Тихо поскрипывала оконная рама, раскачиваемая легким ветерком. Улицы города уже давно погрузились в темноту. Мрак разгоняли лишь одинокие фонарные столбы с теплым золотистым светом. Комната оставлена на проветривание перед сном. Промозглый холодный воздух второй половины октября пробирал до костей, но дарил приятную свежесть, очищающую голову от неприятных мыслей. Тишина. Лишь стайка сверчков трещит где-то в кустах, да ворох опавших с деревьев листьев шуршит на земле, подгоняемые ветром.
У окна, облокотившись на подоконник, ежился от холода Алекс, зябко потирая замершие голые плечи. Невидящим взором он всматривался вдаль, но глядел как будто мимо, куда-то в глубину, куда не могут посмотреть другие. Демон слегка приоткрыл рот. Дыхание маленькими облачками пара вырывалось наружу, тут же рассеиваясь в пространстве. Время от времени Алекс глубоко вздыхал, оборачиваясь, чтобы окинуть взглядом комнату. Он будто кого-то или что-то ждал. А может, старался запомнить все до мельчайших подробностей, чтобы никогда не забыть.
Голову демона наполняли тяжелые мысли и противоречивые чувства. Ему было ужасно страшно. Он не представлял, что ждет стаю впереди, но почему-то ощущал, что грядут серьезные перемены, сложные испытания, тяжелые времена. С каждым днем Алексу становилось все тяжелее и тяжелее сохранять спокойствие и самообладание. Он словно физически ощущал, как обстановка вокруг быстро накаляется, а его самого несет быстрым течением, из-за чего сталкивается с острыми подводными камнями. И было невозможно где-либо укрыться.
Алекс чувствовал себя совершенно беспомощным. Его очень сильно напрягало то, что он не может взять под контроль даже свою жизнь. Он чувствовал, что на него со всех сторон давят обстоятельства. И демон прекрасно понимал, что будь у него возможность действовать самостоятельно, все было бы гораздо проще и понятнее. А сейчас Алексу будто не хватало воздуха. Ему было очень тесно. Он задыхался в этой несвободе. Тяжело переносил любые колебания.
От гнетущих мыслей Алекса отвлекли тихие шаги за спиной. Демон не отличался особо нервозностью, поэтому не стал оборачиваться. Ну мало ли, кому из братьев понадобилось зайти, незачем тратить силы на выяснение. Все равно в квартире происходит полный кавардак — вон, даже Пиро этой ночью, похоже, будет ночевать здесь. Шумон недавно молча вышел и больше не возвращался.
— Если бы ты был молоком в холодильнике, то Тойфель пустил бы тебя на блины, — раздался позади приглушенный насмешливый голос Рене.
Алекс всем сердцем хотел бы усмехнуться и ответить что-то вроде «от меня хотя бы польза будет», но у него не повернулся язык. Получилось лишь натянуто улыбнуться, что точно не укрылось от Рене. Тот и сам неожиданно помрачнел, перехватив кислое настроение брата. Паук подошел ближе и подпихнул бедром Алекса вбок, устраиваясь рядом на подоконнике. Лань не стал возражать.
Демону стало немного полегче. Пусть Рене и не догадывался, какие именно думы занимали голову Алекса, но его молчаливое присутствие подбадривало. Приятно осознавать, что ты не одинок в своих метаниях. Лань считал, что Рене был для него самым близким в стае. Казалось, ничто не могло их разделить. Даже глобальная ссора, произошедшая несколько месяцев назад, оказалась непродолжительной. Теперь она представлялась какой-то мелкой и незначительной, постепенно выветривалась из памяти. Осталось только стойкое ощущение того, что их крепкая дружба выдержит любые невзгоды. Собственно, Алекс подумал, что только Рене и можно доверить свою тревогу. Тот точно сумеет понять. А может, и поможет чем-нибудь.
— Я чувствую что-то нехорошее. На уровне интуиции, — признался Алекс, чувствуя, как его голос предательски дрогнул. — Грядет что-то такое, чего я уже не выдержу. Сорвусь. Сбегу и останусь сам по себе.
Лань понимал, что Рене прекрасно знает, о чем тот говорил. Алекс всегда по натуре был демоном-одиночкой, привык полагаться только на себя. Был свободолюбивым, самостоятельным, не нуждался в особой компании. Такая жизнь может показаться идеальной, но вместе с преимуществами есть и недостатки — не привыкнув полагаться на других, не привыкнешь и помогать другим.
Алекс был физическим демоном с не боевой способностью к скорости. В своем первоначальном облике был вендиго. Но ветвистые оленьи рога и острые крупные когти были не самым эффективным оружием против врагом с магией. С таким набором в Аду долго не протянешь, приходится быть хитрее. Но вместе с тем и хладнокровнее, наглее, жестче и осмотрительнее.
Так и повелось с его самого раннего возраста, что стал самодостаточным и независимым. Его никогда не привлекали стаи или союзы одиночек. Случайные знакомства и временные связи использовал только себе на пользу, совершенно не заботясь о партнере. С легкостью предавал тех, кто был к нему добр, не чувствовал угрызений совести. Это стало нормой для его образа жизни. Но вместе с этим он потерял возможность доверять кому-то. Стал подозрительным, излишне внимательным к деталям, холодным и даже озлобленным. Дурная слава летела быстрее его молниеносных копыт по землям Ада. Мало кто желал контактировать с ним.
Но однажды сотрудничество Алекса с одной крупной стаей было долгим и плодотворным, так что Лань даже не успел никого предать. Это была стая лекарей, вожаком которой тогда был Шумон. Алекс был кем-то вроде доставщика — его быстрые ноги не раз были нужны тогда, когда было необходимо что-то или даже кого-то донести до нужного места. К тому же, он для них нередко собирал летучую пыльцу — универсальное и очень мощное средство для общего укрепления организма. Этой работой мог заниматься только Алекс — пыльца разлеталась настолько быстро, что ее требовалось буквально ловить, на что способен только демон, обладающий скоростью.
А взамен стая лекарей не прогоняла Лань, несмотря на его дурную репутацию и общую неприязнь к одиночкам, что отличаются бессовестным воровством. Да и вообще иметь под лапой демонов, которые могут помочь почти при любом недуге — дело полезное. Так и продолжалось достаточно долго, пока на территорию лекарей и травников не пришел Тойфель со своей тогда еще неполной свитой.
Алекс уже не вспомнил бы, что именно послужило разрушению его свободолюбивого настроя и категоричного нежелания вступать в стаи и союзы, но что-то точно пошло иначе, чем обычно. Может, всему виной стало долгое сотрудничество с лекарями, что слегка смягчило настроение Алекса. Может, его чем-то привлек сам Тойфель и его соратники со своей стайной интересной целью — сблизиться с человеческой культурой. А может, в тот момент он снова витал где-то в облаках, поэтому решил положиться на волю случая и согласиться вступить в команду.
И что интересно, Алекс с тех пор ни разу не пожалел о своем выборе. Думая о структуре стай, Лань всегда представлял себе кучу правил, запретов, ущемление даже мыслей. А он ненавидел, когда его свободу ограничивали. Может, во многих других стаях и было так, но у Тойфеля такое не принято. Конечно, неуважение и предательство порицалось везде, но Алекс к этому не прибегал. Теперь он находился под коллективной защитой и сам трудился на благо общего дела.
Но с тех пор, как стая вышла на тропу борьбы с Темным Всадником, оставаться частью дружной команды становилось все сложнее и сложнее. Алекс боялся за себя и прекрасно осознавал, что против многочисленных врагов они не выстоят, если дело примет серьезный оборот. Лань мог бы в любой момент заявить Тойфелю, что больше не хочет быть частью стаи, тот бы его не остановил. Как стало бы легче, если бы Алекс просто ушел. Снова нести ответственность только за свою жизнь, выбирать противников себе по зубам и не лезть в самое пекло.
Но Лань с удивлением осознавал, что что-то внутри не может позволить ему так поступить. Он просто не может бросить братьев и уйти. Даже сам себе не мог объяснить, почему именно. Алекс привязался к ним. Для него стая давно переросла из команды в нечто большее, нечто родное. Во что-то такое, без чего жизнь перестала бы радовать. Но с каждым новым испытанием в демоне все больше росла тревога. Здравый смысл твердил, что нужно уходить и спасаться, а сердце бунтует. И чем больше Алекс в это погружался, тем больнее ему становилось.
— Ты со всем справишься, я верю в это, — тихо проговорил Рене, уставившись вдаль, словно понимал, что видит брат. — Ты никогда не останешься один. Весь этот путь мы пройдем одной стаей. Что бы ни случилось. Вместе.
Алекс глубоко вздохнул. Он верил Рене. Не мог этого не делать. Паук прекрасно знал, о чем говорил. Он много времени прожил под контролем их нынешнего общего врага, хорошо понимал разницу между двумя общинами. Уж сколько раз Рене выпадала редкая возможность вернуться к Темному Всаднику, но он все равно оставался верным Тойфелю и остальным братьям.
Многократно рискуя жизнью, защищая стаю, стараясь предоставить информацию, Рене раз за разом доказывал, что ему стоит верить, как самому себе. И Алекс верил. Потому что и здравый смысл, и сердце подсказывали ему, что иначе поступить он не может. Это было одним из тех необычных явлений, с которыми столкнулся Лань, когда впервые в жизни выбрал не гордое одиночество.
В глазах предательски защипало. Мир поплыл от накативших слез, которые из-за разбушевавшихся чувств решили, что самое время прийти в гости. Алекс звонко шмыгнул носом, ожидая, что Рене сейчас начнет иронизировать. Но ничего не произошло. Паук молчал, продолжая смотреть в окно. Брат все понимал. Алекс тяжело вздохнув, вытерев выступившие слезы рукавом. Не время раскисать.
Идиллию братьев нарушил третий. В комнату резко ворвался Тойфель. Судя по тяжелым шагам, сбивчивому дыханию и общему напряженному состоянию, вожак был не в духе. Застать его в подобном положении можно было очень редко, поэтому Алекс и Рене невольно сжались, стараясь выглядеть как можно более незаметными, хотя в любой другой ситуации даже не обратили на вошедшего внимания.
Но план замаскироваться под часть интерьера не сработал. Взгляд Тойфеля буквально метал молнии. Одна из них попала прямо в съежившихся братьев. Алекс вздрогнул, увидев, как обычно небесно-голубые глаза рогатого приобрели колючий ледяной оттенок. Кто же его мог так вывести из себя? Что такого сделали вожаку, что он так разозлился. Лишь бы самим не попасть под немилость.
— Закройте окно, нечего тепло выпускать, чай не май месяц, — раздраженно рявкнул Тойфель, а затем обратился напрямую к Рене. — А ты быстро к себе спать.
При других обстоятельствах паук бы с удовольствием поспорил, но тут решил не испытывать судьбу и подчиниться. Обычно мягкое отношение вожака к своим подчиненным неожиданно хорошо всех дисциплинирует, когда требуется неукоснительное выполнение приказов. На прощание Рене по-дружески похлопал Алекса по плечу и под бдительным взглядом Тойфеля вылетел из комнаты. А Лань в это время успел закрыть окно и сам юркнул в кровать, чтобы еще больше не раздражать рогатого. Кто бы что ни натворил, а Алекс не горел желанием остаться виноватым.
***
Что-то изменилось. В стае снова неспокойно. После того, как четверо братьев вернулись с пожара, отношения снова стали напряженными. Самое ужасное, что Штефан даже не понимал, что именно произошло, потому что опять пропустил все на свете. Что-то произошло той ночью, что Тойфель и Шлаф сильно рассорились, перестав общаться, игнорируя друг друга.
Обидным было то, что никто из двоих ничего не рассказывал. На другие темы оба разговаривали спокойно, но стоило только упомянуть их разногласие — тут же мрачнеют и прерывают. Даже Шумон, который стал невольным свидетелем той ссоры, совершенно ничего не хочет говорить об увиденном. Но он хотя бы не грубил, а старался перевести тему на нейтральную.
Сам Штефан с большим удовольствием хотел бы настоять на том, чтобы те поговорили решили эту проблему, но совесть не позволяла ему вмешиваться. Слишком свежо в памяти его собственное ужасное поведение, когда он обиделся на Тойфеля и Шлафа, не позволяя им обоим хотя бы завязать разговор. Так что точно не ему учить старших, как нужно поступать в подобных ситуациях.
С внешним миром дела обстояли тоже не так спокойно. Примерно за неделю до конца октября началась странная активность в городе. Улицы быстро украсили мрачными декорациями. На многих подоконниках стояли небольшие тыквы, в которых чаще всего вырезались жуткие мордочки. А сейчас, в последний день месяца все как будто сошли с ума. Штефан пусть и был любопытным, но предпочитал в непонятные дела не лезть, а наблюдать издалека. Сегодня, правда, так не удастся сделать — Тойфель забронировал концертный зал для генеральной репетиции. Выйти на улицу придется в любом случае. Но в компании стаи не так страшно.
А вот кто был в восторге от происходящего — так это Алекс. Сохранив воспоминания о человеческой жизни, он радовался, как ребенок. Но, что интересно, объяснять причину Лань не торопился объяснять. Никто его не спрашивал — вот он и не тратил времени и усилий. Может, стоило все-таки поинтересоваться? Алекс вроде никак не давал понять, что против разговоров. Но, видно, демону было так весело, что он первый же и подошел к Штефану. Что ж, так даже лучше.
— Ты тоже предвкушаешь эту ночь? — воодушевленно спросил Алекс, сверкая глазами.
— Если бы ты объяснил, что этой ночью будет, то, может, и ждал бы, — честно признался Штефан.
Лань удивился, но все-таки рассказал. Ночь с конца октября на начало ноября считалась у некоторых людских народов праздником нечисти. По преданиям, сверхъестественные силы выходили в этот период на Землю и развлекались среди местных жителей. А люди, чтобы слиться с нечистью и не попасть под их немилость, переодевались в разные костюмы и веселились вместе с ними. Со временем вера в сверхъестественное и страх перед ним исчезла, а традиция празднования осталась. Для детей это прекрасная возможность наесться конфет, а более старшие могли оторваться на вечеринках.
При слове «конфеты» неожиданно встрепенулся Рене, с любопытством слушая рассказ. Тойфель все повествование молча стоял в углу, скрестив руки на груди, задумчиво глядел в пустоту, время от времени кивая каким-то своим мыслям. Пиро и Шумон недоуменно переглянулись, пытаясь осознать, что только что услышали. Брудер Шлаф безразлично зевнул — ночью его интересовал лишь сон. А сам Штефан лишь легко улыбнулся — сохранившаяся традиция показалась ему хорошим знаком к тому, что люди стали терпимее относиться к представителям других миров, а религия давным-давно ушла с приоритетного места. Это радовало.
— Похоже, если мы не пойдем, то Алекс точно лопнет, — усмехнулся Пиро, видя, как приплясывает от нетерпения брат.
***
Собрались только к вечеру. Инструменты были перевезены заранее, чтобы не таскаться с ними по всему городу, который, похоже, готовился к ярмарке. Тойфель заранее предупредил Алекса, что их основная задача — вовремя попасть в зал, чтобы успеть разыграться в принципе попробовать постоять на сцене. Так что надолго задержаться на празднике они не смогут. Лань вроде бы согласился с условиями. Но Рене знал его очень хорошо и долго, видел, как хитро блестели его глаза. Тот наверняка сможет убедить Тойфеля остаться «еще на чуть-чуть».
А к вечеру город на удивление стал еще более оживленным. Толпы людей в пестрых костюмах каких-то определенных персонажей или общих образов. Иногда мимо даже проходили подростки с ободками, на которых были наклеены искусственные красные рожки. Косясь вбок, Рене видел по лицу Тойфеля, что его разрывали противоречивые эмоции. Одновременно тому было неловко и даже радостно.
Люди, что проходили мимо, одобрительно поглядывали в сторону Тойфеля, но ничего не говорили. Интересно, что бы они подумали, если бы узнали, что и рога, и сам демон были настоящие? Как бы отреагировали, если бы знали, что все они реальные? Что если бы они понимали, что старые легенды о празднике реальны, а нечисть действительно может быть среди них? Продолжили бы они так же веселиться, или снова пустились в ненависть, как сотни лет назад? Столько вопросов, а ответов на них найти нереально. По крайней мере, не в ближайшее время.
Несмотря на указания Тойфеля держаться всем вместе, стая все равно рассосалась и разбрелась по улице, стараясь охватить взглядом как можно больше. С вожаком в итоге остался только сам Рене, не решаясь оставить его одного. В такой веселящейся толпе легко было стать мишенью для внезапного нападения Теней, которые могли запросто замаскироваться под людей, которые маскируются под демонов. У паука от этой мысли даже мозг перегревался.
Остальные разошлись так далеко, что Рене их потерял. Но видел, как Пиро потянул Шумона к прилавку со сладостями, сделанных не в самых приятных формах. Звуковой, не сумев устоять перед соблазном, поспешил следом. Так они и растворились в толпе. Рене надеялся, что им хватит догадливости взять вкусного на всех и не слопать их до того, как придут домой. Или хотя бы до того, как до сладостей не доберутся все. Паук рассчитывал на выдержку хотя бы Шумона.
Алекс, как только стая добралась до ярмарки, тут же смылся. Но за него Рене переживал меньше всего. Уж кто-кто, а Лань был лучшим в маскировке под людей, так как и сам прекрасно помнил, каково это — быть человеком. Он точно не попадет в неприятность. Теней Алексу бояться тоже не стоит — настолько скользкий тип, что обведет вокруг пальца даже самого Темного Всадника.
А Штефан и Шлаф просто отправились гулять. Конечно, оба сначала прилежно следовали указу Тойфеля держаться рядом, но затем отбились и тоже затерялись в толпе, среди буйства огней и красок. Кто был инициатором «побега», сложно было понять. Либо Шлаф не захотел оставаться с вожаком, все еще злясь из-за ссоры, либо Штефан уговорил ледяного рассказать наедине, что произошло.
И так было хорошо ощущать спокойствие. На долю стаи его выпало так мало за прошедший неполный год. Быстро вечерело, все-таки наступал последний месяц осени. Прохладная свежесть наступивших сумерек приятно просачивалась в легкие. Рене дышал полной грудью, чувствуя сладковатый запах праздничной атмосферы. Он почти чувствовал себя в безопасности снаружи.
Оба демона неспешно прогуливались по улице, глазея по сторонам на развернувшийся праздник. Они остановились около фокусника огнем, который жонглировал зажженными палочками, а потом делал вид, что проглатывал пламя. И Тойфель, и Рене сошлись на мнении, что Пиро при желании мог бы провернуть шоу круче, но для человеческих ограниченных способностей весьма недурно.
Неожиданно в пестрой толпе Рене заметил что-то маленькое и черное в стороне, на асфальте. Хорошенько приглядевшись, демон рассмотрел пушистую темную тучку, которая вертела небольшой ушастой головой. Два желтых глаза-луны совиным взглядом внимательно всмотрелись в лицо Рене, а затем снова исчезли в черноте. Внезапно у тучки выросли четыре ножки и пушистый хвост. Паук поморгал несколько раз, пытаясь понять, что происходит. Только сейчас до него дошло, что тучка была простым котом. Рене не так часто видел этих существ, поэтому не сразу узнал.
В толпе замаячила характерная шляпа Штефана. Уж ее паук узнает где угодно. Тучка на ножках целеустремленно семенила к Близнецу, приветственно распушив и задрав хвост. Рене потянул за руку Тойфеля, чтобы пойти навстречу Штефану. Все равно нужно было собираться всем вместе, время уже поджимало. Рогатый молча согласился, послушно потащился за братом.
Рене увидел, как Штефан присел на одно колено, протягивая руку черному пушистому котику. Вдруг паук вспомнил, как под той же самой личиной скрывался один из приспешников Темного Всадника — Иртум. Рене его устранил собственными лапами, но вдруг в стае противника были еще демоны, умеющие изменять облик. Несмотря на то, что он когда-то был приближенным, паук все равно не мог знать всех членов, так еще и прошло с тех пор не один век, многое изменилось.
Рене прищурился, кинув тень от ресниц на глаза. Мир начал расплываться, вокруг пестрой толпы поплыли прозрачные человеческие ауры. Рядом дрожало алое облако Тойфеля. Паук увидел, что кот тоже имел обычную бесцветную душу. Конечно, Темный Всадник был достаточно мощным, чтобы скрыть сущность своих подопечных, но это могло обмануть других только тогда, когда Тень не использует способность. Поэтому можно было смело утверждать, что кот был самым обыкновенным земным животным.
Но внезапно что-то изменилось. Когда Штефан едва-едва прикоснулся к тучке на ножках, ее аура изменилась. Она перекрасилась в черно-белую, полностью копируя Близнеца. Рене подумал, что ему, наверное, показалось. Он тряхнул головой, стараясь отогнать наваждение, но ничего не изменилось — то же черно-белое облачко висело над котом. А Штефан гладил животное, легко улыбаясь, даже не подумал о том, чтобы получше разглядеть того, с кем общался.
Рене подошел ближе, желая разобраться. Кот, заметив приближение еще одного человека, с любопытством взглянул на демона. Паук с удивлением увидел, как по монохромному облаку поползли темно-лиловые пятна, похожие на ауру самого Рене. Штефан, наконец поняв удивление брата, и сам прищурился, изучая наблюдение. Паук окликнул Тойфеля, приглашая и его взглянуть на чудеса.
— Похоже, как минимум, коты могут видеть демонов, — задумчиво произнес рогатый, наблюдая за алыми пятнами, которые, как в лавовой лампе, плавали в разноцветном киселе из аур. — Причем он даже не выделяет нас среди людей. Одинаково относится ко всем. Как будто и не видит разницы между двумя расами.
— Даже животные понимают это лучше людей, — засмеялся паук, наклонившись погладить кота, когда тот подошел к нему и боднул головой в ногу. — Раз не обижают, то контакт наладить можно.
— Эй, Рене, глянь сюда, — неожиданно раздался звонкий голос откуда-то из-за спины. — Ты только посмотри, кого я встретил!
Обернувшись, демон заметил вдалеке Алекса, который подпрыгивал на одном месте, на мгновение возвышаясь над головами прохожих, активно размахивал руками, стараясь привлечь внимание братьев. Заинтригованный, Рене направился к Лани, не дожидаясь остальных. Когда паук приблизился, он понял, что Алекса действительно сопровождал мужчина, которого Рене узнал.
Преклонного возраста, невысокий, плотного телосложения мужчина с жидкими седыми волосами. Он спокойно стоял возле Алекса, время от времени поправляя очки в прямоугольной оправе, что постоянно соскальзывали с острого носа. Рене точно понимал, что всегда узнает этого человека. Тот самый мужчина, которого они с Алексом встретили еще весной.
Именно он вернул музыкальные инструменты, что прошли через века, демонам. Великий человек, который сохранил память о настоящем прошлом. Может быть, он был единственным на свете. И он был так похож на умирающего инквизитора, которого музыканты встретили в средневековом городе, когда, жертвуя жизнями, спасали человечество от смерти.
— Много наслышан о вас и ваших успехах, — мужчина дружелюбно обратился к Тойфелю, когда оба подошли ближе. — Рад, что вы не останавливаетесь и продолжаете свое дело.
Рене быстро взглянул на вожака, ожидая его реакции. Скажет ли он, что инструменты сломаны? Судя по лицу Тойфеля, тот и сам был в растерянности, его взгляд нервно бегал из стороны в сторону. Сказать правду — значит расстроить человека. А раз тот сохранил память о былом, то наверняка прекрасно знает, что болезнь снова поражает мир. А соврать — значит предать целое поколение людей, что буквально единственные, кто осознает, что именно происходит на Земле.
— Инструменты сломаны, — севшим голосом признался Тойфель, стыдливо опустив глаза. — Они погибли в бою с Тенями, спасая нас.
Мужчина тут же помрачнел, переняв настроение рогатого. Он и сам отвел взгляд, погрузившись в какие-то глубинные мысли. Рене заметил, что к ним начали подходить братья. Наверное, поняли, что время прогулки подходит к концу. Шлаф уже несколько минут стоял в стороне, не приближаясь к Тойфелю. Пиро и Шумон, держа в руках бумажные пакеты, доверху набитые сладостями, с любопытством слушали разговор, многозначительно переглядываясь друг с другом. Звуковой даже пытался расправиться с большим мармеладным червяком, но, похоже, тот был сильнее.
— Думаю, мне удастся их восстановить, — наконец проговорил потомок инквизитора, легко улыбнувшись.
Неожиданно лицо мужчины озарилось одухотворенностью. Он, пользуясь возможностью поговорить с живыми легендами, начал рассказывать о том, что происходило после исчезновения демонов. Как оказалось, почти все люди, оправившись от шока при виде Темного Всадника, поспешили забыть обо всем, что возрождало ужасные воспоминания. В том числе и семерых загадочных музыкантах. В памяти людей осталась только сцена о том, как толпы людей начали неистово танцевать, что и привело к окончанию эпидемии неизвестной болезни. С тех пор это явление по одной из версий принято называть «пляшущей яростью».
— Пляшущая Ярость… — эхом повторил Тойфель, задумчиво почесав подбородок.
Вдруг какая-то активность недалеко отвлекла Рене. Он вновь почувствовал какую-то странную тревогу, которую не разделял никто из братьев. Паук начал взволнованно озираться по сторонам, пытаясь понять, что именно его его обеспокоило. Он бы мог проигнорировать это ощущение, но опыт показал, что все-таки стоит доверять своему шестому чувству. Особенно сейчас, когда каждая мелочь может стать решающей не только в победе над врагом, но и в выживании.
Внимание Рене привлекло скопление радующихся людей в пестрых костюмах. Они стояли кругом, освободив место для чего-то по центру, звонко и ритмично аплодировали, выкрикивая подбадривающие слова. Рене воровато обернулся на разговаривающих братьев с мужчиной, убеждаясь, что те не заметят, если паук ненадолго отлучится. К счастью, толпа находилась не так далеко. Ничего страшного не произойдет, если демон посмотрит на оживление одним глазком.
Подойдя ближе, Рене встал за спинами людей, приподнявшись на носочки. В круге танцевала девушка. Совсем еще юная, среднего роста, крепко слаженная. Пышные кудрявые огненно-рыжие волосы рассыпались по плечам. Несмотря на широкие плечи и мускулистые оголенные руки, ее движения были изящными и плавными, но при этом буквально кричали о воинственности и стойкости. Нечего хитрить, танцовщица действительно была привлекательной.
Но совсем другое занимало внимание Рене и, наверное, остальных зрителей. За спиной у девушки были сложены исполинские медные крылья, отливающие золотом в свете праздничных огней. Воздушные крупные перья легко колыхались под порывами ветерка, в такт отточенным танцевальным движениям. Все это приводило в неописуемый восторг празднующих зевак.
Девушка обернулась. Рене содрогнулся, взглянув ей в лицо. Оба глаза были затянуты неестественной белесой пеленой, казались слепыми. Но люди этого не видели. Для них была доступна лишь простая иллюзия — может, они смотрели в голубые глаза, а может, в зеленые, что очень подошли бы под образ ведьмы. Но Рене не обмануть. Он видел лицо Тени. Эмбер.
Сегодняшняя ночь была возможностью для нечисти проявить себя. С одной стороны, это была безопасность среди людей. С другой — угроза от вражеских демонов. В эту ночь можно было использовать Силу свободно — этим Эмбер и занималась, а люди наверняка были полностью уверены в том, что крылья искусственные. Самое страшное было то, что обычные прохожие были в опасности.
Эмбер заметила Рене. Ее белесые глаза по-странному засияли. Паук почувствовал, как по спине пробежались мурашки. Шрам на груди, оставленный гарпией после ночного нападения, болезненно заныл. Тень коротко махнула рукой в приглашающем жесте. Рене не показалось, она действительно зовет его? Похоже, все-таки нет. Люди, заметив, что танцовщица узнала одного из зрителей, одобрительно загудели, расступаясь в стороны. Рене будто физически ощутил, как у него вспыхнули щеки и уши от смущения. Его застали врасплох, не оставив возможности уйти.
Паук уже не мог проигнорировать приглашение. Слишком глубокий след оставили в памяти рефлексы и привычки. Ноги сами понесли демона вперед. Он почувствовал неприятное ощущение разрываемой кожи, что с мокрым чавканьем расходилась под натиском растущих конечностей, что созданы Силой. Послышались восторженные возгласы людей и громкие аплодисменты — для них это всего лишь веселое и реалистичное шоу. «Что, если бы они знали?» — пронеслась тоскливая мысль.
Что же задумала Эмбер? Масштабную резню с многочисленными жертвами, чтобы подорвать и так шаткое положение нечисти среди человечества? Прямо накануне решающего боя с болезнью Темного Всадника? Рене не мог просто так уйти. Не имел права неосторожным поведением провоцировать Эмбер действовать. Но что-то же она явно хотела. Иначе не стала бы дразнить демона.
Однако Рене не мог бороться с Тенью один на один. Да, когда-то они были на одной стороне, тренировались в равных условиях с самого детства. Темный Всадник всегда отбирал демонят, в которых видел большой потенциал. Он растил их, как родных, воспитывал под себя. Развивал их возможности как в плане Силы, так и в природных способностях тел. Выживали далеко не все — слабые и недостойные отсеивались сами по себе. А выросшие в крови и жестокости становились приближенными. Одними из немногих «счастливчиков» были как раз Рене и Эмбер.
Когда-то они вдвоем были одинаковыми. Как две капли воды. Названные брат и сестра. Но Рене сбежал. И с тех пор потерял всю сноровку. Может, по силе они с Эмбер так и равны, то в выносливости и хладнокровии паук уже давно уступает. Это же должно быть известно и Тени. Она загнала бывшего соплеменника в ловушку, вынудив принять ее игру, правила которой Рене не знал.
Неожиданно Тень сделала первый выпад с подсечкой под ноги. Только скорость реакции и постоянная напряженная готовность к подвоху помогла Рене вовремя отскочить. Люди одобрительно закричали. Вот так, значит. Показная борьба. Шоу для людей. Окончательная расправа над предателем Темного Всадника. А зрители воспримут это, как красивую инсценировку убийства. Идеальный и жестокий план. Прямо в стиле Теней, особенно, приближенных.
Это был только первый ход. Проверка способностей противника. Даже не разминка. Так, легкая игра перед настоящей охотой. Ну что ж, Рене так просто не дастся. Он знал гнилые приемы Эмбер. Паук оттолкнулся ногами от земли, молнией метнулся к противнице, вскинув лапами в стороне в качестве отвлекающего маневра. Тень взмахнула крыльями, легко отскочив в сторону, не отвечая на нападение.
Эмбер с укором взглянула на Рене, покачав головой. «Она что, играет со мной?» — возмущенно подумал паук, слыша голосистое улюлюканье толпы. Людям нравилась зрелищность, они даже не задумывались о том, насколько серьезно идет противостояние. Что ж, они получат свое. Рене хотел было не терять инициативы и сделать еще один бросок, но внезапно что-то изменилось.
Хитрой смертоносной коброй Тень метнулась к врагу, забежала к нему сзади, накинулась со спины, обвила руками того за шею, повиснув в нескольких сантиметрах над землей. Ошарашенный Рене даже шевельнуться не успел, а сейчас и вовсе замер, чувствуя горячее дыхание на шее. И крепкие руки, лежащие прямо на уязвимом месте. Смерть так близко. Стоит Эмбер едва надавить — и паука не станет. Со стороны, наверное, казалось, что это двое влюбленных, устроивших веселое представление в праздник. Рене чувствовал себя оскорбленным, униженным, обманутым. Он чуть ли не задыхался от горькой обиды и ощущения беспомощности.
— Не дергайся, идиот, — прошипела Эмбер, склоняясь к самому уху паука. — Я пришла сюда не руки марать, а кое-что тебе сообщить. По старой дружбе.
Мир поплыл перед глазами Рене. Лапы конвульсивно дернулись, у самого демона едва не подкосились ноги от такого заявления. Он совершенно не понимал, что происходит. В голове Рене жужжали мысли, как рой разозленных пчел. Это ловушка? Почему тогда она не прикончит его сразу? Темный Всадник стоит за всем этим? Чего он пытается добиться? Снова попытается вернуть Рене уже под страхом личной расправы на глазах у людей и братьев? Не слишком ли сложно для него?
— Всадник готовится в ближайшее время лично нанести последний и сокрушительный удар, — продолжила рычать Эмбер, убедившись, что паук ее внимательно слушает. — Скажи своим союзникам, чтобы были постоянно начеку. Если хотите выжить в кровавой бойне, вам лучше прислушаться к моим словам. Темный раньше никогда не проигрывал, но у вас есть единственный драгоценный шанс покончить с ним. Большего я и сама не знаю, — Тень ненадолго замолчала, что-то обдумывая. — Может, когда-нибудь еще увидимся.
С этими словами гарпия легко соскочила со спины Рене. Теперь она снова выглядела милой, приветливой и жизнерадостной. Под гулкое одобрение толпы Эмбер послала воздушный поцелуй сбитому с толку демону и легко, едва касаясь ногами асфальта, выбежала из круга, затерявшись в пестрой толпе. Поняв, что шоу окончено, зрители потеряли интерес к Рене, который уже успел спрятать лапы, расходились по сторонам, возбужденно обсуждая друг с другом то, что увидели.
А паук, все еще до конца не осознавая, что именно произошло, медленно-медленно развернулся в противоположную сторону. Ничего не видя, он интуитивно поплелся в сторону, где, если верить памяти, он оставил братьев. А мыслями Рене все еще оставался в одностороннем разговоре с Эмбер, раз за разом прокручивая в голове ее слова, стараясь разобраться хоть в чем-нибудь.
И только сейчас паук нашел в себе силы поднять голову, оторвать взгляд от земли. Он увидел всех шестерых братьев. На вытянувшихся от изумления лицах читалась крайняя растерянность. Судя по всеобщей нездоровой бледности, за эти пару минут они успели пережить целую гамму чувств, наблюдая за тем, как на их глазах Тень только что чуть не растерзала Рене в людном месте.
Паук понимал, что ему не избежать долгих и тщательных расспросов. Он вдруг почувствовал, как ужасно устал. Вроде бы силы оставались, а внутренняя опустошенность после пережитого давила на плечи. Нет, он не будет сейчас ничего рассказывать — твердо решил для себя. Сейчас Рене с этим не справится. Лучше оставить хотя бы до завтрашнего утра. Сейчас паук рассчитывал только на основную цель их похода — генеральная репетиция. На данный момент это было самым важным на сегодняшний вечер. Там он наверняка успеет собраться с мыслями.
***
Неделя пролетела совсем незаметно. Чем сильнее хотелось замедлить ход времени, тем более ехидно проскакивали дни. А решающий момент становился все ближе и ближе. С каждым днем напряжение и тревога только нарастали. В конце концов ситуация накалилась так, что демоны старались разговаривать друг с другом как можно меньше, чтобы случайно не достигнуть точки невозврата.
В первый день ноября, как раз после генеральной репетиции, Рене все-таки собрался с мыслями, чтобы рассказать, что именно произошло на ярмарке. Мнения стаи разделилось. Некоторые считали, что это очередная ловушка Всадника, чтобы подорвать решительность братьев. Остальные рискнули предположить, что Темный готов вступить в последний бой на концерте. А Тойфель остался в нейтралитете, решив не забегать вперед, но при этом в любом случае оставаться настороже.
В тот же день Штефан настоял на том, чтобы в стае провели «вечер откровений». Признаться честно, ему пришлось даже надавить. А за счет того, что раньше он такого не делал, демоны сдались достаточно быстро. Каждый рассказал о том, что они скрывали. Наружу всплыли факты о побочных способностях Шлафа и Рене, а также об аккумуляторе Силы Шумона.
На самом деле, Штефан рассчитывал, что Тойфель и Шлаф все-таки помирятся. Но те были опытными демонами, поэтому не попались на крючок. План провалился. Впрочем, Близнец не расстроился, решил бросить попытки склеить чужие отношения. Если бы все было совсем плохо, то ледяной не остался бы на посту приближенного. Стая может продолжать функционировать и без второго лица. А раз такого не произошло, то ссора не являлась глобальной, так что рано или поздно Тойфель с Шлафом остынут и придут к взаимному согласию. В целом, они и к этому уже приближаются — сохраняют вежливый нейтралитет. Бояться не о чем.
В последнее время Рене было нехорошо. Его постоянно мучили кошмары, в которых он всегда видел море крови, о большем он не хотел говорить. Паук старался не подавать вида, но сложно было не заметить, как после каждой ночи он буквально подскакивал от любого шороха. На фоне этого заявление Эмбер о последнем ударе Всадника только больше и больше приобретало весомость.
И вот наступил последний вечер перед решающим днем. Напряжение накипело до такой точки, что в любой момент стоило ожидать взрыва. На ум Штефану невольно пришло выражение людей «не так страшна казнь, как ночь перед нею». Демон пообещал себе, что если они выживут, если действительно покончат с Всадником раз и навсегда, то он больше никогда в жизни не выйдет на большую сцену. Ему было достаточно локальных уличных выступлений с парой десятком зрителей максимум. Осознавать, что за каждым твоим движением будут наблюдать сотни — тяжела даже мысль. Слишком много внимания, слишком велика ответственность.
Но это все только завтра. Весь оставшийся вечер нужно было гнать любые страшные мысли куда подальше. От них не было никакого толку, только лишние переживания. Однако это было сложно. Буквально все силы уходили на то, чтобы пытаться отвлечься. И если быть честным, получалось не очень хорошо. И с подобной проблемой столкнулись и остальные. Нужно было что-то делать.
В гостиной погашен верхний свет. Этим вечером остались только напольные лампы, перенесенные из спален. Теплый желтоватый свет с легкостью разгонял тьму ранних ночей поздней осени, дарил уют и чувство безопасности. Вот в такой атмосфере действительно проще справляться с тревогами. Все кажется таким маленьким, игрушечным, незначительным, спокойным.
Демоны разбрелись по всей комнате, рассевшись, кто куда суме поместиться. Под неярким согревающим светом они занимались одним делом. Когда-то Шумон с Пиро уходили на прогулку. Но тот день был омрачен страшными событиями, поэтому даже те двое забыли, что именно тогда приобрели. Они ходили в лавку с камнями, в которой весной, что осталась где-то в бесконечно прошлой весне, пробудили огненного.
Некоторые минералы, что встречаются на Земле, но отсутствуют в Аду, имеют много полезных свойств, которые могут стать неплохой альтернативой редким породам. Так, например, аккумуляторы Силы тоже можно заменять. Земные поделки будут чуть слабее адских оригиналов, но все-таки лучше, чем ничего. Когда сильно прижмет, можно и уступить аналогу.
Вот так Пиро с Шумоном и задумали поискать камни, которые в теории могли бы помочь демонам с накоплением энергии во внешних резервах. Сила лишней никогда не бывает, а на всякий случай лучше запастись. Мало ли что может произойти в ближайшем будущем. И вот такой момент настал — стае понадобятся любые крохи в последней битве со страшным противником. К тому же, изготовление амулетов может здорово помочь отвлечься от гнетущих размышлений.
Теперь у демонов на руках были увесистые плитки с необработанным цитрином — солнечным камнем, который способен защищать ауру, поглощать негативную энергию и перерабатывать ее в чистую Силу. Необработанные камни лучше сохраняли свои магические свойства, а в магазине стоили дешевле готовых к носке украшений. Это был прекрасный шанс для стаи.
Штефан вертел в руках кусочек лимонного полупрозрачного камня, с интересом наблюдая за веселой игрой света в острых гранях. Цитрин помещался на ладони, но был еще далек от амулета. Для начала ему нужно было придать нужную форму. Штефан решил, что, скорее всего, сделает маленький камушек, чтобы потом вставить его в кольцо. К счастью, свойства цитрина не зависели от размера, поэтому каждый мог превратить его в то, что захочет. Алекс, игриво толкнув Рене локтем в плечо, заявил, что сделает огромный блин и повесит над кроватью. Под строгим взглядом Тойфеля оба, захлебываясь от подавленных смешков, все-таки договорились сделать парные медальоны.
Пиро нагрел ладонями каждый камень цитрина так, что он на ощупь стал похож на очень твердый пластилин. Удивительное ощущение — отщипывать голыми пальцами куски от твердого минерала. Работа шла легко. Демоны весело переговаривались друг с другом, отвлекаясь от нервозности.
— Интересно, — вдруг задумчиво произнес Алекс, разглядывая на свету тонкий кружочек, — если я лягу ногами на подушку, то сны пойдут в обратную сторону?
— Я бы еще попробовал уснуть на спине, — усмехнувшись, ответил Рене. — Вдруг все будет вниз головой.
— А если уснуть перед зеркалом, то сны будут отраженные, — ехидно подсказал Шумон, скатывая в шарик свой цитрин.
— Не подбрасывай им идей, — с притворным недовольством буркнул Тойфель. — А то вообще не уснут.
Демоны засмеялись. Давно этого не было слышно в небольшой квартире. Напряжение наконец-таки спало. Пусть ответственность завтрашнего дня никуда и не делась, но она сама собой перестала восприниматься, как нечто ужасное. Они смогут это пережить. Они обязательно выйдут победителями. Верить в собственную неудачу было как-то странно. Стая вместе прошла уже так много, что было поздно останавливаться. Только вперед, навстречу успеху. Ничто уже не сможет заставить их повернуть назад. Завтра решится судьба не только их, но и всего человечества. В таких условиях только и оставалось, что надеяться на лучшее.
— Завтра будет сложный день, — солидно заявил Тойфель, когда все обереги были готовы. — Нужно набраться сил.
Вскоре в квартире был погашен весь свет. Демоны разбрелись по своим кроватям. Спрятали амулеты под подушками, сохраняя веру, что они обязательно принесут им удачу в любом деле, каким бы сложным и опасным оно ни было. Быстро смолкли негромкие легкие разговоры и еле слышный шепоток. По комнатам поплыло тихое умиротворенное сопение. Последняя ночь перед большим будущим.