Загадочно тихо скрипнули изношенные петли двери. Замочный ригель еле слышно щелкнул, когда ручка была опущена. Тьма, скрывающаяся внутри помещения, словно растеклась за пределы дверной коробки, слившись с полумраком коридора. Тойфель невольно прищурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но непроглядная темнота давила на глаза. В комнате бледным сиянием что-то светилось, едва-едва выхватывая из черноты какой-то силуэт.
Сердце охватил странный волнительный трепет, демон словно входил в потаенное место, где не должен был находиться. Не его комната. Чужая территория. Чье-то личное пространство, куда он вторгался без разрешения хозяев. Тойфель сделал осторожный шаг внутрь, словно крался. Рефлекторно потянулся рукой к стене, пальцами старался нащупать кнопку выключателя.
— Не надо света, — донесся сиплый выдох из темноты. Силуэт у стены зашевелился, мерцающий бледный свет погас.
Тойфель остановился в нерешительности. Наверное, Брудер Шлаф, скрывающийся во мраке комнаты, давно привык к темноте, прекрасно видел вожака. С тех пор, как часть стаи вернулась из злополучного похода, ледяной, ничего не сказав, ушел в комнату и больше не выходил. Может, как-то догадался, что начнутся расспросы о том, что с ним произошло, не хотел участвовать. Остальные не стали ему препятствовать. До сих пор думали, что он успел заснуть. Тойфеля, как главного, отправили тихо посмотреть, так ли это. Убедившись, что Шлаф не спит, рогатый решил, что можно поговорить.
Ледяной засуетился в темноте. Тойфель не мог разглядеть, что тот делал. Неожиданно вспыхнул светло-синий пляшущий огонек, осветив ладони. Тонкие длинные пальцы образовывали что-то вроде сферы над пламенем, защищая его. Из полумрака показалось худое сосредоточенное лицо, тронутое паутинкой тонких морщин. Серо-зеленые глаза устало блеснули в свете голубоватого огня.
Может показаться странным, что ледяной демон способен призывать огонь. Однако всему было объяснение. Этому фокусу Шлафа когда-то научил Пиро. Вот только как бы Брудер ни старался, огонь всегда получался холодным и в синей гамме. Ни на что более, чем легкое призрачное освещение он не годился. Плавными движениями Шлаф скатал пламя в клубочек и осторожно подбросил его в воздух. Огонь повис на уровне глаз Тойфеля, медленно поплыв по комнате. Свет создавал какую-то легкую загадочную атмосферу, позволяя видеть окружение.
Вскоре глаза рогатого смогли привыкнуть к полумраку, уютно прячущему комнату. На кровати перед ним, накрыв голову одеялом, сидел Шлаф, скрестив ноги. Внимательным взглядом ледяной окидывал Тойфеля с ног до головы, терпеливо ожидая начала разговора. Вожак не торопился. Он заметил, что перед братом лежит общий телефон, на котором тускло мигал светодиод оповещения.
— С кем это ты там переписываешься? — начал издалека Тойфель, с любопытством склонив голову.
— С Раймондом, — после короткого молчания неохотно ответил тот. — С недавнего времени поддерживаю с ним контакт.
Рогатый не смог сдержать короткую усмешку. Кто бы мог подумать, что Шлаф первым из стаи заведет дружбу с человеком. Да и не с кем попало, а даже с Рихтером. Впрочем, это было вполне закономерно — люди не так глупы, чтобы не уметь видеть подвоха. Это было хорошим знаком — Темному Всаднику не удастся водить за нос всех, к кому он придет. Правда, было жаль Раймонда. То, что он все еще жив — огромное везение, причем даже не без помощи его новых друзей. От Тойфеля также не укрылось кислое выражение лица Шлафа, которому, похоже, было неловко.
— Меня удивляет, что он так активно с тобой общается, — признался вожак.
— Шумону в голову пришла мысль, что научить человека пользоваться Силой — хорошая идея, — с легким сомнением проговорил Шлаф. — И у Раймонда получилось. А сейчас, не умолкая, восхищается открытием.
Новость так потрясла Тойфеля, что он даже не нашелся, что и ответить. Чтобы человек управлял Силой? Раньше все демоны, что верили в существование людей, были твердо убеждены, что человечество не способно овладеть магией, потому что у них нет резервов Силы, несмотря на то, что в их распоряжении был крохотный запас энергии, который все равно потом отправляется в другой мир.
Чем же в итоге обернется подобная аномалия? Что же можно сотворить, если совместить достижения Ада и Земли в сферах, в которых они сильны? Сколько возможностей открывал союз демонов и людей? Вихрь мыслей захватил разум Тойфеля, набежал огромной волной. Демон чуть не захлебнулся в цунами мелькавших обрывков размышлений. Он поспешил их отогнать. Не сейчас. Не время для такого. Может, потом, когда угроза в лице Темного Всадника минует, когда расы смогут принять друг друга. Точно не раньше стоит всерьез обдумывать такие темы.
— Что с тобой сегодня произошло? — Тойфель поспешил сменить тему. Он знал, что этот вопрос был не в первой десятке, которую Шлаф хотел бы обсуждать. И рогатый твердо решил про себя, что не отступит, пока не узнает правду.
Ледяной замолчал. Тойфель понял, что ему не удалось подловить брата, чтобы тот резко схватился за другую мысль. Шлаф был готов. В призрачном свете синего огня блеснули прищуренные глаза. Ледяной размышлял, стоит ли рассказывать обо всем вожаку. Тойфель ждал, боясь спугнуть настрой брата говорить.
— Слышал ли ты когда-нибудь о мутации очень сильных демонов? — глухо поинтересовался Шлаф, сдавшись под пристальным взглядом вожака. Когда тот неопределенно пожал плечами, ледяной уточнил. — Дополнительная слабая способность.
Конечно, Тойфель слышал об этом. У таких демонов настолько большой резерв Силы, что энергии буквально не хватает основной способности, чтобы реализоваться в полной мере. Чтобы Сила не «разорвала» демона изнутри, она мутирует в еще одно умение. Раньше Тойфель не воспринимал всерьез это явление, потому что никогда с ним не сталкивался, пусть и повидал немало демонов на своем веку. Конечно, такая теория звучала вполне логично, но на практике — маловероятно.
Однако теперь, когда Шлаф поднял эту тему, Тойфель начал сомневаться в том, что знал раньше. Если ледяной о чем-то и говорит, то с большой вероятностью это правда. Внезапно рогатый вспомнил про Рене. Еще летом он сообщил вожаку о слабой способности к прорицанию, попросив сохранить это в тайне. Тогда Тойфель не догадался сложить в голове два и два. А теперь кусочки паззла начали собираться. Но к чему Шлаф неожиданно заговорил об этом?
— Сегодня со мной случилась моя способность, — после недолгой паузы выдохнул ледяной, исподлобья косясь на застывшего Тойфеля. — Я эмпат.
Вихрь мыслей чуть не сбил рогатого с ног. Как же он сразу не догадался, к чему ведет ледяной? Это же так очевидно, что, раз Шлаф сильнее Рене с прорицанием, то он и сам умеет что-то еще. Но вместе с тем Тойфеля просто разрывало от осознания того, что его брат в любой момент мог буквально залезть к нему в голову. Пусть и не прочитать мысли, но узнать настрой.
Обида больно кольнула рогатого изнутри. Но он тут же одернул себя, по-новому взглянув на брата. Странно было осознавать, что твое личное и сокровенное теперь доступно другому демону, пусть и близкому. А неприятным было то, что Шлаф много веков скрывал свою способность. Это казалось таким неправильным, таким лживым, таким нечестным. И тут Тойфель заметил, как помрачнел брат.
— Ты думаешь, я сам в восторге от этого? — горько усмехнулся ледяной, покачав головой. — Знаешь ли ты, каково это — когда разум разрывается на мелкие кусочки противоречащими эмоциями разных существ? Ты даже представить не можешь мои страдания, когда чувства становятся осязаемыми, даже болезненными. Страх. Обида. Ненависть. Горечь, — с каждым произнесенным словом голос Шлафа повышался, переходя чуть ли не на крик. — Ужасно тяжело постоянно чувствовать ответственность за других, потому что только ты и можешь помочь. Задыхаться от того, что не имеешь возможности поделиться грузом с кем-то еще, боясь обидеть, — неожиданно голос ледяного сел, словно тот лишился последних сил. — А в какой-то момент внезапно осознать, что ты не ощущаешь своих эмоций. В погоне за помощью другим теряешь кусок себя. Пустота.
Тойфель замер, не смея пошевелиться. На него как ведро воды вылили. Ему вдруг стало ужасно стыдно за то, что так несправедливо подумал о брате. Если посудить честно, Шлаф действительно никогда не использовал свою способность в дурных целях. Так потому никто раньше и не догадывался обо всем, что ледяной осторожно использовал умение. Тойфель только сейчас осознал, как часто брат помогал всей в стае в трудную минуту, не прося взамен ничего. Рогатый и догадаться не мог, как на самом деле обстоят дела. Печально было то, что у Тойфеля не были ни единой идеи о том, как бы помочь Шлафу. Здесь оставалось только не делать еще хуже.
— Сам понимаешь, в нынешнее время нам нужны любые способы выжить, в том числе и с помощью Силы, — ледяной вновь взял инициативу двигать разговор. — Мне известно, что и Рене обладает побочной способностью. Но я так и не могу понять, какой именно. — неожиданно Шлаф заговорщически понизил голос, нервно качнув головой, — Ты случайно не знаешь, что это?
Тойфель вздрогнул, не сумев вовремя принять отстраненный вид. Ледяной вопросом застал его врасплох, а тот наверняка уже успел выдать себя мелькнувшими эмоциями. Рогатый вновь подумал о том, что теперь невозможно даже в себе что-то скрыть. Повисло неловкое молчание. Шлаф не планировал остаться без ответа, а Тойфель не хотел лгать. Ледяной прекрасно знал, на что давить — чувство ответственности за стаю, недавняя размолвка с Штефаном на почве умалчивания.
Но рогатый не мог просто так обо всем рассказать. Он пообещал Рене, что сохранит его тайну. Разве разве имеет право вожак руководить стаей, если не может отвечать хотя бы за свои слова? Но, с другой стороны, Шлаф прав — сейчас важна любая мелочь. Демоны больше не были в безопасности, необходимо пользоваться любыми средствами. Но разве можно предавать братьев?
— Это не моя тайна, которую мне доверили, я не имею права ее раскрывать, — с трудом выдавил из себя Тойфель, неловко отведя взгляд. — Спроси лично у Рене. Если он посчитает твои доводы справедливыми, то сам все расскажет.
Шлаф ничего не ответил, лишь молча кивнул. Тойфель почувствовал, словно у него гора с плеч свалилась. Он ловко сумел избежать сомнительной ситуации, ни разу не соврав. Может, ледяной и не был удовлетворен таким ответом, но решил не настаивать. Скорее всего, Шлаф почувствовал, что рогатому совсем не хочется это обсуждать, поэтому отступил. За это Тойфель был благодарен.
— А за собой ты случайно ничего странного не наблюдал? — Неожиданно поинтересовался ледяной.
Почему-то на подсознательном уровне рогатый был готов к этому вопросу. Наверное, он все-таки был закономерным, потому что Тойфель и сам был достаточно мощным демоном, пусть и слабее Шлафа и Рене. Вожак напрягся, пытаясь вспомнить, случалось ли с ним когда-нибудь что-то такое, что можно расценить за слабое проявление побочной способности. Каково же было его разочарование, когда осознал, что ничем особенным не выделяется. Тойфель бы простым сильным демоном. Если быть честным, рогатому было даже немного обидно. Он отрицательно качнул головой.
Хотя, наверное, вожаку не на что было жаловаться. Ему и так повезло обладать достаточно большим резервом Силы, чтобы не иметь проблем с использованием способностей. Другим повезло и то меньше. Пиро — средний демон, однако стихийный. Его спасает только то, что он с неохотой пользуется Силой, боясь кому-то навредить. Алекс — просто физический, ему и так многого не надо. У Штефана ситуация особая — он и сам мутант, пусть и в другом направлении. Хуже всего приходится именно Шумону с его большим потенциалом, но маленькой мощностью.
Неожиданно скрипнула дверь. Тойфель, не ожидая, что придет кто-то еще, вздрогнул, обернувшись. Шлаф вскинул голову, присмотревшись привычно безразличным взглядом. Неяркий свет из коридора пролился в темную комнату, разгоняя сумрак, оставленный клубком синего огня. Тойфель часто заморгал — за несколько минут уже успел отвыкнуть от электрического света.
На пороге замер темный силуэт, по очертаниям напоминающий Шумона. Демон переминался с ноги на ногу, не решаясь зайти. Он как будто ждал разрешения. Но, поняв, что такого не требуется, все-таки просочился внутрь загадочной тенью. Оценив ситуацию, звуковой прикрыл дверь, отрезав комнату от внешнего мира. Тойфель вздохнул — все-таки ему было уютно в этой призрачной атмосфере.
— Шлаф, можно я сегодня у тебя заночую? — По тону голоса было ясно, что Шумону неудобно просить об этом, но все равно продолжил. — Пиро уснул у меня в кровати, после сегодняшнего будить его совсем не хочется.
Ледяной уловил всполох недовольства в ауре Тойфеля. Легкое секундное возмущение отразилось где-то в закоулках разума Шлафа. Он понимал вожака — во сне демоны непроизвольно выделяли небольшое количество Силы в виде проявления способностей. Огненный и ледяной не зря спали в одной комнате — они нейтрализовали друг друга. Никому не захочется проснуться на горящем матрасе или осознания себя на задубевшей от корочки льда подушке.
— Пиро истощен, — поспешил заверить Шумон братьев, заметив, что те были не в восторге от просьбы. — В эту ночь он точно не сможет ничего поджечь.
Шлаф безразлично пожал плечами. Признаться честно, ему было совершенно наплевать на то, кто будет его соседом — слишком крепко спал, чтобы утруждать себя мыслями о таких мелочах. Ледяной почувствовал, что Тойфель примирился с новостью, но по инерции продолжал бурчать про себя. Пусть Пиро и не смог бы что-то испортить, но температуру в комнате повысить сумеет.
— Так, о чем вы тут шепчетесь? — Шумон поспешил перевести тему, чтобы снять возникшее на мгновение напряжение.
— О тебе, конечно же, — мгновенно среагировал Шлаф, уловив в ауре Шумона искорки баловства.
— Надеюсь, только хорошее? — Звуковой, кажется, принял правила игры.
— О тебе другого и не скажешь, — усмехнулся Тойфель, скрестив руки на груди.
— Так хорош, что даже людей обучаешь пользоваться Силой, — неожиданно даже для самого себя бросил Шлаф, не успев даже задуматься о том, чем это может обернуться. — Так долго с Раймондом общался.
Попал. Аура Шумона тут же потускнела. Звуковой вздрогнул, отступил на шаг, будто ледяной его ударил. Шлаф заметил, что в призрачном голубоватом свете Шумон побледнел еще сильнее. Ледяной почувствовал в нем неуверенность, страх, тревогу. Тот начал заламывать пальцы, глаза нервно забегали. Тойфель, который не понял, что произошло, переводил взгляд с одного на другого. На лице была написала крайняя растерянность, так что не нужно было быть эмпатом, чтобы почувствовать. Справившись со слабостью, Шумон сконфуженно опустил голову.
— Раймонд мне кое-что рассказал, — заплетающимся языком проговорил звуковой. — Это очень важно.
Сбиваясь, Шумон поведал все, о чем знал сам. Было видно, что его очень тревожили факты о том, что в противостоянии Темному Всаднику страдают очень многие. Причем даже не только демоны, но и люди, которые попадали под горячую руку. Заявление о том, что у самого Всадника были не такие планы на человечество, что раньше представляла маленькая стая, заставило Шлафа задуматься. Все ли было так очевидно и понятно в целях стаи. За что именно боролся Тойфель? Зачем он все это устроил, если от этого страдают все равно все?
— Что мы делаем? — еле слышно шепнул Шумон в конце своего рассказа, робко взглянув на сбитого с толка Тойфеля. — Мне казалось, что мы защищаем людей. Но своими действиями мы приносим только больше страданий.
Шлаф исподлобья посмотрел на вожака, ожидая его реакции. Было видно, что звуковой поставил Тойфеля в тупик. Тот заново обдумывал все, в чем был убежден до этого. Снова повисла давящая тишина. Ледяной чувствовал, что Шумон ощущал себя не в своей тарелке. Наверное, даже успел пожалеть о том, что начал этот разговор. Шлаф знал, что ему страшно. Но и понимал, что просто промолчать брат не мог — совесть сгрызла бы его заживо, если он посмеет скрыть такое.
— Необходимо сохранять баланс между двумя мирами, — медленно начал Тойфель издалека, тщательно подбирая слова. — Ад и Земля не зря «родились» скрещенными. Каждый мир просто не выживет без другого. Всадник покусился на равновесие, что может привести к глобальной катастрофе. В том числе, и вымиранию обеих рас. Если мы снова не развеем заклинание хвори, то человечество исчезнет. А вслед за ним и демоны.
— Люди все равно не вымрут, — Шлаф посчитал нужный вмешаться в разговор, видя, как с каждым словом Шумон терялся все больше и больше. — У некоторых выработается иммунитет. А те же дети, что не верят в свою смерть, и вовсе невосприимчивы к болезни. Как бы там ни было, а Темный все-таки не дурак. Ему незачем править на руинах, видя падение всего. При таком раскладе человечество, скорее всего, останется на уровне домашнего скота. Однако демоны смогут жить лучше. Это поможет сохранить баланс между мирами.
— Ты вообще себя слышишь? — неожиданно взорвался рогатый, всплеснув руками. — Это неправильно. Нельзя выстраивать счастливую жизнь на чужом горе. Это бесчеловечно, по-зверски. Никто не заслуживает подобных страданий. Нам нужно быть лучше, выше всего этого. Иначе только и останется, что лечь в снег и умереть*.
— А мы, Тойфель? Разве мы, демоны, заслуживаем всех страданий, что выпали на нашу долю? — Шлаф на мгновение зажмурился от неожиданно накатившей горечи. — Ты уже забыл, каково жить в Аду? Холод, болезни, голод, постоянные сражения за свою шкуру. Всадник был первым за историю демонов, кто действительно может изменить хоть что-то. Почему мы должны идти против своей расы? Почему мы должны ценой своих жизней защищать чужаков, которые на доброту отвечают предрассудками, агрессией и жестокостью?
— Всадник — беспощадный тиран, который утопит оба мира в крови и слезах, — сжав руки в кулаки прорычал Тойфель.
— Он заботится о своей расе. А люди лишь тянут и себя, и окружающих ко дну.
Шлаф замолчал, не в силах сказать что-либо еще. Его накрывало с головой воспоминаниями. Огромной разрушительной волной они захлестнули демона. Он вспомнил, как стоял на эшафоте. Как раз после того, как помог одному человеку справиться с головной болью. Помог бескорыстно, не ожидая, что он сделает что-то хорошее взамен. Но все обернулось катастрофой. Ослепленные страхом и ненавистью, люди не приняли того, кто отличается от них, попытались уничтожить.
Шлаф помнил, что тот день был чуть ли не самым ярким и насыщенным в его жизни в эмоциональном плане. Он помнил, как братья совместными усилиями, рискуя собой, спасали его. Как в тумане, он помнил, что пытался освободить его Алекс. Ледяной наблюдал за его тщетными попытками, чувствуя, как одной ногой был уже в могиле. В угасающем больном разуме неожиданно мелькнула одна очень яркая, но в то же время мрачная мысль. Она казалась очевидной, по-детски простой.
Обладая возможностью видеть, люди предпочли ослепнуть. Им наплевать на все правила морали, которые так долго и усиленно выстраивали сами целыми поколениями. Они не могут ужиться друг с другом, нечего ожидать снисхождения для чужого. Человечество так привыкло полагаться на алчность, бессердечность и слепую ненависть, что их души давно сгнили. И этому не было никаких оправданий — буквально ничто извне не могло привести всю расу к поголовной жестокости.
Это банальная сущность людей. Но при этом они же умудряются выставлять себя святошами и очернять демонов. Так почему же такие твари имеют больше прав на хорошую жизнь, чем сам Шлаф и вся его раса? И ледяной безумно хохотал, заживо сгорая в праведном огне святой лжи. В тот момент все казалось таким нелепым и абсурдным, что смех сам выходил наружу, разрывая измученные легкие. Шлафу тогда было наплевать, что происходит. В тот день он прозрел.
— Если набраться терпения, все можно изменить, — хмуро выдавил из себя Тойфель, тяжело дыша. — Чтобы для всех наступило мирное существование, необходимо действовать медленно и осторожно. Жертвы будут в любом случае. Но это будет стоит того счастливого дня в будущем, когда все заживут в мире и спокойствии.
— Ты знаешь, а ведь у Темного Всадника точно такое же мнение, — горько проговорил Шлаф. — Так удивительно, что у вас такие разные цели, но поступаете вы одинаково — переступаете через жизни, жертвуете безликими пешками, пытаетесь остаться героями с чистыми руками. — ледяной на мгновение прервался, чувствуя, как в горло подступает тяжелый ком. Справившись с чувствами, он продолжил. — Разница только в том, что Всадник хоть честен и не скрывает того, что истребляет чужую расу. А ты обманываешь даже самого себя, стараясь стать светлым спасителем, но разрушаешь судьбы всех, кому не повезет попасть на линию огня.
Последние слова сами сорвались с языка, Шлаф не успел одернуть себя. Он был на взводе, не контролировал свои действия, еще даже не осознал, что сказал кое-что очень плохое, не успел себя отругать. Даже Шумон, который до этого стоял, как пришибленный, опустив голову, вздрогнул от неожиданности, оглядев братьев. Если до этого вокруг него висело облако вины, то сейчас остались только нити страха.
Ледяной увидел, как изменился Тойфель. Он неожиданно застыл, широко раскрыв глаза. Яркая голубая радужка побледнела. В глазах будто появились острые льдинки, Зрачки уменьшились до крохотных точек. Рогатый тяжело задышал, угрожающе склонив голову, нахмурился. Шлаф закрылся от его эмоций — сейчас «читать» было бы неуместно. Вожак внезапно усмехнулся. В его голосе было столько яда, что ледяной почувствовал неприятный привкус на языке.
— Знаешь, чем мы еще отличаемся? — тихо прорычал Тойфель. Выдержав небольшую паузу, он продолжил громче. — Я не истребляю тех, кто не согласен со мной. — Сверкнув глазами, рогатый прокричал очень четко, язвительно. — Если кто-то не хочет идти со мной, я его не держу. Пусть проваливает на все четыре стороны!
Едва закончив тираду, Тойфель резко развернулся на носках. Не дожидаясь ответа, он твердым быстрым шагом направился прочь. Не распределяя силу, рогатый коротко размахнулся и хлопнул дверью, исчезнув в коридоре. Шлаф только и успел моргнуть. Последние слова вожака гулким эхом раздавались в его голове, звуча особенно грозно, желчно и разочарованно.
— Похоже, он разозлился, — сиплым шепотом выдохнул Шумон, когда все закончилось.
Снова повисло гнетущее молчание. Шлаф уже позабыл о Шумоне, который съежился от страха, стараясь не отсвечивать, чтобы его не зацепили в перепалке. Новое облако вины расплылось вокруг него. Наверное, полагал, что именно из-за его слов и началась ссора. Тот всегда все принимает на свой счет.
— Он не разозлился, а расстроился. Я его сильно задел. Но в гневе Тойфеля я не видел никогда. Не знаю, на что он способен в такие моменты, — машинально проговорил Шлаф, все еще пытаясь отойти от произошедшего. Взяв себя в руки, он постарался как можно более небрежно продолжить. — И вообще, не бери в голову. Он это не о тебе говорил. Даже не посмотрел в твою сторону.
Шумон ничего не ответил. Скосив взгляд, ледяной заметил, что брат странно втянул голову в плечи, нервно прикусив нижнюю губу. В любой другой ситуации Шлаф наверняка бы не обратил на это внимание, списав состояние Шумона на тревогу. Но в этот раз что-то дернуло ледяного. Может, всему причиной было острое чувство вины за неосторожность в словах и действиях, так что теперь Шлаф старался быть более внимательным и аккуратным к деталям.
— Так, — строго произнес он, уперев руки в бока, — в чем же ты провинился перед нашим «королем»?
На мгновение Шлафу показалось, что Шумон сейчас жалобно заскулит, как побитая собака — настолько подавленным и сбитым с толку он выглядел. Звуковой несколько раз открывал рот, пытаясь что-то сказать, но все время передумывал, не зная, как именно начать. Ледяной терпеливо ждал. Торопиться некуда, а отсутствием ответа не удовлетворится. Шлаф позволил себе чуть-чуть подглядеть за аурой брата — тот колебался. Но явно склонялся к тому, чтобы поделиться.
Наконец, Шумон сдался. Он не стал ничего говорить, просто запустил руку в карман штанов и плавным движением вытащил оттуда то, что спокойно помещалось на ладони. Он передал предмет Шлафу, все еще продолжая молчать. Наверное, считал этот жест достаточным для того, чтобы все понять.
Ледяной осмотрел то, что оказалось у него в руке. Небольшой прозрачный камень с острыми краями. Внутри неярко светилось что-то темно-зеленое. Шлаф не мог поверить своим глазам — такие артефакты на дороге не валяются, тем более, на Земле. Обладать накопителем Силы, так еще и довольно крупным — как выиграть джекпот в лотерее. Демон благоговейно провел пальцами по граням кристалла.
— Где же ты взял такое богатство? — В голосе Шлафа невольно промелькнуло уважение.
Глубоко вздохнув, на мгновение прикрыв глаза, Шумон начал свой рассказ о той ночи, когда Темный Всадник явился к нему во сне со своим заманчивым предложением. Ледяной слушал внимательно, переваривая новую информацию. Он мог лишь примерно понимать, через что именно пришлось пройти брату. Шлаф знал, что у того по неудачному стечению обстоятельств не хватает Силы, чтобы реализовать весь потенциал. И если даже Темный Всадник это заметил, то нельзя было пускать ситуацию на самотек. Это было действительно очень важным.
Только сейчас Шлаф осознал, насколько они с Шумоном были далеко друг от друга. Сильнейший и слабейший члены стаи сейчас пытались понять друг друга. Неожиданно это показалось ледяному невыполнимой задачей, несмотря на обладание способностью эмпата. Для Шлафа был навсегда скрыт тот пласт сложностей и испытаний, которые каждый момент жизни преодолевает Шумон. Что самое интересное, он никогда не давал это понять, это ощутить, мужественно в одиночку идя сквозь огонь и воду. Ледяной по-новому взглянул на брата — он заслуживал уважения.
Но вместе с тем Шлаф понимал, что немного завидовал Шумону. Тому несказанно повезло, что он получил такое редкое сокровище. Сколько всего мог бы сделать сам ледяной, если бы такая честь выпала ему? О, так много и так успешно, что он даже и представить себе не мог. В арсенале Шлафа было много заклинаний, но даже искусственное расширение резерва Силы гарантировало увеличение количества возможностей. Более сложные и могущественные заклинания требовали много ресурсов. И даже сильный ледяной не мог прыгнуть выше головы без помощи.
— Ты… Ты можешь забрать его себе, — неловко и немного виновато предложил Шумон, — если захочешь.
Похоже, Шлаф так увлекся своими жадными размышлениями, что его чувства отразились на лице. Он тут же мысленно отругал себя за то, что так глубоко раздумывал об этом. Он с трудом заставил себя взглянуть на Шумона, чувствуя, как сгорает от стыда. Взгляд звукового был искренним. «Светлая голова, от себя последнее готов оторвать», — мысленно вздохнул Шлаф, но сам лишь покачал головой.
— Темный сделал работу на совесть. Никто не сможет забрать накопитель, даже Всадник. Он только твой, — произнес ледяной, с некоторым сожалением отдавая камень обратно. — Видишь то зеленое свечение? Это слепок твоей ауры. Хранилище будет подчиняться только тебе. Максимум, ты можешь дать кому-то им воспользоваться, но не более. Но все равно спасибо за щедрость.
От Шлафа не укрылось, что Шумон с какой-то особенной бережностью спрятал камень обратно в карман. Кажется, все это время демон даже не пользовался накопленной Силой. Он будто не верил, что хранилище теперь принадлежит ему. Словно ждал какого-то подвоха, ловушки, которая схлопнется, как только он решится прикоснуться к ценному дару. С одной стороны, это было разумно, так как нельзя терять надежды. А с другой — очень печально, что Шумон боялся поверить в свое везение.
— Так что ты думаешь? — Неожиданно спросил звуковой. Видя, что Шлаф его не понял, поспешил уточнить. — Ну, по поводу предложения Всадника.
Ледяной смерил брата внимательным взглядом. Он ожидал подобного вопроса, но не был готов к нему. Шлаф видел, что Шумон никак не мог сделать определенного выбора, поэтому таким образом просил совета. В последний раз серьезное и важное решение звуковой принимал, когда размышлял над уходом из стаи лекарей. Ему не впервой кочевать из коллектива в коллектив, но было видно, что это причиняет ему ужасную боль. И Шлаф не мог предложить ничего конкретного. Признаться честно, он бы и сам не смог принять решение, если бы оказался в подобной ситуации.
Ледяному было гораздо проще. Он ни в чем особенно не нуждается. Его устраивало нынешнее положение — достаток Силы, мощная способность, дружная стая, уютное местечко приближенного, мягкий, но иногда вредный вожак. Именно поэтому Шлаф не мог даже найти край мыслей, от которых можно отталкиваться, чтобы всерьез думать от уходе. Ледяной чувствовал, что не имеет права что-то советовать в такой ситуации брату. Любой его ответ был бы несправедливым.
— Если честно, я и не знаю, что здесь сказать, — негромко признался Шлаф, виновато разведя руками. — Это только твой выбор, не думаю, что тут тебе нужна помощь. — Следующую фразу ледяной еле-еле выдавил из себя, чувствуя, как поперек горла встает ком. — Но знай, что при любом исходе мы всегда будем на твоей стороне.
— Да, конечно, я все понимаю. — Шумон попытался улыбнуться, но получилось как-то тоскливо. Он быстро отвернулся, пряча взгляд, хотя Шлаф успел заметить, как тот часто заморгал. — Спасибо.
Ледяной чувствовал себя не в своей тарелке. Как обычно, начиналось все хорошо, а закончилось совсем печально. Но хотя бы теперь совесть чиста. Шлаф не хотел влиять на выбор Шумона, иначе бы стал ответственным за его решение. Ответственность. Это то, от чего ледяной всегда старался прятаться. Даже от заслуженного места вожака отказался, боясь держать слово за всю стаю. Гораздо проще остаться приближенным и просто помогать.
А ведь и через это Шумон уже проходил. И его подконтрольная стая была гораздо больше, чем у Тойфеля. И звуковому приходилось принимать серьезные решения, которые имели последствия в далеком будущем. Получается, даже здесь Шумон был гораздо сильнее Шлафа? Так удивительно складывается жизнь. Ледяной всегда воспринимал брата, как младшего, но вышло, что ему многому стоит поучиться у Шумона. Так что Шлаф точно не имел права давать советы.
— Знаешь, уже поздно, — проговорил ледяной, надеясь поскорее закончить неприятный разговор. — Думаю, никто не останется довольным, если мы завтра весь день будем засыпать.
Шумон покосился на Шлафа, иронично приподняв одну бровь. Да-да, конечно, если речь заходит о сонном состоянии, то имя ледяного обязательно должно стоять в этом же контексте. Шлаф никогда на это не обижался, понимая, что братья не имеют в виду ничего плохого, а лишь подшучивают над ним. Но в некоторых случаях такой юмор был не совсем уместен. Но в итоге Шумон все-таки кивнул. Если он завтра будет засыпать на ходу, то от иронии не отмоются уже оба.
— Не боишься, что замерзнешь со мной? — Бросил Шлаф, когда звуковой уже нырнул под одеяло.
— Не думаю, что это хуже, чем полуночное пение Тойфеля или метание по комнате Алекса, — усмехнулся Шумон, доставая свою пару наушников. — А если что, пойду к Рене, его лап хватит на двоих.
Буквально через минуту Шлаф уже погасил клубочек огня, что все это время разгонял темноту в комнате. Шумон затих на соседней кровати, накрывшись одеялом с головой. Они даже не стали больше ничего обсуждать — слишком устали за день. Да и, если быть честным, вообще за этот неполный год. Они не знали, что ждет их впереди, но чувствовали, что понадобится много сил.
Как ни странно, к ледяному сон совершенно не шел. Он лежал на спине, глупо уставившись в потолок невидящим взором. Все-таки совесть начала грызть его. Он зазря обидел Тойфеля, который хотел только как лучше. Совсем некрасиво так обращаться с вожаком, который им за всю жизнь никогда плохого не делал. Шлаф пообещал себе, что постарается как можно скорее извиниться перед ним. Лишь бы тот за ночь не успел накрутить в голове конфликт так, что уже и не захочет разговаривать.
Ну вот, теперь от тревоги ледяной точно не сможет уснуть. Куда же подевалась его хваленая личная способность засыпать когда и где угодно? Раймонду снова писать уже бессмысленно — тот наверняка не дождался демона, сам лег спать. Все-таки час уже действительно поздний. Ну ничего, рано или поздно Шлафа все равно сморит дрема. Как минимум, от скуки.
Ледяной машинально нащупал в кармане штанов фигурку паука из лазурита. Он долго рассматривал, как в прозрачном обереге преломляется тусклы свет, льющийся из окна. Камень приобретал мистическое голубоватое сияние. Будто паучок поймал комочек света, весело перебирая его всеми восемью лапками. Когда Шлаф почувствовал, как у него слипаются глаза, он тут же спрятал фигурку в нагрудный кармашек. Перевернувшись на бок, демон провалился в сон.