серой с редкими белыми прожилками, а нрав — буйным. Таких коней ценят и любят в Сайлетисе, насколько нам удалось выяснить, поэтому заполучить его было необходимо, хоть и сложно. Впрочем, любые сложности меркли на фоне попыток его оседлать. Мы мучились полтора месяца, пытаясь подружиться, и, каких бы успехов мы ни достигали вечером одного дня, на утро следующего приходилось начинать заново. На то, что он не поведёт себя как капризный жеребенок, а сможет притвориться моим верным другом и союзником, оставалось лишь надеяться. Однако, подойдя к нему тем утром, я обнаружил, что он абсолютно спокоен и дружелюбен и совершенно не противится тому, чтобы какой-то эльф взобрался на его спину. Я прозвал его Пепел.
Создать видимость путешественника было несложно: потрепанное седло, пыльные мешки с вещами и снаряжением, загнанный конь. Понадобилось почти полдня, чтобы выехать из Аррума с другой стороны, учитывая время, что мы останавливались на полях с цветами. Мне творения леса нужны были для подарков принцессам; Пепел же, как истинный аристократ и эстет, завороженно вдыхал их аромат.
Из-за резко наступившей жары пыль на тракте вздымалась от каждого удара копытом, и я порадовался, что ни за кем не следую, иначе бы задохнулся, не проехав и минуты. Добраться до ворот Греи удалось, только когда солнце уже полностью опустилось за горизонт, но все ещё окрашивало небо в нежно-розовый цвет, предвещающий продолжение ясных дней.
— Кто, куда и с какой целью? — раздался со стены знакомый скучающий голос.
— Странник, — звучно ответил я, не забывая об акценте. — Сэр Териат Эрланд из Сайлетиса. Я присылал весть о своём визите.
Послышался звон доспехов и шёпот десятка стражников. Они забегали по стене, вероятно, договариваясь, кто отправится с сообщением в замок. Спустя несколько мгновений ворота зашумели, открываясь.
— Разумеется, — ответил мне уже другой, более низкий голос. — Мы ожидали вас, сэр.
Как только щель стала достаточной для того, чтобы через неё протиснуться, Пепел нетерпеливо подался вперёд. За воротами меня встретили два рослых стражника. Прием показался мне чересчур серьезным, но я понимал, что это капля в океане внимания, что моей персоне предстояло пережить.
— Добрый вечер, сэр, — произнёс один из мужчин в доспехах, снимая шлем. Воин средних лет поприветствовал меня с улыбкой на покрытом шрамами лице. По его глазам становилось понятно, что он не был настроен враждебно, и все же в них виделась твердость, присущая бойцу, многое повидавшему на своем пути. — Какая у вас любопытная кобыла!
Он протянул руку к гриве Пепла, желая погладить, но тот встретил его настолько недовольным взглядом, что воин тут же отпрянул.
— Конь, — пожал плечами я. — Уж больно гордый.
Мужчина расхохотался, держась за живот. Второй стражник по-прежнему не показывал лица и сохранял молчание.
— Сэр Бентон, — добряк протянул мне руку, представляясь, и я пожал её. — Начальник постовой стражи.
— Рад встрече.
— Мы проведём вас в замок, где вас встретит советник короля, — продолжал он, положив руку мне на спину, тем самым придавая движение. — К сожалению, с семьей короля сегодня познакомиться вы уже не успеете, но вас разместят и назначат слуг, что обеспечат вам ванну и сытный ужин.
— Не смею просить о большем, — кивнул я.
— Мне казалось, люди с севера ведут себя иначе.
— А вы встречали кого-то с севера?
— Нет, — честно признался он. — Но казалось, что раз там суровый климат, то и люди там суровее наших. А вы такой учтивый и опрятный, будто…
— Я много путешествую, — прервал я, и он выдохнул, более не нуждаясь в оправданиях. — Знаете, когда много общаешься с другими народами, начинаешь несколько им подражать, забывая свой собственный характер.
— Человек мира, — понимающе кивнул он.
По дороге к замку Бентон рассказывал мне о городе и отпугивал зевак, собравшихся посмотреть на помпезно прибывшего гостя. Я рассматривал всё так, будто вижу в первый раз, и особенно похвалил сад около храма. Мужчина согласился, что это одно из тех мест в Грее, которыми он гордится.
— Знаете, а ведь Грея — это, по факту, заслуга всего одного человека!
— Полагаю, он был из достойнейших, — ответил я заинтересованно, словно ещё ребенком не слышал об этой истории.
— Он был прадедом нынешнего короля. Его звали Уинфред, — завороженно рассказывал мужчина. — И говорят, что в стенах замка по-прежнему замурован меч, сделавший его таким воином.
— Хватит трепаться, Бентон, — из-под шлема невозмутимого прежде спутника наконец раздался напряженный голос. — Пришли уже.
Добряку я вновь пожал руку, благодаря за познавательную беседу; второго же в благодарность одарил лишь сдержанным кивком. Пепла пообещали отвести в королевскую конюшню, где о нём позаботятся ничуть не хуже, чем обо мне, и где я без труда смогу навестить его в любой удобный момент. Меня же оставили ждать у входа в замок, и я оказался укутан одурманивающим жаром от нагревшихся в течение дня камней, что повеял в меня как со стороны стен, так и снизу, от каменной брусчатки. Оглушающий скрип тяжелых дверей прозвучал спустя несколько минут солнечной пытки, но полностью их открывать не стали, точно так же, как и ворота. Из помещения вышел высокий, статный мужчина, которого я бы прозвал чужаком, если бы не был о нем наслышан и сам не являлся таковым. Будто бы полуприкрытые глаза, крепкие темные волосы и острые скулы открыто сообщали о восточных корнях обладателя, а низкие брови делали взгляд подозрительным и жестким. Белоснежная улыбка говорила также и о том, что потомок безродных уроженцев Амаунета давно научился фальшивой открытости, столь любимой при любом дворе; роль советника шла ему, как никакая другая.
— Добрый вечер, сэр Эрланд, — сложив руки в районе живота, мужчина почтительно кивнул. На нем были легкие кожаные доспехи, что служили скорее эстетической цели, нежели не защитной, и всё же выглядел он так, будто нападать на него в любом случае не являлось хорошей идеей. — Меня зовут Лэндон. От имени короля Эвеарда и его семьи я счастлив поприветствовать вас в Грее. Мы рады страннику из столь далеких краев, и с удовольствием будем считать вас нашим гостем до тех пор, пока вы сами не захотите покинуть наши края.
— Безмерно признателен. — Я сильно наклонился вперед; в Сайлетисе принято таким образом выражать своё почтение. — Надеюсь, смогу за это время побыть вам полезным или хотя бы скрасить будни двора рассказами о своих путешествиях.
— Уверен, вам есть о чём поведать. Прошу, проходите.
На протяжении всего обмена любезностями Лэндон внимательно разглядывал мои доспехи и снаряжение; я знал, что нервничать нельзя ни в коем случае, и потому внешне, уверен, был спокоен, но глубоко в душе на мгновение засомневался в том, смогу ли сделать всё, чего от меня ждут. Советник вёл меня по тускло освещённым коридорам, периодически раздавая указания проходящим мимо слугам и страже; поднявшись по массивной лестнице на второй этаж, он провёл меня в левое крыло и остановился около шестой двери справа, в самом конце коридора. Дважды ударив по ее поверхности сложенными указательным и средним пальцами, он повернулся ко мне.
— Фэй и Лэсси сделают всё, о чём вы их попросите, — кивнул он на дверь, откуда показались два юных девичьих личика. — Чувствуйте себя как дома. Король будет ждать вас к завтраку, но, пожалуйста, не заставляйте ждать его слишком долго.
— Разумеется.
Сверкнув дежурной улыбкой, Лэндон растворился в темноте оживленных лабиринтов из комнат и залов. Я впервые бывал в замке; точнее, однажды отец брал меня на какой-то торжественный прием, но я тогда был слишком мал, и с тех пор тут всё заметно поменялось. На стенах теперь висело больше портретов — что неудивительно, ведь столько членов королевской семьи с тех пор появились на свет и покинули его, — полы отныне покрывали амаунетские ковры, а окна украшали витражи различной степени сложности и дороговизны.
Одна из девушек раскрыла дверь в комнату, жестом предлагая войти. Комната оказалась больше и богаче, чем, как я ожидал, должны предоставить странникам. Огромная кровать из красного дерева, застеленная темно-зеленым покрывалом, скрывалась под тонким балдахином, укутывающим спальное место словно туманом. По обе стороны от кровати — тумбочки, на каждой из которых стояло по тройному подсвечнику. На противоположной стене располагалось огромное окно, выходящее на юго-запад, а под ним — стальная ванная, пышущая паром.
— Горячая ванна, господин, — прозвучал тонкий голос одной из девушек. Она отличалась худой и высокой, слегка угловатой фигурой, а вьющиеся русые локоны спадали по спине, сдерживаемые лишь двумя передними прядями, что были заколоты на затылке.
— Меня зовут Лэсси, — поклонилась другая.
Обладательницу округлых и мягких очертаний красила ее смуглая кожа, и все ее существо будто было воплощением лета и плодородия. Казалось, двух настолько разных девушек намерено приставляли к одному знатному лицу, чтобы точно угодить его вкусу.
— А вы, выходит, Фэй? — обратился я к первой девушке, и та дала молчаливый утвердительный ответ. — Приятно познакомиться. Вам не стоит, я справлюсь сам.
— Но сэр, — возразила Лэсси. Очевидно, из них двоих она была менее кроткой. — У нас есть приказ.
Приказ наверняка заключался не в том, чтобы помочь мне отдохнуть и помыться, а в том, чтобы детально рассмотреть меня без пыли слов и одежд. Пожав плечами, я понял, что просто так от служанок не избавиться — по крайней мере, не в первый день, — и принялся снимать с себя оружие. Девушки тут же подскочили ко мне, хоть помощь была и необязательна. Фэй аккуратно складывала все снятые вещи на полотне, расстеленном на полу специально для этого, а Лэсси настойчиво расстегивала на мне всевозможные пуговицы и распускала завязки. В момент, когда она со свистом стянула с меня штаны, у меня сперло дыхание; всё, что я раньше считал неловкими моментами своей жизни, вдруг померкло на фоне этого.
Ванна была обжигающе горяча. Кожа покраснела и зачесалась, но Фэй тут же вылила на меня несколько кувшинов холодной воды, и стало значительно легче. Я впервые мылся таким способом. Делать вид, что для меня это — обыденная вещь, было не так уж сложно — процесс не такой уж и удивительный, — и всё же его новизна забавно щекотала мой разум. Положив руки на бортики, я откинул голову назад и закрыл глаза, расслабляясь. Жесткие губки, управляемые девушками, заскользили по моему телу, отмывая его от пыли.
— Вы, верно, устали в дороге? — завела разговор Лэсси.
— Не слишком, — ответил я. — Это была лишь одна из многих. Я привык.
Я поднял веки и, встретившись с парой хитрых карих глаз, невольно улыбнулся в ответ. Рука девушки скользнула глубоко под воду, оставив губку плавать на поверхности, и потянулась к моим бедрам. Я с трудом сумел сдержать изумление. Похоже, эта служанка ещё не раз вгонит меня в краску.
— Не стоит, — невозмутимо, насколько это возможно, произнес я, вновь откидываясь назад. — На это у меня всё же нет сил.
— Хорошо, сэр.
Позже Фэй презентовала мне огромный шкаф, который я, войдя в комнату, заметил не сразу; он был полон нарядов на любой случай — от повседневных до торжественных. Мое телосложение едва ли сильно отличалось от того, какое имел любой другой рыцарь в возрасте от двадцати до тридцати, потому проблем с размером, полагаю, не предвидится.
Ночь провёл беспокойно. Сон то и дело забирал меня в свои цепкие лапы, но любой едва заметный шум вырывал из них, заставляя оглядываться и прислушиваться. Когда таким шумом стало пение первых птиц, а солнечные лучи стеснительно прокрались в комнату, я всё же поднялся с постели.
Одежда, в которой я приехал, лежала всё там же, но оказалась уже постиранной и высушенной. Неторопливо надев её, я встал у окна, чтобы взглянуть на Грею под прежде незнакомым ракурсом. Второй этаж находился не так высоко, и всё же люди оттуда казались крошечными, а город — игрушечным, особенно после того, как все фасады были расписаны. Раздался стук в дверь, и тут же, не дожидаясь ответа, в щели показалось лицо Лэсси.
— Ох, сэр, вы уже встали, — разочарованно протянула она, глядя на меня в полном обмундировании. — В таком случае, сообщу господину советнику, что вы уже готовы.
— Да, пожалуйста.
Лэндон появился спустя полчаса; вероятно, я встал чересчур рано. Он выглядел ещё лучше, чем вчера — свежий, отдохнувший, в белой рубашке под темно-синим жилетом, что выгодно оттеняло цвет его волос и кожи. В глаза бросился незаметный во вчерашнем полумраке темный рисунок, спускающийся с его шеи глубоко под одежду. Заметив, что я глазею, он понимающе кивнул и улыбнулся.
— В юности я побывал в плену, — вежливым тоном объяснил он, не скрывая, однако, усталости раз за разом тратить время на одну и ту же историю. — Я не хотел пугать матушку шрамами, что получил во время пребывания там, и нательный рисунок оказался приемлемым и эффектным решением данной проблемы.
— Простите, — поклонился я. — Не хотел обидеть. Рисунок очень любопытный.
— Это древние руны. Наш друид по достоинству оценила качество их исполнения. Вероятно, даже имеют определенную силу, но для её раскрытия необходимо быть чуть более чем простым советником. — Лэндон будто напрашивался на лесть, которую я не решался изображать, будучи столь мало с ним знакомым. — Пройдёмте, сэр Эрланд.
Коридоры утреннего замка навевали совершенно иные чувства, нежели вечером. Свет пробивался через многочисленные окна, подсвечивая бесконечные частички пыли в воздухе. Повсюду сновали слуги, будто страшно боясь куда-то не успеть. В какой-то момент мне показалось, будто стены стали сдвигаться, зажимая меня в тиски, но я успокоил себя тем, что попросту не привык к большому количеству людей в столь узком пространстве.
Когда двери королевской столовой распахнулись передо мной, я даже прикрыл глаза рукой — таким ослепительным было зрелище. Помимо обычных окон и витражей, завораживающих игрой света, комната была обставлена огромным количеством вещей, отражающих его: натертые до блеска приборы, камни в украшениях дам, отполированные доспехи стражи. Это настолько дезориентировало, что я не сразу обратил внимание на буйство витающих в комнате запахов, самым ярким из которых мне показался запах печеных яблок. Глубоко вдохнув, я, на несколько мгновений замерший на пороге, сделал шаг в столовую.
— Дорогой гость!
Королева поднялась с места, приветствуя меня. Взглядом она приказала встать и остальным, но пока они сонно пытались сконцентрироваться, рассматривая, на кого же указывает королева, я решил взять речь в свои руки.
— Рад приветствовать Вас, Ваше Величество, — поклонился я.
Женщина тепло улыбнулась мне; король, совершенно рассеянный и мало на себя похожий, наконец, заметил вторжение на их семейный завтрак. Минерва безразлично подняла на меня взгляд, лениво размешивая кашу в тарелке. Не повернув головы и не выдав лицом ни единой эмоции, Ариадна всё же едва заметно напряглась, как только звук моего голоса добрался до её ушей.
— Я безмерно благодарен вам за столь радушный приём, особенно в свете того, что у вас намечается такое грандиозное торжество, — я сложил руки перед собой, зная, что это демонстрирует некоторую закрытость, и всё же нервничать при первой встрече с королевской семьей показалось мне нормальным для человека любого статуса. — Но я знаю, что слова в нашем мире ничего не стоят, потому…
Я обернулся, кивая Фэй, что этим утром пришла после Лэсси как раз, когда я задумался о помощи в данном деле. Девушка внесла две бархатные подушки, взятые с моей постели, на одной из которых лежали два цветочных венка — из ромашек и из ирисов, — а на второй — драгоценное колье. Взяв светлый венок, я подошёл к той из сестёр, что по цвету является его противоположностью, и был удивлен её актерской игре: она впервые посмотрела на меня с тех пор, как я вошёл, и в этом взгляде не было ничего, за что можно было бы зацепиться.
— Вы позволите?
— Разумеется, — чуть приподняв уголки губ, принцесса позволила опустить венок на её волосы. Отойдя на шаг назад и бросив на неё короткий взгляд, я тут же понял, почему именно эти цветы она любила больше всех; они бесконечно ей шли.
— Принцесса?
— Сэр, — ответила Минерва. Голубо-фиолетовые ирисы практически повторяли невероятный цвет её глаз. Удивительно, что я так точно подобрал цветы; не помню, чтобы обращал внимание на её глаза раньше, но, быть может, это знание само отложилось на задворках памяти.
Подняв с подушки колье, я проследовал к королеве, спешно перекладывающей волосы на одно плечо. К моей удаче, за завтраком украшений на ней ещё не было.
— Я слышал, что вы родом из Драрента, — произнёс я, безуспешно пытаясь попасть в застёжку украшения. Следовало потренироваться заранее. — Рубины там считают символом силы, красоты и достоинства. Уверен, вы как никто олицетворяете эти качества.
— Сэр Эрланд, — с придыханием ответила Ровена, вновь распределяя длинные волосы по спине.
— Прошу вас, — прервал я. — Я годами не вижусь с семьёй… можно даже сказать, что я практически к ней не принадлежу, оттого мне странно слышать, как повсюду звучит мое фамильное имя. Зовите меня Териат.
— Териат, — вдруг заинтересованно повторила Минерва. — Интересное имя.
— Присаживайтесь, Териат, — наконец гулко произнес король, указывая во главу стола напротив него. Вероятно, поглощенный завтрак всё же вдохнул в него силы; голос стал бодрее, а цвет лица — ярче. — И угощайтесь. Полагаю, у девушек к вам куча вопросов.
Согласно кивнув, я проследовал к указанному месту. Напряжение начало понемногу спадать; казалось, я неплохо справляюсь. Иногда мне даже думалось, что я и не лгу вовсе; будто бы я всегда вел себя, как высокородный богач с раздутыми самомнением и манерами. Стол ломился от угощений, и я, чтобы не погибнуть в муках выбора, попросту взял то, что стояло ближе всего — те самые печеные яблоки: мёд придавал ранним фруктам сладость, а орехи добавляли пикантности и фактуры.
— Расскажите, как давно вы путешествуете, сэр… Териат? — поинтересовалась королева, вежливо выждав несколько минут, чтобы не отрывать меня от трапезы.
— Уже восемь лет, — ответил я.
— Либо вы покинули отчий дом слишком рано, либо очень молодо выглядите.
— Скорее, второе, но только не «очень», — усмехнулся я. — А первое зависит от того, какой возраст вы подразумеваете под «рано». Мне кажется, я даже слегка припозднился.
— И как часто юноши уходят в путешествия по миру, как вы? — продолжала Ровена. — Простите мне моё любопытство. Я так мало знаю о вашей родине.
— Достаточно часто. Наш народ хоть и обосновался на земле, но его постоянно тянет в море. Однако я, будучи подростком, решил проявить кипящее во мне бунтарство, и отправился странствовать по суше.
— И почему же вы взбунтовались? — подала голос Ариадна. В её глазах сверкнул едва заметный огонёк.
— Не хотел жениться, — не сдержал улыбки я.
— И что же вы, просто сбежали? — засмеялся король. — Расстроили свадьбу! Знатно вы, полагаю, подставили отца.
— Свадьба ещё не была назначена, — пожал плечами я. — Нельзя расстроить то, чего нет.
Король многозначительно посмотрел на мгновенно поникшую Ариадну. Разговоры о свадьбе ранили её; хотя, имея представление о её темпераменте, я бы сказал, что они разжигают в ней нечеловеческий гнев, отчего загорелые щёки покрываются багровым румянцем. Ханта, вопреки моим ожиданиям, нигде не было видно; по какой-то причине я был уверен, что он принимает участие в подобных семейных собраниях.
— Расскажите нам о Сайлетисе, — почти потребовала старшая принцесса. — Чем люди там зарабатывают на пропитание? Чем богаты ваши земли?
Ровена заметно напряглась от вопроса падчерицы. Её губы поджались, взгляд опустился, а пальцы стали нервно перекладывать приборы на столе. Пытаясь снизить градус её напряжения, я ответил намеренно непринужденным и дружелюбным тоном.
— Наш главный ресурс — море. Кораблестроение, рыболовство, редкие в здешних краях морские гады, всё это — рутина для любого островного жителя. Земли богаты железом и драгоценными камнями, а умы людей кишат легендами и жаждой приключений.
— Насколько богаты? — прищурилась Минерва, проигнорировав мою лживую попытку пошутить и сменить тему.
— Достаточно, чтобы не закупать ничего у других.
— Интересно.
Я знал, что богатства, которые ей ещё не принадлежат — лучший способ привлечь её внимание. Она будет изучать меня, будет пытаться разузнать всё, что может помочь ей в получении ценных ресурсов, именно потому я так акцентировал внимание на драгоценных камнях. Когда я преподносил колье в подарок королеве, Минерва не пыталась скрыть раздражения, что оно застегивается не на её шее.
— Ваше Высочество! — в дверь просунулась голова оруженосца; судя по доспехам и лицу, куорианца. — Госпожа Ариадна, простите за беспокойство, но принц Хант уже ждёт вас, чтобы начать обещанную конную прогулку.
— Дочь, не заставляй его ждать, — поторопил её отец. — Вижу, ты не доела, но уже давно стоило бы. Давай, ступай к жениху.
Недовольно фыркая, прямо как её вороной конь, Ариадна встала, со скрипом отодвинув стул, и бросила салфетку прямо в тарелку. Приборы задребезжали, а бокал с водой опрокинулся на скатерть, оставив после себя темное влажное пятно. Ровена едва слышно ахнула, пораженная бесцеремонностью дочери, а король недовольно сжал губы и громко выдохнул.
— Итак, Териат, — возобновила беседу королева. — Сбежав от невесты однажды, обрели ли вы другую?
— Прошу прощения, что отвечаю вопросом на вопрос, но, Ваше Величество, стал бы я странствовать в одиночестве, будь у меня дама сердца?
— Мужчины поступают так постоянно, — буркнула Минерва.
— В таком случае, — расправил спину я. — Могу вас уверить, я женюсь лишь на той женщине, которую не захочу покидать ни на мгновение.
— Прекрасные слова, — кивнула королева.
В дверь вновь постучали. Лэндон вошёл в зал в компании пожилой женщины в зеленом плаще, и они молча остановились. Король, поняв их без слов, аккуратно вытер рот салфеткой, положил её и поднялся из-за стола. Встретившись с советником в середине зала, он подставил ухо, и тот что-то ему шепнул.
— Териат, если у вас нет других планов, — повернулся ко мне Эвеард. — То уверяю, после завтрака идеальным вариантом времяпрепровождения является прогулка по нашим садам.
— С удовольствием последую вашему совету.
— Отлично, — удовлетворенно кивнул он. — Наш друид Лианна сопроводит вас. Она многое знает о здешней растительности.
Лианна наконец опустила капюшон. Встретив ее в других обстоятельствах, я бы вряд ли распознал в ней ту мать Бэтиель, о которой слышал столько историй. Нам не доводилось встречаться лишь потому, что большую часть времени она проводила в Грее в надеждах снискать благосклонность королей, а оставшуюся толику без остатка дарила дочери, и все же я весьма ясно представлял ее красоту, так ярко описанную Бэт. Теперь же я видел испещренное морщинами лицо, усталый взгляд, потяжелевшие и деформировавшиеся черты. Лишь серебристые волосы по-прежнему были крепки и густы, что выглядело несвойственно женщине её возраста, и вероятно потому она прятала их в тугой косе. Иссушенные руки заметно дрожали без всякой на то причины; тремор слегка унимали разве что тяжелые кольца, украшенные драгоценными камнями, что красовались практически на каждом из её пальцев.
Молча встав из-за стола и кивком поблагодарив королеву и принцессу за чудесный завтрак, я последовал за друидом к выходу из столовой. Внешняя слабость скорее оказалась лишь обманчивой маской; прыти Лианны позавидовал бы любой гвардеец. Она ловко лавировала по коридорам, очевидно зная их наизусть; создавалось впечатление, что стены давили на неё, что утром испытал и я, и единственным спасением ей виделось скорее вырваться на свежий воздух.
Как только распахнулись двери, ведущие в роскошный цветущий сад, Лианна сделала глубокий вдох и обернулась. Половина её крови всё же была эльфийской, потому связь с природой едва ли покинула её так же легко и быстро, как сама она покинула Аррум. Лицо друида, прикоснувшись к аромату цветущей вишни, наполнилось светом и легким румянцем, а темно-карие глаза стали медовыми.
— Что ж, дорогой гость, — произнесла она легко и радостно, вторя пению птиц. — Рада приветствовать вас в наших краях. Что привело вас сюда?
— Душа моя находится в вечных странствиях, таская тело за собой, — с легкой улыбкой ответил я, пропустивший этап благодарностей. — Рано или поздно я бы всё равно забрел в Грею.
— Откуда вы прибыли к нам?
Кожа на руках и шее Лианны стала заметно разглаживаться, а в лице четко угадываться родство с дочерью. Поразительно, как эта милая с виду женщина — а ещё четверть часа назад и вовсе старушка — могла так беспощадно поступить по отношению к своему дитя. Интересно, знала ли она, что бушует в сердце Бэт, а если знала — неужели ей было так решительно наплевать?
— Я провел некоторое время в Альвертоне, небольшой деревушке на драрентском побережье Золотого залива. Удивительно умиротворенное место, — вздохнул я, будто действительно скучал по тишине сельской жизни. — Жил со старым рыбаком. Он делился жизненным опытом, а я взамен обучал его рыбацким хитростям, каким в детстве научился в Сайлетисе.
— А при дворе Драрента не останавливались?
— Когда-то давно, да, но ненадолго. Спешил на турнир, что проходил в окрестностях Лоустофта. К сожалению, совсем не успел познакомиться с местной знатью.
Лицо Лианны полностью закончило метаморфозы. Я никогда не слышал о подобной магии среди друидов, и она искренне поразила меня. Пухлые губы, которые Бэт точно унаследовала от неё, выглядели так, словно вот-вот взорвутся от наполняющего их ягодного сока, а медовые глаза окидывали меня оценивающим взглядом. Магия внутри моей груди преспокойно спала, не поддаваясь на провокации; я буквально ощущал, как цепкие лапы сил друида прощупывают моё существо на предмет странностей и незаурядностей тела и души, но все они были надежно спрятаны под толстым слоем искусной лжи. Киан был прав, говоря, что, прежде всего, нужно поверить в ложь самому, и тогда у любого скептика не останется и шанса.
Ничего не отыскав, Лианна, вероятно, решила, что я обычный богатенький дурень, на которого вовсе необязательно тратить время, хоть цели моего пребывания и неясны. Наш разговор плавно перетек в обсуждение красот местного сада; больше всего меня поразили экзотические для местных краев ломкие ивы, а друида, в свою очередь, моя заинтересованность обычным деревом, а не диковинными цветами. Некоторое время мы даже провели в беседе с садовником, жалующимся на сложности в уходе за недавно привезенными с Куориана розами, однако она быстро оборвалась, когда напарница бросила в садовода тяпкой, чтобы тот перестал болтать попусту.
— Приятно поражена вашими познаниями в сфере садоводства, сэр, — сладкозвучно отметила Лианна, скидывая с плеч плащ, очевидно лишний под палящим солнцем. Я молча выдвинул вперед согнутую в локте руку, предлагая помочь ей с этой ношей, и девушка так же молча воспользовалась моим предложением. — Где-то обучались и этому?
— Боюсь, сыновей лордов не учат копаться в земле, если только они не закапывают в ней своих врагов, — горько пошутил я. — Эти знания, скорее, результат моего недюжинного любопытства к книгам и окружающему нас миру.
— Что ж, если вас интересуют книги, наш замок может похвастаться своей коллекцией. Хоть Грея и молода, её библиотека впитала в себя множество столетий разных народов и культур. Вы обязательно найдёте что-нибудь по вкусу.
С тех пор, как выучил людскую письменность, я много тренировался на книгах, что приносил мне Финдир, однако выбор был скуден, и мне приходилось перечитывать одни и те же произведения по несколько раз. Возможность довести навык до совершенства и узнать что-то прежде неведомое о людской культуре — отличный способ понять живущих в замке людей, а ещё — лучший ответ на вопрос, почему мне постоянно не спится.
Всю прогулку я краем глаза наблюдал за друидом. За тем, как жизнь с каждой секундой всё больше наполняла её тело. Что, если эта магия направлена не на неё, а на меня? Проверка на сладострастие? Что, если глазу обычного человека ее молодость не видна, и тем самым она проверяла меня на наличие высшей крови? Я был одинаково вежлив и обходителен с ней как в облике старушки, так и в облике юной девы, но не знаю, насколько искусно мне удалось скрыть удивление.
Сады Греи действительно были прекрасны. Даже под нещадно палящим солнцем там трудились десятки слуг, хоть, казалось, они и без того доведены до совершенства. Идеально ровные дорожки водили по территории, кружа голову и одурманивая запахом первых цветов и плодовых деревьев. Рабочие корпели над кустами, выстригая из них фигуры разнообразных животных. Стоящий в самом центре сада лев возвышался над прочими: стоящий на двух лапах и в угрожающем оскале, он олицетворял боевую славу семьи Уондермир — наконец в уме всплыло фамильное имя короля, которое мне так давно не удавалось вспомнить, — а также их благородство и силу. Любопытно, что львы в здешних краях никогда не водились; разве что в горах Армазеля, куда нога человека не ступала сотни лет.
Лианна поклонилась и покинула меня, сославшись на необходимость посещения королевского совета. Я поблагодарил её за составленную компанию. Обед в тот день решили пропустить, так как завтрак был поздним, а день правящей семьи занят множеством дел, которые я своим присутствием был не в праве, да и не желал, срывать.
Я оглянулся на замок, прежде незнакомый с этой его частью. Видно, его архитектор обожал закаты: на западную сторону выходили десятки балконов из разных покоев. Я помнил, что окно напротив моей кровати смотрело на юго-запад, но также помнил, что не исследовал никаких комнат, кроме спальни, потому вполне возможно, что и у меня была возможность наблюдать, как вечернее небо переливается всевозможными красками.
Фасад замка украшали многочисленные витражи, так любимые здешними королями; это качество роднило их с горными эльфами. Флаги на башнях танцевали под безмолвную музыку, напеваемую им ветром. Вдалеке послышался хор женских голосов, и я, неготовый к очередной светской беседе, поспешно ретировался по направлению к замку и ближайшему стражнику, попросив его сопроводить меня до библиотеки. Светловолосый мальчишка в доспехах, явно слишком молодой для этой работы, удивленно взглянул на меня, подняв брови, но спустя несколько мгновений неровным голосом приказал следовать за ним.
Тяжелые двери из красного дерева лениво, но плавно открылись, не издав ни малейшего скрипа: всё же в замке имелись любители чтения. Масштаб зала застал врасплох, выбив воздух из груди. Минимальное количество окон — солнечный свет пагубно влияет на качество книг, — тускло освещало бесконечные ряды стеллажей. Из-за темноты в конце комнаты она и вовсе казалась бесконечной, а запах пыли страниц и застарелой кожи обложек намекал на бессчётное количество изданий, которых ни разу не касалась чья-либо любопытная рука. Стражник довольно улыбнулся тому, под каким впечатлением остался гость, пожелал приятного времяпрепровождения и закрыл за собой дверь.
Казалось, за тем, как я блуждал меж стеллажей, прошли часы. Разнообразие литературы действительно поражало, и я разрывался, с чего мне больше хотелось начать: с истории различных государств, с подробной летописи Греи, с поэзии или прозы. Разумеется, поэзия являлась обладателем самых цепляющих названий: «Когда солнце встретилось с луной», «Рассвет каторжника», «Шрамы от слов». Встречались даже эльфийские сборники стихов и песен: «Фелаадар и Андвен», «Avamarwa vala». Однако любовь к прекрасному словосложению побороло желание узнать больше о мире, в котором я отныне поселился, и я мысленно пометил несколько книг, к которым собирался вернуться после ужина.
Верх стеллажей окрасился светом закатного солнца. Дверь едва заметно приоткрылась, и оттуда показалось уже знакомое смуглое личико.
— Господин, — прошептала Лэсси, не решаясь войти в святилище знаний. Интересно, учили ли ее читать? — Нам приказано собрать вас к ужину.
Я глубоко вдохнул, набирая в легкие тяжелый запах пыли, еще раз взглянул на примеченные книги, стараясь точнее запомнить их местоположение, и молча проследовал за служанкой.
Я почти не рассматривал свои покои в день прибытия и последующим утром, но, вернувшись, захотел подробно их изучить. Прежде неприметная комната теперь пестрила множеством деталей, а дверей в смежные комнаты оказалось несколько, хотя днем раньше я заметил лишь ту, что находилась слева от кровати. Как раз за ней располагался небольшой кабинет — вероятно, для гостей, находившихся в Грее с дипломатическими миссиями, — обставленный мебелью из темного дерева и свечами разных размеров и форм. За другой — скромная, и всё же личная столовая: полагаю, не всех удостаивали милости ежедневно обедать с королем; впрочем, возможно и я скоро лишусь этой привилегии. Именно столовую наградили небольшим балконом, позволяющим любоваться цветущим садом; высота второго этажа позволяла как оглядеть все результаты трудов садовников, так и успешно подслушивать разговоры, ведущиеся среди искусно стриженых кустов и деревьев. Третья дверь вела в умывальню, и я поморщился, представив, как служанки по неведомой мне причине вытаскивали оттуда ванную, чтобы искупать меня в главной комнате.
— Сэр, — скромно прошептала Фэй, стоявшая за моей спиной. Она передвигалась, будто бы не касаясь земли; совершенно не слышал её шагов. — Нам приказали одеть вас торжественно. На ужине будет вся королевская семья и их приближенные.
Я тяжело вздохнул, и девушка удивленно, если даже не оскорбленно, подняла на меня взгляд.
— Прошу простить меня за такую реакцию, — тут же объяснился я, слегка поклоняясь. — После месяцев и лет в пути менять наряды дважды в день становится утомительным.
На лице девушки появилась теплая улыбка. Её взгляд был столь чистым, а руки так невинно сложены на животе, что она едва ли напоминала служанку; я бы сказал, что она больше похожа на служительницу храма.
— Милорд, — опуская глаза, произнесла она. — Вы не обязаны предо мной объясняться.
Обращаться с подданными, как с низшим сортом людей или не людьми вовсе, я был не намерен: моя роль всё же предполагает человека благородных кровей, добротного воспитания и безупречных манер. И даже если такие люди ведут себя, как звери, по отношению к тем, кто не равен им по статусу, я всё равно не был готов им уподобляться. Пусть принимают меня за чудака — всё же я чужестранец, чьё поведение вполне обоснованно могло быть непонятно местным жителям.
— Этот камзол сшили для вас по приказу королевы.
Лэсси подвела меня к зеркалу и поднесла камзол, чтобы зрительно примерить его на меня. Кивнув сама себе, она махнула рукой Фэй, и та стала робко снимать мою одежду. Нижнюю белую рубашку переодевать не стали — с утра она осталась относительно чистой, — однако всё остальное надлежало сменить. Подаренный мне аирати камзол полетел в общую кучу вещей, и я только открыл рот, чтобы попросить обращаться с ним аккуратно, как Лэсси тут же предугадала мои возражения.
— Не переживайте, милорд, все ваши вещи бережно выстирают и вернут на их законное место.
Новый камзол оказался темно-серого цвета — национального цвета Греи. Бархат перемежался вставками из темно-коричневой кожи; на груди, прямо над сердцем, красовалась золотая брошь в виде дубового листа. Сделанные из той же кожи штаны доставляли дискомфорт; внутри они были обшиты подкладкой из мягкой ткани, и это делало их ужасно жаркими для теплой весны. Я чувствовал себя поросенком на королевской кухне, что медленно коптился в печи.
Дорога до столовой в этот раз показалась волнительнее прежней. Возможно потому, что мне предстояло познакомиться с ещё большим количеством высокопоставленных лиц; возможно потому, что мой наряд душил меня жаром; а возможно потому, что я окажусь в опасной близости к принцу Куориана, и мне придётся всеми силами сдерживаться, чтобы не метнуть столовый нож ему между глаз.
Двери распахнулись. За столом находились лишь некоторые из гостей; королевская семья к ним пока не присоединилась. С одной стороны, отсутствие знакомых лиц могло напугать; с другой — стать отличным поводом взглянуть на придворных в отсутствии их правителя. Стражник, провожавший меня к столовой, указал на моё место и покинул зал.
Лианна, сидевшая в непосредственной близости от места короля, приветственно кивнула мне. В стенах замка она вновь стала несколько старше.
— Уже побывали в библиотеке, сэр Эрланд?
— И остался под большим впечатлением, — улыбнулся я. — Уже предвкушаю, как проведу за чтением не одну бессонную ночь.
— Не стоит чересчур усердствовать, — предостерегла друид. — Однако рвение ваше похвально.
Рядом с ней вся половина стола пустела; мест, тем не менее, было слишком много, чтобы расположить лишь королевскую семью. Вероятно, к ней присоединится жених принцессы, советник Лэндон, а также ещё двое или трое приближенных.
За половиной стола, где место было отведено и мне, несколько стульев уже были заняты. Грузный мужчина с багровым лицом и редкими темными волосами, торчащими во все стороны, был одет исключительно богато; перстни на его руках ослепляюще сверкали и своей тяжестью доставляли очевидные неудобства, а расшитый золотом камзол норовил лопнуть сразу в трех местах. Из-за лишнего веса и, как следствие, разглаженного от натяжения кожи лица, его возраст едва угадывался: он мог быть как избалованным сыном богатого человека — в таком случае, ему не было и 25, — а мог быть и высокопоставленным советником, находящимся в возрасте, когда двадцатилетняя дева могла приходиться ему как дочерью, так и любовницей.
Слева от него сидела женщина — обладательница классического образа благородной воительницы. Высокая, статная, широкоплечая, с короткими, зачесанными назад белыми волосами и молочной кожей. Глаза ее были настолько светло-голубыми, что почти прозрачными, и обжигали холодом взгляда. Ее умение держать себя, строгость и непоколебимость читались в каждом, даже самом мимолетном движении, особенно на контрасте с соседом по столу. Ей где-то между 40 и 50, и, очевидно, ни в каких битвах она давно не участвует, если вообще хоть раз держала в руках оружие, однако, уверен, управление людьми и борьба за влияние для неё ничем не отличались от поля боя.
По другую сторону от зажиточного здоровяка располагался молодой мужчина лет тридцати. Если бы я не узнал в нём капитана королевской гвардии, то принял бы за старшего брата или кузена Ариадны — в их лицах угадывались схожие черты. Серо-зеленые глаза, темные волосы, крупными волнами слегка спадающие на лицо, не сходящая с лица едва заметная хитрая ухмылка. Он был чересчур молод для своей должности, вступая в неё пять лет назад, но, полагаю, он служил короне верой и правдой, раз всё ещё занимал столь высокий и ответственный пост.
В отсутствие хозяина стола никто не приступал к трапезе; гости потягивали освежающее вино, общались и изредка дотягивались до легких закусок. Капитан отвлекся от разговора со стражником, принимающим от него ряд приказов, и обратился ко мне.
— Сэр Эрланд, вас обеспечили всем необходимым для проживания в замке?
— Прошу, зовите меня Териат, — с улыбкой поправил я. — Разумеется. Со мной обращаются куда лучше, чем я мог мечтать.
— Если возникнут проблемы или вопросы, прошу, без колебаний и стеснений обращайтесь ко мне, — кивнул он, обнажая чуть неровные зубы. Левый край его губы поднялся, оставив легкую ямочку на щеке. — Особенно, если это касается тренировок, оружия или охоты.
Простая приветливость с его стороны любезно спасла меня от неловкого молчания среди незнакомых людей. Он рассказал, в какое время тренировочные залы свободны для посещения, где они находятся, а также предложил свою кандидатуру в качестве соперника для спарринга, и я, поблагодарив за такую возможность, взял с него обещание в ближайшие дни напомнить мне, каково держать в руках меч.
Двери в столовую распахнулись, и древки копий в руках стражников приветственно ударились об пол. Все присутствующие поднялись со своих мест, и я, на мгновение замешкавшийся из-за попыток выглядеть Ариадну в толпе зашедших, последовал их примеру.
Король занял место во главе стола, окружив себя друидом и советником Лэндоном. Ближе к середине места заняли его жена, дочери, островной принц и две юных леди, одна из которых села по левую руку от меня.
— Герцог Фалкирк, — приветственно кивнул король, и грузный богач с выдохом облегчения опустился на стул. — Госпожа Аурелия Ботрайд, рады вновь видеть вас при дворе.
— Это чувство взаимно, — усаживаясь, ответила воительница.
— Капитан Фалхолт. Сэр Эр… Териат.
— Я хотел бы поблагодарить Ваше Величество за столь щедрый подарок, — обратился я к королеве, рукой указывая на камзол, и щеки Ровены тут же залились румянцем. — У вас невероятно меткий взгляд.
— Годы тренировок.
Занимая место за столом, я поймал на себе взволнованный взгляд лисицы, и оценивающий — её жениха. Он наблюдал, как я обращаюсь со столовыми приборами, как общаюсь с придворными, как жестикулирую; меня порадовало, что я не ощутил никакого магического вмешательства, однако его нахождение в этой комнате и без того разжигало во мне ярость, а его настойчивые попытки дотронуться до руки Ариадны — нещадно терзали сердце.
— Господа, разрешите представить вам моих племянниц, прибывших помочь своей кузине со свадебными хлопотами. Эйнсли, — королева указала на ровесницу Ариадны, сидящую напротив своей сестры. — И Элоди.
Последняя едва заметно толкнула меня плечом и подмигнула. Совсем юная — я бы сказал, что ей 12 или 13, — ещё по-детски пухленькая и озорная. Смуглая кожа дитя Драрента выгодно оттенялась бледно-розовой тканью её платья, а темные волосы были заплетены в причудливую косу, берущую начало у самого лба. Эйнсли держалась более хладнокровно, однако бросала заигрывающие взгляды всем без разбора; один даже долетел до герцога, и тот от неожиданности поперхнулся и закашлялся. Если не считать более стройной, уже сложившейся фигуры, а также распущенных волос, то они с сестрой были чудовищно похожи.
Король жестом приказал поднять бокалы и начать трапезу. Слуги сняли крышки с основных блюд, и перед гостями предстал очередной невозможный выбор. Стол, как, полагаю, и всегда, был заставлен всевозможными яствами; увидев перед собой запеченного кабана, я облегченно выдохнул и потянулся за порцией. От куска пахнуло розмарином и чесночным маслом.
— Откуда вы приехали, сэр? — прощебетала Элоди, проглатывая кусок утки. — У вас такое необычное имя!
— Я родом из Сайлетиса, но долгие годы там не бывал, — с вежливой улыбкой пояснил я, слегка наклоняясь к девушке.
— Я как раз вернулась из поездки в Сайлетис! — заявила леди Аурелия, и всё внутри меня похолодело. — И где же ваша родина: на юге или на севере?
— На севере.
— К сожалению, там бывать ещё не доводилось, — поджав губы, ответила она. — Невеселое у вас было детство в таких краях, полагаю.
— Ну что вы, по-моему, выковыривать мальков из толщи льда и соревноваться, кого дольше ветер не собьёт с ног, — весьма забавно.
Среди гостей прокатилась волна легкого смеха. Юмор — легкий и верный способ расположить людей к себе. Сложность состояла лишь в том, чтобы в один день не проснуться шутом.
— Сколько вам лет, сэр Териат?
Голос Минервы раздался громко и внезапно, прервав всеобщее общение. Её повышенный интерес вызывал у меня некоторую тревогу. Ариадна не знала, куда деть свой взгляд, чтобы наши глаза не встречались слишком часто, отчего он часто упирался в сидящую напротив мать или в сидящего рядом жениха.
— Двадцать пять.
— И вы по-прежнему не женаты?
Принца Ханта не было с нами за завтраком, как и некоторых других присутствующих, потому ему было простительно повторное поднимание темы. Впрочем, это было несколько неуместно; он очевидно осуждал меня за безбрачие, совсем не подумав о том, что старшая принцесса находилась в том же положении. Поразительно, но по заинтересованным лицам стало ясно, что этот вопрос действительно волновал придворных; я ответил не сразу, подбирая слова так, чтобы не повторять утренних реплик.
— Не могу позволить себе обречь прекрасную даму на скитальческое существование.
— Или же вы скитаетесь, чтобы не мочь себе этого позволить?
Самодовольная улыбка растянулась на его лице.
— Вас, как и прочих мужчин, это должно лишь радовать. Меньше претендентов — больше шансов заполучить сердце желаемой дамы, — сказал я, заталкивая в рот небольшой кусок кабанины, и Ариадна едва заметно хихикнула. — Впрочем, не сочтите за грубость. Разумеется, рука вашей невесты принадлежит лишь вам.
Рука, но не сердце. Сгусток магии в груди задергался, распуская легкие импульсы по телу. В разуме всплыл образ мягких губ Ариадны, ощущения тепла от её лица в моих руках, тяжелого дыхания и гулко бьющегося сердца. Взгляд серо-зеленых глаз. Её ярость. Слова о том, что сделал Хант.
Чтобы не выдать свой гнев, я обильно запил еду вином, скрывая лицо за массивным кубком.
— Почему же вы решили задержаться в нашем замке, раз так презираете оседлый образ жизни? — недоумевала старшая принцесса.
— Минерва! — зашипела на неё Ровена, но не удостоилась ответа ни единым мускулом на лице девушки.
— Так получилось, что я совсем не бывал в ваших краях, и совершенно ничего не знаю о Грее и её окрестностях. Наслышанный о вашем гостеприимстве, а затем и о предстоящем торжестве, я решил, что наступило время наверстать упущенное.
— И мы рады, что вы приехали именно в такую чудную для нас пору, — пропела королева.
— Не подумайте — у нас хорошо и без больших пиров! Но с ними, конечно, ещё лучше.
Герцог захохотал и вновь поперхнулся, на что Минерва и Ариадна синхронно среагировали закатыванием глаз.
Элоди рядом со мной нетерпеливо ерзала на стуле, мечтая вклиниться в разговор, но будучи слишком воспитанной, чтобы прерывать старших. Как только возникла тишина, она тут же ей воспользовалась.
— Ариадна! — позвала она, и та ответила ей теплейшим из взглядов. — А у твоего платья будет длинный подол?
— Полагаю, да.
— Ты позволишь мне нести его во время торжества?
— Я знала, что могу на тебя рассчитывать, — подмигнула лисица.
Девочка довольно захохотала. Хант повернулся к Ариадне, пытаясь погладить её по руке, и я с ужасом разглядел в его глазах неподдельную нежность. Он смотрел на неё, практически затаив дыхание, а уголки его губ сами по себе позли вверх. Ариадна, с трудом скрывая отвращение, выдержала и прикосновение, и взгляд; она знала, за ней наблюдают не только его глаза, но и добрая дюжина прочих.
Король довольно улыбался. Мысль о предстоящей свадьбе, вероятно, радовала его больше всех: он уже получил обещанное золото, в скором будущем прославится гостеприимным хозяином и могущественным союзником, а чуть позже получит еще и внука-наследника двух королевств. Безусловно, выгодная сделка.
Выгодная, если сердце и душа дочери для него — лишь товар. Возможно, Ариадна так и не высказала отцу своих мыслей по поводу брака, однако горечь, коей сочится её вымученная улыбка, не должна была остаться незамеченной взором любящего отца.
— А гостей будет много? — подала голос Эйнсли, и я с удивлением обнаружил, что её голос был ещё тоньше, чем у младшей сестры.
— Неисчислимое множество, — гордо ответил Хант.
— Матушка сказала, что есть вероятность подыскать мне хорошую партию среди молодых людей, приехавших на праздник, — расправила спину она, демонстрируя всем округлившийся стан и загоревшиеся глаза. — Надеюсь, не все гости женаты?
— Мы рассмотрим все варианты.
Королева попыталась закрыть тему, и все понимающе замолчали. Ровене чрезвычайно важен образ, складывающийся у других о её семье: они должны славиться безупречными манерами и чистейшими помыслами, иначе её многолетние старания пройдут зря. Это не было честолюбивым желанием; напротив, она делала это лишь из искренней любви, которую невозможно скрыть или замаскировать. Её бесхитростность подкупала. Мать, способная на всё ради благополучия детей. Вероятно, она, как и её супруг, думает, что деньги и плодородные земли островитян обеспечат благополучие её дочери.
Ужин закончился, как только король, синхронно с капитаном гвардии, встал из-за стола и пожелал гостям доброй ночи. Вместе с присоединившимся к ним Лэндоном, они покинули столовую, увлеченные живым обсуждением. Королева собрала племянниц и дочерей, чтобы еще пообщаться по пути в их покои, и Хант опустился перед невестой на одно колено, церемониально целуя её руку на прощание. Кузины принцессы вдохновленно ахнули, а Минерва поджала губы. Лицо Ариадны не выразило ни единой эмоции.
Я покинул зал вместе с госпожой Аурелией, мечтавшей поведать мне всё, что она узнала в своём коротком путешествии по югу Сайлетиса. Её поразила там практически каждая вещь: и фасоны платьев местных модниц, и замысловатая резьба на эфесах мечей и древках копий, и количество потребляемых морепродуктов, но особенно — язык. Она просила сказать что-нибудь на нём — в тот миг я мысленно расцеловал своих учителей, уделивших внимание и этому, — и я нёс полную околесицу, перемежая строки стихов с разговорами о погоде. Аурелия была в восторге. Язык Сайлетиса не слишком отличался от того, на каком говорили в Грее, однако он несколько грубее, а гласные в нём звучали глубже; если не знать устройства — звучит иначе, если знать хоть немного — тут же становится понятно каждое слово.
Расставшись с госпожой Ботрайд, я направился в противоположную от своих покоев сторону — в библиотеку. Этим вечером выбор пал на летопись о международных отношениях; я решил, что начинать стоит издалека. Перетащив больше свечей на столик рядом с большим креслом, обитым красной тканью, я устроился поудобнее и принялся читать.
Слог оказался проще, чем я того ожидал; выходит, язык за это время практически не изменился. Книга делилась на 12 глав, каждая из которых рассказывала историю о крупном конфликте или войне. Первая была наполнена жестокостью и кровью, пролитой на фоне религиозных разногласий между югом и севером: Сайлетис и Куориан — точнее тот остров, на территории которого ныне находится Куориан, — воевали из-за недопонимания в результате неточного перевода священного писания. Я невольно ухмыльнулся. Мать Природа не покидает нас ни на секунду — зачем же писать трактаты и устанавливать правила? Она реагирует на наши действия незамедлительно: обрушившийся на страну ураган интерпретировать достаточно легко. Впрочем, многочисленные жертвы привели лишь к тому, что объявился компетентный дипломат, указавший на недостатки перевода в обоих вариантах писания, и правящим семьям пришлось объявить перемирие и поженить своих наследников, чтобы хоть как-то затмить воспоминания о беспричинной бойне.
Дверь едва слышно скрипнула. Я принял решение не оглядываться и выждать какое-то время. Приглушенный стук каблуков и шуршание платья по полу приближались ко мне; я сосредоточился на тексте. Послышался сладкий запах костра и шалфея.
Золотые вставки на коричневом платье Ариадны мелькнули в поле моего зрения. Она подошла к стеллажу, с которого была взята моя книга, и кивнула.
— «12 войн». Неплохой выбор.
— Решил, что она подойдёт для начала.
По её лицу скользнула улыбка, и свет свечи дернулся под порывом сквозняка от неплотно закрытой двери. Старательно вглядываясь в корешки книг и доставая некоторые из них, чтобы полистать, Ариадна говорила шепотом — так, чтобы её голос дошёл лишь до ушей бывалого остроухого охотника.
— Ты хорошо держался.
— Спасибо.
— Моя мать совершенно очарована тобой.
— Поверь, это взаимно.
Достав книгу с роскошной обложкой из красной кожи с железными вставками, она будто стала зачитывать строчки оттуда; я еле сдерживал смех от того, как старательно она скрывалась.
— Спасибо за ромашки. Этот символ для меня ценен. Разумеется, он не умел так искусно лгать, однако что-то в тебе чудовищно напоминает мне о господине Айреде.
— Что ж, это не удивительно.
Ариадна подняла озадаченное лицо. Я медленно, как будто ни на что не намекая, заправил выпавшую прядь за, пусть теперь и самое обычное, ухо. Сдвинутые брови вдруг резко взлетели вверх, а округленные глаза окатили меня оскорбленным взглядом.
— Ах… драконий ты сын!
Мой сдавленный смех эхом прокатился по идеальной тишине библиотеки, и я тут же сделал вид, что кошмарно закашлялся из-за обилия пыли.
— Не только принцессам дозволено скрывать своё происхождение.
Лисица вернула книгу на полку с гулким стуком. Она едва ли выглядела обиженной или в самом деле оскорбленной; скорее это было похоже на легкое раздражение из-за проигранной в игре партии. Уверен, в нашем состязании будет множество партий: какую-нибудь из них она непременно выиграет.
Двинувшись в сторону дверей, Ариадна едва заметно коснулась моей щеки тыльной стороной ладони. От места её касания по телу прошёл разряд.
— Доброй ночи, скиталец.