— Это интересно. Где они теперь?
— Иди за мной, — говорю я, рассказываю ему о состоянии Анны и Франсуазы и своем плане побега из города, пока я веду его к мадам Бисет.
— Умно, — говорит он. — Но я думаю, что мы сможем поступить лучше. У меня еще есть ключи от оружейной. Давай подвинем пушку в одно из зданий вдоль пути шествия — может, в церковь у дома Вуазен, Нотр-Дам-де-Бонн-Нувель — и выстрелим из нее, когда отравители будут проходить мимо. Если повезет, выстрел убьет Ла Вуазен и Лесажа. В хаосе им придется созвать подкрепление, блокирующее дороги, и мы легко уедем из Парижа.
Я смотрю на Дегре.
— Это гениально.
— Знаю, — он оживляется, пока мы входим в кондитерскую.
Мадам Бисет отрывает взгляд от стола и визжит, увидев кого-то еще за мной. Она поднимает нож, и я вскидываю руки.
— Все хорошо, — говорю я. — Это Де…
— Капитан Дегре, — Дегре спешит вперед и целует ее запястье, словно придворный. — Из полиции Парижа. К вашим услугам, мадам.
Она воркует высоким голосом и подносит другую ладонь к груди. Я закатываю глаза и открываю люк. Когда мы встретились в первую ночь, мадам Бисет бросила в мою голову четыре тарелки и чуть не отдавила мне пальцы люком. А потом я три ночи уговаривал ее и подкупал, чтобы она не выдала нас. Но один взгляд серых глаз Дегре и чарующая улыбка, хоть он и выглядит потрепано, как я, и она помогает ему. Она даже дает ему бесплатно багет, после чего жадно забирает у меня две жемчужины в обмен на печально выглядящую буханку, которой едва хватит моей родне.
— Она очаровательна, — говорит Дегре, спускаясь с плесневелой лестницы в жижу. Он откусывает большой кусок хлеба и поворачивается к туннелю. — Это место… нет.
— Капитан Дегре? — я отламываю у него кусочек хлеба и запихиваю его в рот. — Серьёзно? Ты недавно в полиции Парижа, всего год.
— Да, но я — единственный член отряда, так что я — капитан.
Я фыркаю и направляюсь в удушающую тьму.
— Не отставай, капитан.
— Дразни, сколько хочешь, но кого дофин послушает: офицера Дегре или капитана Дегре? Я буду говорить.
Когда мы входим в комнату, Анна и Франсуаза приподнимаются на локтях и улыбаются Дегре. До того, как он вступил в полицию, он постоянно участвовал в наших выходках, устраивал бардак во дворце со мной и девочками, а не помогал отцу с уроками Людовика.
— Это убежище! — кричит Людовик. — Нельзя водить сюда своих друзей-подстрекателей…
— Простите за вмешательство, Ваше королевское высочество, — Дегре изображает идеальный поклон. — Капитан Дегре из полиции Парижа.
— Капитан? Как ты так быстро поднялся в ранге?
— Из-за исключительных умений, конечно. И я хочу помочь вам. Я пришел увести вас из этой адской дыры в безопасность.
Людовик скользи по нему взглядом, хмурясь.
— Я не могу носить форму, это понятно, но я служил у генерала-лейтенанта, — Дегре начинает сыпать именами и титулами, и Людовик кивает.
— Хорошо, продолжай.
— Мы придумали план, как увести вас и ваших сестер из Парижа, но потребуется ваша помощь.
Людовик скрещивает руки.
— Что значит: мы придумали план? Ты же не про него? — он кивает на меня.
Дегре бросает на меня предупреждающий взгляд и поворачивается к Людовику.
— Ситуация сложная. Нам нужен любой способный человек на нашей стороне.
Людовик хмыкает, словно говорит: «Вот именно».
Я всплескиваю руками.
— Я спас твою жизнь! Если бы не я, ты сгорел бы вместе с дворцом. Это ты ничего не умеешь. Я начинаю видеть, почему отец так крепко держал тебя за руку.
— Молчать! — Людовик ударяет кулаком по каменной стене, тут же вскрикивает и прижимает руку к себе. Очевидно, что он никогда никого не бил, и я не могу удержаться от смеха. Дегре выглядит так, будто хочет меня задушить. Мари изумленно раскрывает рот, словно я чудовище. Обычно я не такой нахальный, но Людовик должен знать, что меня не запугать.
Дегре хватает меня за плечо и убирает за себя, затем пресмыкается, пока Людовик, наконец, не успокаивается и прислушивается к нашему плану.
— Мы, очевидно, не хотим, чтобы вы были где-то рядом с взрывом — мы не можем рисковать, что вы получите травму или вас заметят, — поэтому вы возьмете тележку, которую я спрячу для вас возле кондитерской. Уложите девочек сзади под одеялами, а затем встретитесь со мной и Йоссе на пересечении улиц Ришелье и Сент-Оноре.
Все молчат, пока Людовик переваривает план.
— Мне это не нравится, — говорит он, наконец. — Если я уеду из города, я могу полностью его потерять.
«Осмотрись! Он уже потерян!» — хочу кричать я, но Дегре бросает на меня мрачный взгляд краем глаза.
— Это лучший вариант, ваше высочество, — говорит Дегре. — Если прятаться в канализации, толку не будет. Вы должны выбраться из города и поднять своих союзников в Анжу, Бретани и Савойе. К тому же ваши сестры не могут долго ждать, — он смотрит на Франсуазу и Анну, ворочающихся в углу.
Наступает тишина, и я готовлюсь к тому, что Людовик скажет что-нибудь ужасное, например: «Мы не можем ставить маленьких девочек выше благополучия нации». В конце концов, они бастарды. Еще и девочки. Но он скрипит зубами и бормочет:
— Хорошо. Но если это плохо кончится, ты виноват, — он указывает пальцем на меня. — Отец, упокой его душу, никогда бы не поддержал такой нелепый и опасный план.
Слова Людовика льются мне под кожу, и я должен заставить его замолчать, пока не вина проступила, пока насмешливый голос отца не сокрушил меня сомнением. Мне все равно, что он подумает. Я отказываюсь переживать. Я собираюсь спасти своих сестер и доказать, что они все неправы.
— Осторожность убила нашего отца, — кричу я. — Он проигнорировал большинство своих людей, и они убили его. Прости, но я не хочу пойти по его стопам.
Я разворачиваюсь, сжимаю кулаком жилет Дегре и тащу его по комнате. Мне нужно уйти от этих вонючих туннелей и хмурого взгляда Людовика.
— Я думал, мы договорились, что я буду говорить, — говорит Дегре, когда мы уходим за пределы слышимости.
— Ты был слишком занят, целуя ноги Людовика, чтобы сказать то, что нужно было.
— Вы оба невозможны. Тебе так тяжело проявить к нему немного уважения?
— Да, — говорю я, взбираясь по железным ступеням и вырываясь через люк в кондитерскую.
Дегре закатывает глаза и надевает капюшон, и мы проникаем в шумную толпу на улице Сент-Оноре.