Ни смерть, ни душевные или физические муки не могут породить такого отчаяния, какое вызывает утрата собственной индивидуальности. Обратившись в ничто, мы обретаем забвение; но осознавать себя существующим, одновременно зная, что ты лишен собственного «я» и более не являешься единственным и неповторимым, чем-то отличным от всех других, – вот он, истинный апофеоз ужаса.
Г. Ф. Лавкрафт "Врата серебряного ключа"
Мое истерзанное сознание вновь вернулось в тело, но я не была уверена в этом, как и в том, что все еще живу – настолько разбито и болезненно ощущалась жизнь. Наверно, будь у меня выбор, я предпочла бы ни просыпаться, ни открывать глаза и не думать, трусливо сбегая от реальности и ее неприятных подарков, но где-то в голове еще мелькала мысль: я обязана встать. Зачем? Определенно ради кого-то.
Иногда бывает так, что чужое существование становится важнее собственного, но я только начала саму себя ценить, только оправилась от… от… ах да.
Полежав немного в тишине, я медленно отделяла себя от неприятных ощущений в теле. Моя муторная, вялотекущая агония, конечно, не прошла, но стала явственно терпимей, достаточной, чтобы принять действительность такой, какой она предстанет мне, едва я распахну веки. Дав себе отсрочку в еще несколько минут, я постепенно, не торопясь открыла глаза, фокусируя взгляд на потолке с лепниной. Не помню, чтобы я встречала подобное в знакомых мне местах.
– Что происходит?
Мой голос стал заметно ниже, будто я уже неделю мучаюсь ангиной. По ощущениям так оно и было, но я помнила, что в последние дни не болела, наоборот, старалась сохранить здоровье любым способом, оно было безумно важно. Но зачем?
Не получив ответа, я еще раз убедилась в том, что в комнате лежу одна и, пообвыкнув, немного размяла затекшие конечности, попыталась встать, надеясь разобраться в том, что случилось, или узнать, где я хотя бы нахожусь. Последнее, что помню – гаражи, где когда-то разбилась моя подруга Слава. Да, я ведь несла букет на годовщину того случая, большой, красивый, нашла ей даже черные цветы в знак траура, чувствовала себя виноватой в ее смерти и в тысячный раз припоминала последний день с ней. Могла ли я хоть как-то спасти ее?
Это всего лишь еще одна смерть, какой смысл о ней переживать?
Я вздрогнула и в панике огляделась, на миг показалось, что я сошла с ума, но незнакомый мне голос звучал поразительно близко. Замерев, я попыталась понять, где я его слышу.
– Кто ты?
Не бойся, я лишь воспоминание о себе. Если быть точнее, о когда-то сильном и великом тиране по имени Ньярлатхотеп.
– Нья-я, что?
Можешь называть меня Ньярл.
– З-драствуй. Постой, я не понимаю, где ты?
В твоей голове.
– Не может быть такого. Так не бывает.
Я теперь часть твоего сознания.
– Нет-нет-нет-нет, что угодно, только не это. Это явно паранойя, галлюцинации, что-то туманит и путает мой разум.
Если бы всё было так просто…
Со стороны двери послышался скрип, и темный проем впустил внутрь еще одного незнакомца. Неожиданно он показался мне намного важнее, чем голос в голове. Безумно хотелось понять, что со мной произошло.
Высокий, статный прекрасного сложения мужчина средних лет в строгом старомодном костюме тройке. Черты лица яркие, гармоничные, как у голливудского актера, волосы короткие черные, словно вороново крыло, и немного зачесаны назад. Взгляд стальных глаз грозный, тяжелый и хмурый, какой обычно я встречала только у военных, побывавших в горячих точках, но даже так он завораживал и казался красивым настолько же, насколько и суровым. На миг почудилось, что я его уже встречала, хоть и не смогла вспомнить, где именно.
– Здравствуй, теперь ты понимаешь меня? – голос незнакомца оказался бархатным и достаточно приятным. Его речь явно не была русской, слова странными, но я всё понимала.
– Д-да, но кто вы?
Мужчина взял стул, стоявший у массивного письменного стола напротив, и сел рядом с кроватью, разглядывая меня.
– Скорее тут вопрос о том, кто вы? Мне пришлось действительно потрудиться, чтобы достать вас с того света при том, что обычно я не так радушен к незваным гостям.
– Ч-чего? Я гость? Не понимаю, – я смяла в руках уголок накрывавшего меня одеяла. Чем дольше перебирала в голове оставшиеся воспоминания, тем сильнее хотелось закричать от абсурдности образов в памяти.
– Мой нерадивый племянник вытянул ваше тело случайным порталом. Полагаю, он хотел провести эксперимент, построив его через Завесу, но невольно получил вас. А я с самого начала твердил, что телепортация это не его, – мужчина покачал головой и нарочито расстроенно вздохнул. – Мое имя Каин Блэквуд, я некромант и владелец местных земель, а вы?
– София Финаева, о каком портале вы говорите? Что это такое?
Каин изогнул бровь и с интересом оглядел меня, будто я спросила его о движении Солнца в небе, а не о какой-то фэнтезийной чуши.
– Портал, коридор, соединяющий две точки пространства, служит для быстрого перемещения. Тратит много магии и используется в основном в важных ритуалах.
– Ч-что? Я не понимаю, о чем вы.
– Позвольте, в вашем мире нет магии?
– В каком это, моем мире? – я инстинктивно повернулась к наглухо зашторенному окну, даже не поймешь, день сейчас или уже вечер, и уж тем более не понять, где я оказалась.
Дитя, ты не у себя дома. Это иное место.
Вздрогнув, обняла себя за плечи, дрожа как от озноба. Все происходящее стало слишком отчетливо напоминать дурной сон, и от накатывающего ужаса ситуации хотелось взвыть, кричать во всю глотку или бежать куда глаза глядят. Почему этот человек несет бред? Я попала в какую-то секту? Нужно найти телефон и дозвониться до Макса. Мне нужно попасть обратно домой к жениху. Он обязательно спасет меня.
– Полагаю, вы из иного мира.
– Так не бывает…
– К сожалению, бывает. Теперь ты гостья в этом доме, как минимум, пока не поправишься.
– Мне нужно это обдумать.
– Конечно. Горничная принесет ужин. Если что-то понадобится – обращайся к ней.
Некромант встал и, поставив стул на место, спокойно вышел из комнаты, оставив меня наедине с моими мыслями. Он выглядел отрешенно и даже чересчур спокойно, будто в действительности ему было плевать на то, что происходит со мной.
От нового потока воспоминаний в моей голове я вздрогнула, как от удара током. Все казалось фантастическим, нереальным, будто я проснулась после глубочайшего наркоза. Мне помнился бескрайний черный океан, в котором я утопала, словно в густой зловонной слизи, чей-то голос там, обещавший мне помощь, потом боль от царапин на горле и вспышкой внезапно боль от удара клинком прямо в сердце, пока я лежала на холодных камнях в некоем склепе. Прислушиваясь к телу, я отмечала ощущениями прошедший путь, но одно чувство, тянущее и особенно мучительное, выбилось из общей картины.
Скатившись на пол с постели, я на подгибающихся ногах подошла к огромному, ростовому зеркалу на кованых ножках в дальнем углу комнаты.
– Госпожа, вам нельзя вставать! – испуганный девичий голос раздался за спиной, но едва ли он мог меня остановить.
– Какой ужас…
– Госпожа, вы были сильно ранены.
– Моё лицо…
Горничная села рядом и постаралась развернуть меня за плечи к себе, но то, что я видела, было слишком пугающим, настолько, что сложно оторвать взгляд.
Неровные кривые шрамы исполосовали шею, проходя от правого уха к левой груди, словно мне разрезали кожу ржавым ножом, занесли инфекцию и долго не обрабатывали раны. Часть порезов прошла по губам, затянувшись, отметины искривили их. Создалось ощущение, будто на меня напал тигр, исполосовав когтями, или медведь, или…