Отстранилась и отец увидел заплаканное лицо, ладони сдавили виски. Мир вокруг размазался и… исчез. Орландо ощутил, как падает в темноту.
***
Очнулся от горячего ветра и тянущей слабости в теле. С трудом разлепил глаза и несколько мгновений бездумно смотрел на чёрный пол. Вдалеке сверкают молнии, вспышки отражаются от пола и Орландо видит собственное отражение. Болезненно-бледное, с красными прожилками на лице.
Пол это застывший волнами, отполированный обсидиан.
— Доброе утро, папа.
Орландо вяло обернулся, охнул и завалился на спину, воззрился на небо, не в силах скосить взгляд. Красные, тяжёлые облака зависают над ним. В них глухо ворчит, проскакивают короткие молнии. Луиджина села рядом с ним, взяла за ладонь и сжала.
— Ч-что… происходит? — Выдавил Орландо, оборвался и зашёлся рвущим лёгкие кашлем, отхаркивая чёрные сгустки.
— Ведьма обманула тебя, папа. — Прошептала Луиджина. — Кровь бога не панацея, она сделает только хуже. Это как тушить пламя спиртом. Твоё тело и разум не выдерживают. Сейчас свежая кровь и остатки старой смешиваются и пожирают друг друга. Тебя разрывают две разные силы.
— Я что… умираю?
— Нет, перестаёшь быть человеком, превращаешься в подобие бога. Безумное чудовище, Зверя.
Вдали объёмно грохнуло и по земле прокатилась дрожь. Луиджина умолкла, устремила взгляд к горизонту, следя за чем-то.
— Тогда… убей меня. — Прохрипел Орландо.
Последние капли сил покидают тело, а мышцы подёргиваются сами по себе. Луиджина покачала головой и смахнула слёзы, блёкло улыбнулась.
— Нет. Ты сейчас там… где можешь излечиться. Это междумирье, очень далеко от серебряной дороги, но здесь боги не могут существовать. Это пространство испаряет их силу, саму их суть. Всё здесь смертельно для них.
Она умолкла, сильнее сдавила ладонь отца. Склонила голову, пряча слёзы.
— Именно здесь я высекла нож из обсидиана, прямо как ты учил меня на острове.
— Раз здесь можно излечиться… — Прохрипел Орландо, перебарывая смертельную слабость поднял руку и погладил дочь по щеке, на ладони осталась влага. — Значит, всё хорошо.
— Нет! — Крикнула Луиджина и зарыдав опустилась ему на грудь. — Нет! Мне придётся… стереть твои воспоминания. Ты забудешь меня! Забудешь всё! Иначе, всё будет напрасно. Божественность сохранится в твоей памяти, ты будешь испытывать тот же голод и сойдёшь с ума… Папа… я не смогу вернуться сюда ещё столетие…
Она умолкла и подняла взгляд на лицо отца. Глаза Орландо закрыты, из уголка рта и ноздрей сбегают чёрные струйки. Луиджина всхлипнула и положила ладони на виски.
Меж пальцев вспыхнул свет.
Эпилог
Луиджина поднялась над телом отца, сгорбилась, не отрывая взгляда. Красные облака кружатся над головой, вспышки молний усиливаются. Междумирье вытягивает силы из девочки, давит на плечи и смазывает зрение. Императрица коснулась щёк. Нет, в последнем Междумирье не виновато, это просто слёзы.
Лицо Орландо разгладилось и выглядит умиротворённым. Морщинки в уголках глаз исчезли, а контуры смягчились. Волосы пшеничными волнами разметало по обсидиану. Шрам через грудь побледнел, но не исчез. Плечи слегка усохли, а руки стали тоньше, но мышцы под бледной кожей прорисовываются во всей красе.
Луиджина смахнула слёзы, попыталась улыбнуться и прошептала:
— Так вот, какой ты был в молодости…
Из уголка рта отца струится чёрная жижа, прикипает к обсидиану и затвердевает в подобие кристалла. Грудь мерно вздымается и опадает, но в ней клокочет, а под кожей мечутся бугорки.
Дочь подняла скьявону, прижала к груди, поколебавшись, опустилась на колено и вложила отцу в руки. Ладонь сомкнулась на рукояти мёртвой хваткой. Луиджина отступила, в теле нарастает боль. Она зажмурилась, глубоко вздохнула. Междумирье выталкивает её, оно вытолкнет и отца, когда всё божественное покинет его.
Только куда?
***
Вернувшись на площадь, Луиджина оглядела место схватки, Великую Тень и Аэнлана с маленьким бастардом. Тени, сидевшие на крышах, пришли в движение, выполняя условленные ранее задачи. Империя сегодня лишится большинства знатных и богатых лордов. Все их накопления перейдут под власть короны, чтобы страна могла пережить грядущую катастрофу.
Луиджина уже чувствует, как в небесных сферах началось движение. Боги, почуявшие дисбаланс сил, готовятся вцепиться друг другу в глотки. Совсем скоро мир сотряснётся, но она позаботится, чтобы он выжил.
Подойдя к мальчишке, села и коснулась лба. Сал вздрогнул и разлепил глаза, заозирался и, осознав произошедшее, всхлипнул.
— Спокойней, юный Сал. — С грустной улыбкой сказала Луиджина. — Ты в безопасности и твоей вины ни в чём нет. Более того, ты проявил храбрость, которая помогла предотвратить вечный кошмар.
— Этого хотел дядя… — Всхлипнул мальчик и попытался утереть слёзы обрубком, охнул и закусил губу.
— Аэнлан. — Отчеканила Луиджина, поднимаясь и вскидывая подбородок.
— Да, Госпожа. — Отозвался бессмертный, приклоняя колено и склоняя голову.
— Он под твоим началом, научи всему, чему сможешь.
— С радостью.
— Тень.
— Да, миледи. — Скрипнула женщина, складывая руки на груди.
— Закончи оговорённое.
Луиджина достала из-под плаща связку писем, с печатями из красно-золотого сургуча. Тень приняла их, пересчитала и хмыкнула:
— А что внутри?
— Сообщение, что Империи скоро не станет. Я преобразую её в республику, а затем в альянс. Но это будет потом, а сейчас вся полнота власти в моих руках. Грядут тяжёлые времена.
***
Орландо закашлялся и перевернулся набок, сжался и выплеснулся из себя поток чёрной слизи. Кое-как утёрся и поднялся, держась за живот и утирая рот тыльной стороной ладони. Качнулся, как пьяный, оглядел обсидиановую равнину, красные облака и горы на «горизонте».
В теле чудовищная слабость, колени подгибаются и мелко дрожат.
— Какого…? — Выдохнул парень, откинул волосы за спину. — Где я? Где Серкано?
В ответ лязгающие шаги за спиной. Орландо повернулся откидываясь назад, вгляделся в идущего к нему исполина в чёрной броне. В прорезях шлема горит зелёное пламя.