Петька замер, не договорив слово. Остолбенели и мы. Вправо от нас, прислонившись к сосне, сидел человек. В потемках нельзя было разобрать, молодой или старый, но без бороды и усов. Было видно, что одна нога у него разута, другая в сапоге. Правая рука была под широковерхой фуражкой, которая лежала на земле.
Человек сидел и молчал. Мы тоже молчали. Потом он попросил:
- Хлебца у вас, ребятки, нет? Кусочка...
Эти простые слова сразу успокоили. Даже веселее стало. Все-таки с большим, а то вовсе страшно в лесу.
Узнав, что у нас нет ни крошки, незнакомец стал нас расспрашивать, зачем мы сюда попали, кто наши отцы, где живут, куда мы идем.
Мы наперебой принялись рассказывать, а он то и дело напоминал:
- Потише, ребятки, потише. Не кричите!
Когда мы рассказали, что хотим перейти пруд бродом, незнакомец заговорил быстрее, короче:
- Брод? Где? За этими кустами? Мне бы с вами.
Помолчав немного, незнакомец сказал;
- Ну-ка, ребятки, кто из вас покрепче?
Этот вопрос в нашей тройке давным-давно был решен и сотни раз проверен. Мы с Петькой враз указали на Колюшку:
- Вот, дяденька, он.
- Этот? Всех меньше, а всех сильнее?
- Это уж так точно. Обоих оборает и на палке перетягивает. Медведком его зовем.
- Медведком? - усмехнулся незнакомец.- Ну-ка, подойди поближе. Встань вот сюда. Попытаем твою силу.- И он положил обе руки на плечи Колюшки, но сейчас же снял.
- Нет, ничего не выйдет. Идите вперед, ребятки, а я волоком за вами.
- Ты идти-то не можешь? - спросил Колюшка.
- То-то, Медведушко, не могу...
- Подстрелили тебя?
- Много узнаешь - дедком станешь. Иди.
- Ну-к, я сапог, нето, твой понесу.
- Это дело.
Незнакомец надел свою фуражку. Под ней оказался большой револьвер. Сунув револьвер в левый карман куртки, раненый лег на правый бок, подогнул, насколько можно, здоровую ногу вместе с прижатой к ней раненой, оперся руками о землю и подтянулся вперед.
В густой заросли кустарника мы нашли извилистую, переплетенную корневищами, но широкую тропу. По ней, видно, спускались коровы, когда стадо пасли на этом лесном участке. Тропа выходила на песчаный мысок, о котором говорила тетушка Настасья. Брод и выход к дому были перед нами.
МИМО ДВОЙНОГО КАРАУЛА
Петька первым выбежал на мысок и сейчас же зашипел на нас:
- Тш... тш... Тише вы! Разговор где-то...
Мы прислушались. Справа как будто доносились голоса, но так смутно, что Колюшка заспорил:
- В ушах у тебя, Петьша, звенит.
- Как не так! Слушай хорошенько. Вот... На этот раз довольно ясно донесся смех. Петька побежал к раненому, который с трудом, тихо постанывая, пробирался по коровьей тропе.
- Там, дяденька, разговаривают. Много...
- На том берегу?
- Нет, на этом же, только подальше.
- Ну погоди - сам послушаю, а вы потише. Раненый подполз к самому берегу и стал прислушиваться.
- Говорят где-то. Не близко только. Это по воде наносит. Потише всетаки нам надо. Как бы не услышали. Ну, кто первый брод пытать будет?
Мы не заставили себя ждать, но Петька все же опередил. Он был уже в воде и хвалился:
- Как щелок, вода-то! Теплехонькая.
- Тише, ребятки! Не булькайтесь! Если глубоко, лучше вернитесь,посоветовал раненый.
Брод оказался удобным, но в одном месте, ближе к тому берегу, было все-таки глубоко. Переползти тут и высокому человеку было невозможно.
Выбравшись на другой берег, все мы, стуча зубами от холода, первым делом решили:
- Нет, не переползти ему.
- Глубоко. Где переползти!
- Кольше до самого горла доходит.
Куда! Подскакивая на песке, я уколол себе ногу. Ухватившись рукой за больное место, нащупал что-то легонькое. Оказалась сломанная сережка.
- Гляди-ка, ребята!
- Может, золотая?
- Золотая! Кому тут золото терять. Медяшка - это так точно. Пятак пара... Постой-ка, ребята... может, тут перевоз вовсе близко. Сбегать бы поглядеть. Вон она, тропка-то!
- Без рубах?