- Сидеть на месте! - предостерегающе крикнул на Олега старший гепеушник. Ася уронила протянутые руки.
Один из младших сотрудников вошел, спрашивая, как быть со шкафами и стеллажами книг в гостиной и в библиотеке:
- Коли кажинную перетряхивать, мы до следующего вечера отсюда не выберемся. И на хрена им столько этого добра!
- Трясите на выбор одну из трех, - сказал старший и велел идти на помощь им гепеушни-це, трудившейся теперь над постелями Олега и Аси. Сам же он все время переходил из комнаты в комнату со строгим и важным видом. Вызванный в свидетели Хрычко без толку толкался вслед за агентами, переминался с ноги на ногу, теребил свой пояс и угрюмо молчал. Ни злорадства, ни ехидства в нем не наблюдалось - скорее плохо скрываемое сочувствие. Только во время чтения несчастной записки он позволил себе улыбнуться весьма недвусмысленно.
Через некоторое время из соседней комнаты опять вышел агент и сказал:
- Там дура эта. Ну, как ее?.. Мунакен. На которую одежу примеряют. Сами, что ли, будете ее раскулачивать?
- Так называемая "лэди", - ехидно сощурился старший, обводя взглядом Асю, Олега, Наталью Павловну и француженку. - Интересно полюбопытствовать, чем вы ее нафаршировали.
Олег сурово сдвинул брови.
- Ты проговорилась кому-нибудь? - спросил он жену.
- Нет! Нет! - воскликнула она с отчаянием - Никто не знал! Никто!
- Et се jеune hommе? Cе Gеnnadi? Ila, done, vu* - промолвила в нос француженка.
Ася схватилась за голову
- Gеnnadi? Our il a vul! Mais c'est impassible! Incroyable! Pauvre Hellene!**
- Ася! Sois tranguille! Silence!*** - сразил Олег
* - А этот юноша? _Этот Геннадий? Он же видел! (франц.)
** - Геннадий? Да, он видел! Но это невозможно! Невероятно! Бедная Елена! (франц.)
*** - Успокойся! Молчи! (франц.)
- Семенов, ты что смотришь? Что еще за иностранные разговоры! сказал, входя, старший агент молодому. - Вы что это там меж собой - курлю курлю, а? Молчите! Ну, ничего, скоро вас не то что по французски по-китайски говорить заставят!
Олег отвернувшись, смотрел, как настенные часы отсчитывают последние минуты в этом доме.
Около девяти утра обыск гостиной, спальни и библиотеки был наконец закончен.
- Ну теперь сюда, и будем закругляться, - сказал старший агент, подходя к диванной. Француженка вскочила как ужаленная и загородила вход.
- Ордер на обыск? - спросила она
- Мы предъявляли ордер еще пять часов тому назад. Вы что, с неба, что ли, свалились?
- Вы предъявляли ордер на комнаты Казариновых и Бологовской, а это моя комната. Я - иностранка.
- Иностранка? Латышка, что ли? Или эстонка?
- Я - латышка?! Я - француженка, парижанка! - гневно грассируя, воскликнула мадам. - Вы ответите за все ваши грубости! - и весьма решительно покрутила указательным пальцем перед самым носом старшего агента, да так, что даже оцарапала ему кончик носа длинным и острым ногтем.
- Хватайте эту ведьму! - крикнул тот, хватаясь за нос. Но Тереза Леоновна уже вошла в раж.
- Только попробуйте! Только прикоснитесь! Вы будете иметь дело с консулом! Сейчас звоню к консулу, сейчас!
- Валяйте, звоните!
Madame подбежала к телефону и схватила трубку, но едва лишь она назвала требуемый номер, как рука агента легла на ее руку.
- Гражданка, успокойтесь. Никто на вашу безопасность не посягает. Оскорбляете пока только вы. Я настоятельно прошу вас удалиться в свою комнату. Вопрос по поводу вас мы выясним в ближайшие же дни. Семенов, что стоишь? Принести французской гражданке воды.
Француженка с самым воинственным видом прошла в свою комнату и встала перед раскрытой дверью. Семенов поднес ей стакан воды, но она его отпихнула.
- Гражданка, пройдите к себе и закройте дверь, - пытался еще приказывать ей старший.
- Я уже у себя, на свободной территории, и никто не имеет права мною здесь командовать, - возразила Тереза Леоновна. Она была великолепна.
Славчик, проснувшийся снова от шума голосов, потянулся, заворковал и сел на кроватке; но когда он опять увидел "дядей", вдруг нахмурился и затянул жалобную ноту. Один из агентов кивнул Aсe в ответ на ее вопросительный взгляд, она подошла к ребенку.
- Агунюшка, мальчик мой! Сейчас мама оденет тебя, а потом согреет тебе молочко Где наш лифчичек? - Голос вдруг оборвался, и она уткнулась лицом в мягкую шейку ребенка, который топотал по кроватке голыми ножками.
- Так, - неожиданно громко сказал старший агент. - Ну-с!
Все вздрогнули, с ужасом глядя на его поцарапанный француженкой нос.
- Гражданин Дашков, приготовьтесь следовать за нами.
У Олега вырвался вздох облегчения - он один, слава Богу! Асю не берут!
Агент повернулся к Асе.
- Можете собрать в дорогу вашего мужа.
Глядя в ее огромные глаза, Олег сказал, стараясь как можно спокойнее:
- Дай мне, пожалуйста, шерстяной свитер, два полотенца и перемену белья.
Она подошла к нему и стала надевать на него свитер, растягивая последние минуты. Застегивавшие ему ворот пальцы двигались все медленней и медленней, потом совсем остановились, и она прижалась лбом к его груди. Он поцеловал руку, лежавшую на его плече.
- Спасибо тебе, дорогая, за любовь, за счастье. Будь мужественна. Если тебя вышлют, постарайся всеми силами устроить так, чтобы уехать с Натальей Павловной и с Нелидовыми - репрессия, наверное, коснется и их. Я верю, что ты сумеешь вырастить наших детей. Я хочу, чтобы они знали судьбу своего отца и обоих дедов, чтобы не было этого безразличия, которого я не выношу, чтобы в дальнейшем... ты поняла меня? Ну, поцелуй меня в последний раз.
Она посмотрела ему в глаза, чтобы он взглядом ответил на ее безмолвный вопрос; он понял и ответил, но не глазами, а вслух:
- Ты не жди меня назад. Путь был безнадежен, ты это знала с самого начала. Ну, вот он и кончился. Перекрести меня.
Жена осенила мужа крестом. Это сразу вызвало злобную реакцию. Опять раздался резкий, сухой голос: