Мне постелили перед жаровней, в которой еще тлели угли. Женщины устроились напротив, возле окна.
Только голова моя коснулась подушки, как я провалился в сон.
Я до утра проспал как убитый. Но при пробуждении первое, о чем подумал, была мысль о Сарыкейнек. Приподнявшись, я глянул в ту сторону, где она спала. Ее и след простыл. Ушла? И в тот же миг послышалось шлепанье босых ног, и моя любимая, которая, оказывается, стерегла мой сон у порога, птицей бросилась ко мне. Обняла, расцеловала! Так, будто мы с ней не виделись много лет. Будто она всю ночь простояла возле порога, ожидая, пока я проснусь, чтобы броситься ко мне и обнять... Но тут дверь скрипнула, и Сарыкейнек выскользнула из моих объятий, отпрянула в сторону.
Мудрая Гюллюбеим-хала и бровью не повела.
- Ах, зятек проснулся! - пропела она. - Как спалось? Не замерз ли? Не першит ли в горле после вчерашнего купания под дождем?
Слив только что надоенное молоко в старый медный казан, она поставила его на огонь. Сырые дрова не хотели гореть.
- Слыхала я, к нам в село скоро газ проведут, - говорила тем временем старушка. - Оно бы хорошо. Хотя... - она вздохнула, - хотя пища, приготовленная на газе, - разве это пища? Как-то, слышишь, Валех, я поехала гостить к младшей сестре. Она живет в городе, работает врачом, и муж у нее врач, хороший парень... Так, значит, все у них по-городскому, и газовая плита, как это водится, на кухне. Удобно, что говорить. Не надо возиться с дровами, то да се. Но мне, признаться, уж не знаю, наверное, темная я женщина, отстала от времени, но... Для меня, знаешь, нет ничего милее деревенского очага!.. Сестра, значит, из кожи лезет, чтобы мне угодить. Несет все, что есть, на стол. И нажарила, и напекла. Холодильник у них полон магазинных яств - всякие там сыры, то да се. А у меня кусок в горле не идет! Ну, сестре, конечно, обидно. "Что это ты, - говорит, - поститься к нам приехала, что ли?" Ну, а ее муж - славный парень, - тот все понял. "Не обижайся на Гюллюбеим, - говорит, не привыкла она, как мы с тобой, к порошковому молоку".
- Двадцатый век! - говорю я. - Вот наш Сарвар вычитал где-то, что американцы едят сплошные консервы и довольны. Считают, что еда не должна быть особенно вкусной. А то, мол, много станешь есть, растолстеешь, сделаешься ленивым... По-моему, ерунда все это! Пища дает человеку силу, энергию, придает устойчивость против болезней...
- Верно, сынок, - согласилась Гюллюбеим-хала. - Не знаю, как у американцев, а у нас говорят: по хорошей еде хорошая работа!
Позавтракав и выпив по два стакана свежего молока, мы попрощались с доброй старушкой... В лесу было по-особому празднично. Утренняя роса рассыпалась крупными каплями по молодой листве дикой алычи, яблонь, груш. И птицы щебетали вокруг как-то по-особому, по-весеннему.
- Когда у нас будет своя квартира, - проговорила Сарыкейнек, - я буду вставать рано-рано. Первым делом открою форточку, а потом стану хлопотать на кухне. К тому времени, как ты встанешь, все будет на столе...
- Да я утром самое малое полчаса зарядку делаю, - не согласился я. - Встаю ни свет ни заря. Так что договоримся так: чай готовлю я...
- Нет, я! -я...
Вот так и шли мы по весеннему радостному лесу и дурачились, щебетали, как эти беззаботные птицы над головой.
... В середине мая мы кончили наконец строить дом. "Наш дом", как мы говорили. Остались кое-какие плотницкие, малярные работы. Каждый день после работы мы бежали на свой пятый этаж, в свою квартиру. Сарыкейнек мигом привела все в порядок - вымыла полы, окна, двери. Тут же прикинула, как расставить мебель. Рассчитала все наперед. Одного она не смогла учесть, увы... Но об этом - в следующей главе.
Глава вторая
УВАЖЕНИЕ К ГОСТЮ - НАШ ДОЛГ
В это время на руднике появился новый начальник. По хозяйственной части. Человек молодой, лет двадцати восьми, с таким выражением лица, будто сейчас он скажет что-то очень смешное. Новый начальник приехал с семьей: дочурками, двух и четырех лет, и женой - красивой узбечкой. Поговаривали, что ее отец с матерью и двумя сестрами погибли при ташкентском землетрясении, в живых осталась только она одна. И потому с первых же дней все мы отнеслись к ней очень внимательно, тем более что она была еще и беременна. Поскольку свободных квартир в поселке не было, эта семья поселилась прямо в кабинете Джамал-муаллима, вытеснив его самого с его рабочим столом и телефонами в приемную, По образованию парень был экономистом.
Через день-другой после их приезда нас с Сарыкейнек вызвали к Джамал-муаллиму. Обрадованные, мы решили, что нам дадут наконец долгожданный ордер. Собственно, чутье не обмануло нас - речь действительно шла о квартире. Но...
У Джамал-муаллима мы застали директора рудника - серьезного, грузного человека. Он сидел за столом, разговаривал по телефону, а сам Джамал-муаллим пристроился на диване. Здесь же был и председатель месткома. При виде нас директор рудника оборвал телефонный разговор, поднялся навстречу, поздоровался с нами за руку, предложил нам сесть.
- Я знаю, ребята, - сказал он, помолчав, - как вы ждете квартиру. Джамал-муаллим мне все рассказал. Знаю, что вы заслужили ее, являетесь одними из лучших наших работников. Все знаю... - Директор сделал паузу, от которой я и Сарыкейнек беспокойно заерзали на стульях. - Наверное, вы уже догадались, что я вам хочу предложить, - вздохнул директор. - Инженера-экономиста мы давно просим, министерство наконец прислало нужного нам специалиста. Следует обеспечить его жильем, - тем более что приехал он, как вы знаете, не один, с семьей. Так вот. Мы долго сидели с Джамал-муаллимом, просматривали списки тех, кто должен получить квартиру в новом доме. И что же? Все в этом списке люди семейные, почти у каждого по четыре, по пять детей, на иждивении старики родители. Да что говорить, вы лучше меня знаете этих людей, ваших товарищей. Ну, а вы... Вы как-никак молоды, вас двое... Быть может, подождете, а? Немного потерпите, еще месяц-другой - до следующего дома?
Воцарилось тяжелое молчание. Умом-то я все понимал, понимал, что у начальства, наверное, иного выхода нет. Но вот сердцем... Я бросил взгляд на Сарыкейнек, которая сидела потупившись. И меня вдруг прорвало,
- Но почему, - воскликнул я, - приглашая человека, не подумали о жилье?!
- Это верно, не подумали, - согласился директор.-- Но кто мог знать, что нам направят семейного... Спору нет, у вас все права на квартиру. Вы и работаете хорошо, и на очереди давно. Просто нам казалось, что вы войдете в наше положение. Добровольно, я это подчеркиваю, добровольно уступите квартиру приехавшим. Идите подумайте. А коли не согласны, ордер можете получить хоть завтра.
Мы вышли. Долго шли рядом, опустив головы. Молчали.
- Ну скажи что-нибудь, - не вытерпела наконец Сарыкейнек.
- А что говорить? - пожал я плечами; я успел успокоиться и уже корил себя за излишнюю, как мне казалось, горячность. - Правы-то мы правы. Сколько можно квартиру ждать. Но с другой стороны... Люди приехали издалека...
- С маленькими детьми, - напомнила Сарыкейнек,
- Отдать долгожданную квартиру глупо, не отдать - подло!
Некоторое время мы шли молча. Наконец Сарыкейнек остановилась и сказала:
- Знаешь, Валех, если мы не войдем в их положение, я не смогу смотреть людям в глаза. Никто нас не упрекнет, конечно. Но...
Она словно бы подталкивала меня. Решающее слово следовало сказать мне, мужчине.
- Знаешь что,-решительно сказал я, - давай уступим! Зачем нам потом терзаться...
- Пусть! - Сарыкейнек сказала это так, будто с ее души сняли тяжелый груз. Даже улыбнулась сквозь слезы. И мне сразу полегчало.
- Не старики ж мы какие, - возбужденно продолжал я. - У нас вся жизнь впереди. Не этот дом, так следующий. ..
- А свадьба... Свадьба пусть подождет! - воскликнула Сарыкейнек и повела пальцем возле моего носа. - Надо еще проверить наши чувства, не так ли?
Еще как надо проверить! Мы упали в весеннюю густую траву и стали целоваться. А потом долго сидели молча, обнявшись. Помятая трава издавала резкий запах. Вечерело. Здесь и там цикады пробовали голоса.
- А эта узбечка здорово обрадуется, а? - тихо сказала Сарыкейнек.
- Еще бы.
- Пусть радуется...
Мы не знали этих людей близко, не знали, хорошие они или плохие, но нам очень верилось в то, что они хорошие. И хотелось, чтобы у них в жизни все было спокойно.
- У нее и дом, наверное, разрушился во время землетрясения, - продолжала задумчиво Сарыкейнек. И тут же вскочила на ноги. - Быстрей в столовую. Перерыв подходит к концу.
Мы заторопились в столовую.
- Мы вам отдаем квартиру! - крикнул я через весь зал, увидев за одним из столиков нового начальника по хозяйственной части, он обедал с женой.
- Как это? - не понял парень.
- А вот так. Отдаем, и все! - весело повторил я.
- Учитывая ваше трудное положение, - добавила Сарыкейнек и посмотрела в сторону узбечки.
- Напрасно вас заставляли, - хладнокровно заметил парень. - Квартиру нам дали бы и так!
- Никто не заставлял. И потом - все равно квартиру вам дали бы за счет кого-то, - удивился я непонятливостью парня. - Ведь все квартиры в новом доме давно распределены задолго до вашего приезда.