— Ты переобувайся и проходи в комнату, ага? Я сейчас пойду насчет чая узнаю… "Да что же это такое?! В жизни не отчитывалась…"
Все-таки отвернулась, так резко, что взметнулись распущенные волосы, но не успела сделать и шага, как тихий голос остановил ее:
— Погоди, вот, возьми!
Обернулась. Сфинкс протягивала ей коробку миндального печенья.
Айринэ перезнакомила Сфинксу со всеми, кто был в этот раз. Девочка улыбалась, кивала, говорила, что ей очень приятно. Ей кивали и отвечали примерно в том же духе, и только Такс поднялся и поцеловал ей руку — отчего Сфинкс слегка покраснела, а Айринэ метнула ему неожиданный для себя самой гневный взгляд.
Из кухни прибежала разрумянившаяся Тхэсс, объявила, что скоро все будет и забрала Айканаро — помогать таскать чашки-тарелки. Повисло неловкое молчание. Йолли притворилась, что внимательно изучает корешки книг в шкафу, Такс, не поднимая глаз, пощипывал струны. Рядом сидела Сфинкса — чинно положив руки на колени, выпрямившись, словно аршин проглотила. Сидела и молчала. Благожелательно молчала. Айринэ судорожно пыталась сообразить, как начать разговор — и о чем. В голову лезла всякая чушь, чуть ли не о погоде. "Не то… А что, свежие сплетни ей пересказывать? Вот прям так сразу? Блин…"
Перебор струн стал громче, и Айринэ узнала мелодию. "Ну почему надо было именно эту?!" Закрыв глаза, Такс играл вступление к песне. Не просто играл — украшал на лету, изменял, импровизировал, но мелодия оставалась узнаваемой, и Айринэ, несмотря на то, что слышала эту песню уже много раз, зачарованно уставилась на него, боковым зрением все же заметив, как возле нее подобралась и выпрямилась Сфинкса.
— Аве, Цезарь… — Такс запел — тихо, едва слышно, так что девушка больше угадывала слова, чем разбирала. — Тут у нас такие гости, украшение компаний…. - и резче, отчетливей, чеканя, — Да писать про это тошно… — теперь захлебываясь — Да, мечтал! А вышел кукиш! — и снова переходя на шепот, — Ты у нас душа святая…
Перебор, и резкие удары, все вперемешку, но вот Такс накрыл ладонью струны, и в неожиданной тишине отчетливо упало хриплое, вкрадчивое:
— Ты заходи. Мы будем… рады.
И снова музыка — затихающая, удаляющаяся, но вот замирает и она.
Такс открыл глаза. Улыбнулся:
— А это в настроение было.
— Ну ни фига себе у тебя настроение! — притворно нахмурилась Айринэ, передернула плечами и рассмеялась, Такс присоединился к ней, и захихикала Йолли, уже забывшая про шкаф, и даже Сфинкса.
— Ну а что-нибудь менее жуткое — можешь? Вот, например…
Все шло почти как всегда — Такс пел, и пела Тхэсс, и пришлось тихонько вправить мозги надувшейся было Айканаро (еще бы, запрягли бедняжку, заставляют то чай принести, то вина подлить, то пирог нарезать), но непривычная скованность не оставляла Айринэ. Не помогало и вино. Девушка знала, что улыбается натянуто, смеется слишком громко, а шутки получаются такими натужными, что лучше бы уж было помолчать. Такс, не отвлекаясь от общей беседы, посматривал на девушку с заметным беспокойством.
Недовольная Айканаро в очередной раз притащила чай, начала разливать:
— Мяааа, давайте сюда чашки!
Йолли подставила чашку, повернулся Такс, и только Сфинкс и Тхэсс, отодвинувшиеся к другому краю дивана и увлеченно беседовавшие, ничего не заметили.
— Тхэсс! Сфинкса!
— Не слышат, — пожала плечами Айканаро и посоветовала заговорщицким шепотом, — А ты их пни!
— Пинать я тебя буду, радость моя… — фыркнула Айринэ и, потянувшись, хлопнула Сфинксу по плечу, — Мяу! Чай будешь?
Девочка не отшатнулась, даже не вздрогнула, только полуобернулась и взглянула в лицо Айринэ. Она даже улыбалась. Айринэ медленно убрала руку, чувствуя, как краска заливает щеки и лоб, выдавила улыбку и слова "Чай пришел, давайте чашки", отстранилась и встала:
— Народ, я сейчас.
Перед глазами все поплыло, но это не вино, нет — это от волнения, знакомая полуслепота, когда все сливается в цветную круговерть, и видны только смутные, расплывчатые очертания. Лиц не видно, и это хорошо. Прикрыть за собой дверь, аккуратно, без шума и грохота, и теперь — в кухню, теплую темноту и запах печеных яблок.
Ткнуться лбом в стекло, зажмуриться, вздрагивая всем телом, прикусывая сустав на указательном пальце, можно даже больно, скорее поможет очнуться. "Что же… Как…" В вихре мыслей не выловить нужной, ускользают, разбегаются. В ушах — тонкий звон, пока еще едва слышный… "Нет, нет. Все, все, все." Заставить себя открыть глаза. Медленно сквозь черноту проступает — собственное лицо в стекле, и вместо глаз опять темные провалы.
Выпрямиться. Расправить плечи. Сейчас все пройдет, и надо вернуться. Сейчас. "Сваляла дурака… Не стоило, нефиг. Ладно, будем знать… Сейчас." Но девушка медлила, глядя уже — сквозь свое отражение, — на сплошную стену снега за окном.
Скрип двери. Шаги — ближе, ближе. Кто-то остановился за спиной.
Айринэ сглотнула, закусила губу. "Кого принесло…" Чьи-то ладони мягко легли ей на плечи. Девушка напряглась, как струна. "Какого…"
— Я тебя обидела? — негромкий голос, и Айринэ вздрогнула от неожиданности. — Прости, пожалуйста, я не хотела, — вздох. — Ладно?
Айринэ медленно подняла руку и сжала пальцы девочки. Глубоко вздохнула, с усилием проговорила:
— Это ты прости. Я идиот. — и почувствовала, как Сфинкса качает головой.
— Неправда. Айринэ…
Девушка заставила себя отпустить тонкие пальцы, осторожно высвободилась, обернулась. Сфинкс смотрела на нее серьезно, чуть склонив голову к плечу и прижав руки к груди — на темной ткани джемпера удивительно белыми казались длинные изящные кисти. Улыбнулась:
— Все хорошо. Пойдем?
— Ага, — Айринэ тряхнула головой, улыбнулась в ответ, — покурю только. И чайник включу…
Стая с удивлением смотрела на Айринэ, да и сама она понимала себя с трудом. Просто девочка… Просто девочка с рысьими глазами и загадочной улыбкой. "Сфинкс, как же… Свинкс!" — злилась Айринэ, вонзая ногти в ладони.
Она чувствовала в девочке стену. Аккуратную такую стенку, может быть, даже с ажурными завитушками и прочими украшательствами, но тем не менее — стену. С табличкой "извините, но вам туда нельзя". Девочка всегда оставалась доброжелательной, вежливой, улыбчивой, только глаза ее менялись, если в разговоре Айринэ подходила слишком близко к чему-то — теряли глубину, становились плоскими, непроницаемыми. Девушка больше не осмеливалась пригласить Сфинксу на обычные встречи команды (попросту — пьянки), и приглашала — отдельно, когда дома была Тхэсс, или Такс, или вообще никого.
Айринэ щелкнула в коридоре выключателем, и свет на кухне погас, уступив место прозрачным синим сумеркам зимнего вечера. Правда, ненадолго — девушка вошла, перегнулась через стол, нащупала провод, на нем — выключатель, и загорелась неяркая настенная лампа в белом матовом цветке.
— Так-то лучше, — улыбнулась Айринэ, оборачиваясь к Сфинксе, замершей в дверях, — проходи, садись. Тебе чай с лимоном?
— Да, пожалуйста, — Сфинкс устроилась на ближайшем к ней стуле, — а вы сами завариваете?
Айринэ досадливо поморщилась, благо что как раз стояла к Сфинксе спиной, и девочка не могла видеть ее лица. В разговорах девочка старательно избегала любых указаний рода. Никогда не говорила Айринэ ни "ты пошла", ни "ты пошел", изворачиваясь безличными обращениями или вот такими — абстрактно-множественными. И еще девочка ни разу не назвала ее по имени. Кроме того случая…. А еще… Айринэ действительно сама заваривала чай и научила этому всю свою свиту; привычка к хорошему чаю оказалась слишком сильной, а бросать ее только потому, что лишний раз напоминает о Лави… Не много ли чести?
— Конечно, — улыбнулась Айринэ, бросив короткий взгляд через плечо, — настоящий-то лучше.
— Я только кофе варю, и то редко.
— И мы варим, только не редко, а почти всегда, — Айринэ сняла с подставки вскипевший чайник, налила кипяток в фарфоровый заварник.
— А ты давно в тусовке?
— Лет семь. Или около того… — рассеяно ответила Айринэ — сейчас все ее внимание было поглощено чаем. Заварник прогрет, воду — вылить, теперь — по ложке на чашку плюс одна…
— А как все началось?
— Все как у всех, — пожала плечами Айринэ, — прочитал — понравилось.