Мирабель сжимает мою руку, пытаясь заставить меня замедлиться и посмотреть на нее, но я спешу вперед, мои пальцы крепко сжимают ее пальцы. Я понятия не имею, почему она хочет общаться со мной — мне явно нечего предложить.
Я поворачиваю, чтобы выйти на улицу Сен-Дени к магазину, но Мирабель и Дегре останавливаются и смотрят в другую сторону — вниз по улице Сен-Оноре к кондитерской.
— Сейчас? — стону я.
— Нет причин откладывать, — говорит Мирабель. — Чем раньше мы заберем твою родню, тем скорее сможем привлечь больше союзников.
— Но уже так поздно…
Дегре закатывает глаза.
— Солнце еще не зашло. И ты знаешь, что внизу, время ничего не значит.
Я снова стону, громче.
— Я знаю, что ты хочешь увидеть Анну и Франсуазу, — говорит Мирабель.
Их имена останавливают меня. Я переживаю за них. Две дырочки сверлили мою грудь с того дня, как я покинул канализацию. Я сделаю все, чтобы их увидеть, защитить их. Даже поговорю с Людовиком.
— Ладно, — я позволяю Мирабель вести меня к мадам Бисет, но волочу ноги, словно иду на казнь.
— Хватит играть, — говорит Дегре. — Это была твоя идея, да? Объединение дворянства и простых людей?
— Да, но я никогда не думал, кто будет осуществлять фактическое объединение.
— Кто лучше, чем благородный простолюдин? — Дегре открывает дверь кондитерской и галантным взмахом руки указывает мне. — После вас, милорд.
Я показываю ему язык и прохожу внутрь. Каким-то чудом мадам Бисет оказывается в своей квартире наверху, поэтому я поднимаю люк и спускаюсь в туннели, а она не пристает.
Как только мои сапоги проваливаются в грязь, я кашляю от мерзкой вони. Проведя несколько недель на земле, я забыл, как парообразные пальцы проникают в горло. Я иду вперед, чтобы освободить место для остальных, и попадаю в паутину. Пока я убираю липкие нити с лица, крыса размером со скалку Ризенды пробегала по бокам моего ботинка.
Я не могу этого сделать. Особенно зная, что в конце туннеля меня ждет самое мерзкое создание из всех. Должен быть другой способ успокоить людей. Что-нибудь, что мы можем попробовать.
Я разворачиваюсь, готовый снова подняться по лестнице и убежать подальше от этой адской дыры, когда два высоких голоса раздаются в туннеле, как пение птиц.
Мое сердце замирает от этого звука.
Мои девочки.
Их смех ведет меня в темноту и уныние. Я кладу руки на мокрые стены и шагаю в темноту. Дегре и Мирабель следуют за мной.
Голоса Анны и Франсуазы становятся все громче; мое сердце бьется все быстрее. Когда мы проходим последний поворот и свет факела из их камеры освещает ямы на земле, я бросаюсь бежать. Нужно их увидеть. Нужно их обнять.
— Анна! Фрэнни! — кричу я.
Миг тишины, а потом вопли радости и хлопки, и я врываюсь в комнату.
— Йоссе! — Анна сжимает кулачками грязную юбку и бежит ко мне. — Ты вернулся!
Я становлюсь на колени и ловлю ее на руки. Мгновение спустя Франсуаза врезается мне в бок, и мы трое падаем в лужу, слишком громко смеясь, чтобы заботиться о холоде и сырости. Я осыпаю поцелуями их щеки и приглаживаю их волосы, исследуя каждый дюйм.
— Вы в порядке? Восстановили силы? — я не могу перестать лепетать, и мои глаза обжигают слезы, что немного унизительно, но так приятно видеть их живыми и здоровыми, теплыми, твердыми и…
— Стой! — Франсуаза хихикает и отбивает мою руку. — У нас все в порядке. Где ты был? Мы начали беспокоиться, что ты никогда не вернешься.
— Некоторые из нас начинали праздновать, — кричит Людовик из своего угла.
Мари бросает на него неодобрительный взгляд, проходит через комнату ко мне.
— Это счастливый момент, Людовик. Не надо портить его старыми ссорами. Мы рады, что ты цел, — говорит она мне.
— Я бы не назвал их старыми ссорами! — голос Людовика повышается, когда Дегре и Мирабель ныряют в комнату. — Он вернул отравительницу! Капитан Дегре, как ты мог позволить…
— Мирабель! — кричат девушки из-за Людовика. Они поднимаются и нападают на нее с чуть меньшим энтузиазмом, чем на меня. Они пытаются устроиться у нее на коленях и смеются, как не смеялись со времен нападения на Версаль. Что-то сжимает мою грудь, когда я вижу их троих вместе. Дегре качает головой, глядя на мою улыбку.
— Ты выглядишь иначе, — говорит Анна, разглядывая короткие кудри Мирабель.
— Мне пришлось замаскироваться, — объясняет она, — и твой брат подумал, что это будет лучший способ.
— Но твои кудри были такими большими, подпрыгивающими и прекрасными! — сетует Франсуаза, обвивая голову руками, как я делал у Лувра.
Мирабель усмехается и бросает на меня взгляд.
— Не думаю, что кто-то называл мои волосы красивыми, но спасибо. Как вы обе себя чувствуете? Я очень хотела вас проверить. Пятна поблекли? Ваш кашель прекратился?
Анна протягивает руки для осмотра, а Франсуаза кивает головой, утверждая, что никогда не чувствовала себя лучше.
— Что вы делали, когда вам стало лучше? — говорю я, садясь рядом с ними.
— Мы охотились на крыс, — сообщает Анна.
— Крыс! — Мирабель бросает на меня взгляд, пытаясь скрыть отвращение.
Франсуаза оживленно кивает.
— Им нравится жевать наши юбки, поэтому я оторвала кусочки материала и положила их в угол, а когда пришли крысы, я поймала одну сама. Я ударила ее ботинком, приготовила на палочке и съела на ужин.
— Ты съела это? — я смеюсь. Как бы грязно это ни звучало, я полон гордости. Избалованные принцессы никогда не опустились бы так низко. Мои девочки сильные. Крепкие. Новая порода знати.
— Мы съели ее целиком, даже хвост. Прямо как наш котенок, который живет во дворце, — рассказывает Анна Мирабель. — Когда мы вернемся, я буду помогать ему в охоте. Из меня получился бы хороший котенок, не так ли?
— Ты была бы замечательным котенком, — соглашается Мирабель.
— Хватит этого благословенного воссоединения, — Людовик шагает к нам. — Я хочу знать, зачем вы здесь. И почему вы это позволили, капитан, — он сердито смотрит на Дегре. — Йоссе предал меня. И напал на тебя. Он не может вернуться после нескольких недель кутежа с нашим врагом и ожидать, что его примут с распростертыми объятиями.
Я встаю на ноги и глубоко вдыхаю. Небеса, помогите, мне понадобится все терпение, чтобы пережить то, что будет дальше.