Поезд трогается. Какое-то время они все трое идут рядом с движущимся вагоном, потом бегут. Платформа кончается, и они остаются позади. Поезд набирает скорость. Вагонные колеса все быстрее, быстрее постукивают на стыках,
ЧАСТЬ II
Глава восьмая
НАШИ ГЕРОИ ПОСТУПАЮТ В ВУЗ
Валех
Не охотник я до всяких нежностей, но расставание со стройкой, со скалой Амира, с говорливой речкой и лесом, начинающимся сразу же за поселком, неожиданно оказалось тяжелым. Я видел, как Сарыкейнек переживает, и крепился, старался не показывать своих чувств.
Больше всего огорчало расставание с машиной. С товарищами по стройке я еще мог переписываться, мог разговаривать по телефону, видеться с ними и в Баку, С машиной - мне так казалось - прощался навсегда.
Получив расчет, я отвел машину в гараж, вымыл до блеска. Мыл и приговаривал про себя: "Моя верная и послушная, сколько я гонял тебя по горам-долам! И ни разу ты не подвела меня, не опозорила перед друзьями-товарищами, не оставила посреди дороги..."
Казалось, могучий "КрАЗ" слышит мои слова, понимает, что происходит в моем сердце.
Каналья Кериш из соседней бригады, увидев, с каким старанием я драю машину, сострил:
- Что, руль никак не отпускает от себя?
Но я так глянул в его сторону, что Кериш прикусил язык. Знал мой характер.
Еще, кажется, только вчера, когда из-за предательского наговора я оказался в тюрьме, мне так хотелось вернуться к ребятам, на стройку, в родные горы. Вернулся. А теперь - новая разлука. Нас ждал Баку.
Каково-то будет нам в большом городе, среди незнакомых людей?
Да... Поезд мчался, бодро постукивали колеса на стыках. И мне не сиделось на месте. Я то подходил к окну и, насвистывая, смотрел на пробегающие мимо поля, то садился рядом с Сарыкейнек, говорил ей что-то забавное, легкое. Сарыкейнек пыталась казаться беззаботной, но это ей мало удавалось.
- Послушай, - наконец взорвался я, - не в Исфаган едем, за тридевять земель. Хватит вздыхать! Не то... Не то закажу сейчас музыку вот этому зурначи. Пущусь в пляс прямо здесь, в купе.
А в нашем вагоне ехал зурначи, чтобы не соврать, килограммов за сто, в мохнатой шапке и сапогах, и с ним худущий, с выступающими на шее жилами барабанщик - бубнист.
Увидев надутое лицо зурначи, Сарыкейнек весело рассмеялась.
Вообще-то по натуре она была жизнерадостной, не из тех, кто унывает и сетует на трудности. И все же... женское сердце... Да и события последних месяцев вызвали излишнюю настороженность и нервозность. Понимая все это, я пытался как-то расшевелить, вырвать ее из этого состояния.
- Ты видела, как Мурадзаде влепил этим мерзавцам? - -говорил я о бывшем председателе колхоза Меджидове и бывшем следователе Юсифове. Закон для всех один...
- Конечно, - соглашалась Сарыкейнек. - Но ведь пока суд да дело, и нам досталось. Сколько ты хлебнул всего, сколько я наволновалась...
- Выходит, надо спрятаться, как черепаха под свой панцирь, и всего на свете бояться? -возражал я.
- Не за себя боюсь...
- Не за меня ли? Вот еще выдумала! Ты меня в мельничные жернова сунь вывернусь живым.
.. .Прямо с вокзала мы поехали к тетушке Джейран.
Договорились между собой, что вещи пока оставим у нее и пойдем в институтское общежитие. Ну, а если поступим, снимем комнату подешевле где-нибудь на окраине.
Но тетушка Джейран решила иначе.
- Никаких общежитии! - сказала она. - Только этого еще не хватало! Живите у меня.
Сколько мы ни отказывались, не помогло.
- И не стесните вы меня вовсе. Я в разъездах, квартира все равно пустует. Располагайтесь. Ребята вы славные. И мне будет с кем поболтать.
Говорилось все это искренне, от чистого сердца.
Мы и остались.
- Ну, чувствуйте себя как дома. А я поехала, - сказала тетушка Джейран, собираясь в рейс.
.. .Весь день провели мы в счастливом безделье.
Сарыкейнек хлопотала на кухне, нарезая хлеб, разливая чай, раскладывая еду по тарелкам. А я смотрел на нее и насмотреться не мог. Так все выходило у нее ладно да ловко.
А потом сидели, беспечно болтая о том о сем. И конечно, о нас самих. Поступим ли мы в институт или нет, а если поступим, то как будем жить? Ведь придется и учиться, и зарабатывать на жизнь...
- Может, сходим к Мурадзаде, - предложила Сарыкейнек. - Посоветуемся.
- Давай, - согласился я.
.. .Секретарша Мурадзаде, хорошенькая Говхар, встретила нас как старых друзей.
- У товарища Мурадзаде посетители, - сказала она. - Посидите немного.
Я достал папиросы, закурил. А Говхар, слышу, шепотом выспрашивает у Сарыкейнек, как мы устроились и была ли у нас свадьба...
- Добро пожаловать! - Мурадзаде вышел нам навстречу, поздоровался за руку сначала с Сарыкейнек, потом со мной. Усадил за приставной столик, сам сел рядом.
"Вели бы себя все вот так, просто, уважительно",- подумал я.
Товарищ Мурадзаде справился о нашем самочувствии, спросил, как подготовились к экзаменам, где живем...
- У тетушки Джейран? Передайте ей привет. Звоните после каждого экзамена, ладно?
.. .Когда мы вышли на улицу и влились в толпу по-городскому озабоченных, спешащих куда-то людей, мне показалось, что эти люди и сам город давно нам знакомы, будто мы родились и выросли здесь.
Баку я всегда любил. Часто думал о нем, о его бесконечных улицах, о море, набережной.
Но сегодня, пожалуй, впервые почувствовал себя в этом городе своим.
Взявшись за руки, мы долго бродили в пестрой толпе. Потом сдали документы - она в строительный, я - в университет, на юридический факультет. Уставшие, но довольные сделанным делом, вернулись домой.