Не могу сказать, что частный самолет Мэви Рид был некомфортабельным, потому что он таким не был. Только Дойл — единственный из нас — терпеть не мог летать. Он сразу ушел на свое место, застегнул ремень и мертвой хваткой вцепился в подлокотники откидного кресла. Он изо всех сил зажмурился, вжался в сиденье — и все это только подтвердило, что, случись кому напасть на нас в воздухе, от Дойла много пользы не будет, хотя бы поначалу. Когда я впервые обнаружила, что он боится самолетов, мне было даже приятно. Он стал казаться менее совершенным, не таким уж королевским убийцей, Мраком королевы. С тех пор словно вечность прошла, и такие утешения мне давно не нужны. Сейчас я смотрела на Дойла через узкий проход и видела, как от него расходится напряжение, словно какая-то магическая энергия. Ну, страх тоже может питать магию.
— Я бы спросил, о чем ты думаешь, — сказал сидящий рядом Холод, — но я и так догадываюсь.
Я повернулась к нему, откинувшись на подголовник:
— О чем же я думаю?
— О ком. О Дойле.
Холод не был ни зол, ни обижен. Может, голос не слишком радостный, но обиды не было. Прогресс.
— Я вспоминала, что когда-то из-за страха полетов он казался мне не таким уж идеальным убийцей на службе королевы.
Лицо Холода стало закрываться той самой ледяной маской.
— И только?
Я взяла его за руку.
— Не надо обижаться, Холод. Я правда думала, что единственный случай, когда Дойл может оказаться не на высоте, это если на нас нападут на самолете.
Я видела, как Холод старается проглотить обиду. Он ею едва не давился, но все же пытался проглотить. Так старательно пытался, что я не отважилась сказать, о чем подумала еще: что даже если б я воображала разнузданные картинки с Дойлом в главной роли, это все равно не Холодово дело. Мне вроде бы полагалось наслаждаться всеми моими стражами. Но я придержала язык. Холод честно старался, и не стоило сейчас обвинять его в собственничестве — очень несвойственном фейри чувстве. Я пожала ему руку и промолчала. Хорошая девочка.
Рис присел передо мной на колени. Он надел повязку на глаз, белую, расшитую жемчугом. Очень подходящую к белому шелковому плащу, широкополой шляпе и кремовому костюму. Единственным цветовым пятном в его одежде был бледно-розовый галстук. Рис походил на помесь мороженщика и киношного детектива сороковых годов. Он даже кудри свои под шляпу затолкал. Без кудрявой шевелюры он выглядел моложе — круглая мордашка и аппетитные губы. Он меня старше на сотни лет, я до его возраста просто не доживу, но сейчас он смотрелся так, словно и за тридцатник не перевалил.
Рис мне улыбался.
— Дойл мне что-то дал для тебя. — Страж оглянулся на своего капитана, так и сидевшего с плотно зажмуренными глазами, и хохотнул. — Он знал, что будет недееспособен.
И Рис вытащил из кармана плаща белый футлярчик для драгоценностей. Моя улыбка испарилась.
— Это обязательно?
— Да. — Он вдруг стал гораздо старше: в красоте он не потерял нисколько, но мальчишеское обаяние исчезло, словно примерещилось.
Холод наклонился к нам и добавил:
— Это кольцо королевы, Мерри. Она сама тебе его дала, это знак, что ты — ее наследница. Ты должна его носить.
— Я не против надеть кольцо, — сказала я. — Но у нас с собой чаша, и я боюсь, что в ее присутствии магия кольца усилится, как всякая другая.
Стражи переглянулись, и по лицам было ясно, что такая мысль им в головы не приходила.
— Черт, — сказал Рис. — И правда проблема.
Холод стал очень серьезен:
— Может, проблема, а может, решение. Когда-то кольцо обладало огромной силой, а не просто выбирало королеве способных к зачатию партнеров.
— Очень интересно, — заметила я. — То и дело слышу, что кольцо — одна из великих реликвий, но никто, даже отец, не говорил, на что же оно было способно.
Я посмотрела на одного стража, потом на другого, а они опять переглянулись. Явно никто из них не хотел пускаться в объяснения.
— Ну? — намекнула я.
Они дружно вздохнули. Рис поудобнее сел на пятки, но футляр открывать не спешил.
— Когда-то кольцо делало Андаис неотразимой для любого мужчины, которого оно признавало.
— Судя по вашим физиономиям, это не самое худшее. А еще что?
Они опять обменялись взглядами.
— Ну, давайте бросайте второй сапог.
— Второй сапог? — не понял Холод.
— Она хочет сказать, говорите начистоту, — перевел Рис, один из считанных стражей, кто не сидел в холмах безвылазно. У Риса был свой дом за пределами страны фейри. Дом с электричеством, с телевизором, со всем, что нужно. Наверное, из всех сидхе только он знал, кто такие Хэмфри Богарт или Мадонна.
— Помнишь, во всех фильмах про Золушку есть момент, когда она появляется в дверях и принц застывает на месте? — спросил меня Рис.
— Помню.
— А потом он идет к Золушке, словно ему ничего больше не остается?
Я кивнула:
— Да.
— Вот настолько неотразимой.
— То есть, если кольцо реагировало на мужчину, он становился кем-то вроде очумелого подростка?
— Не совсем, — вздохнул Рис.
— Не только мужчина, — пояснил Холод.
Я непонимающе на них глядела:
— То есть?
Шалфей пробрался к нам по проходу. Он был одет в брюки Китто и футболку, ради крыльев продранную на спине. В талии он был потоньше Китто, так что ремень ему пришлось туго затянуть. На ноги он надел кроссовки Китто и тоже зашнуровал их как можно туже, потому что нога у него была узкая, уже, чем у гоблина. Еще он набросил на плечи плед, потому что куртку тоже пришлось бы порвать на спине, и теплее от нее не стало бы. Ему нужен был теплый шерстяной плащ особого покроя, давно придуманного в холмах специально для крылатых фейри человеческого роста. Никка тоже замерзнет, когда мы приземлимся. Но мы предупредили встречающих, и плащи они привезут прямо в аэропорт. А пока Шалфей кутался в плед, словно уже замерз. Одежды на его новый размер у него не было.
— Они все пытаются деликатно дать тебе понять, принцесса, что когда-то кольцо подбирало пары.
Я хмуро на него глянула.
— Ох, снова молодость… — Он так вздохнул, словно ничего хорошего в возвращении молодости не было. — Кольцо могло выбрать плодовитую пару хоть через всю комнату, не обязательно было к нему прикасаться. Мужчина и женщина безумно влюблялись друг в друга и жили потом долго и счастливо.
— Как-то мне трудно привязать это "долго и счастливо" к королеве Андаис.
— Она кольцо ценила как оружие или как хороший инструмент. Она объявляла бал, рассылала приглашения всем подходящим сидхе, а нас, малых фейри, звали прислуживать за столом или развлекать гостей. А потом королева вставала у входа в зал и каждой входящей дамы касалась кольцом — и почти всякий раз к этой даме спешил кто-то из мужчин. Двое избранных влюблялись друг в друга без памяти, в ближайшие месяцы зачинали ребенка, женились и были счастливы вовеки. Да, когда-то кольцо подбирало не просто плодовитую пару. Оно делало пару неразлучной. Так мы его и звали — Неразлучное кольцо. Откуда, думаешь, смертные взяли сказку о неразлучных влюбленных?
Я удивленно дернула бровями:
— Как-то я об этом не думала. Я точно знаю, что сказки чаще всего — просто болтовня.
— Но некоторые детали… — Он вытащил руку из-под пледа и помахал желтым пальцем у меня перед носом: — Существенные подробности… Они взяты из нашей истории. Из правдивых рассказов.
Шалфей помрачнел.
— Не все мы родом из Ирландии, Шотландии или вообще с Британских островов. Среди нас есть беглецы чуть ли не со всей Европы.
— Я в курсе, — сказала я.
— Ну так пользуйся своими знаниями. Принц Эссус наверняка говорил тебе, что многие сказки — это переиначенные рассказы о реальных событиях.
— Отец говорил, что большинство сказок попросту выдуманы.
— Большинство, — согласился Шалфей, — но не все.
Он опять погрозил пальцем:
— Если чаша вернула полную силу кольцу… — он указал на футляр, — и если здесь, на самолете, летит твой истинный супруг, то ты об этом узнаешь. А если нет — то узнаешь тоже.
Я посмотрела на маленькую коробочку, и она вдруг показалась гораздо важнее, чем за миг до того.
— Королева кольцом так не пользовалась, — сказал Рис. — Для себя — нет.
— Вы ошибаетесь, — тихо сказал Никка из-за наших спин. — Когда пал в битве тот, кого она любила по-настоящему, она выбирала себе любовников с помощью кольца. С его помощью она могла зачаровать мужчину-сидхе, как мы зачаровываем людей.
Я повернулась к Никке. На нем были темно-коричневые, почти черные слаксы и того же цвета сапоги. Волосы струились по обнаженному торсу — крылья у него были еще больше, чем у Шалфея, и хоть мы и попробовали натянуть на него футболку из шелка со спандексом, нам пришлось эту идею бросить. Слишком большие были крылья, и форма неудобная — сплошные выступы и хвосты.
— Когда Овейн погиб, я думал, она сойдет с ума.
Дойл так и не открыл глаз, пальцы впивались в подлокотники, но голос у него звучал вполне нормально.
— Никто не понимал тогда, что у кольца есть еще одно свойство, — продолжил он тем же спокойным голосом. — Надо полагать, оно обеспечивает своего рода волшебную защиту для созданной им пары. Оно гарантирует, что история окончится счастливо, что никаких трагических случайностей не произойдет.
Рис кивнул:
— Кольцо стало терять силу — мы знали об этом уже несколько десятков лет, с тех пор как кончился крахом большой свадебный бал. Дама вошла в двери зала, и никто не вышел ей навстречу. Но никто не осознавал, что кольцо защищает нас от опасностей, а не только дарит счастье и потомство.
— До самой битвы при Родане, — подхватил Холод, — где мы потеряли две сотни сидхе. И многие из них были обручены кольцом.
— Первый случай в истории, когда пара, соединенная кольцом, встретила смерть не в один день, не со спокойной душой, — сказал Дойл.
— Тогда распалась не одна пара, — поправил Рис, — их были дюжины. Никогда не слышал такого плача. — Он покачал головой.
— Кое-кто из потерявших возлюбленного предпочел истаять, — сказал Дойл.
— Покончить самоубийством, ты хочешь сказать, — буркнул Рис.
Дойл приоткрыл глаза, глянул на Риса и зажмурился снова.
— Если тебе так больше нравится.
— Не важно, что мне нравится, это правда.
Дойл пожал плечами:
— Будь по-твоему.
— А кольцо подбирало когда-нибудь для одного сидхе двух или больше партнеров? — подал голос подошедший из хвоста самолета Гален. Вся его одежда была цвета весенней зелени.
— Ты имеешь в виду, нового возлюбленного, если кто-то терял супруга? — уточнил Дойл.
— И это, и буквально — двух и больше партнеров одновременно. То есть что дети рождались у каждой созданной кольцом пары, это понятно. Но подобрать истинную половинку, найти настоящую любовь, не просто зачаровать — с этим у кольца трудностей не было?
Дойл опять открыл глаза и даже повернулся, чтобы взглянуть на Галена.
— Ты не веришь, что половинки существуют, что для каждого есть свой идеальный возлюбленный или возлюбленная?
Спроси это кто угодно другой, и я подумала бы: что за глупый вопрос?
Гален покосился на меня, но заставил себя встретить темный взгляд Дойла:
— Я не верю в любовь с первого взгляда. Я думаю, нужно время, чтобы любовь окрепла, как крепнет дружба. Вот в вожделение с первого взгляда я верю.
Он подошел к моему креслу. Я чувствовала его присутствие словно тепло костра, хотелось, чтобы он положил руки на спинку сиденья, чтобы это тепло было поближе. Он меня словно услышал: положил руки на спинку кресла, и мне пришлось бороться с желанием уткнуться затылком ему в пальцы. Почему-то теперь, так близко от коробочки с кольцом, я сомневалась, захочется ли мне дотрагиваться до Галена, когда я надену кольцо. Я была почти уверена, что решение не дотрагиваться ни до кого — лучший вариант, пока не станет ясно, как подействовала на кольцо чаша.
— Может, королева даст мне разрешение не носить кольцо, пока мы не доберемся до полых холмов? — спросила я.
— Нет, — ответил Дойл. — Она особо упомянула, чтобы ты его надела.
Я вздохнула. Гнев Андаис вызывать не хотелось. Просто очень не хотелось.
— Ладно, давайте сюда футляр и все отойдите подальше.
— Это ж не бомба, — ухмыльнулся Рис. — Просто кольцо.
Я сердито на него посмотрела.
— После всего, что вы наговорили, я бы лучше бомбу взяла. — Ну, не совсем так, подумала я про себя, но все же…
Я не хотела, чтобы за меня кого-то выбрали прямо здесь и сейчас. Я не знала, кого выберет кольцо и почему. В сердечных делах я магии не доверяла. Черт возьми, я и самим-то сердечным делам не доверяла. Любовь — штука не самая надежная.
Рис протянул мне футляр, и после моего напоминания все поднялись и отошли подальше. А Китто и без того все время сидел в хвосте салона, укрывшись пледом с головой. Прятался. Он боялся металла, боялся современной техники. Но он так многого боялся, что его страх перед самолетами был как-то не очень заметен — по сравнению с Дойлом, который не боялся почти ничего.
Остальные разделились на две группки. Одна собралась у кресла Дойла, который теперь сидел с открытыми глазами, внимательно за всем наблюдая. Другая скучковалась в хвосте самолета.
— Открывай же. — Рис стоял рядом с Дойлом.
— Она боится, — сказал Гален с ноткой той же тревоги, что скребла у меня под ложечкой.
— Чего боится? — удивился Шалфей. — Боится найти свою половинку? Что за глупость! Многие жизнь бы отдали, только бы оказаться на ее месте.
— Помолчи, — сказал Никка.
Шалфей открыл рот, собираясь поскандалить, но тут же закрыл. Вид у него был ошарашенный, словно он сам не понял, почему подчинился приказу Никки.
Я пристально глядела на коробочку у меня в руках, облизывала внезапно пересохшие под помадой губы и никак не могла понять, чего же я все-таки боюсь. Почему мне так страшно узнать, что мой суженый находится здесь, что это один из моих мужчин? Нет, осознала я. Не этого я боюсь. Что, если кольцо не найдет здесь и сейчас моего суженого? Что, если ни один из них мне не подходит? Может, именно поэтому я все еще не беременна?
Я подняла голову, обвела взглядом лица своих мужчин и вдруг поняла, что каким-то странным образом я люблю их всех. И уж точно я всеми ими дорожу. Кроме того, я не знала, как поведут себя Холод или Гален, если кольцо выберет кого-то другого. Оба они ревновали совсем не по-фейрийски. Если избранником будет не Холод… Его обида даже в сравнение не войдет с теми, что мне приходилось видеть.
Мой взгляд задержался на Галене. Я была уверена, что он меня любит, любит по-настоящему и любил даже тогда, когда и речи не шло о том, что я стану наследницей трона. Только он, если не считать Риса, хотел быть со мной еще тогда, когда наша связь не дала бы ему ничего, кроме моего тела… Ну и любви моей, наверное. Гален был истинный романтик. Думаю, он смирился с мыслью не стать моим мужем, не стать моим королем — если я забеременею от другого. Но в глубине души, уверена, он по-прежнему считал, что я — его половинка. Он сумел бы отдать меня другому, но только сохранив в душе мечту о том, как все могло бы случиться.
Я снова посмотрела на футляр. Если кольцо выберет другого, Галену придется искать новую мечту, новую любовь… Новую жизнь.
— Открой ее, — сказал Рис.
Я сделала глубокий вдох и открыла.