— На ручей падает, — согласилась Айрэнэ, — а в самом лесу полумрак…
— Ветви переплелись…
— Именно что… Стой. Музыка… Слышишь? — бросила взгляд на девочку — та подалась вперед, едва не падая со стула.
— Я иду по лесу… Очень аккуратно иду, не задеваю ни веточки. Слышу странную музыку… И голос ручья, и еще чей-то голос. Выхожу к ручью — там стоит эльф… Спиной ко мне… Высокий, темноволосый… Погоди! — вскрикнула — и Айканаро вздрогнула, распахнула глаза.
— А… — так, голос — в шепот, отвернуться — но так, чтобы девочка видела немного лица, изобразить — брови — страдальческим изломом, прикусить нижнюю губу, судорожный вздох.
— Ай? — робкий, дрожащий голосок, — чего с тобой?
Со свистом втянуть воздух — сквозь сжатые зубы. Тяжело привалиться к плите, опереться одной рукой, другую — ко лбу.
— Нет… Ничего…
— Ай?! — судя по шуму отодвигаемого стула, девочка все же решилась встать и подойти. Неуверенное касание — потянула за рукав, — Айрэнэ?
Айрэнэ резко обернулась — девочка не успела отшатнуться, и обе руки девушки вцепились ей в плечи, огромные сумасшедшие глаза оказалось совсем близко, и девушка выдохнула прямо в лицо Айканаро:
— Ломион! Ты!
Айканаро не нашлась, что ответить, и растерянно таращилась — Айрэнэ еще мгновение пристально всматривалась в нее, потом веки девушки медленно опустились, и она тяжело навалилась на плечи девочки.
"Оказалось, что он совсем еще юн. Юн, но странно мрачен. Бледное лицо, словно он давно не выбирался на свет, черные локоны до плеч, широкие черные брови, темные, но ярко блестящие глаза, тонкие губы… Внезапно он улыбнулся, и тут же лицо его осветилось."
"Он не видел меня, но я часто сопровождала его в его одиноких прогулках. Я знала все его любимые лесные места и тропы, я слышала все его любимые песни и мелодии. Я знала, что надо будет выйти к нему… Знала — и все же медлила."
"Теперь мы бродили вместе — и я открывала ему секреты леса, которые он никогда бы не узнал сам… А он играл — для меня, и я пела… Иногда он приходил с сестрой, и тогда пела она, а я слушала. Они удивительно походили друг на друга — но временами казались совсем разными."
"А потом он исчез. Он, его мать, его отец… Осталась только его сестра Ломиэль, которая и рассказала мне, что произошло. Они уехали — уехали в Гондолин, скрытый город, город камня и света… Город, куда не было доступа лесной майя, привыкшей к зелени и сумраку…"
Айрэнэ гордилась собой — ей удалось не только убедить девочку не бросать музыкальную школу, но и накрепко привязать упрямое создание к себе. Айрэнэ часто звонила ей — и когда та уже привыкла к звонкам, резко прекратила. Айканаро волновалась, дергалась, даже решилась спросить, в чем дело, но наткнулась на удивленно-равнодушный взгляд и поднятую бровь. Плакала и пыталась хамить, но под нахальством крылись робость и неуверенность, и достаточно было нескольких мягких слов (глаза в глаза) — или строгого окрика (в зависимости от ситуации) — чтобы девочка тут же присмирела. Когда же Айканаро почти отчаялась снова добиться расположения девушки, та опять стала ласковой и внимательной — и изголодавшаяся по теплу девочка уже была готова на все, лишь бы не потерять ее. Правда, на вкус Айрэнэ — уж слишком на все и, хотя время от времени она сажала Айканаро себе на колени, обнимала и легко чмокала в щечку, дальше она заходить не собиралась.
"Литературный семинар для всех желающих. Основы стихосложения и правописания. В комплекте — критика. Особо тонким и чувствительным душам рекомендуется захватить нашатырь. Вечно ваши — ФАРИЗА и КУНДА ВОНГ, кадавры. Телефоны:…"
Объявление сразу привлекло внимание Айрэнэ. В отличие от остальных бумажек, украшавших стволы деревьев в Эльфятнике, это было отпечатано на компьютере, а не написано от руки. И под текстом красовалась очень, очень знакомая подпись.
Айрэнэ почувствовала, что краснеет. Как давно это было — несколько лет назад… А все-таки воспоминания о собственной глупости не тускнеют, и кажется, словно это случилось только вчера. "А ведь верно они меня тогда… Ни рифмы, ни мозгов. И основная идея — стандартный детский скулеж. А если бы не они, до сих пор бы ерунду писала и позорилась… Та-ак… А если…"
— Тхэсс, ручка есть?
Та обернулась, оторвавшись от разговора с какой-то полузнакомой девочкой:
— Да, а что?
— Запиши-ка мне эти телефоны…
— Кадавров-то? А зачем?
— Пойду, погляжу, что там деется. Если чего хорошее — надо будет и остальных захватить, им полезно…
Литсеминар проходил дома у одного из кадавров — у кого именно, Айрэнэ так и не поняла, да и не стремилась выяснять. Она пришла вовремя, но в гостиной на диване и всех креслах уже расположился народ, и Айрэнэ пришлось довольствоваться принесенным из кухни стулом — правда, со спинкой. Еще два стула забрали себе критики, а остальные гости рассаживались уже на ковре на полу.
На небольшом журнальном столике перед критиками были аккуратно разложены книги и бумаги, и одна из девушек — смуглая Фариза — неторопливо просматривала какой-то текст. Вторая, опершись локтями на стол и положив подбородок на скрещенные пальцы, улыбалась входящим и приветливо кивала. В желудке Айрэнэ снова появился знакомый холодок, ей захотелось спрятаться… Разозлившись на себя — "Заткнись! Ты уже давно не ребенок!" — она достала из рюкзака захваченные с собой листочки с текстами Тхэсс, Айканаро и остальных девочек из свиты, балующихся стихами. "Потом спрошу."
— Будем надеяться, что все опоздавшие уже пришли… — начала Кунда Вонг, и Фариза, складывая бумаги, продолжила:
— …или опоздали совсем. А пока мы представимся…
Оказалось, что семинар проходит далеко не в первый раз, и многие участники уже давно и хорошо знакомы с критиками. Новенькие представились (Айрэнэ назвала только свое имя, тогда как остальные добавляли, что пишут — стихи или прозу; критики внимательно вгляделись в нее, но расспрашивать не стали), потом Фариза и Кунда провели детальный разбор нескольких стихов, ответили на вопросы, потом началась теоретическая часть. Скучно не было — критики умело разбавляли сухие правила забавными примерами и случаями из жизни, так что даже Айрэнэ, не отличавшая ямб от хорея, а стихи разбирающая по принципу "цепляет — не цепляет", начала кое-что понимать.
По окончании семинара объявили чаепитие (Айрэнэ порадовалась сообразительности Тхэсс, чуть ли не силой впихнувшей ей в рюкзак какие-то печенья и плюшки), а критиков обступил народ, жаждавший общаться лично. Айрэнэ выпила чай, подождала, пока толпа схлынет, и подошла к девушкам, прихватив стихи своих девочек.
До метро было не то, чтобы далеко, но неприятно — короткая дорога проходила дворами, и Айрэнэ, поколебавшись, все же свернула на длинный путь. Пусть длинней, зато светлей.
Девушка задержалась на семинаре дольше других. Она показывала критиками стихи — те согласились прочитать и выдать предварительное суждение. Правда, не насчет "есть талант — нет таланта", но… Оказалось, что из всех девочек имеет смысл таскать на семинары только троих: Тхэсс, Лаурэдэль и Азраэль. Первые двое сюрпризом не оказались, но вот третья… Азраэль (или даже Азраил — для особо близких знакомых) — совершенно незначительное создание, взбалмошное, надменное… Конечно, она слушалась Айрэнэ (попробовала бы не!), но ее вечные истерики и переезды… Девушка уже начинала подумывать, как бы половчее ее выгнать, а тут, оказывается, вон оно что. Способности.
"Айканаро, наверное, все равно придется взять, обидится же, воплей будет… Ну да ладно, походит пару раз, оскорбится до ужаса и сама бросит. Ей скрипку надо… А не дурью маяться. Ладно."
Еще одна мысль не давала Айрэнэ покоя. Она по привычке вглядывалась в лица собравшегося народа, отмечала интонации и жесты, пытаясь отслеживать "точки силы и линии трения" — как она называла распределение власти в любой стае — и не находила ровным счетом ничего. Конечно, кто-то дулся, кто-то кого-то недолюбливал — не без этого! — но в общем и целом… Критики никого не выделяли — слишком, никого не высмеивали — зло, и ни в одном движении, жесте или слове Айрэнэ не увидела намека на хорошо знакомые ей отношения. "Так не бывает."
В метро — вниз по лестнице, через турникеты, на платформу. Середина станции.
— Мур, мяу! Я уж тебя совсем заждался! Ну как?
— Ну мяу, мяу… Нормально, вполне себе. Сейчас расскажу…
— Рюкзак давай, натаскался уже…
— Мурр… Ты сегодня у меня, я так понимаю?
— А что, ты против? — наигранное изумление, хлоп-хлоп длиннющими ресницами.
— Да щас, не дождетесь… Блин! Тхэсс, ты сигареты купила?
— А то! Пошли быстрей, это ж наш поезд!
— Значит, на вторник есть… — визгливый голос кассирши не дает сосредоточиться на смысле слов, а от душного воздуха кругом идет голова. Преодолевая звон в ушах, Айрэнэ морщится, стараясь понять, как ей лучше поступить. В руках — то ли веером, то ли россыпью — бумажные деньги, и уже перепутались купюры, а в голове перепутались цены и даты. "Ох уж эта поездка на осенний КОН, никогда ведь туда не ездила… Нет, надо было выпендриться…"
— Ну, что брать будете?
То ли пять мест на четвертое, то ли четыре места на пятое… Плацкарт или купе? Вместе или по раздельности? Прибытие утром или вечером?
— Ну, решайте быстрей! Люди ждут! — это сзади. Кто-то из очереди.
"Люди… Дхойнэ… Стрелять вас всех, слишком много развелось…" Но билеты надо брать. Надо решать, и решать быстро. Айрэнэ открывает рот — и не знает, что сказать.