— Быстрее, Йоссе! — кричит мне в ухо Гаврил. Вместо того чтобы убежать от зверей вместе с оставшимися охранниками Общества, Гаврил и его банда бегут к опасности. — Сети! Готовьте сети! — кричат они сиротам в компании Людовика.
К тому времени, как мы подбегаем к группе, веревки уже развернуты, и Гаврил отдает приказы всем, включая Людовика, говорит нам, где стоять и как расставить сети. Мирабель спешит присоединиться к нам, волоча за собой вопящую сестру, и Амелина посыпает нас всех огнеупорным порошком.
Мы ждем, глядя на небо.
Черный зверь пикирует первым. Он несется в дыму, как тень, и мы швыряем сеть в воздух, но без крыш и узких улочек, которые могли бы его задержать, у существа достаточно места, чтобы спрятаться. Сеть соскальзывает с крыльев и падает на платформу, чуть не раздавив нескольких наших союзников.
Пока мы пытаемся собраться, атакует зверь из розового золота. Он ловит сеть когтями и швыряет ее через сцену — вместе со всеми, все еще цепляющимися за веревку. Я издаю звук, похожий на свист чайника, когда смотрю, как Мирабель падает на платформу. Она приземляется, как тряпичная кукла, рядом с телом Лесажа и не поднимается.
Нет. Я бегу к ней, мое зрение темнеет по краям, пока она не остается всем, что я вижу. Мое тело воет с каждым шагом. Отпечаток руки Лесажа пульсирует на моей груди, обжигая. Но вид Мирабель, неподвижно лежащей на досках, притупляет мою боль.
Только на середине платформы я понимаю, что ее глаза открыты, и она смотрит вниз на свои залитые кровью ладони, разжимая и сжимая пальцы. Вдруг она встает на колени и оглядывается. Мне кажется, она смотрит на меня, и я зову ее по имени, но прежде, чем я добираюсь до нее, она пробегает мимо меня и подползает к телу Лесажа.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я.
— Его кровь, — неистово бормочет она. — Это то, что мне не хватало. Когда я катилась по сцене… — ее голос затихает, трясущейся рукой она вынимает кинжал из перевязи Лесажа, проводит им по ладони и прижимает руку к зияющей колотой ране на его спине. Она давит все сильнее, пока ее запястье не оказывается в крови. Я вздрагиваю от ужасных хлюпающих звуков — словно ботинки в грязи, — но Мирабель скрипит зубами и сжимает пальцы.
Черный дымовой зверь визжит над нами, сгибаясь, как будто пальцы Мирабель сжимают его шею, а не внутренности Лесажа. Она меняет хватку, и он падает на платформу. Доски трескаются под весом существа, и в воздух взлетают обломки, некоторые из них были такими же длинными и зазубренными, как копья. Жемчужно-розовый дракон яростно ревет и пикирует, чтобы защитить своего друга, но Мирабель снова вонзает руку, заставляя второго зверя пронестись по небу. Он врезается в фасад Собора Парижской Богоматери, и все витражи разбиваются. Монстр падает на землю с такой сильной дрожью, что я отлетаю в Мирабель.
На платформе черный зверь стонет и хлопает крыльями. Людовик наступает с одной стороны, Гаврил — с другой, и вместе они вонзают меч и кинжал в длинную шею существа.
— Еще один! — кричит мне Мирабель, пот стекает по ее лицу. — Закончи это.
Из последних сил я поднимаю с земли меч павшего стража Общества и тащусь к тому месту, где лежит существо. Оно шипит при моем приближении, его уши прижаты, а желтые глаза дикие. Одно мерцающее крыло изорвано, а его передняя лапа искривлена - чешуя оторвана, и видно бледную плоть. Я подбираюсь ближе, и он собирается, как змея, извивается, чтобы ударить, но когда он пытается сделать выпад, он визжит от боли. Его голова поворачивается в сторону, и я использую шанс, который дала мне Мирабель.
Я вонзаю меч глубоко в бок существа. Гейзер горячей черной крови брызжет мне в лицо, и я отшатываюсь. Прочь от когтей дымового зверя.
Он кричит и стонет. Или, может быть, это я. Все мое тело кричит от боли. Мир то всплывает, то исчезает, становясь все темнее и темнее, пока я не перестаю видеть зверя, собор или даже дым. Я один, плыву во тьме. Скованный великолепным звуком тишины.
Не знаю, конец ли это. Или это начало. Но в любом случае это похоже на победу.
* * *
Когда я просыпаюсь, я лежу в постели. Огромная кровать с чистой простыней и шелковым покрывалом. Поскольку я никогда в жизни не спал в такой хорошей постели, я полагаю, что, должно быть, все еще сплю, и закрываю глаза, чтобы еще немного погреться в тепле. Но затем мои конечности начинает покалывать, и ужасающие сцены из Собора Парижской Богоматери заменяют туманное серое ничто: кровь, монстры, тела, разбросанные по двору.
Как все закончилось?
Я поднимаюсь на локтях, но боль пронзает мою грудь, заставляя меня снова лечь на матрас. Я осторожно дотрагиваюсь до контура ужасного отпечатка руки Лесажа на моей груди, но вместо этого нахожу ножевую рану вместе с толстой коркой трав.
Средство Мирабель. То, которое она использовала, чтобы исцелить Дегре и моих сестер. Лекарство, с которого все началось — и, кажется, все закончилось.
— Мирабель? — я щурюсь, чтобы осмотреть комнату. Стены покрыты парчой темно-бордового цвета. В углу находится бархатное кресло, а боковые столики сделаны из полированного палисандра. Река Сена лениво извивается за окном, отражая на потолок тускнеющие красные лучи света. Мы в Лувре. Что может означать только одно: Теневое Общество действительно побеждено. — Мирабель? — снова зову я, и тихий голос кашляет в ответ у двери.
— Вовремя вы проснулись, — говорит стюард, похожий на свинью. Он носит белый парик и снисходительно хмурится. — Его Королевское Высочество ждал весь день. Я должен немедленно сопроводить вас к нему.
Раньше я бы рассердился на такой вызов. Не дай бог, я заставлю Людовика ждать даже минуту после того, как мы все чуть не погибли. Разве ему не нужно есть, купаться и спать? Но я разрешаю стюарду помочь мне встать с постели и отвести меня по коридору, потому что мне не терпится узнать, что случилось после того, как я упал.
А еще я хочу увидеть сестер.
Стюард ведет меня через павильон с часами, цокая из-за моей хромой походки, в Большую галерею, где перед камином стоит массивное кресло. Людовик сидит на подушке, одетый в белое с головы до пят — белые бриджи из детской кожи и белый дублет с золотыми заклепками. Он выглядит таким чистым по сравнению с грязью и обломками Нотр-Дама. Как будто он уже забыл о битве. Слуги суетятся вокруг него, разжигая огонь и нося подносы с тонко нарезанным мясом и мягким сыром. Несколько дворян, которых я узнал из битвы, собрались позади него, вернув в свои атласные дублеты и напудренные парики. Но моих сестер нигде нет.
Людовик видит меня и указывает на землю перед собой.
— Подойди.
— Это не слишком? — смеюсь я.
Людовик кривится, словно съел неспелую ягоду.
— Разве так приветствуют короля?
— Ты был королем меньше дня. И я думал…
— Я был королем всю жизнь. Избран Богом с рождения.
Я прижимаю ладонь ко лбу и веду ею по волосам. Почему-то я думал, что будет иначе. Мы не полюбим друг друга, но после боя и увиденных перемен в нем…
— Где Анна и Франсуаза? — спрашиваю я. — И Мирабель?
— Ты не можешь врываться и задавать вопросы. Я управляю разговором.
— Я никуда не врывался. Ты меня вызвал. И если ты хочешь управлять, делай это.
Он фыркает и хмурится, выжидая.
Вздыхая, я опускаюсь в унизительный поклон.
— Сделайте это уже, Ваше Величество.
Улыбка подрагивает в уголке его рта.
— Как ты помнишь, я спас твою жизнь несколько раз у Нотр-Дама…
Несколько раз было преувеличением, но я стискиваю зубы и киваю.
— И я поблагодарил тебя.
— Такой долг требует не просто слов благодарности.
Я жалобно смотрю на дверь. Я хочу только увидеть девочек. И Мирабель. И уйти подальше от брата, боя и всего этого.
— Почему бы тебе не сказать, чего ты хочешь, чтобы мы покончили с этим?
— Новому королю будет мешать бродящий по округе брат-бастард. Ты непредсказуем. Некоторые из моих новых министров посоветовали изгнать тебя со двора…
Мой рот открывается, и я пялюсь на аристократов за Людовиком. Мы вчера бились бок о бок. И до этого я спасал их жизни противоядиями. Старая знакомая боль бурлит в животе, но я не бросаюсь на них, как сделал бы раньше, а сжимаю кулаки и стою на месте. Пусть шепчутся и насмехаются. Мне нечего доказывать. Меня хватает.