Они кивают и уходят, и давление на мою грудь, которое казалось сокрушительным, значительно ослабевает. Я украдкой смотрю на Йоссе, и от его восторженной улыбки у меня все трепещет. Я быстро отворачиваюсь, мои щеки становятся еще более горячими.
— Мы начнем распространять информацию, — говорит Гаврил, — чтобы толпа стала свидетелем предательства Ла Вуазен и силы нашего чудесного порошка.
— А я найду туники, шляпы и прочее, чтобы мы выглядели как настоящие торговцы, — предлагает Дегре.
— А я и маркиз де Сессак возглавим экспедицию, — взволнованно добавляет Людовик.
— Прекрасно, — говорю я.
Но как только наши союзники выходят за дверь, Йоссе поворачивается к Людовику и говорит:
— Ни за что. Вы не можешь никуда нас вести.
Его слова эхом разносятся по магазину, острые, как гвозди. К счастью, большинство наших союзников уже на улице, но Амелина и Этьен останавливаются и поворачиваются на нижней ступеньке. Все взгляды обращены на Йоссе, а Людовик не просто смотрит — он стреляет кинжалами огня. Воздух такой густой от напряжения, что я едва могу дышать.
Рога дьявола, только не снова.
— Сейчас не время…
Людовик прерывает меня низким рычанием.
— Почему нет, брат?
— Это слишком рискованно, — Йоссе легкомысленно взмахивает рукой. — Ты должен оставаться незамеченным.
— Мы оба знаем, что тебе плевать на мое благополучие. Значит, это риск для тебя и твоей гордости. Ты боишься, что люди забудут тебя, как только увидят меня.
— Я боюсь, что вы нарушишь наши тщательно разработанные планы и все испортишь. Я мог бы руководить миссией легко и гораздо эффективнее.
— Я не согласен. Чтобы великий план увенчался успехом, люди должны видеть меня и таких знатных людей, как Сессак, защищающими их, сражающимися вместе с ними.
Йоссе зарывается руками в волосы и смотрит на меня, умоляя меня встать на его защиту, но я прикусываю губу и смотрю на Людовика. Позволить ему покинуть наше укрытие — это риск, но мы будем рядом, будем помогать и защищать его, и я считаю, что людям было бы хорошо увидеть, как он участвует в их борьбе. Я выражаю мольбу лицом.
— Возможно, нам стоит дать дофину шанс. Я тесно работала с ним на прошлой неделе, и я думаю, ты поймешь, что он гораздо более компетентен…
— Он не хочет помочь, — перебивает Йоссе. — Ты не знаешь его так, как я.
— Я хочу помочь, — настаивает Людовик. — У меня было время подумать…
— Да, я знаю. Я был с тобой неделями. Я слышал достаточно твоих мыслей о наших условиях и обществе, и это никак не помогало.
Людовик опускает голову и шумно вдыхает.
— Я не жаловался уже несколько недель. Я пытаюсь измениться. Я хочу быть лучшим королем. Помоги мне сделать это, Йоссе, — он смотрит на Йоссе с открытым и серьезным выражением лица. Это близко к мольбе для короля.
Я задерживаю дыхание, желая, чтобы Йоссе согласился. Мари вот-вот может взорваться от гордости там, где она сидит с девочками по сторонам. Но Йоссе опускает свою шляпу-треуголку и поворачивается к Людовику спиной.
— Боюсь, это не выше меня.
Людовик жалобно бормочет. Я крепко сжимаю губы и смотрю в потолок. Я хочу сильно ударить Йоссе по лицу. Ему нужно было просто немного поддаться, Людовик был готов преодолеть пропасть между ними, но он не смог этого сделать. Он не стал этого делать.
Проклятый принц и его гордость.
Маркиз де Сессак сердито смотрит на Йоссе, затем кладет руку на плечо Людовика.
— К счастью, у всех нас есть право голоса в этом вопросе, и я говорю, что ты поведешь нас.
Йоссе поворачивается к дворянину.
— Я спас вам жизнь!
— Технически она спасла мне жизнь, — он кивает на меня. — И, похоже, Его высочество помогал в создании противоядия. И мадам Рояль доставила его…
— Я принимал участие во всем этом! И в любом случае вы по-прежнему в меньшинстве.
Амелина приглушенно кричит с лестницы:
— Я думаю, что дофин должен вести.
— И я, — кричит Мари из-за угла. Анна и Франсуаза согласно хлопают в ладоши.
— И я, — Дегре виновато пожимает плечами, когда Йоссе смотрит на него. — Извини, друг. Это к лучшему.
Йоссе поворачивается ко мне последней.
— Ты тоже против меня?
Я смотрю вниз и трогаю обложку гримуара отца.
— Я не столько против тебя, сколько за то, чтобы позволить Людовику это сделать.
— Отлично, — Йоссе срывает шляпу и сжимает ее в кулаках. — Отлично. Но когда это плохо кончится, не говори, что я тебя не предупреждал.
Его загадочные слова спускаются по моей шее, как пауки, но я отмахиваюсь от них и вижу улыбку на нетерпеливых лицах вокруг меня.
Наши ряды пополняются. У нас есть план с ясным концом.
Нет причин полагать, что это плохо кончится.
22
ЙОССЕ
Все отвергли меня: Дегре, мои сестры, даже Мирабель. Я не знаю, почему я когда-либо думал, что могу возглавить это проклятое восстание.
«Может, нужно попробовать другой путь управления», — шепчет отец. Не резким тоном, которого я ожидал от него, а мягким, уговаривающим тоном, от которого все становится еще хуже.