Несколько дней затишья после насыщенных событий — как глоток свежего воздуха для того, кто только что вынырнул из воды. Такой же желанный, резкий и приятный. Но вместе с этим затишье воспринималось с некоторым подозрением. Не может быть такого, что вот так неожиданно закончились все неприятности. Это казалось настоящим затишьем перед бурей, которую невозможно было предугадать.
Лето, как и много чего хорошего, ушло, уступив место осени. Пока еще календарной, так как природа продолжает радовать солнечными днями и теплой погодой. Однако день уже заметно пошел на убыль, темнеть начинало все раньше и раньше. А ветры дли все более холодными, принося с собой некое уныние. Листья постепенно желтели, представляя из себя пестрых маленьких птичек.
Теплые солнечные лучики проходили сквозь крону дерева растущего прямо за окном, весело минуя стекло, падали прямо на подушку. Будто играясь, свет пробежал чуть дальше, попал на умиротворенное лицо, которое тут же зажмурило закрытые глаза от яркого солнца. Демон с неудовольствием зашевелился, потянувшись. Он открыл небесно-голубые глаза, огляделся вокруг себя. Все оставалось точно таким же, как и было — сонным, безмятежным, медленно-тягучим, как золотистый мед.
Удивительно было то, что в последнее время Тойфель просыпался раньше остальных. Простуда наконец отступила, теперь он мог жить полноценной жизнью. Теперь можно было думать о будущем их стаи, причем недалеком. Алекс как-то говорил, что нужно шевелиться быстрее, если они хотят перехватить течение болезни Всадника. Сейчас они не могли просто выйти на улицу и играть, этого было недостаточно.
Демон вздохнул, отбросив мысли в сторону. Все равно сейчас ничего не придумается. Особенно на голодный желудок. Изучив содержимое холодильника на кухне, Тойфель обнаружил пакет молока, которое, судя по запаху, успело немного скиснуть. Пить его было не только неприятно, но и отчасти опасно. Однако молоко было испорченным недостаточно для того, чтобы его пора было выбросить. Единственное, что пришло в голову Тойфелю — сделать блины. Быстро, просто и вкусно.
На сладкий запах теста и звук жарки на кухню медленно вплыл Рене. Он покачивался, отчаянно зевал, был совсем растрепанным, щурился. Тойфель услышал его шаги, но никак не отреагировал. Проморгавшись и немного взбодрившись, Рене медленно подкрался со спины к вожаку, который в этот момент переворачивал очередной блин, зашел со стороны миски с жидким тестом.
Паук попытался окунуть пару пальцев в сладкую массу, но Тойфель, коротко размахнувшись, звонко шлепнул брата мокрым полотенцем по спине. Рене возмущенно взвизгнул, отскочив в сторону, обиженно засунув палец с комочком теста в рот. Он, скривившись, показал язык рогатому затылку.
— Наберись терпения, они еще не готовы, — фыркнул Тойфель, не оборачиваясь.
Рене не собирался отступать. Он так же тихо зашел с другой стороны, где стояла тарелка, на которую рогатый только что бросил очередной готовый блин. Рене резко кинулся вперед, ухватив пальцами поджаренное тесто, пока вожак не успел среагировать и шлепнуть его по руке. Но паук не учел, что свежеиспеченный блин был очень горячим. Обжигая ладони, Рене активно дул на тесто, чтобы то поскорее остыло. Быстро обернувшись, Тойфель в ответ негромко рассмеялся.
Паук потерял бдительность, перестав внимательно наблюдать за ситуацией. В это время на кухне появился Алекс, который был менее тихим, чем Рене, но более быстрым и ловким. Тойфель снова не стал реагировать на появление брата, желая узнать, чем все закончится. Лань резко набросился на Рене со спины, что тот даже завопил от неожиданности. Не оставшись надолго в долгу, он отвесил смеющемуся Алексу смачный подзатыльник, от которого у того зазвенело в голове.
— Когда вы находились порознь, было гораздо тише, — с притворным недовольством заметил Тойфель, обернувшись.
— Признайся, что ты скучал, — весело ответил Рене, оскалившись.
Пока он это говорил, через его плечо высунулся Алекс и откусил кусок блина, свернутого треугольником. Паук вовремя это не заметил, глупо уставился на остатки, не видя, как за спиной ехидно усмехается Алекс, активно дожевывая блин.
Тойфель улыбнулся, отвернувшись обратно к плите. Рене все правильно отметил, рогатый действительно был рад, что эти оба наконец помирились. Время сейчас такое, что внутри стаи нужно сохранять мир, иначе они не смогут противостоять внешним проблемам. Темный Всадник специально пытался рассорить братьев, чтобы было удобнее перебить их в одиночку. Это только лишний раз доказывает, что лишь вместе они смогут одержать над ним верх.
***
Это было какое-то темное, мрачное помещение. Здесь пахло сыростью и плесенью. Воздух сперт и даже как будто мутен, как туман. Очень холодно, даже кровь, казалось, стыла в жилах. Все органы чувств здесь словно обостряются, становится даже болезненно. Ни одно живое существо по собственной воле не пожелало бы оказаться в этом месте, где царит смерть, тяжело дышащая под ухом.
Раймонд Рихтер прижимался плечом к стене, сделанной из камня, который не был похож ни на что, с чем раньше сталкивался человек. Он зябко обнимал себя за плечи, стараясь казаться как можно более маленьким. Он в первый раз оказался в обществе нескольких демонов, которые собирались что-то обсуждать. Темный Всадник для чего-то взял с собой Раймонда. От испуга тот не мог ясно рассуждать, однако он все равно постарался взять себя в руки, чтобы разобраться.
Наверняка такой могущественный демон, как Всадник, как-то может следить за Раймондом. Скорее всего, он даже знал о том разговоре с Брудер Шлафом несколько дней назад. Значит, Темный мог усомниться в преданности человека. Но если тот все еще с ним не разобрался, можно предположить, что Раймонд все еще для чего-то нужен. А что может успешно держать в узде?
Страх. Всепоглощающий ужас, который не дает мыслить адекватно, принимать здравые решения. Он заставляет идти по протоптанной дорожке, не сворачивая в стороны. Страх мешает быть самостоятельным, превращает в тряпичную куклу, которой так легко управлять, легко использовать в своих целях, а затем выбросить, когда та наконец придет в полную негодность.
Но Раймонд не игрушка, которой можно манипулировать. Он не позволит запугать себя настолько, что потеряет способность мыслить самостоятельно. Пока он может рассуждать и делать выводы, никто не сможет подчинить его волю себе. Рихтер даже усмехнулся собственным мыслям. Его рассудительность не раз помогала ему в сложных ситуациях, не подвела и сейчас.
— Что ты здесь застрял? — грубо окликнули его со спины. — Тебе повезло, что ты гость Темного Всадника. Иначе бы кто-нибудь тебя уже сожрал.
Раймонд резко обернулся, встретившись с белесыми слепыми глазами, в который отчетливо проглядывалась брезгливость. Это была девушка, чьи вьющиеся огненно-рыжие волосы обрамляли бледное веснушчатое лицо, спадали на плечи. За спиной Тени были сложены исполинские крылья медного окраса, которые в полумраке помещения отливали каким-то таинственным бордово-кровавым оттенком.
— Но… Темный говорил, что демоны не враги людям, — припомнил Раймонд почти забытые слова. Его голос подрагивал от тревоги, но он старался успокоить самого себя, казаться более хладнокровным.
— Конечно, — язвительно фыркнула девушка. Кажется, она представлялась Эмбер. — Вы же, люди, не враждуете со свиньями, которых собираетесь съесть?
— Эмбер! — Окликнул гарпию громогласный выкрик, от которого и человек, и демон невольно вздрогнули. — Быстро сюда!
Девушка кинула еще один уничижительный взгляд в сторону Раймонда, легко миновала его, намеренно толкнув в плечо, что тот даже пошатнулся. Изящной перебежкой, она пересекла помещение, ее ноги будто бы даже не касались пола. Являлось ли это следствием столетних тренировок или проявлением ее Силы в виде крыльев — Рихтер не знал. Да и совсем не до этого ему сейчас было. Мысли оказались заняты совершенно другими думами, которые оказались гораздо более тяжелыми.
Вот теперь все встало на свои места. То, что Темный сказал про отношения между демонами и людьми, не было ложью. По крайне мере, прямой. Раймонд со страху позволил Всаднику обхитрить его, обвести вокруг пальца. Причем так искусно и ловко, что не предъявишь никаких претензий. Зато теперь человек точно знал, кому он больше верить не собирается. Но и здесь была проблема…
Раймонд не мог просто так уйти. Он знает слишком много, поэтому Темный вряд ли отпустит его живым. Да и бежать под покровительство противоположной стаи демонов тоже не представлялось хорошей идеей — вряд ли они будут рисковать собой, чтобы укрыть какого-то незнакомого человека, который, к тому же, успел уже им насолить и прослыть не самым надежным существом.
Впрочем, Рихтер вполне понимал эту позицию, поэтому не стал бы раньше времени разочаровываться в тех, кто был к нем благосклонен. Человек помнил манеру общения Брудер Шлафа, неосознанно решил, что тот более миролюбив, чем Всадник. Все, что мог Раймонд в своем положении — незаметно сохранять связь и предупреждать другую сторону о том, что происходит.
Эмбер подбежала к другим двум демонам, что сидели полукругом напротив застывшей непропорционально длинной тощей фигурой в черном рваном плаще. Гарпия устроилась между другой девушкой со светлыми волосами, чьи руки представляли из себя два блестящих серебристых лезвия, и парнем с умиротворенным лицом, который не обращал ни на что внимание, его руки были покрыты черными полосками, а за спиной легко покачивался тонкий тигриный хвост.
Темный Всадник оглядел своих Теней, с какой-то затаенной тоской задержавшись на двух пустующих местах, которые когда-то идеально завершали полукруг перед древним демоном. Приближенных становилось все меньше и меньше. Тех, кого Темный растил сам, когда те были еще совсем детьми. Каким бы жестоким не казался Всадник, он все равно любил каждого, кто был ему близок.
— Если честно, я ожидал от вас большего, — вкрадчиво произнес демон, обводя глазами своих подчиненных. — Вы не смогли выполнить самые простые задачи, хотя ситуация была в вашу пользу. Я разочарован.
Тени опустили головы, рассматривая пол под собой. Они ощущали страх, смешанный с чувством вины. Пусть приближенные были в чуть более мягких условиях, чем рядовые Тени, это не сильно снижало меры наказания. Иногда они завидовали своим товарищам по стае, что тем была позволена смерть в качестве расплаты за ошибки. Однако приближенные знали, что кара всегда заслужена.
— Вас становится все меньше, — продолжил Темный, не меняя тона голоса. — Поэтому стоит еще раз попробовать вернуть Рене.
— Он несколько дней назад собственными руками убил Иртума! — Забыв про страх, резко отозвалась Арглис, подняла голову, с вызовом взглянув на своего хозяина. — Как ты можешь вообще думать о его возвращении?
— Мы не можем быть уверенными, что он не нанесет удар сзади, — меланхолично отозвался полосатый Кралл, легонько помахивая хвостом. — Рене уже показал свою способность предавать.
— Кажется, ему действительно больше нравится в стае Тойфеля, — коротко бросила Эмбер, сложив руки на груди.
— Я все еще не оставляю надежд на то, что Рене в нерешительности. — Всадник спокойно поднял руку, прося Теней замолчать. — Я дам ему последний шанс на возвращение. Тогда зависеть все будет только от его желания.
Темный не стал озвучивать уточнение, почему он так желает, чтобы сбежавший несколько столетий назад демон вернулся к нему в стаю. Тяжело было забыть о подросшем ребенке, который из-за старой обиды и гордости не мог вернуться и помириться. А еще сложнее было смириться с мыслью о том, что ребенок уже давно повзрослел и решил самостоятельно уйти из-под контроля родителя. А еще Темный прекрасно понимал, что не хочет подергать опасности тех детей, которые остались с ним. Пусть они уже и сами повзрослели, но были все так же близки ему.
— А если ничего не выйдет. — Всадник сделал небольшую паузу, в упор уставившись на Эмбер, крылья которой конвульсивно дернулись. — Тебе нужно будет убить его. Не сражаться, а уничтожить.
Гарпия зябко поежилась, пытаясь переварить смысл сказанного. Ей было не впервой убивать других демонов, даже из своей стаи, даже других будущих приближенных, как и она, потому что только так можно было продемонстрировать свою силу, сноровку и преданность хозяину, которая должна быть выше любых других моральных устоев. Но все предыдущие убийства происходили в честном сражении, когда каждый четко осознавал, что происходит.
Она никогда не убивала своих товарищей, пусть и бывших, исподтишка. Она не была уверена, что сможет так просто уничтожить Рене, однако таков был ее долг. Это та высокая плата за то, чтобы быть правой рукой самого мощного демона в округе, Эмбер не могла подвести хозяина.
— На этом все. — После недолгого молчания заключил Всадник. Демон обратил свой горящий алым пламенем взор на замершего в углу Раймонда, который неосознанно дернулся, опустив голову. — Отведите человека на Землю, он не сможет самостоятельно покинуть Междумирье.
Рихтер затравленно наблюдал за тем, как трое Теней поднялись с земли, синхронными движениями приближались к нему. Человек начал повторять про себя то, что они не тронут его, пока Темный им не приказал. Конечно, это слабо обнадеживало, однако не позволяло совсем отчаяться.
По бокам от него встали Эмбер и Арглис. Гарпия смотрела прямо перед собой, думая о чем-то своем со сложенными на груди руками, а вторая Тень с любопытством разглядывала Раймонда, будто тот был какой-то забавной зверушкой в зоопарке. Позади тяжело дышал тигр Кралл, чуть ни не вплотную встав к спине. «Хорошая компания, — нервно хихикнул про себя Рихтер. — Прямо лучшие друзья».
Ощущение перемещения не понравилось ему в первый раз. Раймонд надеялся, что ему больше не придется куда-то телепортироваться. Тошнота, головокружение, дезориентация — наверняка это привычные для Теней чувства, которые не в первый раз перемещаются между мирами. Либо это была реакция человеческого организма, который не был приспособлен для телепортации.
Оказавшись на своей стороне, Раймонд качнулся, ухватился за попавшееся под руку дерево, чтобы не упасть. Загадочных спутников рядом не было, похоже, они перенеслись в какое-то другое место. Как бы там ни было, Рихтер был счастлив, что наконец избавился от странной компании. Ему сейчас хотелось только добраться до дома и постараться найти связь с другой стаей демонов.
Пока Раймонд нетвердым шагом спешил домой, в его голове проносился водоворот мыслей. Он раздумывал, за что же все-таки сражаются друг с другом два вожака разных стай. Почему они вдруг решили, что прекрасно знают, что лучше для обеих рас, как именно они будут поступать? Почему думают, что люди и демоны обязательно станут сражаться, когда узнают друг о друге? Почему-то Раймонду казалось, что никто не захочет участвовать в мясорубке. Жаль, что самостоятельно принять решение им не дали.
***
После того, как Тени вместе с человеком исчезли в портале, который Всадник поставил между двумя мирами, у древнего было время для того, чтобы подумать. Он часто анализировал, размышлял, старался намеренно находить недостатки в своих планах, чтобы перестроить их так, что они станут идеальными.
И если бы Тойфель хоть раз в жизни воспользовался этим способом, то сколько проблем можно было избежать? Всадник негодовал, что этот назойливый демон с рогами играет в очень глупого героя, который старается помочь всем сразу, а в итоге делает плохо абсолютно всем.
Кто бы что ни говорил, а Темный не испытывает личной ненависти к людям. Грубо говоря, ему на них плевать, его интересуют только демоны. Причем не только из его же стаи. Как ни странно, даже к демонам Тойфеля он не испытывал ненависть, те даже не особо ему мешали. Проблема была лишь в том, что там, где находилось семь комаров, там будет и тысяча им подобных, поэтому лучше уничтожить их до того, как они размножатся или даже найдут себе последователей.
Но Всадник не хотел абсолютной власти. Он стремился далеко не к этому. Набор в свою стаю и тоталитарный контроль внутри был лишь способом для выполнения масштабных планов и поддержания дисциплины. Только так можно было добиться своей цели. А она могла показаться даже благородной.
Как известно, Ад — не самое приятное место для жизни, где каждые сутки необходимо бороться за выживание. Здесь мало жизненной энергии, всегда холодно, темно, очень много болезней, которые тяжело лечить. А еще постоянная грызня между агрессивно настроенными демонами, которые готовы разорвать друг друга только для того, чтобы продлить свое тяжелое существование.
Именно поэтому Всадник и хотел вывести всех демонов на Землю, где гораздо теплее, достаточно светло, много живых существ, которые могут вырабатывать энергию, что аккумулируется у демонов в виде Силы. Не нужно будет сражаться друг с другом насмерть, а многие болезни связаны с теми недостатками, что были в Аду, а лекарства от остальных можно найти еще и на Земле.
Однако здесь была одна проблема. Расы демонов и людей не смогут ужиться рядом не только из-за того, что места на Земле немного, но и еще из-за того, что ни одна из рас не воспримут друг друга за равных. Люди не могут смириться даже друг с другом, не говоря уже об абсолютно других разумных существах. А демоны не видят в человечестве чего-то большего, чем просто расходный материал.
Это значило лишь то, что одной из рас нет места на Земле. А Темный заботился только о демонах. Здесь нет ничего личного, лишь вопрос о выживании. Он был готов идти на уничтожение целой расы для того, чтобы спасти свою. Так он и сделал, если бы не мешали другие демоны.
Тойфель же пытался усидеть на двух стульях одновременно. Он старался и спасти человечество, и вывести часть желающих демонов на поверхность. Только рогатый не учел того, что две расы никогда не смогут ужиться рядом. Они обязательно перегрызутся, начнут воевать друг с другом, ничего из этого хорошего не выйдет. Всадник прекрасно понимал последствия этого смешения, поэтому не мог его допустить. А вот Тойфель видел только благородную сторону своих решений, не мог даже допустить мысли о том, что может так сильно ошибаться.
И Всадник уже давно решил для себя, что когда его заклинание распространится на всех людей, выкосит каждого, то он перестанет преследовать Тойфеля. Тот не был врагом Темному, он даже предлагал когда-то стайке присоединиться к нему. У них было какое-то мощное оружие, с которым демон не был знаком. Конечно, братство очень сильно помогает им противостоять Теням, однако ослаблять заклинание Всадника оно не способно. Здесь есть что-то еще, что можно было пустить на благо демонам, если бы это принадлежало Всаднику. Рано или поздно он разгадает этот секрет.
А пока Темный держал курс на лагерь лекарей, что находился в Междумирье. Конечно, в такой огромной стае должны быть демоны, которые смогут залатать раны и помочь справиться с болезнями. Хоть целители и обладали навыками самообороны, все равно не стоит подвергать опасности и их, и больных. Для этого Всадник и решил организовать на нейтральной территории лагерь, где все находились бы в безопасности. Время от времени и сам Темный навещал это место, что решил сделать и сейчас.
***
Тишина. Обычно она была ночным гостем, когда все крепко спали. Но в такое время ее некому было услышать. Днем можно было очень редко поймать хрустальную тишину в небольшой квартире, где живут семеро взрослых демонов, которые никогда не могут разом заткнуться дольше, чем на полчаса.
Но сейчас больше половины стаи не была в квартире. Пиро с Шумоном, главные шаманы группировки, с загадочными улыбками сообщили лишь то, что им нужно кое-что найти, а потом почти неслышно улизнули на улицу. Алекс хотел позвать Рене кое-что ему показать, но тот отказался, аргументировав тем, что «с воришкой блинов гулять не ходят». Лань не растерялся, потащил за собой Штефана, который не стал сопротивляться, все равно хотел чем-то заняться.
Так и остались на месте всего три демона. Рене воспользовался принципом «в любой непонятной ситуации ложись спать» и решил немного вздремнуть. Когда почти не спишь ночами, днем можно вырубиться в абсолютно любой момент. Тойфель с Шлафом расположились на свободном диване, листая новостную ленту на телефоне, что им дал Алекс. Лань хорошо ориентировался в городе, они с Штефаном не заплутают, а второе устройство забрали Пиро и Шумон.
Теперь в квартире царила прозрачная тишина, нарушаемая лишь тихим сопением и клацаньем ногтей по экрану телефона. Между двумя демонами стелились во все стороны длинные тонкие мохнатые лапы, которые никак не могли спокойно лежать безжизненными макаронами, а все продолжали извиваться и суетиться.
Первое время было жутковато, когда прямо перед лицом качалась такая темная волосатая змея. Однако когда живешь с подобным демоном бок о бок не одно столетие, невольно привыкаешь, перестаешь замечать. Тойфель лишь изредка щелкал пальцами по кончикам лап, когда те оказывались слишком близко к лицу и закрывали обзор. Конечность, будто испуганная, отскакивала в сторону, продолжала свои плавные движения уже не так близко к глазам.
Брудер Шлаф уже и сам начинал клевать носом. Он расположился достаточно удобно, его голова опускалась все ближе и ближе к плечу Тойфеля. Тот этого даже будто не замечал, продолжал лениво скользить взглядом по строчкам. Ничего особо интересного не происходило ни в стране, ни в мире. По крайней мере чего-то, что могло заинтересовать рогатого. Так он и продолжал мельком проглядывать новости. Достаточно долго он не ощущал такого умиротворения, чтобы не наслаждаться им.
Так бы все и осталось спокойным, если бы Рене внезапно не поднял голову. Тойфель краем глаза заметил, что тот выглядел каким-то взволнованным и бледнее обычного. Паук медленно повернул голову и в упор взглянул на вожака. Его темные глаза были наполнены затравленным животным страхом, словно он увидел или пережил такое, что не могло уложиться в его голове.
Тойфель пихнул локтем в бок задремавшего Шлафа, который успел устроиться на плече вожака, как на подушке. Ледяной вздрогнул, бессмысленным взглядом уставившись на рогатого. Тот пихнул его второй раз для профилактики, показал головой направление в сторону испуганного Рене. Брудер внимательно осматривал брата с ног до головы, изучая его состояние. Паук тяжело дышал, переводя взгляд с одного демона на другого, но не фокусируясь ни на одном из них. По бледному лбу стекали крупные капли пота, тело дрожало, как от холода.
— Что с тобой? — Пробормотал Тойфель, вставая с дивана, подошел к Рене.
С изумлением рогатый увидел, как зрачки брата будто потеряли свою форму, начали расплываться по всему глазному яблоку. Как зачарованный, Тойфель наблюдал за этими метаморфозами, даже не зная, что это такое, не имея сил что-либо сказать. С каждым мгновением дыхание Рене учащалось, дрожь исчезла, лишь грудь поднималась и опускалась гораздо чаще обычного.
Внезапно тело паука напряглось, он приподнял верхнюю губу, глухо зарычал, не отворачиваясь от застывшего на месте Тойфеля. Рогатый смотрел прямо в черные глаза брата, которые были будто затоплены чернилами изнутри. Он все еще не оставлял надежды понять, что происходит с Рене. И тут демон резко подался вперед, кинулся прямо на грудь Тойфеля, вскидывая вверх лапы.
Не ожидая такого исхода, рогатый потерял равновесие, по инерции повалился спиной вперед, задев журнальный столик. Послышался грохот, на пол попадали книги, что лежали аккуратной стопкой. Одна из них упала прямо на макушку Рене, тот на мгновение замер, но быстро пришел в себя, помотав головой.
— Удивительно, как сильно ты ему доверяешь, — прорычал демон, прижимая растерявшегося Тойфеля к полу. Это был вроде его голос, но какой-то искаженный, отдавался эхом, будто рядом говорил кто-то еще, а Рене только повторял. — Даже не защищаешься от того, кто тебя душит.
Белая молния, мелькнувшая на самом крае бокового зрения, попала прямо в паука, разбившись на тысячи маленьких блестящих осколков. От приложенного усилия Рене слетел с груди Тойфеля, потеряв на мгновение ориентацию. Судя по всему, его ослепила белоснежная вспышка, а мелкие осколки попали в глаза, доставляя острую боль, что тот не смог тут же встать, катался по полу. Рогатый обернулся в сторону, откуда прилетела молния. Там стоял Шлаф, вытянув обе ладони вперед, еще не успел прийти в себя. Снежное заклинание, отбросившее Рене, было выпущено рефлекторно.
— Как же забавно, что вы боитесь навредить тому, кто на вас напал. Даже если он ваш друг, — насмешливо прошипел паук, продолжая тереть лицо, все еще не вернул себе возможность видеть и ориентироваться.
— Тойфель, это не Рене! — Крикнул Шлаф, схватив вожака за руку, рывком заставив его подняться. — Уходим отсюда.
Демоны выскочили в коридор, прежде чем демон в гостиной пришел в себя. Они дожидались того момента, когда паук подскочит к ним. Оба сразу поняли, что нужно запереть буйного. Не сговариваясь, они выбрали ванную. Это было небольшое помещение, в котором особо не развернешься.
— Что с ним? — бросил Тойфель, быстро поворачиваясь к брату.
— Это не Рене. Не его аура, — Ответил Шлаф. — Я думаю, это…
Договорить ему не позволил утробный рев, и грузное тело, вылетевшее в кухню, ударилось в стену. С грозным рычанием паук бросился вперед, готовясь растерзать тех, кто был перед ним. Тойфель хотел было кинуться в другую комнату, чтобы потянуть время, но Брудер схватил его за руку, остановив. Рогатый с отчаянием взглянул на брата, но тот неотрывно смотрел на неожиданного противника, словно выжидал какого-то момента. Если срочно не сделать что-либо, то скоро принимать решение будет некому.
Буквально через мгновение Шлаф оттолкнул Тойфеля от себя, а сам метнулся в противоположную сторону. Не сумев вовремя остановиться, Рене по инерции забежал в ванную. Быстро среагировавший Брудер закрыл дверь и навалился на нее всем телом. Наконец Тойфель понял, что ледяной задумал, подоспел ему на помощь. Очень вовремя. Пришедший в себя Рене по ту сторону двери всем своим весом бросила на несчастную деревянную дверь, которая отозвалась печальным стоном.
— Надеюсь, сейчас у нас есть время поболтать, — выдохнул вожак, срывающимся голосом. — Что здесь творится?
— Скажем так, Всадник претендует на нашего Рене. А таким замысловатым образом он пытается вызвать тебя на дуэль вожаков за подчиненного, — пояснил Шлаф, упираясь ногами в пол так, чтобы весь его вес приходился на дверь. Если ее внезапно убрать, ледяной хлопнется спиной на пол. — Ты не можешь отказаться, потому что иначе он руками Рене нас растерзает.
— Мне придется с ним сражаться? Может, лучше тебе? Ты сильнее. — Тойфель совсем растерялся. Он никогда не слышал о таком ритуале, поэтому не знал, что делать. — Я передам тебе стаю на время.
— Тогда Темный попытается снова его отобрать уже и у тебя, и у меня. — Ледяной покачал головой. — Здесь не в Силе дело, а в самом вожаке и верности подчиненного. Собственно, она и играет главную роль. Если Рене этого хочет, он останется с нами.
Не успел Тойфель ответить что-нибудь, как в конце коридора раздался хлопок входной двери. На пороге показались запыхавшиеся Шумон и Пиро. Кажется, они намеренно бежали домой, раз выглядели настолько растерянно с самого входа. Тойфель подумал о том, что они пришли очень вовремя, наверняка смогут помочь разрешить сложившуюся ситуацию как можно с меньшими потерями. Пиро, похоже, что нужно сделать, пристроился спиной у двери рядом. Сдерживать Рене, бившегося за хлипкой перегородкой стало чуть легче, однако вряд ли продержится долго.
— Сейчас объясните, в чем дело или позже? — Будничным тоном поинтересовался огненный. Однако подрагивающий от волнения голос выдавал его с головой.
— Позже, — заявил Шлаф. — Еще немного, и он высадит нам дверь. Это не так страшно, как быть растерзанным, но тоже неприятно. Сейчас мы выпустим то, что так упорно рвется наружу. Мы с тобой, Пиро, поймаем его за руки и попытаемся схватить как можно больше лап, чтобы позволить Тойфелю принять вызов Всадника. Шумон, — ледяной бросил короткий взгляд на притихшего в стороне демона. — Будешь на подхвате. Если что-то пойдет не так, поступай, как считаешь нужным. Все готовы?
Не успел Тойфель опомниться, как братья с противоположными стихиями ринулись в разные стороны. Дверь резко распахнулась, из темного помещения выпрыгнул разъяренный Рене, который не был похож на самого себя. Демоны среагировали быстро. Почти синхронными движениями они схватили паука за предплечья, разводя их в разные стороны. По инерции Рене даже подлетел в воздух, как разозленная лошадь, вставшая на дыбы, гневно взвыл, пытаясь отбиться.
Теперь настала очередь Тойфеля. Рогатый глубоко вздохнул, пытаясь угомонить бешено бьющееся в сердце в груди. Он несколько раз постарался абстрагироваться, дать своему разуму расслабиться, забыть о его человеческой части, перенестись полностью на стихию Силы, которая была первородной для демонов. Перед ним была захваченная аура его подчиненного, которому нужно была помочь освободиться и принять нужную сторону. Все вокруг померкло, оставляя лишь яркий кроваво-алый всплеск энергии, выпуская ауру, сущность наружу.
***
Здесь было пусто. Даже, казалось, нет воздуха. Непонятно было даже, какой цвет имеет окружение. Везде переливались лишь разные оттенки серого, будто бы даже одинакового. Это место не представляло из себя ничего, его даже не существовало в Мироздании. Это некая абстракция, которая живет лишь в разуме. Здесь могут быть только ауры существ. Их Сила, как вырабатываемая, так и аккумулируемая.
Яркое кроваво-красное облако плыло по полной серости, извиваясь змеей. Оно искало что-то, двигалось за какой-то целью, известной только ему. Внезапно движущаяся Сила остановилась, свернувшись в бесформенное пятнышко, засуетилось на месте, словно оглядываясь. Могла ли аура сама по себе, без своего носителя мыслить, чувствовать, воспринимать? Вряд ли. Она не могла даже существовать без носителя. А сейчас при помощи его же ощущений воспринимала окружение.
Сила, окрашенная в красный, заметила ниже себя темно-лиловую спираль, которая застыла на месте, ожидая чего-то. Аура опустилась ниже, тонкой нитью покружилась рядом со спиралью, привлекая внимание. Та обернулась вокруг своей оси, будто приветствуя неожиданного гостя.
Издалека уже плыла другая аура. Она была абсолютно черной, похожей на клуб густого ядовитого дыма. Алая Сила поплыла ей навстречу, лиловая осталась на месте, как будто даже не заметив изменения ситуации. Она лишь изменила свою форму на перевернутый крючок, похожий на маленький вопросительный знак.
«Ты все-таки ответил на мой зов».
Казалось, это говорила черная аура. Но то была непривычная манера выражения. То был сумрачный язык. Он доносился, как набор звуков, не имеющий ничего общего ни с одним человеческим языком. В реплике слышалось угрожающее змеиное шипение, клацанье зубов хищника, скрежетание острых когтей по камню. Это высказывание мог принять и понять только подобный этому существу.
«Сложно игнорировать того, кто пытается убить», — ответом было негромкое щебетание птиц, прерываемое изредка звонким заливистым тявканьем.
Черная Сила метнулась вперед, расплываясь бесформенным пятном, словно пыталась впитать в себя яркую алую ауру. Та дернулась вбок горящей молнией, еле сумев увернуться от смертоносного выпада. От резкого движения красная вытянулась в тонкую нить, а затем задняя часть пружинкой свернулась обратно, подтолкнув Силу еще дальше вперед. Как в киселе, аура еле успела развернуться к противнику, чтобы быть в полной готовности уворачиваться от следующей атаки.
Темно-лиловая спираль оставалась на своем месте. Ей было как будто все равно на происходящее, она никак не реагировала на развернувшееся сверху сражение. Аура лишь немного покачивалась, временами исходя волнами по каждому витку. Но вечно оставаться безучастной лиловой Силе не получится. Рано или поздно ей придется присоединиться к одной из сторон, дабы помочь ей одержать верх в сражении. Именно так и проходила дуэль вожаков — никто не мог навредить кому-то, однако поверженный терял одного своего подчиненного навсегда.
Черная Сила не собиралась ждать здесь целый день. Развернувшись, она вновь сложилась в плотную массу, собираясь мощным рывком наброситься на противника. Алая на этот раз не планировала уворачиваться. Если аура как-то и сможет склонить бой в свою сторон, то не стоило терять время.
Сила, что полностью поглощала в себе свет, от которой тянуло тоской и потаенной болью, резко бросила вперед, целясь в застывшую перед ней яркую ауру. Та быстро пришла в себя. Быстро двигая одним кончиком из стороны в сторону, алая полетела прямо в лоб противнику. Столкнувшись, обе Силы разбились на сотни мелких искр, смешались, разлетелись в разные стороны, медленно оседая с разных сторон вниз. Осколки одного цвета медленно поплыли друг к другу, снова собираясь в два разных облака дыма, застывая друг перед другом.
«Это бессмысленно, — вдруг раздалось тихое журчание веселой воды хрустального ручейка вперемешку с шелестом юной листвы на легком ветерке. — Сторона давно определена. Дуэль нужна только для того, чтобы окончательно избавиться от другой».
Лиловая Сила медленно поднялась выше. Спираль развернулась в тонкую ленту, извиваясь, поплыла к алому облачку, остановилась возле него. Красная Сила расплылась, пошла волнами. Фиолетовая растянулась в узкую ленту, разогнавшись так, что слилась в единую полосу, опоясывающую алое облако. Ауры слились воедино, но не разбились так, как это было с черной. Они сплелись в нечто другое. Во что-то, что имело темно-розовый сияющий оттенок. Эта Сила могла оказаться гораздо больше черной. Все, что оставалось с такой мощью — воспользоваться ей.
Совмещенная аура взмыла вверх, оказавшись прямо над черной, а затем на всей скорости обрушилась прямо на нее. Казалось, в этом гиблом месте раздался оглушающий грохот, мир взорвался ярким белоснежным ослепляющим свечением, разбился на миллионы крупных осколков, которые впивались в сам разум, разрывая его на куски. Больше не осталось ничего. Даже пустота растворилась в небытие.
***
В голове звенело. Перед глазами лишь мутная пелена. Он ничего не видел и не слышал, не понимал, где находится. Только спиной он ощущал, что полусидит где-то у стены. Он понимал, что вокруг него кто-то столпился, но никак не мог ни понять, ни даже вспомнить, кто это мог быть. Он был полностью дезориентирован, чувствовал себя совершенно слабым и беспомощным, не понимал, что происходит.
Внезапно Тойфель ощутил, как кто-то наотмашь хлестнул его по лицу. Рогатый взвыл скорее от неожиданности, чем от боли, мгновенно вернулся в реальность. Он осознал, где находится, примерно понимал, что происходит вокруг. Над ним склонялся невесть откуда взявшийся Штефан, который шлепал его щекам, пытаясь привести в чувство. Тойфель размахнулся рукой, упершись в грудь, чтобы тот перестал его избивать. Рогатый потряс головой, окончательно придя в себя, полностью усевшись.
— Что случилось? — Он бросил в пространство вопрос. — Как все закончилось?
— Пока непонятно, — неуверенно пробормотал Штефан, усаживаясь рядом с Тойфелем, — но раз Рене пока ни на кого не набросился, вроде все хорошо.
Рогатый наконец заметил распластанного на полу паука, который слабо подавал признаки жизни. Похоже, ему досталось сильнее, тот еще не пришел в себя. Неподалеку у стены расположились Пиро и Шлаф. Огненный откинул голову к стене, прикрыв глаза. Брудер болезненно тер шею, по которой неторопливо расплывался лиловый синяк от удушения. Тойфель не знал и не стремился узнать, что произошло точно, ему хватало того, что он помнил и видел сейчас.
— Как ты себя чувствуешь по шкале от «плохо» до «сдохну прям сейчас»? — Спокойно поинтересовался Шумон у еле живого Рене.
— Откинусь… Ближе к ночи, — еле разлепив губы, ответил тот.
— Раз шутишь, значит, оклемаешься, — с легкой облегченной усмешкой заметил Шумон. — Ты сделал достаточно.
Тойфель глубоко вздохнул, расслабившись. У них все получилось, они смогли вернуть Рене. На этот раз окончательно и бесповоротно. Больше Всадник не сможет на него претендовать, а сам паук наконец полностью выбрал сторону, так что теперь ни у кого не возникнет сомнений по поводу его верности. Такую дуэль вожаков нельзя обмануть, она идет на подсознательном уровне, раскрывает полную истину.
— Значит… Теперь Темный может попытаться забрать каждого из нас? — В тишине неуверенно спросил Алекс.
— Точно нет, — с силой выдавил сипло из себя Шлаф. — Больше никто из нас не был в его стае. Вожак может попытаться забрать только бывшего подчиненного, один раз.
— Тогда Шумон может претендовать на Штефана? — Алекс нервно усмехнулся. Что бы ни случилось, он не сможет избавиться от своей привычки превращать все в шутку.
Тойфель косо взглянул на Близнеца, который напряженно сжал губы, а сам побледнел еще сильнее, чем обычно. Повисло неловкое молчание, среди которого было заметны испуганно бегающие черные глаза Шумона, который наверняка даже не думал о такой своей возможности, а теперь даже не знал, как оправдаться. А вот Лань, похоже, даже не до конца понимал, что сам ляпнул.
— Все гораздо хуже, чем вы думаете, — внезапно измученным голосом проговорил Рене. — Можно сказать, я был последней баррикадой между стаей и Всадником. Раньше он из-за меня старался не совершать поспешных действий по уничтожению, потому что знал, что в таком случае я скорее стану одиночкой, чем вернусь к нему. А сейчас, когда он окончательно потерял меня…
Заканчивать высказывание не было никакой нужды. Все и так прекрасно понимали, что паук имел в виду. И такая перспектива не радовала никого. Если до этого демоны еле справлялись в схватках с Тенями, то сейчас, когда стало ясно, что они не всерьез старались их убить, энтузиазм к борьбе заметно пострадал. Что же принесет завтрашний день, когда осознаешь, что все до этого было игрой?