– Медикам не хватает того, что делает хорошего ученого хорошим, а именно воображения. Они настолько зациклены на своей реальности, что ограничивают себя и не видят того, что находится перед ними! Просто смешно. Чтобы найти решение, нужно суметь его представить. Вот, подай мне красный провод со стола.
Брисеида нашла провод посреди невообразимого беспорядка и передала его отцу.
– А искомое вами решение моей проблемы существует или вы его только вообразили?
– А есть какая-то большая разница между этими двумя понятиями?
Брисеида неловко пожала плечами:
– Я не знаю. Я бы подумала над этим вопросом… Но раз ты так говоришь.
– Абсолютно никакой разницы. Никакой, – сказал Люсьен, глядя на нее пронзительными голубыми глазами. – Проблема медицины в том, что она рассматривает все с точки зрения болезни.
– Что вполне логично…
– Но когда мы говорим «болезнь», то под этим подразумеваем биологическое тело, а значит, и химическую реакцию. С самого начала физическая гипотеза исключается. Просто абсурд!
Люсьен разразился смехом, который поддержал Фрэнсис.
Брисеида напряженно улыбнулась. Они выглядели вполне уверенными в себе!
Два физика провели часть вечера, разбираясь с измерительной системой. Аппарат МРТ, представляющий собой большую горизонтальную трубу с толстой бронированной обшивкой, теперь скрылся под клубком проводов и приборов, словно гигантский паук в своей паутине. Окна были закрыты, и два прожектора освещали пространство, а по другую сторону стеклянной стены гудели четыре компьютера.
– Когда мы говорим о химии, мы обязательно обращаемся к химическим элементам, которые вступают в реакцию, – продолжал Люсьен, склонившись над электронной коробкой, которую он только что вскрыл на правой стороне аппарата. – Таким образом, можно заставить два химических вещества вступить в реакцию, если только они помещены в один и тот же сосуд. В твоем случае, можно сказать, проблема кроется внутри.
– Внутри? – повторила Брисеида.
– Внутри твоего тела. Фрэнсис, ты можешь подключать компенсатор!
– Внутри моего тела? Получается, что проблема не в моем теле? – удивилась Брисеида.
– Все, работает! – сказал Фрэнсис, находясь за огромной стеклянной стеной.
Люсьен поднял голову и одарил дочь красивой улыбкой.
– Нет, это же очевидно. Твой организм в некотором роде синхронно реагирует на внешний источник, с которым ты связана. Сложность заключается в том, чтобы обнаружить его.
– Источник?
– Да.
Он дернул за проволоку, вырвав ее из сложной конструкции, к которой она была прикреплена, и закрыл корпус.
– Вот так!
Отец встал, вытер лицо и посмотрел на нее с забавным выражением:
– Не смотри так! Мы найдем его, твой источник.
– Но что это такое? И почему мое тело реагирует на него? – Брисеида начала терять терпение.
Шею снова начало жечь, и она уже начала жалеть, что не дождалась возвращения доктора Мулена.
– Мы почти у цели. Наберись терпения, и в конце концов ты все поймешь. Вот, гляди, я покажу тебе, как тебе нужно расположиться. Тебе необходимо всего лишь лечь на выдвигающийся стол, вот так, головой к аппарату, а затем мы поместим тебя внутрь трубы. Легче и быть не может. Но тебе придется быть очень осторожной: чтобы у нас был шанс на успех, ты должна будешь оставаться абсолютно неподвижной в течение всего эксперимента. Все, что от тебя требуется, – это смотреть на мигающую красную точку перед собой и не отвлекаться, что бы ни случилось.
– Почему? Что может произойти?
– Ничего серьезного… Но это все же эксперимент. Даже если я почти уверен в результате, всегда остается некий фактор неопределенности. В этом, кстати, и заключается прелесть нашей работы.
Брисеида почувствовала, как у нее свело живот. Значит, она была их подопытным кроликом. Она вспомнила телевизионную программу, которую видела несколько недель назад, в которой говорилось о неприемлемости фармацевтических испытаний на животных. В передаче упоминалось, что средняя продолжительность жизни лабораторной крысы редко превышает несколько дней. Биолог пытался оправдать эту расправу, указывая на то, что подобные жертвы спасут множество человеческих жизней в ближайшем будущем. Таковы были правила игры. Игры! Ее отец тоже играл?
– Затем, когда ты уляжешься, Фрэнсис запишет разницу температур между участками кожи, пораженными красным пятном. На самую горячую точку мы направим крошечные электромагнитные волны, которые ты не почувствуешь, но на которые отреагирует твое тело. Твои клетки, чтобы защитить себя, «выключатся», так сказать, и «радиосообщение», посланное тебе источником, вернется к нему как эхо. Наши приемники, эти маленькие зеркала, которые ты видишь повсюду, смогут уловить это эхо и определить положение источника благодаря направлению и размеру волны. Проще простого, но нужно быть физиком, чтобы додуматься до этого.
– Проще простого… – прошептала Брисеида.
– Очевидно, – сказал Фрэнсис, – что мы должны найти правильную энергетическую точку на твоем плече, убедиться, что зеркала расположены правильно, а электрошок верно дозирован…
Люсьен бросил на него недовольный взгляд.
– Все будет хорошо.
Брисеида сглотнула.
– У вас вообще есть идеи, откуда берется этот источник?
– Он исходит из довольно далекого места. Из очень-очень далекого… – заверил Люсьен.
Брисеида взглянула на Фрэнсиса. Казалось, ему было не по себе и подобно ее беспокоило. И ее отец это заметил.
– Это же очевидно! – воскликнул он. – Фрэнсис, ты же сам подтвердил, источник может исходить только оттуда!
– Теоретически да, – сказал Фрэнсис каким-то вялым голосом. – Но когда ты видишь все своими глазами…
– Могу тебя заверить, что ничего ты не видел, – отрывисто произнес Люсьен.
Фрэнсис виновато кивнул.
– Я знаю… Но все равно в это трудно поверить…
Люсьен напряг челюсть. Он повернулся к дочери, заставив себя улыбнуться:
– Брисеида, почему бы тебе не пойти и не взять нам две чашечки кофе из кофемашины в коридоре, пока мы закончим последние приготовления?
Она безоговорочно согласилась. Ей нужен был свежий воздух.
Уже стемнело, когда Брисеида вышла в коридор с фонариком, который она направляла в пол, чтобы не привлекать внимания. Она выключила его, когда подошла ко входу. Несколько окон выходило на освещенную автостоянку. Полетт была на дежурстве и стояла за овальным столом в главном фойе. Ей пришлось прийти на помощь Анни после того, как исчезла ее дочь. Телефон Брисеиды не умолкал весь вечер. Люсьен вообще не переживал, он не думал, что кто-то будет искать их в этом здании. Ей было трудно в это поверить, но он оказался прав. Ее искали, они даже слышали сирены чуть ранее. Потом все успокоилось. На Брисеиду нахлынула грусть. Как будто у ее матери и так мало забот… Она поклялась себе, что не заставит ее ждать слишком долго. До полуночи, что бы ни говорил Люсьен, она позвонит ей.
Она нашла кофемашину в темном углу, за створчатыми дверями, зажатую между полками, на которых раскиданы листовки и стояло пластиковое растение. Все работало идеально. Она взяла два кофе и уже собиралась уходить, когда ужасное ощущение охладило ее кровь. Кто-то наблюдал за ней сзади. Она замерла на мгновение, не зная, что делать, а затем с колотящимся сердцем двинулась к дверям, но в последний момент повернулась, чтобы удивить незнакомца.
Она от неожиданности выронила две чашки, и они разбились об пол. Два маленьких черных глаза холодно смотрели на нее с другой стены. Альфред Рише, конечно же. Портрет, такой реальный, казалось, насмехался над ее испугом. Злобная улыбка заиграла на его лице: как никогда в этом полумраке, высокий бледный доктор, казалось, готов был возненавидеть любого, кто осмелился наблюдать за ним.
– Однажды я спущу с тебя шкуру, – прорычала Брисеида, ее руки все еще дрожали.
Она поспешила взять две новые чашки и не потрудилась вытереть пролитый на пол кофе. Чем быстрее она покончит с экспериментами отца, тем быстрее сможет вернуться домой.
– Надеюсь, что ты не страдаешь клаустрофобией: из-за того что мы установили в аппарат, у тебя не будет места для свободного маневра. А затем нам придется заделать отверстие у твоих ног, ведь важно получить правильные измерения.
Сидя на выдвижном столе, Брисеида жестом прервала его, держа туфлю в руке, и посмотрела на Фрэнсиса. А тот осторожно продолжил:
– Мы будем находиться за стеклянной стеной, где компьютеры, опять же, чтобы не исказить измерения… Но у тебя с собой будет эта маленькая коробочка… для связи, – быстро добавил он, чувствуя, как помрачнел взгляд Брисеиды.
– Похоже на радионяню Жюля, которую использовали, когда он был маленьким.
– Верно, – подтвердил ее отец.
– Эта штука работает через раз, – недоверчиво заметила Брисеида. – И работала так еще одиннадцать лет назад…
– Мы все починили. Не волнуйся, Брисеида, все под контролем. И твой ремень тоже. Нужно снять ремень, а потом джемпер.
Она с неохотой подчинилась.
– А радионяня не исказит результаты измерений?
– Мы внесли в него необходимые изменения. Вот, отлично, теперь тебе нужно просто лечь. Ты замерзла, вся дрожишь. Боюсь, придется поторопиться.
– Нет, на самом деле я умираю от жары.
У нее поднялась температура. Она чувствовала себя слабой, ее разум был затуманен. Люсьен положил руку ей на лоб и, не отрывая от нее глаз, крикнул своему коллеге, который сидел у компьютеров:
– Фрэнсис! Нам нужно поторопиться!
– А потом ты обещаешь вернуться домой со мной, без всяких разговоров?
– Да, конечно.
– Поклянись.
– Клянусь.
– Хоть бы все получилось, – вздохнула Брисеида, ложась, – потому что это чертово пятно начинает действовать мне на нервы.
Жестом она показала Фрэнсису, который находился за стеклянной стеной, что она готова. Он нажал кнопку, и выдвижной стол медленно пополз в большую трубу.
– Погоди! – воскликнул Люсьен, прежде чем исчезнуть из поля ее зрения.
Выдвижной стол остановился, он взял ее за руку и склонился над трубой, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Я просто хотел сказать тебе… Прости, что не могу объяснить больше. Ты не сможешь понять. Тебе придется подождать и увидеть… результат своими глазами.
– Все хорошо, папа.
– Нет, я имею в виду… Надеюсь, что ты поймешь. Но я хочу, чтобы ты знала, что я искренне сожалею о том, что произошло за последние одиннадцать лет. И что я никогда не переставал думать о тебе.
– Хорошо.
Брисеида не понимала, что он имеет в виду. Выдвижной стол дрогнул и ожил. Она сосредоточила свое внимание на потолке аппарата МРТ, который медленно проплывал мимо менее чем в десяти сантиметрах от ее носа.
Выдвижной стол достиг дна цилиндра, и ее отец захлопнул перегородку. В полной темноте, которую рассеивали лишь несколько мигающих светодиодов, Брисеида начала думать, не совершила ли она какую-нибудь глупость. Как она могла быть уверена, что эти двое мужчин не сошли с ума? Что они не собирались оставить ее гнить в саркофаге? Стена была так близко к ее лицу, что испарения от ее дыхания возвращались и ласкали ее щеки. Была пятница. Она стала очень надеяться, что рабочая бригада будет заниматься ремонтом и в субботу.
– Все в порядке? – затрещал голос отца в радионяне, прижатой к ее плечу.
– Пойдет… Но я бы предпочла, чтобы эксперимент не длился слишком долго. Тут тесновато…
– Начнем прямо сейчас! Я буду считать до трех. На счет «три», не двигайся, понятно?
– Понятно!
– Один…
Ее сердце забилось быстрее.
– Два…
Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. На долю секунды она представила, как ее мать, задыхаясь, входит в комнату и видит двух мужчин, склонившихся над безжизненным телом ее дочери.
– Три!
Внезапно посыпались искры, за которыми последовала сильная вспышка. Брисеида подняла голову и ударилась о стенку аппарата МРТ. Она выругалась.
– Брисеида! Я же просил тебя не двигаться!
– Ты не сказал мне, что будут вспышки! – запротестовала она, сердито ударяя кулаком по стенке. – Выпустите меня отсюда!
– Давайте попробуем еще раз!
Люсьен уже начал действовать, прежде чем она успела среагировать:
– Начинаем! Раз, два…
– Нет, подожди!
– Три!
Появилось слабое свечение, затем над ней пронесся поток воздуха. Вдруг три мощных электрических разряда пронзили ее плечо, и у нее перехватило дыхание. На несколько секунд тело перестало ей подчиняться.
– Невероятно! Невероятно! – воскликнул ее отец.
– Что невероятно? – сказала она, ее мышцы онемели.
– Все правильно! Невероятно!
– Папа? Папа!
– Брисеида? Ты меня слышишь?
– Да, я тебя слышу! Что происходит?
– Только один из приемников должен был обнаружить источник! Но шесть приемников из шести среагировали. Шесть! Это очень много! Нужно провести дополнительные тесты!
– Дополнительные?
– Мы должны немедленно начать снова, пока условия благоприятны!
– Папа, подожди, я не чувствую…
Но Люсьен уже начал обратный отсчет.
Брисеида закрыла глаза, как будто это могло что-то изменить, и ожидала следующего толчка, ее лицо было напряжено.
– …Три!
Ничего не произошло. Она немного подождала, прежде чем открыть глаза. Все по-прежнему. Она медленно подняла голову, увидела только кончики пальцев ног, расположенные чуть ниже мигающего светодиода. Она протянула руку и услышала только собственное дыхание и трение волос о стенку.
– Папа?
Ответа не последовало.
– Фрэнсис, Люсьен, вы здесь? – Тишина.
Теснота кабины не позволяла ей поднять руку к плечу, чтобы взять радионяню. Она попыталась сдвинуть ее подбородком. Сейчас нельзя потерять эту вещицу.
– Я думаю, ничего не получилось! – закричала она. – Я ничего не почувствовала! Мне тяжело здесь дышать! Вы можете меня вытащить?
Ничего, даже ни малейшего шума. Если устройство больше не работало, двое мужчин, конечно, заметили это. В любой момент они могли прийти и открыть ее.
– Эй, вытащите меня отсюда! – кричала она, теряя терпение и стуча по перегородке.
Прошла минута, бесконечная минута. Она прижала руки и ноги к стенке, чтобы продвинуться к выходу. В таком маленьком пространстве невозможно было разогнаться: она отталкивалась от перегородки всеми силами, которые были в ее ногах. Воздух заканчивался, а ее сердце бешено билось. Она не сможет пережить ни ночь, ни выходные в этом кошмарном саркофаге. Она толкалась снова и снова, извиваясь, как сумасшедшая. Паника нарастала, она больше не продержится ни минуты, она должна была выбраться, выбраться, выбраться!
Перегородка поддалась. Девушка судорожно выползла наружу.
Воздух, наконец-то! Из-за интенсивного света прожекторов ей пришлось прикрыть глаза.
– Папа! – крикнула она, все еще держа глаза прикрытыми.
Было холодно. Спотыкаясь, она дошла до своей сумки, отыскала кроссовки, джемпер и, моргая, направилась в компьютерный зал. Там никого не было.
– Люсьен?
Ее телефон разрядился. Время на часах остановилось. Она провела рукой по лбу, внезапно почувствовав, что ей очень жарко. Ее глаза жгло.
Она сделала несколько шагов, ее ноги были тяжелыми, лишенными сил. Все, что она могла видеть, было белым. Она остановилась, чтобы переждать дискомфорт, и земля ушла у нее из-под ног.