Прикосновение полуночи - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 26

Глава 24

— Кольцо выбрало пару среди стражей? — Ее голос был ну очень спокойным.

Я порадовалась, что смотрю в пол, потому что с тех пор так много всего случилось, что я почти забыла о Никке и Бидди. Убийства, метафизика, Богиня, чаша, исчезновение Аматеона, нападение на Галена, пророчество Кела о зеленом человеке, лорды, ждавшие за дверьми, так много — а она начала с этого. Почему?

— Да, ваше величество, кольцо выбрало пару.

Придворные, сидевшие в креслах по обеим сторонам зала, взволнованно зашептались.

— Опиши, что произошло.

Я повиновалась. Я рассказала о призрачном младенце и о том, что я видела и чувствовала. Кто-то воскликнул:

— Кольцо снова живет!

Андаис смерила неосторожного взглядом:

— У тебя есть что добавить к беседе, лорд Лери?

— Только что это, без сомнения, прекрасная новость.

— Я буду решать, что называть хорошей новостью.

Лорд Лери поклонился:

— Как велит королева.

Она вновь обратила внимание ко мне.

— Кольцо ожило спустя столетия. Оно выбрало плодовитую пару, а ты не считать, что мне стоит об этом знать!

— С тех пор, как кольцо их выбрало, случилось множество событий, ваше величество. Я думала, что мне важнее найти убийцу или убийц.

— Здесь я решаю, что важнее, а не ты. — Она поднялась. — Я еще королева!

Я упала на оба колена, и Гален сделал то же самое.

— Я никогда не подвергала это сомнению.

— Лгунья, — прошипела она, и от этого единственного слова по залу заметалось эхо.

Да, дело было по-настоящему худо.

— Чем я вызвала твой гнев, королева Андаис? Скажи мне, и я сделаю все, что могу, чтобы загладить вину. — Я не поднимала головы, неотрывно глядя на отдраенный каменный пол. Я не доверяла своему лицу. Страх мог ее возбудить, а недоумение — разозлить. У меня не находилось выражения, которое я не побоялась бы ей показать.

— Мистраль! Подойди ко мне, капитан моих стражей.

Он встал с колен и повиновался приказу. Я смотрела, как он поднимается по ступеням к трону. Он вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли, когда она вцепилась рукой в его густые темно-серые волосы и дернула, вынуждая стать на колени.

— Ты занималась с ним сексом?

Я попыталась найти подвох в вопросе и не смогла. Я ответила честно:

— Да, моя королева.

Она отпустила его так резко, что он чуть не покатился вниз по ступеням, но успел подставить руку и застыл в неловкой позе, роскошные волосы почти скрыли лицо. Он потупил глаза, но не прежде, чем раскат грома прогремел по тронному залу.

Придворные беспокойно задвигались, оглядываясь по сторонам. Андаис опустилась на колени рядом с Мистралем, перебирая пряди его волос. Он вздрогнул от ее прикосновения, как породистая лошадь.

— Это ты сделал, Мистраль? — едва ли не промурлыкала она.

— Прости меня, моя королева. Прошли годы с тех пор, как я обладал такой силой. Я разучился ею владеть. Прошу прощения, моя королева.

— В одной реплике дважды повторить "моя королева"… Ты и впрямь чувствуешь свою вину.

— Я не сделал ничего дурного, чтобы вызвать твой гнев моя королева.

Она продолжала гладить его волосы, но смотрела теперь на меня.

— Не сделал?

Он старательно не поднимал глаз. Мистраль никогда не был очень хорош в искусстве скрывать эмоции.

— Чем я провинился, моя королева? — Его голос был почти спокоен, отдаленный раскат грома — напротив. Его сила только что возродилась, и справляться с ней было нелегко.

— Это принцесса вернула тебе силу?

Она лениво поглаживала его, как собачку. Она постоянно так поступала со стражами. Гладила, трепала и ласкала их всю ночь у всех на глазах, а потом оставляла их, не дав ничего больше. Я видела, как она доводила таким образом до беззвучных слез величайших из воинов. Она ласкала Мистраля, но гнев в ее лице был обращен на меня. Андаис злилась на то что я занялась сексом с Мистралем? Почему? Что в этом противоречило ее же приказам?

Она сошла по ступенькам, черное платье с шелестом тянулось за ней.

— Ты можешь вернуть нам, всем нам, наши прежние силы? Один хороший трах с тобой — и все? — От злости кожа у нее побелела, разгораясь лунным светом. Трехцветно-серые глаза засияли, словно во тьме зажегся свет.

Я положила ладони на пол и легла на них лицом Я унижалась как только могла, потому что понятия не имела, чем я ее так разозлила. Я не могла высчитать, что ей нашептали про меня.

Она встала так близко, что задевала меня краем юбки.

— Ответь мне, Мередит.

Я придумала несколько ответов, отвергла их все и наконец сказала:

— Я иду, куда велит Богиня.

Андаис сделала несколько быстрых шагов, каблуки клацали по камню. Она опустилась на колени, взяла меня за подбородок затянутой в перчатку рукой и заставила подняться и взглянуть ей в глаза.

— Это не ответ.

Я едва сумела выговорить:

— У меня нет другого ответа. — Стоило мне намекнуть, что через секс я могу вернуть другим их силы, и она организовала бы одно из своих дивных секс-шоу, которое я могла бы не пережить. Кроме того, среди придворных были такие, с кем я и разговаривать не хотела, не то что пустить их к своему телу. А были и мои враги, и возвращать им силу казалось мне по меньшей мере неразумным.

Она вцепилась мне в волосы другой рукой и вздернула меня на ноги. Я попыталась не показать злости и не сумела.

— Вернулась не только моя сила, — сказал Мистраль за ее спиной.

Королева повернулась на его голос, и я поняла, что он нарочно отвлекает ее гнев на себя.

Она больно тянула меня за волосы, а другой рукой гладила по щеке, как раньше гладила волосы Мистраля.

— Что это ты лепечешь, Мистраль?

— Большинство стражей, испытавших магию кольца, приобрели хотя бы малые силы из тех, что они утратили.

Ее хватка на моих волосах усилилась, так что я с трудом удержалась от стона. Стон ей понравился бы, а я не хотела ее поощрять.

— Хочешь сказать, что она и другим моим стражам вернула их магию?

— Да, моя королева.

Она повернулась ко мне, и выражение ее глаз меня ужаснуло. Она чуть разжала руку на моих волосах, а другой рукой в шелковой перчатке скользнула по щеке и по шее. В других обстоятельствах такая ласка могла быть возбуждающей. Сейчас я только перепугалась еще больше.

— Со сколькими из моих стражей ты переспала, Мередит? — Она наклонилась ко мне, как для поцелуя. — Скольким из моих стражей ты дала разрядку?

Последнее слово она выдохнула прямо мне в губы, и я знала, что она меня поцелует, за миг до того, как ее губы коснулись моих.

Я почувствовала движение за спиной и вокруг меня и поняла, что стражи поднялись на ноги. Все пришедшие со мной были в том коридоре, когда мы занимались сексом с Мистралем, и все они встали, отвечая на вопрос. Встали, отвлекая ее внимание от меня. Мои телохранители — мужчины и женщины. Кое-кто из них веками изображал хорошо вооруженных мышек. Бесшумных, скрытных, невидимых глазу. Сейчас все они встали, намеренно привлекая внимание к себе.

Она отстранилась от меня, когда они поднялись. На губах остался привкус ее помады.

— Она трахнула вас всех? — с недоверием спросила она.

— Вопрос был о том, кто получил разрядку, — заметил Холод. — Когда магия объяла коридор, она коснулась всех, кто там был.

— Ты имеешь в виду, что сила, которую разбудили Мистраль с Мередит, заставила всех стражей в коридоре испытать оргазм?

— Да, — подтвердил Холод.

Она расхохоталась и отпустила меня.

— Сколько божеств плодородия у тебя в предках?

— Пять, — выдохнула я.

— Пять, — повторила она, обходя всех стражей по очереди. — Так тебе не обязательно даже прикасаться к ним, чтобы вернуть им силу? Это вы мне хотите сказать?

— Я думала, тебя порадует, что к сидхе возвращается магия, — осторожно сказала я.

Афагду, один из лордов, заговорил, не поднимаясь с кресла. Единственным цветным пятном среди белизны его кожи и черноты волос и бороды были глаза.

— Наша магия возвращается — не об этом ли мы мечтали, королева Андаис? — Голос был тих и вкрадчив. Афагду и его дом не примыкали ни к кому. Его дом был одним из четырех или пяти действительно нейтральных домов.

В роскошном желтом платье, оттенявшем трехцветно-голубые глаза и подходившем к цвету волос, поднялась Дилис.

Она возглавляла один из шестнадцати наших домов и никогда не была мне другом.

— Ты знаешь, что я никогда не любила дочь Эссуса. Я согласилась с тобой, моя королева, когда ты пыталась утопить ее в детстве. Но если кольцо живет у нее на руке и может принести сидхе детей, то я пойду за нею.

Заявление будило несколько противоречивые чувства, но я его приняла.

— Ты пойдешь за мной, Дилис, пока я не дам другого приказа.

Женщина присела в реверансе.

— Ты — наша королева. Я неверно выразилась. Я хотела только сказать, что, если Мередит вернет нам способность иметь детей, я пересмотрю свое мнение о ней.

— Вежливо и дипломатично сказано, Дилис. Но если ты имеешь в виду Никку и Бидди, то оба они дали мне обеты и принадлежат мне и никому другому. Стражи служат мне и моей крови. — Она стукнула себя кулаком в грудь, подкрепляя слова.

— Ты запрещаешь соединиться паре, избранной кольцом? — спросил Афагду.

— Королевские стражи служат королевскому дому, вот их дело! — провозгласила Андаис.

— Они и будут тебе служить, — сказал он по-прежнему весьма осторожно.

Она покачала головой:

— Не в случае рождения ребенка.

— Но дитя — великое благо, — удивилась одна издам Нерис.

— Глава вашего дома пыталась убить Мередит только прошлой ночью, или ты забыла это, Илен?

Та склонилась в таком низком реверансе, что почти скрылась за столом.

— Если кольцо действительно живет у нее на пальце, то Нерис ошибалась, трагически ошибалась. Если Богиня благословила Мередит своими дарами, то мы ошибались все.

— Неужели ты лишишь нас детей, потому что твоя кровная линия бездетна? — спросил Маэлгвин, повелитель волков. Он был обнажен выше пояса, но на плечах лежал плащ из волчьей шкуры, а капюшон плаща заканчивался волчьей мордой, возвышавшейся над лицом самого лорда. Все его подданные были оборотнями, пока не утратили свои способности.

— Я — королева, и трон наследует моя кровь, — заявила Андаис.

— Перед тобой стоит кровь твоего брата, — сказал Маэлгвин, обращая ко мне ироническую усмешку и довольные, спокойные глаза. — Вот она стоит, твоя кровь. Если твоя племянница может вернуть кровь нам всем, то твоя династия и вправду обладает могущественной магией.

— Я заставляла стражей воздерживаться более тысячи лет. Они ждут возможности доставить удовольствие мне и моему сыну.

— И твоей племяннице, — добавил Афагду. Вроде бы он был на моей стороне, но я не спешила этому верить. Сторона у него всегда была одна — его собственная и его клана.

Андаис отмахнулась от его слов, как от несущественных.

— Да, да, и Мередит. — Тут она поглядела на меня. — Хотя я не рассчитывала, что удовольствие будет таким… всеобщим.

Она опять сошла по ступеням, скользя ко мне в своих шелках.

— Стражи служат для нашего удовольствия, Мередит, а не мы — для их. Не уверена, что ты это понимаешь, племянница. — Она прошла мне за спину, и я знала, к кому она направляется.

Она остановилась возле коленопреклоненных Никки и Бидди. Я бросила взгляд назад и увидела, что они держатся за руки. Еще они очень упорно разглядывали пол, как будто надеялись, что она их не тронет, если они не поднимут глаз. Было в все так просто…

Она провела пальцами по каштановой массе волос Никки. Он застыл под прикосновением.

— Мне нравилось иметь его в постели, но не для секса. Он так легко пугается!.. Он не любит боль, а, Никка?

Если б я не стояла в метре от него, я бы не расслышала ответ.

— Нет, королева Андаис.

— Я приучила его к этому за одну ночь, знаешь, Мередит?

— К чему, моя королева?

— Отвечать на мои вопросы только "да" и "нет" и никогда, никогда не забывать добавить: "королева Андаис". — Он провела рукой по его щеке и взялась за подбородок. Она заставила его поднять голову и взглянуть ей в глаза. — Хочешь еще один урок, Никка? Я так давно не занималась любовью с крылатым мужчиной! Это может быть интересно.

— Ваше величество… — выговорила я.

Она на меня даже не глянула.

— Моя королева, ты сказала, что стражи, побывавшие в моей постели, остаются моими. — Я произнесла это так осторожно, как только могла, но говорить этого все равно не стоило.

— Ты не поделишься им со мной?

Я задумалась на миг.

— Возможно, но после того, как они проведут ночь вместе с Бидди.

Она повернула к себе лицо Бидди и смотрела теперь на них обоих.

— Но если она понесет, то они поженятся и станут моногамны, и даже Королева Воздуха и Тьмы будет не в силах принудить их нарушить брачные обеты.

— Моя королева, тетя Андаис, если Никка и Бидди смогут зачать дитя, то, значит, и другие сидхе на это способны. Это очень неплохо.

Она отпустила их подбородки и прошла между ними, заставив их разорвать соединение рук. Она провела пальцем по верхнему краю крыльев Никки.

— Но он — мой, Мередит, моя красивая игрушка, а я не делюсь своими игрушками.

— Ты сказала, что любой страж, кого принцесса взяла в постель, принадлежит ей, — напомнил Афагду. — Никка теперь — ее красивая игрушка.

Она резко повернулась и пошла к столу Афагду и его дома.

— Что королева дает, она же может и отнять.

— Даже королева должна держать свое слово, — возразил Афагду, — а ты перед всем двором дала слово, что стражи, с которыми Мередит делит постель, принадлежат ей. — То, что он осмелился бросить эту дерзкую правду в лицо разозленной Андаис, показывало его уверенность в том, что он переживет ее возможный удар. Среди нас было несколько магов, считавших себя равными ей по силе; Афагду был одним из них.

— Немногие осмелятся затолкать мне в глотку мои собственные слова при всем дворе, Афагду. Смотри, чтобы твоя дерзость не превысила твоей магии.

— Разве правда считается дерзостью, моя королева?

Но, разумеется, в такую игру могут играть обе стороны.

— Прекрасно, Никка принадлежит Мередит. Но Бидди — нет. Пусть Мередит делает что хочет со своим Никкой, но Бидди она распоряжаться не может. Бидди принадлежит моему сыну принцу Келу. — Она посмотрела на меня: — Или ты и женщин украдешь из его постели?

— Нельзя украсть то, что тебе предложено, — сказала я.

— Что же это значит, Мередит с такими благими глазками?

Я с трудом сглотнула и пообещала себе в следующий раз подумать, прежде чем заговорить.

— Кольцо отдало Бидди Никке.

— Так утверждаешь ты, но я говорю, что стражи служат только моей семье. И как ты предлагаешь удовлетворить и кольцо на твоем пальце, и твою королеву?

— Ты сказала, что любой страж, разделивший со мной постель, становится моим?

— Да, Афагду мне только что это напомнил.

— Тогда я беру в свою постель Бидди и Никку. Никка останется моим любовником, но будет и вместе с Бидди. Это удовлетворит тебя, тетя Андаис?

— Никогда не видела, чтобы Никки хватило больше чем на одну за ночь.

— Я могу заново возбудить его прикосновением, — сказала я.

— Правда?! — Голос был полон недоверия. В глазах снова появилась злость.

Мне не нравились ни тон, ни взгляд, но я ответила, потому что не ответить было бы еще хуже.

— Да, моя королева.

— Это из новообретенных способностей?

— Нет, тетя, это всегда было мне присуще.

— Вечно я забываю, что ты — богиня плодородия!

— Происхожу от них…

— Не думала, что ты любишь женщин, Мередит.

У меня шею начало ломить, оттого что я глядела на ее шесть футов[14], стоя на коленях.

— Я и не люблю, как правило, но если только это удовлетворит и кольцо, и ваше величество, то пусть будет так.

Она подошла ближе, заставив меня еще больше запрокинуть голову — наверное, нарочно.

— Ты сделаешь все, чтобы доставить им возможность заполучить этого ребенка?

Я прекрасно разглядела ловушку в ее словах и попыталась ее избежать.

— Не все, нет.

— Но многое, — предположила она, нависая надо мной. — Ты многое сделаешь, чтобы они смогли трахаться?

Мне хотелось сесть на пятки, или лечь, или что угодно, только бы изменить неловкое положение шеи. Отвечать на вопрос мне не хотелось. Ничего хорошего он не предвещал.

— Отвечай, Мередит.

— Да, тетя Андаис, я многое сделаю, чтобы они смогли зачать обещанного кольцом ребенка.

— Почему ты так об этом заботишься?

— В них обоих бьется жизнь. Я видела это, чувствовала. Это дар Богини. Как же я могу не уважать ее дар? Когда-то ты носила кольцо, полное силы. Ты должна помнить, как это бывает.

Она схватила меня за волосы и дернула мою голову назад и вниз, будто стремилась сломать мне шею. Она зарычала мне прямо в лицо:

— Я не богиня плодородия! Я сняла кольцо с пальца моего врага. Это военный трофей, и он служил мне, но моя магия магии кольца не сродни. Я никогда не видела никаких призрачных детей. Я видела секс, страсть, любовь, но детей… — Она за волосы вздернула меня на ноги. Я схватилась за голову рукой, чтобы было не так больно. — Я никогда никаких детей не видела!!

Мы почти соприкасались носами. Больно было так, словно она решила вырвать мои волосы с корнями.

— Почему тебе так важно, чтобы Бидди и Никка трахнулись?

Я процедила сквозь сжатые зубы, стараясь не заорать от боли:

— Потому что я — принцесса этого двора, и у меня есть шанс дать сидхе первого ребенка за целый век. Это мой долг и честь — дать жизнь этому ребенку.

Она отпустила меня так резко, что я упала, и только рука Галена не дала мне расквасить нос о каменные плиты. Она взяла Галена за подбородок.

— Ой, он злится! Ему не нравится, что я сделала тебе бобо. Я его так и не попробовала, знаешь? Я всегда думала, что он вроде Никки, слишком нежен в постели, но он пугается не так легко, как Никка. В политике безнадежен, но смелость у него есть, этакий "герой, обреченный на смерть ради правого дела". Он чего-нибудь стоит как любовник?

Скажи я "да", и она попросит его на время. Скажи я "нет", и я солгу. Для меня он тоже был слишком нежен, но когда мне хотелось именно нежной любви, Гален был практически идеален.

— Мне кажется, на твой вкус он слишком нежен, тетя Андаис.

— Но не на твой? — Она опустилась на колени, залив морем черного шелка пол перед моими потупленными глазами.

— У меня в спальне предпочтения немного разнообразней, чем твои, дорогая тетя.

— Почему это любой ласковый эпитет из твоих уст звучит как "поди ты к черту"?

— Я никого не хотела задеть.

— Мне говорили, что ты любишь жесткий секс, Мередит. — Она наклонилась вперед с шепотом: — Не такой жесткий, как я или Кел, но достаточно жесткий.

— Не каждую ночь, тетя Андаис. — Я не пыталась поднять глаза выше ее обтянутых шелком колен. Мне было больно, мне жутко надоели нездоровые игры. Мне не пришло в голову, что она расценит усиление магии как угрозу себе. Произошло так много всего, что мы просто не могли держать ее в курсе. Но она была нашей королевой, и по моей вине она стала казаться слабой. Весь двор решит, что я недостаточно ее уважаю, чтобы сообщать ей обо всем и просить ее совета, раз ей пришлось получать доклады со стороны. Она так взбесилась из-за не такого уж крупного происшествия, а что с ней станет, когда она узнает о возвращении чаши? Об этом я ведь тоже ей не говорила! Но об этом я ни за что не стану говорить при всем дворе. Слишком опасно.

— Если ты не забеременеешь, ты не станешь королевой, — проговорила она мне в макушку.

— Я не получу ребенка, не давая Никке и Бидди завести своего.

— Обеспечь по ребенку хоть каждой паре при дворе — мой трон ты так не получишь.

— Мне и не нужно трона, если я смогу обеспечить неблагим рождение сотен детей.

— Кел тебя убьет!

— Знаю.

— Ты вообще хочешь править? — спросила она с таким видом, словно о таком и спрашивать нелепо.

— У меня нет другого выбора, кроме как править — или умереть.

Она схватила меня за плечи, и Гален попытался меня удержать — ошибка, за которую я расплатилась синяками. Она с силой вырвала меня из его рук.

— Ты хочешь править?!

— Если выбор стоит между мной или Келом, то лучше уж я.

— А если есть третий вариант? — спросила она.

— Я не знаю третьего варианта.

— Так ли, Мередит? Неужели ты не знаешь, кто уже правил бы здесь, если бы ему дали?

Наверное, у меня на лице отразилось все мое недоумение, потому что она заорала в голос:

— Баринтус здесь правил бы! Он все время подбивал Эссуса убить меня и занять трон, потому что тогда он подобрался бы к власти так близко, как только позволяла ему клятва! — И она ткнула пальцем в Баринтуса, стоящего сбоку от ступеней.

— Я говорила, что мы с ним не сделали ничего, что могло бы дать ему королевскую корону. Я поклянусь тебе чем пожелаешь. Кто нашептал тебе эту ложь?

— Ложь, Мередит, все это ложь?

— Я не знаю, что еще тебе рассказали, но про Баринтуса — ложь.

— Тогда скажи, где мне солгали еще, Мередит! Кольцо выбрало пару, но я услышала об этом от других, не от тебя. Ты отправила в темницу стражниц моего сына, не спросив моего разрешения. Ты подозреваешь в убийстве кого-то определенного, но не говоришь мне кого. Ты трахнула моего нового капитана стражи и переманила его на свою сторону. Мрак и другие с ним убежали в ночь, и я не знаю почему! — Она еще приблизилась ко мне, схватила за локоть и прокричала мне в лицо: — Я здесь королева! Не ты!

Я сказала очень тихо, слишком испуганная, чтобы злиться, слишком испуганная, чтобы волноваться о будущих синяках на руке:

— Я пришла рассказать обо всем этом и еще о большем, моя королева, но не успела. Ты не позволила мне поговорить с тобой наедине.

— Чего из этого ты стыдишься, чтобы шептать мне на ухо?!

— Я ничего не стыжусь, но среди нас есть изменники, которым не стоит знать все подробности.

Она вздернула меня на цыпочки.

— Мы наказали изменников!

— Могу ли я представить на твой суд еще нескольких? Тех, кто напал на моих людей и на меня.

— Ты сказала, что нового покушения не было! — Она притянула меня к себе.

— Я сказала, что на меня не покушались. Убить пытались Галена.

Я стояла от нее так близко, что заметила мгновенный проблеск в глазах. Она знала о пророчестве. Вот почему она настояла, чтобы во время нынешнего визита в волшебную страну я спала с божествами растительности. Я увидела это в ее глазах, это и еще кое-что — прежде чем она взяла себя в руки. Страх. Я его разглядела и думаю, она поняла, что я увидела слишком много.

Она отбросила меня так грубо, что, если б стражи меня не поймали, я бы упала. Холод приобнял меня на миг, передал Галену и поставил нас обоих подальше от королевы. Теперь, чтобы добраться до меня, ей надо было растолкать моих стражей — ее стражей. Я не была уверена, что наши опасения стоит демонстрировать так явно, но и позволять над собой измываться мне тоже не хотелось.

— Королева позволит представить ей изменников? — спросил Холод.

Она кивнула и пошла к трону, не оглядываясь. Я решила, что она предприняла эту прогулку, чтобы поработать над лицом и глазами и не выдать удивления, кого бы мы ни приволокли. Так что я задумалась, кого же она ожидала увидеть. Может, она знала что-то, что следовало знать и нам, а мы не знали? Что означала та короткая вспышка страха в ее глазах?

Кристалл вошел по моему приказу. Сопровождавшие его стражи ввели лорда Киерана, но Инниса им пришлось втащить и бросить у ног королевы, стоящей на ступеньках к трону.

Ее лицо было холодным, спокойным и высокомерным. Никаких эмоций. Мистраль стоял на коленях у нее за спиной, там, куда она его швырнула. Баринтус тоже остался на прежнем месте. Думаю, он боялся лишний раз привлечь ее внимание.

— Киеран Ножерукий, твоя жена принесла мне горькие вести. Она сказала, что Баринтус намерен занять мой трон и что мне лучше убить его до того, как он снова войдет в силу. Признаю, что мне на ум пришла та же мысль, когда я узнала, что он был с Мередит. Однако о Баринтусе можно сказать многое, но бесчестным его никто не назовет. Он дал мне слово, и я верю, что он его держит. Только из-за этой веры я и позволила ему присоединиться к нашему двору. — Она сошла по ступеням, подойдя вплотную к лорду. — Так почему же я придала столько значения злобным сплетням твоей жены?

После секундной паузы она позвала:

— Мистраль!

— Да, моя королева.

— Поднимись и подойди ко мне.

Он сделал как велено, но не отбросил волосы назад, словно не доверял собственному лицу. Я не могла его за это упрекнуть.

— Приведи ко мне жену Киерана.

Дом Киерана возглавляла Блодайвет[15], которую когда-то Гвидион и Мат создали из весенних цветов дуба, таволги и ракитника и предназначили в жены Ллу Лло Гиффезу. Почему же Неблагой Двор принял женщину, предавшую мужа и брачные обеты и не ставшую убийцей только потому, что муж сумел убить ее любовника? Потому что мы не признаем браки по принуждению. Ее создали, а потом подарили, как дарят лошадь или собаку. Даже в те дни, когда женщинам редко дозволялось выбирать себе спутника жизни, это было несколько из ряда вон.

О Блодайвет нужно было помнить одно: она будет честна с вами, если вы с ней честны, но даже не думайте ее обмануть. Не делайте также ничего, что она могла бы дурно понять. Она извлекла урок из прошлых ошибок. Теперь она не перепоручала убийства другим.

Когда Мистраль подошел к столу ее дома, Блодайвет встала. Волосы у Блодайвет были того же пронзительно желтого цвета, что и цветы, из которых она была создана. Нежная кожа имела мягкий бледный оттенок, что-то среднее между белым и золотистым. Kpacoта ее была почти кукольной. Она принадлежала к тому сорту женщин, которых создали бы себе мужчины, если б им это предложили: с высокой гордой грудью, побольше, чем у прочих сидхе. Глаза у нее были огромными и влажными, сияющими и притягательными — совиные глаза на нежном девичьем личике. Говорили, что глаза были ее проклятием, что ее обрекли всю жизнь провести в облике совы. Если так, то она сумела вернуть себе прежний облик, и только глаза остались птичьими.

— Мэденн под моей защитой, королева Андаис. Я хочу поговорить с ней, прежде чем она подойдет к тебе.

— Твой дом предал меня, как и дом Нерис, Блодайвет?

— Я никогда не предам сестру по тьме. — Блодайвет могла годами словечка не проронить, а потом вдруг выступала с заявлениями вроде нынешнего. — И не потерплю предателей в собственном доме.

— Поговори с ней, — сказала Андаис, — но при всех. Этой ночью здесь секретов больше не будет.

Блодайвет коротко поклонилась и повернулась к упомянутой женщине. Мэденн была невысока по меркам сидхе, едва пять футов восемь дюймов[16]. Но сейчас, сидя за столом в черном платье, с темными волосами и глазами, она казалась еще меньше, словно съежилась под взглядами. Обычно бледная кожа приобрела меловой оттенок. Руки неподвижно лежали на подлокотниках кресла. Она сидела не шелохнувшись, с застывшим лицом.

— Мэденн, — сказала Блодайвет, и голос ее разнесся по всему залу, — твоего мужа назвали предателем. Что скажешь ты на это?

Мэденн облизнула бледные губы.

— Я не знаю, что сказать. — Голос ее звучал неровно, но, в общем, она справлялась с ним получше, чем с лицом и телом.

— Ты должна что-то сказать, потому что за тобой пришли Вороны королевы. Мне нужны основания для твоей защиты. Если ты поклянешься мне, что невиновна, я буду сражаться за тебя даже с самой королевой. Но я должна знать, Мэденн. Должна знать, как сильно мне придется рисковать ради тебя и стоишь ли ты этого риска.

Мне не было видно лица Киерана, но даже со связанными за спиной руками он держался спокойней и естественней, чем его жена в резном кресле. На моих глазах от лица Мэденн отлила последняя кровь.

— Обморок тебя не спасет, — сказала Блодайвет, и в ее голосе послышался отзвук того мурлыкающего гнева, которым славилась Андаис. — Ты можешь назвать причину, по которой мне нужно было бы пойти против королевы? Скажи хоть слово в свою защиту, Мэденн, и я им воспользуюсь.

Мэденн смотрела на главу своего дома, и глаза ее блестели от слез, но она не вымолвила ни словечка. Это вполне сошло за признание вины.

Блодайвет склонила голову и повернулась к Мистралю.

— Я не могу спасти ее от того, что она сама натворила.

— Тащи ее сюда, Мистраль, — скомандовала королева.

Мэденн оставалась безмолвна и недвижима, пока Мистраль не взял ее за локоть. А тут она вцепилась в ручки кресла, совершенно по-детски. По меркам сидхе сна была хрупкой, и вез же оторвать ее от кресла, ничего ей ке повредив, было просто невозможно. Захлебывающимся тонким голоском она твердила всего одно слово:

— Нет, нет, нет!

— Готорн! — позвала я.

— Да, принцесса?

— Помоги Мистралю ее оттуда вынести.

Готорн поклонился и пошел к ним в своей алой броне, надевая на ходу шлем, чтобы освободить руки. Он подошел к другой стороне кресла. Мистраль перекинул волосы за плечо и кивнул Готорну, словно они еще раньше обо всем договорились; они одновременно присели и подняли кресло с приклеившейся к нему Мэденн. Стражи пронесли ее в тяжеленном деревянном кресле меж рядов людей Блодайввет на открытое центральное пространство. Они несли ее легко и грациозно. Если б не испуганный вид Мэденн, могло бы показаться, что ей оказывают почести: так Майскую королеву несут к ее трону. Но по выражению лица было сразу видно, что ожидает ее жертвенный нож, а не венец королевы бала.

Кресло поставили рядом с Киераном. Плечи Мэденн сгорбились; я подумала, что она плачет.

— Мередит! — позвала королева. — Сядь рядом со мной. Дважды ей просить не пришлось.

Она заняла свой трон, оставив для меня тот, что прежде занимал принц Кел. Последние двадцать четыре часа он считался моим. Она подозвала Эймона, своего консорта, и жестом велела ему занять трон поменьше и на ступеньку ниже. С моей стороны тоже стоял еще один трон. Он предназначался не для моего постоянного консорта, но для избранника на день. Консорта на текущий момент, так сказать.

В последний раз, когда я здесь сидела, кресло консорта занимал Шолто, Властитель Всего, Что Проходит Между. Только когда я заняла свой трон, я сообразила, что Шолто и его слуа не было за их обычным столом у самой двери. Не было их и за спиной королевы — они не несли стражу. Слуа отсутствовали вместе со своим царем. Гоблинов тоже не было, но это бывало часто, они приходили обычно только в ночи, когда планировались крупные события, — например, в основные праздники. Никаких событий сегодня не ожидалось, но Шолто никогда не упускал случая появиться при дворе. Он слишком отчаянно жаждал признания себя сидхе.

Тайлер, "собачка" королевы, человек, свернулся у ее ног. Она поинтересовалась:

— А где твой маленький гоблин? — Она имела в виду Китто.

— Он помогает Рису приглядывать за полицейскими, пока они находятся внутри холма.

— С ними были проблемы? — Она оставляла Киерана потеть от страха — или хотела посмотреть, станет ли он это делать. Мэденн откровенно хныкала, и если б целью заговора этих двоих не был Гален, я бы, может, ее пожалела.

Я вкратце рассказала королеве, как подействовал на Уолтерса и его людей вход в ситхен. Она проявила искренний интерес.

— Я бы не подумала, что твой маленький гоблин может успешно охранять полицейских.

— Он почти наверняка никого случайно не зачарует.

— Не настолько сидхе, — согласилась она.

Я подавила вспышку гнева, вызванную ее комментарием.

— Он стал вполне сидхе во время землетрясения в Калифорнии.

— Земля сдвинулась ради вас, как очаровательно! — Это было сказано с интонацией донельзя светской и отчетливо оскорбительной. Я не была уверена, что мои нервы долго смогут выдерживать такую беседу.

— Ты сегодня спала еще с кем-нибудь, помимо Мистраля?

— Настоящего соития не было.

— В таком случае, Мистраль, займи свое место на возвышении, поскольку, клянусь Богиней, скорее всего это твой последний шанс его занять.

Мне не понравилась прозвучавшая в ее словах угроза, но я не могла не согласиться, что Мистраль заслужил это кресло.

Холод расставил остальных стражей полукругом возле меня — то есть тех, кто не охранял пленников. Баринтус остался стоять внизу. Андаис недобро на него посмотрела:

— Займи свое место среди ее стражей, Баринтус. Раз уж ты его себе выбрал.

Он поколебался мгновение, потом поклонился и встал с дальней стороны, обойдя королеву по широкой дуге. Наверное, он старался как можно меньше перед ней маячить, пока мы не поймем, что же ее так разозлило. У него было слишком много врагов, чтобы питать иллюзии. Если бы он убил королеву в поединке, прочие лорды прикончили бы его сообща. Разумеется, Андаис могла обойтись и без посторонней помощи.

За спиной королевы остался всего один страж — Шепот. Я как-то не ожидала, что, предложив стражам шанс оказаться полезными мне, она опустошит свою собственную конюшню. Возможно, и она не ожидала. Она дала им возможность сменить работодателя, и они ее не упустили. Предложите мужчинам шанс прервать тысячелетнее воздержание — и чего только они для вас не сделают.

Правда, переход ко мне означал, что несколько дней спустя им предстоит покинуть двор. Ссылка из волшебной страны — вот что их ожидало, останься они со мной. Понимали ли они это? И было ли км дело? Если нет, то в какое недоумение придет Андаис, обнаружив, что страшнейшая из ее угроз — изгнание из страны фейри — совсем не такая уж страшная!

Мистраль занял место консорта. Темно-серые волосы он перебросил набок, и они плащом спадали вдоль кресла. Я бы многое отдала, чтобы увидеть сейчас его лицо. Увидеть, как он впервые оглядывает двор с королевского трона. Если королева произнесла свою угрозу серьезно, а не просто в сердцах, то она намерена позаботиться, чтобы больше он это кресло не занял, а значит, второго случая нам не представится. Заботил ли ее лично Мистраль, или она просто поняла наконец, что может потерять всех стражей в мою пользу и пользу кольца?

Холод и Гален стояли по бокам от меня. Мне не хватало Дойла. Где он? Где Усна и Кабодуа? Я уцепилась за руку Галена, потому что, кажется, не могла оторваться от него. Он умирал у меня на руках — сейчас же я хотела насладиться его жизнью, впитать ее. Но я не верила, что он может противостоять лордам сидхе и выжить.

Думаю, Андаис нарочно не обращала внимания на Киерана и Мэденн, чтобы сломить их. Я ждала, пока королева начнет допрос. Я достаточно вывела ее из себя для одной ночи и была готова сделать все, только бы не злить ее еще больше.

— Киеран, ты пытался убить королевского стража. Не в честном поединке, а из засады.

— Если ты подталкиваешь меня бросить вызов этому юнцу, то это не пройдет. Если я его вызову, у него будет право выбрать вид дуэли. Он выберет оружие, а без магии я его превзойти не смогу.

— Ты признаешь, что один из слабейших моих стражей — лучший воин, чем ты, Киеран?

— Конечно. Вороны королевы — лучшие воины в истории сидхе. Я не настолько самовлюблен, чтобы думать, будто могу превзойти его с металлом. — Киеран посмотрел на меня. В светлой бороде играла улыбка, не покидавшая его лица. — Разумеется, если юный лордик сочтет себя оскорбленным и пожелает бросить вызов мне… — Он не закончил фразу.

Я сжала руку Галена, а он рассмеялся. Улыбка Киерана померкла.

— Неужто я был когда-то так глуп? — воскликнул Гален. — Богиня, надеюсь, что нет. — Он поднес мою руку к губам и поцеловал пальцы. В его лице была жесткость, которой я раньше не видела. — Я могу быть рядом с Мерри и в ее постели и не пожертвую этим только потому, что кто-то пытается ущемить мое самолюбие.

Он блеснул обычной своей открытой улыбкой, словно и не было у него на лице тени, которую я только что заметила.

— Кроме того, я польщен, а не оскорблен. Ты поджидал меня в компании с еще одним магом и тремя воинами. Не знал, что ты так меня боишься.

— Не хватало мне бояться какого-то переростка-пикси! — В лицо Киерана от ярости хлынула кровь.

Гален засмеялся и еще раз прижался губами к моей руке.

— А если не боишься, то зачем тебе столько помощников, чтобы меня убить?

— О, это верно, — заметила Андаис. — Только из страха Киеран мог взять столько людей, чтобы подстеречь одного стража. Если б дело касалось Холода или моего Мрака, я бы еще поняла. Ну, еще Мистраля, нашего повелителя бурь, но что ты боишься Галена…

— Я его не боюсь! — повторил Киеран, но что-то в его голосе заставляло припомнить Шекспира. Леди слишком громко протестует. Что такое было в Галене, даже если пророчество говорило о нем, что заставило Киерана запастись такой мошной поддержкой? Очень хороший вопрос. Едва не потеряв Галена, я была слишком поглощена переживаниями, чтобы как следует об этом подумать.

— Если не Галена, то чего же ты боялся, Киеран? — спросила я.

— Лорд Киеран, — заносчиво бросил он.

— Нет, просто Киеран, — процедила Андаис. — Она — наследница моего трона и когда-нибудь станет твоей королевой, если ты, конечно, до этого доживешь. Думаю, она может обращаться к тебе, как и я, Киеран. — Ее голос опять стек к мурлыкающему тембру, который либо намекал на секс, либо предвещал кому-то очень много боли. Иногда, впрочем, и то, и другое.

— Чего я боюсь? — переспросил Киеран. — Я боюсь смерти сидхе как расы.

— Ты боишься, что смешанная кровь моей племянницы обречет нас всех на смертность?

— Да, как и многие другие. Они боятся об этом сказать, но поступили бы как я, если б им хватило смелости.

Андаис взглянула в сторону от него.

— Не знаю, не знаю, Киеран. Смелость твоей жены, похоже, быстро тает.

Он посмотрел на королеву, и в его лице появилось что-то новое — то ли намек, то ли надежда.

— Если бы только она говорила смелее, все могло бы кончиться хорошо.

Мэденн всхлипнула в голос. Когда-то она была богиней юности и выглядела не больше чем на пятнадцать. Сейчас ее залитое слезами лицо казалось даже моложе, словно страх сорвал с нее ее годы.

— Ты много раз говорила, что очистишь двор от полукровок! — проговорила она сдавленным, низким от слез голосом. — Мы хотели только помочь тебе в том, что ты хотела сделать сама, прежде чем она вернулась из Западных земель и отвратила твое сердце от нас.

Андаис наклонилась вперед, и гнев ее стал уходить. На лицо Киерана медленно возвращалась прежняя наглость.

— Кристалл, обыщи Мэденн, нет ли на ней заклинания или, может быть, амулета, направленного на королеву.

Андаис нахмурилась:

— Что это ты говоришь, Мередит?

— Моя королева, я умоляю, — воскликнула Мэденн, — помоги нам!

Лицо Андаис смягчалось на глазах.

— Готорн, — сказала я, — если она еще раз заговорит без моего разрешения, перережь ей горло. Вылечится потом.

Он не стал спорить. Просто достал нож и приставил к ее горлу, хоть она и пыталась запротестовать.

Андаис отвернулась, закрыв глаза рукой:

— Что это?!

Кристалл обыскал Мэденн, и достаточно тщательно, чтобы Киеран возмутился:

— Он лапает мою жену!

— Станет вдовой, и никаких обетов нарушать не придется, — заявила Андаис.

Киеран открыл рот, потом закрыл, и в глазах у него впервые мелькнул страх.

Мэденн тихо вскрикнула, и Готорн нажал клинком, так что показалась капелька яркой крови. Женщина захныкала, но заговорить больше не пыталась.

Кристаллу пришлось совершить едва ли не интимные действия с Мэденн, прежде чем он вытащил маленький полотняный мешочек у нее из-под бюста. Два сшитых вместе кусочка ткани, похоже на подушечку размером с полудолларовую монетку.

Я чуть опустила щиты — как раз чтобы увидеть, как светится крошечная подушечка, и разглядеть тонкую красную нить, протянутую от нее к королеве.

Кристалл перерезал нитки, скреплявшие ткань, и вытащил клочок сушеной травы и семь черных волосков. Он зажал волоски пальцами, а остальное переложил в другую руку.

— Чары, направленные на тебя и только на тебя, моя королева, — сообщил он. — Заклятие убедительности, чтобы ее слова казались тебе верными и приятными.

Андаис посмотрела на Баринтуса в дальнем углу от трона:

— Возможно, ты получишь то, чем я редко одариваю кого-либо, лорд Баринтус.

Он поклонился:

— И что же это, королева Андаис?

— Мои извинения. — Она повернулась к Мэденн и Киерану. — Почему вы так хотели убить Галена, что рисковали жизнью?

— Он не считал, что рискует жизнью, — вмешалась я.

Андаис удивленно на меня посмотрела:

— Он использовал магию, чтобы обмануть меня. Это достаточное основание, чтобы я вызвала кого-то из них или их обоих на поединок.

— Киеран сказал мне, что Сиобхан пыталась убить наследницу трона и все еще жива, и ее не пытают, потому что Иезекииль ее боится. Он сказал, что если за такое ты никого не покарала, то попытка убить полукровку-пикси, обычного стража, точно сойдет им с рук.

Она взглянула на Киерана, и он попятился под ее взглядом и остановился, только наткнувшись на стражей.

— Ты это сказал, Киеран?

— Не этими словами…

— А суть эта?

Он сглотнул так, что было слышно, и кивнул.

— Весь дом Нерис был вовлечен в заговор, они пытались убить тебя, моя королева, и они живы. Почему жизнь стража-полукровки должна стоить дороже жизни самой королевы?

— Вот видишь, Мередит, стоит проявить милосердие — и оно обратится против тебя.

— Нерис пожертвовала жизнью, чтобы спасти свой дом, — напомнила я. — Она заплатила за проявленное тобой милосердие.

— Верно… Отчасти. — Андаис взглянула поверх всех голов в сторону другого благородного дома. — Дормат!

Поднявшийся мужчина был высок и невероятно худ. Белейшая кожа, какой только мог похвастаться наш двор, бескровная бледность трупа. Откинутый капюшон черного плаща открывал волосы такие же белые, как кожа, так что Дормат показался бы альбиносом, если б не глаза — черные, огромные и блестящие. Он был очень похож на современные представления о Смерти. Мне говорили, что когда-то он был мужественно-красивым и мускулистым, как все сидхе, но века людских верований его изменили. Кое-кто всерьез спорил, о чем свидетельствует такая его подчиненность людским представлениям: о его магической слабости, раз он не способен от них защититься, или, наоборот, о невероятной силе и уме — раз его до сих пор почитают среди людей, хоть и своеобразно. Голос у него был ниже, чем можно ожидать.

— Да, моя королева, — пробасил он.

— Иннис — один из твоих, как и Сиобхан. Вы тоже все заговорщики, подобно дому Нерис?

— О нет, моя королева, я клянусь, что не знал ни о планах Сиобхан, ни о планах Инниса.

— Ты заступился за Сиобхан. Ты просил для нее милосердия. Я его проявила, потому что мой сын тоже ее ценит и просил сохранить ей жизнь. Я прислушалась к сыну и к тому, кого считала своим союзником.

— Я и есть твой союзник, моя королева. Мой дом принадлежит тебе.

— Двое изменников, Дормат, двое в одном доме! Как мне поверить, что их не больше? — Она рисовала пальцем круги на подлокотнике трона.

— Разве не также обстоит дело с домом Блодайвет? — спросил он.

— Не впутывай меня в твои дела, Дормат[17], — отрезала Блодайвет. — Ты, носящий имя собственной собаки, ибо опозорил свое!

— Я ничего не позорил!

— Детишки, — сказала Андаис, почти забавляясь. А у меня волосы на затылке встали дыбом от ее голоса. — Вот видишь, куда правителя заводит милосердие? Понимаешь теперь, Мередит? Милосердие ведет к слабости и гибели.

— Я знаю, как истолковал твои действия Киеран.

Она посмотрела на меня. Привлекать ее внимание, когда она в таком настроении, не хотелось ужасно, но деваться было некуда.

— Ну и как же?

— Он решил, что раз ты не казнила никого за попытку убить меня, то за покушение на Галена кара будет еще меньшей.

— И как ты думаешь, он прав? Ты думаешь, что я его не накажу?

— Я думаю, что Сиобхан следует казнить, а Киерана примерно наказать.

— Как наказать, если не смертью?

Я облизнула внезапно пересохшие губы.

— Так далеко я не загадывала, тетя Андаис.

— Ах так… Ну а я загадывала, и в этом состоит разница между принцессой и королевой.

Она открыла красные, яркие губы, чтобы сказать что-то жуткое, но тут огромные двойные двери с треском распахнулись, и на пороге показался Дойл.

• «
• 21
• 22
• 23
• 24
• 25
• 26
• 27
• 28
• 29
• 30
• »