Кавардак. Хаос. Беспорядок. Иначе происходящую неразбериху сложно было описать культурными словами. Все, как всегда. Кажется, что подготовка прошла успешно, даже и придраться не к чему. Все сделано заранее специально, чтобы в последний момент не бегать в панике и обязательно что-нибудь забыть. Что может пойти не так? К сожалению, всего не учтешь.
То нанятая группа техников застрянет в дневных пробках. Пришлось собирать все самостоятельно, по ходу дела разбираясь, как что работает. То штекер кабеля подключения надломится, потеряет контакт. На свой страх и риск перемотали скотчем, потому что никто и представлял, что подобное может случиться. Потом оказалось, что Рене с вечера забыл положить в кейс мешок с медиаторами. И своими, и Штефана. Раздосадованного паука отправили домой исправлять ошибку. Благо, хоть до квартиры можно было спокойно добраться пешком, не торча в пробках.
Если не брать во внимание мелкие проблемы, то в целом все шло более-менее хорошо. Демоны приехали за несколько часов до начала запуска людей в зал, поэтому был запас времени на то, чтобы все подготовить до конца. К счастью, чуть позже начали подтягиваться техники, поэтому музыкантам только и оставалось, что заниматься прямыми обязанностями — проверять качество звука и подготавливать себя к выступлению. Уж в этом они не подкачают.
В гримерной происходило нездоровое оживление. Пусть помещение и было достаточно просторным, но семерым демонам в нем оказалось будто тесно. Пытаясь ровно нанести грим, они толпились у зеркала, толкая друг друга. Успевали даже немного поругаться и демонстративно помахать руками. Ну ничего, это можно было простить. Нервы в такой обстановке сдавали у всех.
Тойфель всеми силами пытался сохранить лицо. Как вожак, он старался выглядеть спокойным, чтобы подать хороший пример братьям. Но то ли у рогатого плохо получалось обмануть хотя бы себя, то ли авторитет одного Тойфеля был сломлен под натиском шестерых его подопечных, поддержать спокойную атмосферу у вожака не получилось. Хотя, кто знает, может, без его стараний все было бы только хуже. Особо жаловаться было не на что, грандиозной паники не случилось.
Сейчас Тойфель сидел в небольшом кресле под огромными сочно-зелеными листами больших растений в горшках. Жители гримерной скрывали рогатого в тени, как будто пряча от внешнего мира. Это немного успокаивало Тойфеля. Вожак как будто издалека наблюдал за происходящим, за активностью братьев, которые были уже готовы, но никак не могли усидеть на месте от волнения. С усмешкой рогатый провел сравнение с большим муравейником, в котором трудились мелкие насекомые, нагруженные своими крохотными делами. Это казалось забавным.
Вот перед глазами маячил Шумон, измеряя быстрыми шагами помещение. Он раскрасил себе руки в толстую частую полоску, от чего стал похожим на огромного шмеля. Прямо напротив кресла Тойфеля, на диване дремал Шлаф. Он не стал утруждать себя узорами, просто набросал несколько темных пятен на лицо и шею, взлохматив и без того непослушные волосы. Рядом, нахохлившись, сидел бледный и, кажется, слегка зеленоватый от тревоги Пиро. Алекс и Рене шептались о чем-то в дальнем углу. А перед зеркалом Штефан заканчивал свой особо сложный грим.
До начала оставалось меньше часа. Тойфель взволнованно косился на часы, отсчитывая секунды. И только сейчас он осознал, что ему по-настоящему страшно. Казалось бы, что сложного и пугающего в двухчасовом выступлении в оборудованном зале, когда ты до этого буквально всю жизнь провел на местечковых представлениях в менее предсказуемых и безопасных условиях?
Однако сейчас все по-другому. И тут даже дело не в том, что зрителей будет в десятки раз больше. Если верить достоверным источником, на сегодня было куплено более пятисот билетов. Тойфель даже не мог представить себе, как такое количество людей может поместиться в зал. Однако это не было проблемой для демона. Он давно научился бороться с боязнью сцены, пусть и не до конца избавился от нее. Научился абстрагироваться и не думать о количестве зрителей.
Дело было совсем в другом. То был совсем не концерт. Точнее, не просто обычное выступление, через такие вся стая проходила не один раз. Нет. Это была битва. Последняя битва. От ее исхода зависело буквально все. И Тойфель физически ощущал, как дурное предчувствие царапает крохотными коготками его изнутри. Может, даже заживо сжирало, поди разберись.
Скорее всего, братья разделяли его чувства. Они и сами понимали, что меньше, чем через час они пройдут точку невозврата. И произойдет что-то такое, из-за чего они не смогут жить, как раньше. Тойфель не хотел о таком думать, но даже не было никакой уверенности в том, что они всемером в принципе продолжат жить. Сохранить спокойствие было почти невозможно в таких условиях.
Хуже всего приходилось Рене. Он что-то постоянно видел. Видел нечто ужасное, что никак не вяжется с хорошим исходом. Более всего досадным был факт того, что паук не мог разглядеть и почувствовать что-то конкретное. Кровь. Боль. Страх. Комбинация отвратительная, но при этом абстрактная.
Пугал страх неизвестности. Никто не знал, когда, как и куда нанесет удар Темный Всадник. Это была очень продуманная стратегия со стороны противника — выматывающее ожидание. И оно действительно высасывало буквально все силы, не позволяло сосредоточиться на делах, погружало в удушающее ощущение нарастания паники. Уж в моральном сражении Всаднику точно не было равных.
А время уходило. Начинался обратный отсчет. Демоны уже столпились у выхода на сцену. Подавленно молчали. Переглядывались. Вот начали мелькать осторожные улыбки. Предвкушение хорошей игры все равно потихоньку брало верх над тревогой. Никто не мог слишком долго находиться во взвинченном состоянии. Да и, если так поразмышлять, какая разница, что произойдет? Это будет только в будущем. А жить нужно здесь и сейчас. Наслаждаться настоящим, даже если и уверен в нем только на следующие несколько секунд. Это и есть жизнь.
Друг за другом демоны покидали гримерную. С каждым новым выходящим до Тойфеля долетал какой-то странный шум. Он не сразу догадался, что это зал так бурно реагировал. Несколько сотен людей восторженно вопили и рукоплескали, радушно встречая музыкантов. Вскоре Тойфель остался последним. Группа по договоренности начинала без него. У вожака была еще пара минут на то, чтобы собраться с мыслями, которые предательски разбегались.
История циклична. Все повторяется. Многое произошло за эти неполные семь веков, когда стая находилась в забвении. Но стоило им только вернуться, как жизнь будто бы обновилась. Сделала полный оборот и вернулась к началу. К началу конца. Жизнь дала второй шанс для того, чтобы на этот раз довести дело до завершения. Жизнь сделала исключение для семерых, чтобы позволить им освободить и Ад, и Землю от жестокого тирана, что мешает развитию. Демоны не подведут. Они смогут довести дело до конца. У них все получится.
Тойфель искренне верил, что он все делает правильно. Иначе бы они не смогли зайти так далеко. Силы противоборствующих сторон слишком не равны, а на одной удаче долго не протянешь. В Мироздании, где есть место для всего, о чем можно было только подумать, могла затесаться и справедливость. Ничего не случайно. Все закономерно. Все повторяется. История циклична.
…Он шел по мощенной грязным камнем узенькой улице города. Его шагам вторил топот еще шести пар ног. Из-под ботинок летела пыль и песок, из-за чего создавалось впечатление, что они идут в клубах дыма. Пустой город. Почти вымерший город. Кто-то слонялся по улицам. Эти существа едва походили на людей — истощенные, сгорбленные, бледные, больные. Город, в который пришли демоны, был атакован заклинанием Темного Всадника, что высасывало саму жизнь из людей.
Стая пришла на помощь. Тому самому человечеству, которое всю свою историю старалось истребить гостей из Ада, хотя они никогда никому не делали ничего плохого. Случилась удивительная ирония жизни. Люди нашли последнюю надежду в тех, кого всегда гнали. Но почему-то Тойфель догадывался, что их подвиг мало что изменит. Люди еще не готовы. Демоны еще не готовы. Обе расы хороши. Одна не воспринимает другую больше, чем за пищу, а вторая не принимает даже своих, не говоря уже о чужих. Когда-нибудь все изменится. Но не сейчас. Сейчас важно другое. Сейчас нужно было выжить самим и помочь своим ближним.
Тойфелю было физически больно от того, что он видел лишь безразличие в погасших глазах тех, кого встречал. Как можно было помочь тому, кто и сам наплевал на то, что с ним случится совсем скоро? Это разжигало в груди рогатого ярость и недоумение. Злоба разливалась по всей ауре на того, кто заставил живое существо позабыть, насколько ценна каждая жизнь. На такое был способен только истинный монстр, чье сердце было выстужено ветрами жестокости и коварства.
Тойфель обернулся, тут же встретившись с взглядами нескольких пар разноцветных глаз. Все, как один, они уверенно кивнули, будто отвечая на мысли. Его стая. Его братья. Те, кто всегда был рядом с ним и в горе и в радости. Сейчас они преданно шли со своим вожаком в бой. Может быть, шли на верную смерть. Но их это не пугало, потому что они были единым целым. И если идет кто-то один — остальные составят компанию в любом деле. Это было их братство. Самое мощное и крепкое, чем они обладали. Это была великая сила, иметь которую выпала огромная честь Тойфелю. Братья не подведут его. Он не подведет братьев. В огонь и в воду. Вместе до самого конца.
— Посмотрите, люди! — закричал Тойфель, срывая голос, лишь бы достучаться до умирающих душ людей. — Вот Смерть стоит у вашего порога. Неужели вы просто сдадитесь?!
…В реальность он вернулся с трудом. Словно вынырнул из очень тяжелого и крепкого сна. Несколько мгновений пытался сообразить, что происходит. Казалось, что прошло несколько часов, а на самом деле, не больше пары минут. Чувство эйфории и вдохновения накрывало его с головой, опьяняло. Тойфель позабыл, что нужно сосредоточиться. Неважно. Холодная голова сегодня только помешает.
Смолк последний аккорд залихватского гитарного рифа. Песочное шелестение барабанных тарелок затихло. Волынки хрипло, устав надрываться горестным плачем, затихли. Звуки стали ощущаться физически. Они касались оголенного тела, что не было закрыто кожаным одеянием. Царапались, кололись, поглаживали, ласкали. Звуки стали запахами. Кислыми, сладковатыми, острыми. Он слился с симфонией звучания. Погрузился в нее целиком. Сам стал музыкой.
Пора.
***
Адреналин волной влетел в кровь, отключив любые мыслительные барьеры. Тойфель легко запрыгнул на край сцены, будто она не находилась на уровне пояса, словно на бордюр забрался. Ему было все нипочем. Он чувствовал себя яркой молнией, готовой мчаться вперед и озарять своим сиянием окружение.
Свет прожекторов ослепил его. Тут же стало жарко. Пот выступил на лоб. Хорошо, что грим был стойким, просто так не потечет. Тойфель стоял на деревянной сцене, под которой, судя по гулкому звуку шагов, было подсобное помещение. Демон чувствовал, что не стоит на твердой поверхности, а парит над землей. А снизу, под ногами — море. Целый океан из людей. Мелькали волосы, глаза, части одежды. Все внимание было обращено на него. Он упивался этим. Хотелось прыгнуть вперед и вниз — в это море. Утонуть в нем. Пойти ко дну и больше не всплывать.
Угол обзора странно сократился, даже будто насильно приблизился. Боковое зрение больше не действовало. Взгляд резко метался, цепляясь за отдельные картинки. Тойфель все видел предельно четко и коротко. Рене облизнул пересохшие губы. Штефан нервно скребнул ногтем колышек на грифе. Обернулся. Алекс забавно повел носом, не желая чихать. Шумон сдул прядь волос с лица. Шлаф так приблизился к микрофону, что чуть ли не пожирал его. Пиро прищуривал глаза от яркого света.
Такие глупые наблюдения. Но Тойфель уже не был собой. Он словно отстранился от происходящего. Стал сторонним наблюдателем, а не участником события. Он не воспринимал, что творится вокруг него. Время пролетало вихрем. Ускользало, как песок сквозь пальцы. Сколько они так стояли и играли? Минуты? Часы? Дни? Все слилось в одну бесконечную ленту.
Море под ногами волновалось. Люди кричали. Вверх взмывали руки. Ладони сложены в едином знаке — кулак с оттопыренными мизинцем и указательным пальцем. Толпа на разные голоса ревела заученные слова песен. Все, как один. В ушах стучала не то кровь, не то волна баса. Тойфель слышал свой голос, но он долетал будто издалека — из колонок, висевших по всему залу. Больше демон ничего не слышал. В какой-то момент он перестал понимать, где находится. Двигался машинально, больше полагаясь на мышечную память. Он чувствовал себя слепым.
Реки Силы. Энергия текла нескончаемым потоком. Тонкими прозрачными нитями с серебряными искорками они тянулись по всему залу, словно красивая паутинка, оплетая людей и демонов. Сила связывала души и ауры воедино, в один комок из искренних чувств, эмоций и ощущений. Это был прозрачный, но очень надежный, непробиваемый щит, оберегающий от негатива.
Лучшее лекарство от заклинания болезни Темного Всадника. Музыка. Музыка, что возрождает желание жить дальше. Тойфель видел, как все ярче и ярче разгорались глаза ликующих людей. Это было невозможно с чем-то перепутать. Свою радость, свой восторг, свою жизнь они понесут дальше. Сегодняшний вечер — большой глоток воздуха, что освежит увядающие под натиском болезни души. Сегодняшний концерт — проблеск пламени в кромешной тьме, укажет правильный путь.
Тойфелю хотелось верещать от восторга, но он сдерживал себя, пусть и получалось с трудом. Он понимал, что братья полностью разделяли его чувства. Но они же могли держать себя в руках. Вот и он, как вожак, должен тоже сохранять лицо. Никто из людей не поймет его буйного поведения.
Что-то изменилось. Резко, необратимо. Будто кто-то опустил рычаг и вырвал его с мясом из своего места. Все продолжалось так, как и было, но Тойфель почувствовал что-то неладное. Быстро стихли вопли толпы, восторженные взгляды сменились на растерянные, улыбки сползли с лиц. Музыка смолкла. Демоны и сами отвлеклись, ощутив, как что-то неуловимо вышло из-под контроля.
Поток. Даже не так. Водопад. Эмоции. Чувства. Ощущения. Все негативные. Страх, сомнение, ненависть, боль, паника. Все это обрушилось на ауру Тойфеля, сминая ее, как клочок бумаги. Это тоже была Сила. Негативная. Ее можно было поглотить, но она действовала, как медленный яд, отравляя демона изнутри. Такими были Тени. Но не стая Тойфеля. Он не позволит и капли этой гадости попасть внутрь. Братья тоже это понимали, не дураки.
Настроить себя на это было легче, чем сделать. Тойфель не справлялся. Сила давила со всех сторон, прижимая к полу. Демон пытался сопротивляться. Это было похоже на то, как сверху словно бетонная плита свалилась. Рогатый старался сдержать натиск. Не могло же это продолжаться вечно? Он даже не понял, в какой момент оказался лежащим на полу. Дыхание перехватило. Сердце бешено колотилось, подскочив к горлу. Мир плыл и кружился перед глазами.
Что-то оборвалось. Череп пронзила ужасная боль. Тойфель закричал, но с ужасом осознал, что не слышит голоса. Горло будто сдавило мощными тисками, блокируя звуки. Он мог лишь тихо хрипеть, захлебываясь слюной, корчился на сцене от чувства того, что голова раскалывается на части. По лицу стекало что-то теплое и липкое. Демон с трудом открыл слезящиеся глаза, ожидая увидеть кровь. Серебристая струйка стекала с головы. Сила. На полу перед Тойфелем лежало что-то алое, странной формы, с отломанными краями. Отколовшийся кусок рога.
Череп неприятно пульсировал тупой болью, Сила тонкой нитью продолжала вытекать из тела. Стремясь восполнить потерянное, аура поглощала негативную энергию. Тойфелю стало тяжело дышать. С каждым мгновением горло сжималось все сильнее и сильнее. Демон не мог издать ни единого звука. Все вокруг было, как в тумане. Но Тойфель все еще мог слышать.
Люди визжали. Надрываясь, теряя голоса, падая на пол от изнеможения, они кричали от ужаса. Они видели что-то такое, что невозможно было осознать и привязать к привычному ходу событий. Это пугало, доводило до паники. Началась ожесточенная давка. Люди пытались выбраться из ловушки темного концертного зала, в котором тут же погас весь свет, оставив только аварийное. Больше пятисот человек в ужасе хотели спастись, чувствуя приближение смерти.
Истеричный визг. Горестный плач. Гневные проклятия, нецензурная брань. Глухие звуки ударов. Грохот падающих тел. Позабыв обо всем, люди рвались наружу, забывая и гуманности, идя по головам окружающих, не стесняясь вступать в драку и топтать упавших на пол. Сила выплескивалась в пространство, не успевая просачиваться в соседний мир. Яд негатива разъедал демонов.
Но что-то не сходилось. Энергии выплескивалось куда больше, чем поглощал Тойфель. Сосредоточившись, он понял, что некоторые потоки Силы словно огибали его, обходили стороной, вливаясь куда-то в другое место. Слева. Там стоял Рене. Собрав оставшиеся силы, Тойфель повернул голову.
Взять на себя как можно больше. Он опытен, умеет поглощать негативную энергию. Пусть и делал это давно, совсем отвык переваривать яд, но когда-то умел. Уж пусть лучше сам Рене, чем братья. Демон рычал, его мутило и шатало, но он продолжал упрямо втягивать в себя больше и больше Силы. Нельзя давать слабину. Стоит ему только слегка отступить — все полетит в бездну. Братья не выдержат.
Гитара лежала в стороне. Рене стоял на одном колене, опустив голову. Он содрогался всем телом, протяжно и низко воя от напряжения и боли. Он втягивал в себя больше всего негатива, защищая братьев. Жертвовал собой, лишь бы стае досталось меньше. Щелчок. Рене рухнул на пол, тихонько заскулив. Что-то мерзко захлюпало. Скулеж сменился истошным визжанием.
Кровь брызнула в стороны фонтаном, заливая сцену. Из спины Рене, не щадя кожу, разом выросли все восемь конечностей в полную длину. Паук бился в конвульсиях, изгибался под немыслимыми углами. Его тело било, как при лихорадке. Он душераздирающе кричал, захлебываясь. Пытался подняться, но раз за разом падал, поскальзываясь в луже собственной крови.
Он чувствовал, как похолодел, когда все началось. Озябшие пальцы больше не могли держать волынку. Звонко стукнувшись о пол, она соскользнула куда-то в угол. Кожа покрылась слоем инея, потрескалась. Боль. Как будто все тело изнутри пронзили тысячи раскаленных иголок. Мышцы забились, перестав слушаться. Он тяжело рухнул ничком, не имея сил пошевелиться.
Шлаф лежал лицом вниз, в последний момент успев только двинуть шеей, чтобы от удара не расшибить лицо. Так он и остался лежать ничком на полу, под странным углом наблюдая за людьми в зале, которые и сами замерли, когда казалось, что они вот-вот раздавят друг друга в приступах паники. Они были парализованы, застыли в нелепых позах, широко раскрыв глаза и рты.
Шлаф бы мог посмеяться над этим зрелищем, если бы его тело не онемело. Он вдруг понял, что не чувствует обеих стоп. Ноги начали отниматься. Медленно-медленно, но неумолимо. И онемение постепенно поднималось выше. Демон не чувствовать конечностей, не говоря уже о том, чтобы пошевелить ими. Страшно было представить, что случится, если эта напасть поднимется до жизненно важных органов. И нестерпимо холодно. Как будто весь мир разом обратился в сплошной лед.
Но демон все еще слышал. Он слышал, как вопил Рене. Кричал, извиваясь в агонии, в луже крови. Отросшие мохнатые конечности извивались кольцами, выламывались, распластались в разные стороны. Паук долго не протянет. Его движения становились менее резвыми, визг постепенно срывался в хрип, а бульканье в горле становилось все громче и громче. Он доживал последние секунды.
Шлаф с трудом протянул одеревеневшую руку, с силой, до побеления костяшек вцепился в край постамента, на котором он с Пиро стоял. Глухо зарычав от напряжения, подтянулся. Голова закружилась, кожу вновь обожгла тонкая паутинка треснувшего инея. Шлаф должен успеть. Горячая кровь манила, она могла согреть его умирающее остывшее тело. А тот мог помочь продержаться Рене еще немного. Сухим языком Шлаф облизнул губы, чувствуя на них крупицы льда.
Рывок за рывком — демон смог скатиться с постамента. В голове зазвенело, как будто кто-то ногтем ударил по хрустальной вазе. Кости стали такими хрупкими. Любое воздействие казалось таким болезненным и сильным. Одно неловкое движение — и все сломается. И ладно бы нога, риску подвергались позвоночник и шея. Шлаф прерывисто дышал, пытаясь унять дрожь. Еще немного.
Чуть-чуть подтянувшись, демон с размаху угодил ладонью прямо в кровь. Она казалась обжигающе горячей. Зарычав, Шлаф не одернул руку, понимая, что иначе не выживет. Иней зашипел, поднимаясь в воздух облачками пара. Ледяному стало легче, он потихоньку оттаивал. Тело вновь вернулось к нему. Кроме ног ниже колена. Он их так и не чувствовал. Но сейчас это неважно. Если выживет — будет уже неплохо. А там, глядишь, и потерянное восстановит сможет.
Шлаф рванулся вперед, резко усевшись, подтянул онемевшие ноги ближе. Подполз к уже едва дергающемуся Рене, обнял его, прижав к себе. Горячий. Живой. Как в бреду, Шлаф слепо смотрел в бледное лицо паука. Тот неожиданно распахнул глаза. Он смотрел на ледяного, как на последнюю надежду. Жалостливо, умоляюще. Лихорадочно шевеля губами, словно пытался что-то сказать. А Шлаф все прижимал и прижимал его к груди, как самое ценное сокровище, что только могло существовать. Охладить. Остановить кровь. Замедлить процессы организма. Уменьшить боль.
— Только попробуй сдохнуть, — прорычал Шлаф, склоняясь над Рене. — Из-под земли достану и голову оторву.
Раздалось шипение, разрывающее уши. Звук заполнил все помещение, будто был густой субстанцией. От этого все внутренности словно переворачивались, стремясь вылезти наружу через горло. Хотелось свернуться калачиком и забиться в дальний угол. Над залом повис огромный черный силуэт, поглощающий весь свет, словно от Мироздания вырвали кусок, обнажив пугающую пустоту.
Темнота шевелилась, переворачивалась, дергалась. Извиваясь, она формировалась в какой-то странный силуэт. Огромная сгорбленная фигура, похожая на очень худого человека в бесформенном плаще с капюшоном. Существо восседало на черной лошади с густой ухоженной гривой и рубиновыми глазами. Ударив копытом о пол, животное фыркнуло, из ноздрей вырвался клуб дыма. Разъяренно заржав, лошадь взбрыкнула, встав на дыбы. Силуэт на ней изящно выпрямился, с легкостью удержавшись в седле. Наездник был словно одним целым со скакуном.
Утробный смех, от которого кровь стыла в жилах, а разум раскалывался, как стеклянная статуэтка, упавшая со столика. На черном полотне морды зажглись два глаза. Огненный шлейф, брызнувший из расщелин, развевался полупрозрачными искрящимися лентами. Чуть ниже потекла кровавая субстанция, изломанная в зубастую оскаленную пасть. Существо медленно оглянулось вокруг себя, в конце концов переведя горящий взор на семерых раздавленных музыкантов.
Барьеры рухнули. Он больше не мог держать себя в руках. В голову Шлафа тут же влетел вихрь, сбивающий все мысли на своем пути. Эмоции. Противоречия. Все это перерождалось в нестерпимую физическую боль, что разрывала потрескавшееся тело изнутри. Ледяной не мог поставить блок, ему не хватало самоконтроля. Паника и чувство безысходности захлестнули Шлафа, утащив в пучину животного ужаса. Его разрывало на мелкие клочки, он не принадлежал себе.
Страх, ужас, беспомощность, тоска, скорбь — от толпы. Боль, мучение, агония — от братьев. Шлаф не мог это выдержать. Никто не мог выдержать. Его дар — настоящее проклятие, с которым он живет. И сдохнет здесь же, раздавленный неподъемным грузом чужих страданий, что воспринимаются, как личные. Один за всех — и все на одного. Вот его предназначение, судьба.
Одно чувство вышло на первый план, приглушив остальные. Как удар молнии, ослепил на мгновение. Пустота. Одиночество. Вот, с чем он живет. Единственное, что действительно принадлежит Шлафу. Ирония в том, что он выручает всех. Но даже братья не приходят на помощь. Даже сейчас, когда и самому остается только развоплотиться, он продолжал разделять проблемы стаи. И ни одна живая душа не подозревала об этом. Никто и не подумывал помочь ему.
Шлаф сжался в комочек, продолжая прижимать к груди Рене, заскулил от обидного ощущения беспомощности. Неприятный ком подкатил к горлу, мешая вздохнуть. В носу предательски защипало. Воздух прерывистыми хрипами вырывалось из глотки. Мир дрогнул, расплылся. В глазах — пожар. На щеках — лед. По лицу посыпались крохотные осколки льда, которые казались горячими искрами. Он плакал. В первый раз в жизни. Не найдя ни в чем успокоения, не сумев отыскать решения, демон обратился к единственно возможному варианту.
— Жаль, что приходится нарушать ход вашего милого представления, — низкий рокочущий голос был воплощением всех детских кошмаров, что навсегда отпечатались в умах уже окрепших взрослых. — Как там говорят люди? Ваша песенка спета.
От издевательского смеха содрогнулся воздух. Стены и потолок, казалось, задрожали, грозясь с грохотом обрушиться на головы всех в помещении, захлопнув смертельную ловушку. Жизнь и смерть показались лишь мимолетными мгновениями. А боль, страх и тоска были бесконечными. Судьба, будущее — все это находилось в тощих когтистых лапах настоящего монстра.
Пиро забился в дальний угол сцены. После начала конца у него не осталось выбора, кроме как постараться исчезнуть. Все его тело то и дело вспыхивало обжигающим огнем. Сила оставляла боль. Сила ранила. Сила могла навредить всем окружающим. Пиро пытался спрятаться, унять пылающую свирепую стихию. Проигрывал. Страх оказался сильнее настойчивости и желания остаться холодным. Демон боялся устроить пожар. Боялся навредить. Боялся потерять контроль.
Вспыхнула ладонь. Багровый смертоносный цветок распустился на пальцах, больно укусив горячую плоть. Пиро взвыл, в ужасе вытянув руку, словно ожидал, что сможет выбросить ее как можно дальше. Не вышло. Демон в панике замахал ладонью, пытаясь смахнуть пламя. Не вышло. Огонь потек по руке, ехидно потрескивая, пожирая кожу. Повинуясь животному инстинкту, Пиро поднес ладонь ко рту, отчаянно стараясь слизнуть огонь. Горячо. Больно. Удивительно, но вышло.
— Наконец-то я понял, что именно помогало вам справляться с моим заклинанием. Музыка. Она действительно очень сильно влияет на людей, — задумчиво прорычал Темный Всадник, с прищуром разглядывая сцену. Но затем в его голосе прорезалась неприкрытая насмешка. — Играть с вами одно удовольствие. Повеселили. Но партия неприлично затянулась. Пора уже заканчивать.
Он с трудом нашел в себе силы хотя бы для того, чтобы сесть на полу. Ноги не держали, голова кружилась, тело стало ватным и неуклюжим, сердце билось так, что он покачивался в такт. Тойфель, опустив голову, угрюмо слушал речь Всадника. Униженный, оскорбленный, оплеванный, демон стоял на коленях перед могущественным врагом. Тойфель потерял контроль над ситуацией.
Обернувшись вокруг себя, рогатый оглядел сцену. Мир снова завертелся, рискуя ударить демона по голове, но тот смог удержать себя в вертикальном положении. Однако увиденное лишь удручало. С краю сцены, страшно булькая, распростерся на полу Рене. Измазанные толстые восемь лап конвульсивно дергались, но сам паук уже безвольно висел на руках Шлафа, что склонился над братом, роняя кристальные осколки льда. Демон был покрыт тонкой корочкой изморози, что выглядели, как трещины. Шлаф казался сейчас таким хрупким и жалким.
С другого краю, забившись в самый дальний угол сцены, сидел Пиро. В его безумном взгляде плескался ужас. Он завороженно смотрел на пламя, что охватывало ладонь и ползло по руке. Справа от Тойфеля, сжавшись и нахохлившись, стоял Штефан. Единственный, кто остался на ногах. Он замер, обхватив руками плечи. Очертания тела демона расплывались, дрожали, словно тот превращался в жидкость. Но Близнец так и не мог раздвоиться. Его била дрожь, словно он сильно озяб. А выглядел так, будто его вот-вот стошнит прямо на сцену.
Алекса и Шумона было не видно. Может, они успели спрятаться за своими инструментами, когда поняли, что что-то пошло не так? Там сбивающее цунами отравляющей Силы могло и не достать их. Это было бы очень кстати. Пусть хоть двое могли остаться в порядке — уже хорошо. Сам Тойфель не мог похвастаться тем же. Голос окончательно пропал. При попытке напрячь связки дыхание перехватывало, а грудь сжимало так, будто ее пытались раздавить между стальными плитами.
Боковым зрением Тойфель заметил странное движение за плечом. Резко обернувшись, он внезапно встретился взглядом с Алексом. Демон оказался неожиданно целым, даже сохранил свою способность, лишь слегка подрагивая. Не ожидая, что Тойфель посмотрит на него, Лань застыл в нерешительности на расстоянии метра от вожака. Рогатый еле сдержал отчаянный выдох, видя лицо брата. Тот выглядел подавленным. Ужасно виноватым. Светлые глаза нервно бегали, а губы дрожали.
На шее Алекса ярко сверкал медальон. А вот и причина, почему он был в порядке — вовремя сообразил, что идет лавина Силы, которую он не в состоянии поглотить самостоятельно. Цитрин профильтрует энергию, а потом ей можно было пользоваться. Тойфель хотел было что-то сказать хотя бы шепотом, но не успел. Алекс резко выбросил руку вперед, схватил пустой кулон вожака и с силой дернул, разрывая нитку, на котором висел камень. Прежде чем Тойфель успел сообразить, что произошло, Лань изящно развернулся и кинулся прочь. Легко спрыгнув со сцены, демон растворился среди людей, ни разу не обернувшись на оставшихся позади братьев.
— Не трогайте его, он не опасен, — громогласно рявкнул Темный Всадник, властно взмахнув тощей лапой. Он вновь обратился к застывшему от изумления Тойфелю, ехидно улыбаясь кровавой пастью. — Родился одиночкой, таким и помрет.
«Предал, — пронеслось в голове Тойфеля. — Не выдержал». Рогатый наивно полагал, что смог показать Алексу, что значит умение полагаться на товарищей и поддерживать их в ответ. Но, похоже, Темный был прав. Тойфель не справился с основной задачей вожака — не смог удержать стаю целой. Все рушилось прямо на его глазах.
Толчок. Воспоминание. Лето. Переулок. Кровавое побоище. Паралич. Ужас. Тойфель будто снова вернулся в тот кошмар, в котором вся его жизнь была разрушена. Он старался быть хорошим вожаком. Пытался удержать все в своих руках, под контролем. Но потерпел поражение. Все действия рогатого привели к падению стаи. И только Тойфель был виноват в этом. Он был наделен всеми возможностями, но не смог сохранить целостность. Кошмар стал реальностью.
Через толпу парализованных людей пробирались фигуры. Они двигались резко, дерганными перебежками. Тени. Ну конечно, Всадник не мог обойтись без своих верных последователей. Древний хорошо подготовился. Сам держал под контролем ситуацию, привел подстраховку. Натренированные бойцы с белесыми глазами ловко лавировали между замершими людьми, подбираясь ближе к сцене.
Расправившись с мгновенной опасностью, Пиро рискнул оценить обстановку. Больше всего его беспокоили Рене и Шлаф. И не зря. Огненный видел, что они не справляются. Пиро не был эмпатом, но издалека видел, что ледяной не может контролировать себя. Его накрывало с головой. Огненный догадывался, что эмоциональный фон в помещении концертного клуба тому виной.
Рене тоже это видел. Не мог не заметить. А его жизнь сейчас напрямую зависела от состояния Шлафа. И Пиро понимал, что чем сильнее ледяной барахтался и тонул, тем хуже приходится Рене. Нужно было спасать обоих. Но как это сделать, если остальные братья сами стараются удержаться на плаву? Значит, только Пиро и мог это сделать. Демон начал судорожно соображать, попутно стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Отвлечь обоих. В распоряжении был только огонь.
Едкий страх личной способности привычно начал грызть его изнутри. Но Пиро никогда не смирится с ним. Он не мог просто так пользоваться Силой в небольшом помещении, под завязку набитом людьми. Что если демон потеряет контроль над стихией? Случится пожар, из которого скованные заклинанием люди не смогут выбраться. Пиро может своими руками погубить всех. Облегчит Всаднику работу, станет его пособником. Но остаться в стороне — значит подвергнуть опасности братьев.
Пиро решил рискнуть. Погасший в зале свет сыграл ему на пользу. Демон начал медленно ползти на другой край сцены, прижимаясь телом к полу. Он надеялся, что Тени тоже не могут остро видеть в темноте, а Всадник не обратит внимания на перемещение. Наверняка он знал о нежелании Пиро пользоваться огнем в такой толпе, поэтому не думал, что тот может создать проблему.
Демон вдруг понял, что во что-то вляпался. Во что-то липкое, горячее, скользкое. Кровь. Пиро с трудом сдержал рвотный позыв, осознав, что она когда-то принадлежала Рене. Голова закружилась, а руки подкосились от слабости. Но он смог перебороть себя и продолжить ползти по кровавому озеру, радуясь, что в полумраке не видит, во что превращается сам.
— Эй, Шлаф, глянь, как могу, — шепнул Пиро, услышав в метре от себя прерывистое дыхание и тихий скулеж. Не самое лучшее начало разговора, но ничего более удачного огненный не успел придумать. Нужно было добавить абсурда. — И Рене пихни, а то, как обычно, пропустит все самое интересное.
Постаравшись унять бешено колотящееся сердце, Пиро твердо решил, что будет использовать самые простые фокусы, которые не могли нанести большого вреда, если что-то пойдет не так. Огненный звонко щелкнул пальцами. В воздух взметнулся сноп ярких искр, что разлетелись в стороны, как маленький фейерверк. Оранжевые, красные, желтые, серебристые брызги, как капли воды, окропили съежившихся рядом демонов. Парочка попала и на Пиро. Чуть теплые, колючие, совершенно безвредные. Кажется, это помогло. Шлаф вцепился в возможность отвлечься от всего, что происходит в зале. Как утопающий, держался за протянутую руку.
— У вас было время на то, чтобы одуматься, — вкрадчиво произнес Темный Всадник, обращаясь ко всем сразу. — Я вам предлагал присоединиться ко мне. Причем не один раз. Ни мне, ни вам не нужны были лишние проблемы. Но вашей упертости можно только позавидовать. И ради чего? Ради них? — демон развел лапами, оглянувшись, показал на застывших в нелепых позах людей. — Не понимаю, зачем вы их защищаете, жертвуя собой? Однажды вам повезло, вы вернулись. И что увидели? Люди все еще вас ненавидят, несмотря на все подвиги, что вы совершили. Как я и предполагал, они забыли о том, кто спас их тогда. Но везение заканчивается. Как и мое терпение.
Тойфель уже открыл рот, собираясь язвительно отпарировать, но, перехватив снисходительно-насмешливый взгляд Темного, тут же передумал. Рогатый все равно не сможет выдавить из себя больше гневного шепота, что только позабавит противника. А Тойфель и так чувствовал себя донельзя оскорбленным, так что давать поводов для издевок совсем не хотел.
Но чего хотел добиться Всадник? Почему просто не закончит все здесь и сейчас? Ответ был предельно ясным. Злорадство. Тойфель мрачно ухмыльнулся про себя, осознав, что столько лет он и его стая торчали поперек горла Темного, путая все карты. Перед лицом неминуемой гибели только и оставалось радоваться, что они так долго продержались, став одним из немногих серьезных врагов.
— И я бы мог сделать вам подарок судьбы, в последний раз предложив присоединиться ко мне, — продолжил демон, задумчиво погладив фыркнувшую лошадь по гриве, — но не буду этого делать. Не после того, как ты и твоя шайка испоганили мне все, — Темный Всадник сделал сложное движение лапами. В пальцах тут же вырос огромный шар, искрящийся так, словно в нем вертелись разряды молний, которым было тесно, они рвались наружу. Тойфель завороженно наблюдал за этим поистине прекрасным, но грозным зрелищем. — Я потерял почти всех приближенных. Рене ушел к тебе. Иртум был убит его руками. Эмбер пропала и не вернулась. Ты забрал моих детей, — Тойфель невольно вздрогнул, услышав ядовитую боль, скользящую змеей в голосе Всадника. — А теперь…
Витиеватое движение лап закончилось. Едва не касаясь когтистых пальцев, завис огромный шар, в свете которого черная морда Всадника казалась мертвенно побледневшей. Время замедлилось, Тойфель не мог отвести взгляд от снаряда. Он понимал, что тот нес с собой лишь мучительную смерть. Рогатый как будто заранее знал, чем все закончится. Слишком многое уже было сделано. Когда-то пришлось бы остановиться. Наивно было полагать, что они всемером выстоят. Умирать не хотелось, но Тойфеля никто не спрашивал. Это будет быстро. Даже не больно. Почти не обидно.
— Я отниму твоих.
Неожиданно Всадник отвернулся. В это же мгновение Тойфель понял, что тот задумал. Он машинально повернулся к товарищам. Тут же встретился взглядом с Шлафом. Боль острым кинжалом вонзилось ему в сердце. Рогатый в последний раз видит троих братьев живыми. Пиро. Рене. Шлаф. С последним они даже не помирились. Теперь их ссора казалась такой мелкой. Тойфель хотел броситься к ним. В последний раз обнять их, понимая, что это конец. Но он не успел.
Яркая вспышка ослепила его. Рогатый почувствовал, как что-то внутри оборвалось. Какая-то важная часть пропала навсегда. Погибла. Мир тут же поблек, потерял краски. Все исчезло. Накатила смертельная усталость. Борьба бессмысленна. Все бессмысленно. Ничего нет. Только боль и тоска.
Хриплый вой, который через мгновение оборвался. Глухой стук отлетевшего в стену тела. Отчаянный визг разорвал уши, но был подавлен отвратительным влажным чавканьем. Он лежал на полу. Изломанное тело казалось маленьким и тонким. Грудь судорожно поднималась и опадала в такт неровному дыханию, которое должно было вот-вот оборваться навсегда.
— Зря только Силу потратил, — раздосадованно произнес Всадник, покачав головой.
Шумон открыл глаза. Когда все началось, его хватило только на то, чтобы сползти с табурета на пол. Все это время он прятался за барабанной установкой, свернувшись в калачик, обхватив руками себя за колени, вжимая голову в плечи. Бочка стала его единственной защитницей. Демон наивно надеялся, что она убережет его от любой угрозы, скроет от лишних глаз. Ядовитая Сила странно обострила его чувствительность к звукам. Теперь он слышал каждый шорох так, словно это был настоящий грохот. Шумон с силой зажимал ладонями уши, приоткрыв рот.
Но жестокая реальность бессердечно ворвалась в его детское убежище. Перед ним лежало тело, отброшенное мощным заклинанием. Еще живое, но стремительно теряющее силу. На этом свете ему осталась буквально пара минут. Наплевав на все меры предосторожности, Шумон вытянулся из своего укрытия, потащил тело к себе. Не бросать же его на произвол судьбы, раз пока живой.
Раймонд. Звуковой быстро узнал его, несмотря на то, что сделало с человеком смертельное заклинание. Он был бледным, ка лист бумаги. Лицо осунулось, вокруг впалых глаз расползлись синие круги, как синяки. Его кожа казалась настолько тонкой, что сквозь нее болезненно просвечивали голубоватые кровяные сосуды. Раймонд судорожно хватал ртом воздух, остекленевшими темно-голубыми глазами пялясь в потолок. Шумон едва не отпрянул, но удержал себя в руках.
Звуковой понимал, что он уже ничего не сможет сделать. Любой лекарь, что не обладает способностью отменять чужие заклинания, был бессилен в этой ситуации. Шумон не мог даже облегчить страдания умирающему, так как у него не было ничего. Раймонд обречен. Человек смог сфокусировать взгляд на Шумоне. Судя по тому, как блеснули глаза, тот узнал его.
— Прямо как… Ты и учил меня… — просипел Раймонд. Каждое слово давалось ему с неимоверной борьбой, остывающее в предсмертной ауре тело едва слушалось его. — Сосредоточился, избежал паралича… Затаился… А потом…
Рихтер захрипел, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Шумон негромко зашикал, пытаясь успокоить его. Не нужно было лишних слов, надо беречь стремительно уходившие силы. К тому же, этот шепот казался демону таким громогласным, что просто очень больно разрывал уши. Звуковой и сам прекрасно видел, как Раймонд резко выпрыгнул из зала, закрыв собой замерших от ужаса братьев. Взял на себя весь удар. Если у людей и существуют какие-то хранители, от Рихтера такой отвернулся. Отвага, перешедшая грань безрассудства.
— Специально же заранее готовил этот снаряд, — недовольно прорычал Всадник. — Заклинание болезни пожирает всю Силу, — Темный махнул лапой, коротко тряхнув головой в сторону Теней. — Уничтожьте этих троих.
Тойфель едва сумел моргнуть, осознавая, что сейчас только что произошло. Его братья чудом уцелели. Облегчение с головой накрыло его, он едва снова не рухнул на пол. Даже не осознал, какой именно ценой спаслись демоны. Но не успел рогатый перевести дух, как тут же после приказа Всадника на сцену поползли Тени, отпихивая друг друга, стремясь выслужиться перед хозяином.
Над этой свалкой возвысилась могучая фигура Пиро, замершая в напряжении. Демон резко махнул рукой. От его пальцев вытянулась яркая огненная лента, что шипела, как змея. Щелчок — хлыст с силой ударил ближайшую Тень по спине. Противник взвизгнул, свалившись со сцены, по инерции утащив за собой растерянного союзника. Пиро не остановился. В его руке вспыхнул огненный шар, который он тут же швырнул в следующую цель. Пламя охватило тело юркого парня. Тот тут же заверещал от боли, катаясь по полу в попытках сбить огонь.
Тойфель не узнавал брата. Пиро впервые нападал сам, а не стоял в стороне, отбиваясь от особо настырных. Огненный совершал молниеносные выпады, надвигаясь на Теней, безжалостно расшвыривая их в стороны, буквально испепеляя их мощью Силы. Он никого не щадил, хладнокровно убивая противников. Его не интересовало ничего, кроме страшной смерти врагов. Пиро направил весь скопившейся за годы гнев на неистовое желание защитить братьев любой ценой.
Тойфель перевел взгляд на Всадника, стремясь увидеть реакцию на то, что весь его подготовленный отряд падает под натиском одного демона. Рогатый не сомневался, что Пиро справится. Но каково же было его удивление, когда он понял, что Темный не обращает внимание на происходящее. Он будто отправился в транс, раскинув в стороны лапы. «Собирает крохи Силы в воздухе, — догадался Тойфель. — Вот его слабое место. Не такой уж он и непобедимый».
Это последний шанс на выживание. Им снова несказанно повезло. Главное — не упустить возможность. После всего Тойфель не имел никакого права сдаться. Но что же делать? Он старался думать, но мысли предательски разбегались в сторону, не желая поддаваться. А время уходило быстро. Всаднику потребуется всего несколько минут на то, чтобы зарядить заклинание. И тогда стае уже ничего не поможет. Думай. Думай. Голова раскалывалась от смеси напряжения, размышления и страха.
Темный — такой же демон, как и все остальные, только гораздо сильнее любого в этом зале. Для победы над ним потребуется вся Сила, которую только можно достать. Украшения из цитрина, так благоразумно сделанные заранее, должны помочь. Но в какое заклинание ее пустить, чтобы Всадник не смог его заблокировать? Нужно что-то такое, что не имеет телесной оболочки, что действует напрямую и лишает способности сделать хоть что-то. Заклинание, которое влияет на разум.
Осознание тяжелым молотком возмущенно огрело Тойфеля по затылку. Ну конечно, как он сразу не догадался? Единственным из семерых демонов, что может воздействовать на мышление — был он сам. Порожденная голосом, его Сила способна на многое. А если влить в заклинание достаточно Силы, использовать катализатор в виде музыки, то можно было сделать что угодно. Именно так они все это время и ослабляли болезнь Темного Всадника, хотя заклинание было мощным.
Казалось, решение лежало прямо под носом, все было просто. Но гениальная идея разбивалась, столкнувшись с преградой. Тойфель потерял голос. Всадник как будто заранее знал, что противнику придет в голову эта мысль, был на несколько шагов впереди. Разум Тойфеля был омрачен этой внезапной страшной догадкой. Это было единственное оружие, которым можно было воспользоваться. И раз Темный его так боялся, что выплеснул столько драгоценной Силы, чтобы лишить Тойфеля возможности петь, то оно должно было сработать. Но Всадник — такой же демон, как и все остальные. Он физически не мог учесть всего. Он не машина, а живой.
Сфера Силы. Точно. Способность демонов обмениваться друг с другом умениями. Темный не подумал об этом. Обстоятельства давно сложились так, что сильные брезговали брать у слабых, а те, в свою очередь, не могли совладать со Сферами, что были выше их возможностей. А стая Тойфеля всегда отличалась от остальных неординарным подходом ко всем аспектам жизни.
Взгляд рогатого тут же упал на Штефана. Он так и стоял в стороне, тяжело опираясь на гриф гитары, опусти голову, старался совладать с тошнотой. Единственный, которому не так сильно досталось при взрыве. Близнец как будто почувствовал на себе взгляд вожака. Он резко вскинул голову, неловко качнувшись. Тойфель увидел в его глазах затравленный страх. Собственные сомнения рогатого отразились в серо-зеленой радужке Штефана. Идея была слишком рискованной.
Время уходило. Тойфелю нужно было решаться. Ему было физически больно от осознания того, что придется взвалить ответственность на спасению на Штефана. Рогатому казалось, что это недостойное вожака поведение. Он не имел права просить о таком брата. Это сам Тойфель обязан отвечать за свои поступки, за свое желание защищать людей. Это должна была быть его миссия.
Тяжело было осознавать, что он не справляется сам. Сложно было просить помощи у братьев, когда они не должны были делить такую ответственность. Не зря же была придумана роль вожака стаи. Это не только власть, но и огромные обязанности. В первую очередь — забота о подчиненных. Разве это справедливо, если они будут защищать того, кто в ответе за их жизни?
Выбора не оставалось. Тойфель осознавал, что не справится сам. В топку гордость, сейчас самым разумным решением было положиться на того, кто сможет все исправить. Демон не мог всегда за все отвечать сам. Он не одиночка, чтобы тащить на себе все обязанности. Стая для того и нужна, чтобы помогать друг другу. А задача вожака адекватно распределять роли. Рогатый наконец понял, что нужно позволить ближнему помочь исправить все ошибки.
Скрепя сердце, Тойфель развел руками, сосредоточившись. Между ладонями заискрился небольшой полупрозрачный шарик, наполненный бледным алым дымом. На мгновение дыхание перехватило — демон вытащил из себя способность подчинения. На пальцах она казалась такой маленькой, но вместе с этим была последней надеждой стаи. Собрав последние остатки решимости, чтобы не передумать в последний момент, Тойфель, протянув Сферу Силы, громогласным шепотом на пределах возможностей обратился к брату:
— Ты нужен нам, Штефан.
Близнец вздрогнул, еле удержав равновесие. Он одернул руки от протянутой Сферы Силы, будто она была такой горячей, что могла до кости обжечь его. Взгляд нервно забегал, губы задрожали, лицо под гримом, казалось, приобрело болезненный зеленоватый оттенок. Демон начал «фонить» еще сильнее, рискуя вот-вот разделиться на две половинки. Этого нельзя было допустить, он тогда не сможет собраться обратно, а в раздвоенном состоянии не мог говорить.
— Я… Я не м-могу, — пробормотал Штефан, дрожа всем телом. Его срывающийся голос был наполнен смертельным ужасом. Демон выставил ладони перед, словно неосознанно пытаясь защититься от просьбы вожака. — В-все испорчу.
Тойфель едва не взвыл от досады. Стальные иглы, вонзившиеся в горло, вовремя напомнили, что голосом пользоваться нельзя. Демон конвульсивно покосился на Темного Всадника. В лапах того уже начал формироваться новый снаряд смертельного заклинания. У Тойфеля не было времени на уговоры Штефана, каждое мгновение было ценным. А из-за нерешительности Близнеца весь план мог пойти крахом. Это пробудило странное раздражение в рогатом.
— Ты хотел доказать, что чего-то стоишь?! — горячо зашипел Тойфель, всовывая Сферу Силы в дрожащие мертвецки холодные ладони Штефана. — Так вот твой шанс. И если ты им не воспользуешься, нас всех просто размажет. Засунь свою неуверенность куда-нибудь поглубже и докажи, в первую очередь, самому себе, что ты не бесполезен.
Рогатый даже не успевал подумать, как лучше донести мысль. Слова сами вылетали наружу, вонзаясь в самые слабые месте Штефана. Похоже, слова рогатого возымели эффект. Близнец не выронил Сферу, а только покрепче сжал ее в руках. В глазах демона болезненно загорелась решимость. Тойфель видел, что тот пойдет до конца. Вместе с этим он почувствовал себя легче — не так страшно идти по самому краю, когда знаешь, что сзади кто-нибудь подстрахует. И пусть это значило, что оба рискуют погибнуть, не так мучительно переносить удары вместе. Тойфелю оставалось сделать только последнее. Штефан не сможет в одиночку совладать со Сферой. Украдкой оглянувшись вокруг себя, рогатый послал мысленный сигнал братьям:
«Нужна вся Сила, которую вы сможете дать».
— Ах да, чуть не забыл, — вдруг снова заговорил Темный Всадник. Его голос звучал совершенно буднично. Если бы не ситуация, в которой были произнесены слова, фразу невозможно было принять за нечто угрожающее. В лапе демон подбрасывал снаряд заклинания, как маленький мячик. — Мне нужен твой ответ, Шумон.
Звуковой вздрогнул от неожиданности, рефлекторно вжав сжавшись. Голос Темного казался раскатом грома среди шумной пелены дождя. Голова раскалывалась от обилия многократно усиленных звуков, хотелось забить уши ватой, а сверху зажать их руками. До Шумона дошло послание Тойфеля. Одновременно с этим Всадник потребовал решения. Это полностью сбило с толку демона, дезориентировав. Времени на раздумья не было, а сообразить что-либо демон не успел. Шумон совсем растерялся, не понимая, что ему делать. Он желал просто исчезнуть, лишь бы его никто не трогал.
Чья-то рука легла на его запястье. Демон резко вышел из своих мыслей. Раймонд. До побеления костяшек он сжимал руку звукового, от чего тому стало больно. Умирающий вложил последние силы в этот жест. Шумон видел, как глаза человека застилались предсмертным туманом. Ему уже не было больно, он чувствовал приближение долгожданного освобождения от мучений. Звуковой за свою жизнь много раз видел это состояние. Но так и не смог к нему привыкнуть.
— Пусть моя смерть не будет напрасной… — онемевшими губами с трудом выдавил из себя Раймонд. — Когда-нибудь наши расы будут единым целым…
Остекленевшие когда-то живые темно-голубые глаза слепо уставились в пустоту. Рука мгновенно ослабла, ладонь безвольно повисла на запястье Шумона. С трудом проглотив горький ком, подкативший к горлу, демон еле смог оторвать взгляд от этого одновременно страшного и завораживающего вида. Смерть всегда была рядом со звуковым, буквально стояла за спиной, но все равно была нежданной гостьей.
Шумон сжал ладони в кулаки. Последнее желание Раймонда будет исполнено. Он пожертвовал собой ради того, чтобы демоны выжили и продолжили свое дело. Шумон кое-что осознал для себя. Он борется не за человечество. Он борется за вечную память о Раймонде. За его чистое, искреннее, пылкое желание создать крепкий союз демонов и людей, что оказалось сильнее самой смерти. И Шумон не предаст эту идею. И он не станет бояться. Тьма будет повержена.
— Мне есть, что тебе сказать, — медленно и четко выговорил звуковой, поднимаясь в полный рост из-за барабанной установки.
Тойфель тут же начал активно жестикулировать Штефану, когда увидел, что внимание Всадника было переключено. Нельзя было допустить, чтобы враг понял, что именно вожак передал брату. Кажется, Близнец понял. Но не придумал ничего умнее, кроме как спрятать Сферу Силы за спиной. Но нельзя было винить его в недальновидности — в сложившейся ситуации хорошо, если мыслить способен.
Тойфель видел, как Шумон на подкашивающихся от страха ногах двигался вперед. Слегка опустив голову, он исподлобья угрюмо смотрел на Темного Всадника. Его черный грим был похож на боевую раскраску отважного воина, что идет на праведный бой со своим заклятым врагом. Он боялся, но настойчиво шел. Тойфель заметил, как в крепко сжатом кулаке брата блеснул аккумулятор Силы.
— Я долго думал над твоим предложением, — голос Шумона дрогнул, но не сорвался. Тот продолжал держать себя в руках, намереваясь идти до самого конца. — Я благодарен тебе за то, что ты так высоко отметил мои способности. Уверен, многие бы отдали самое ценное, что имеют, лишь бы оказаться на моем месте и иметь возможность обучаться под присмотром могущественного демона.
С каждым произнесенным словом Всадник ухмылялся все шире и шире. Сжимая когтистой лапой снаряд заклинания, а второй поглаживая заскучавшую лошадь по гриве, Темный одобрительно кивал головой. Штефан нервно оглядывался вокруг себя. А Тойфель мрачнел все больше. Сердце болезненно ежилось в груди, совершенно не желая принимать того, что говорит Шумон. Теперь летний кошмар казался пророчеством — Алекс и Шумон уйдут, а остальные погибнут, не выдержав натиска. Тойфель останется один на один с разрушенным миром. Он хотел было что-то сказать на прощание, однако перехватил предостерегающий косой взгляд Шумона.
— Даже если бы совесть позволила мне простить все твои злодеяния, я все равно откажусь. Ты хочешь изменить меня, чтобы я приносил пользу. Но при этом упускаешь из виду то, кем я являюсь на самом деле. — наконец заявил звуковой. Его голос вдруг окреп, стал более уверенным, в нем разжигалось пламя решимости. — Ты слеп, Темный. Не видишь того, что находится прямо у тебя под носом. Мой вожак не виноват в том, что твои Тени разбегаются. Ты сам разрушил свою стаю.
Всадник молчал. Терпеливо выслушивал тираду Шумона, что по сравнению с ним казался крохотным жучком, которого даже давить было лень. Тойфель смотрел то на одного, то на другого, не веря своим глазам и ушам. А Шумон, тем временем, неспешно подошел к застывшему от изумления Штефану, взял его за свободную руку. Вложил в ладонь сияющий зеленый кристалл, а сверху накрыл своими пальцами. Близнец сжал руку брата, как в последний раз, не желая отпускать. Под мрачным взглядом Всадника Шумон бросил короткий взгляд на Тойфеля.
— Я останусь верным той стае, что приняла меня без условий, без намерения сломать что-то внутри. До последнего буду стоять с теми, кто стал для меня настоящей семьей. — На мгновение демон прервался, прикрыв глаза, собираясь с мыслями. А затем резко обратился к Штефану, — Мы с тобой. Что бы ни случилось.
Шумон резко разорвал соединение рук. Он хотел было сделать шаг назад, но не успел. Темно-зеленая лента на мгновение охватила его тело, вспыхнув ярким светом. Звуковой сдавленно вскрикнул, тяжело рухнул на колени, а затем безвольно повалился на пол, не подавая признаков жизни. Тойфель дернулся, как будто его ошпарили. «Всю Силу держал в аккумуляторе», — мелькнула мысль. Внутреннего резерва могло хватить максимум на то, чтобы поддерживать остатки жизни.
— Какая жалость, — разочарованно и слегка брезгливо заключил Темный. Однако древний мастерски держал себя в руках, больше ничем не показав свое отношение к произошедшему. Невозможно было сказать наверняка, о чем хотя бы примерно думает демон.
Всадник спешился. Очень плавно спустился со своей прекрасной лошади, похлопав ее по шее. Шар заклинания повис в воздухе. Огромная черная фигура нависла над сценой, заставив Тойфеля отползти в сторону, а Штефана ошалело отскочить. Темный приблизился к неподвижному Шумону. Медленно-медленно склонился над ним. Протянул тощую когтистую лапу к шее звукового. Все происходило, как в замедленной съемке. Тойфель застыл от ужаса.
Первым не выдержал Штефан. Он протестующе завизжал, бросаясь прямо на Всадника в нелепом стремлении оттолкнуть его от брата, не понимал, что этим только угробит обоих. Он просто хотел любой ценой защитить Шумона. Темный глухо взревел, резко размахнувшись лапой. Удар — Штефан отлетел в сторону, неловко распластавшись по сцене. Всадник был в ярости.
— Жалкая пародия на демона, неужели ты думал, что сможешь мне помешать?! — рявкнул Темный, одним прыжком преодолевая расстояние до Близнеца, который не успел прийти в себя. Древний навис над сжавшимся в комочек Штефану, наставив на него острые когти. — Да на такое недоразумение и кроху Силы жаль тратить. Вспорю брюхо, а кишками задушу вашего драгоценного вожака.
Штефан зажмурился, не сообразив, что это вряд ли его спасет. Сфера Силы за спиной навязчиво отягчала руки. Даже в порыве отчаяния он не выпустил последнюю надежду на спасение. Но вот из-за секундной слабости он снова все испортил. А с другой стороны, какая разница, что происходит? Все на свете не запланируешь. А раз дело пошло крахом, то нужно его добить.
Эта мысль немного успокоила Штефана. Нужно закрепить успех. Резко подпрыгнув, демон с диким воплем бросился прямо на Всадника. Тот, не ожидая такой прыти, на мгновение растерялся, даже не успел отойти в сторону. Близнец со всего размаха врезался головой в тело противника, оттолкнув его от себя. «Да он же совсем хилый, — пронеслось в голове Штефана, когда следующий его рывок сбил врага с ног. — Но утопить в Силе может, тут я не боец».
Не давая возможности опомниться, Близнец снова бросился на Темного, награждая его ударами кулаков. По этой высокомерной горящей морде. За все отвратительное, что он сделал. За всю боль, что принес в оба мира. Физически Штефан был слабее большинства братьев, но тощего Всадника побороть смог. Гнев, страх, лопнувшее терпение, чувство близкой смерти придавало ему сил.
Момент могущества продлился недолго. Придя в себя после секундного шока, Темный наискось размахнулся когтистой лапой. Боль обожгла Штефана, тот отпрянул, взвизгнув. Выдержке Всадника можно только позавидовать. Он не стал уподобляться взбешенному демону. Был выше этих грязных драк грубой силой. Раздавить противника можно не марая рук. Темный неспешно поднялся на ноги. Не обращая внимания на тяжело дышащего Штефана, он направился к своей лошади, намереваясь забрать оставленное в воздухе смертельное заклинание.
Сейчас или никогда. Пока он отвлекся. Смахнув с расцарапанного лица капли крови, Штефан вытащил Сферу Силы. Вот он, шанс. Братья только и ждут сигнала, чтобы начать передавать энергию. Но сколько же ее потребуется? Взрыв в зале потрепал их общий резерв, даже музыка не поможет. Когда они несколько веков назад выходили на последнее сражение, были полны Силы. И то смогли только рассеять заклинание, Всадника даже не поцарапали. На что они рассчитывают сейчас?
Люди. Они же все видят. Пусть и парализованы, не могут двигаться, но все еще живы, могут видеть, слышать, чувствовать и даже думать. И сейчас их эмоции ослабляли демонов негативом. Но люди могут им помочь, если дать надежду. Но они были так напуганы, что вряд ли станут слушать того, от кого исходит угроза. Всадник даже здесь подготовился — все будто знал наперед.
— Посмотрите, люди! У вас есть шанс победить Смерть! — закричал Штефан, поднимая вверх Сферу Силы. — Да помогите же нам хоть раз!
Но Близнец видел, что это не помогло. На застывших лицах было написано сомнение, недоверие, пренебрежительность, даже брезгливость. Им было страшно. Боялись участвовать в том, чего не понимают. Не хотели доверять демонам, даже если они пытались помочь всем. Так было всегда. За несколько столетий ничего не изменилось. Только предрассудки, ненависть и непонимание.
— Почему же люди так очерняют демонов, — неожиданно севшим голосом в пустоту бросил Штефан, — когда и сами могут быть еще хуже?
Со всех сторон потекли тонкие серебристые ручейки. Как паутина, они переплетались друг с другом, наслаивались, вились по всему залу, но неизбежно попадали в Сферу Силы. Алый полупрозрачный дым будто светился серебром изнутри. Цитрин в кольце Штефана засиял золотом в полутьме концертного зала. Демон почувствовал, что может дышать глубоко и легко. Тело налилось приятным теплом и легкостью. Он словно только что умылся студеной водой.
Разум очистился от всех гнетущих мыслей. Сразу пришло осознание, что нужно делать. Штефан оглянулся. За спиной братья. Все, как один, они ждали его действий. Отдавали всю Силу, которую только могли оторвать от себя. Надеялись на Близнеца. Верили в него. Впереди — люди, что впустили в свои сердца миролюбие и доброжелательность. Они тоже верили в него. А Штефан верил всем им. Верил в то, что Тьма не сможет одержать верх. А что самое главное — он верил в себя.
— Дай мне жить так, как я хочу,
Если нет — убей. Мне здесь тесно.
Знаю я — я всего лишь гость,
На твоей Землей мне нет места.
Дрожащий от волнения чистый и звонкий голос взметнулся ввысь фонтаном надежды и веры. Тойфель не мог оторвать взгляда от этого одновременно воодушевляющего и пугающего зрелища. Рогатый не вмешивался, доверял брату. Лишь продолжал подпитывать его всей Силой, которую только мог предоставить. В это же время Темный Всадник резко обернулся на Близнеца, скептически хмыкнув. Тойфель воспрянул духом — враг еще не подозревает, какая мощь на него обрушится.
— Лучше быть одному всю жизнь,
Чем найти свой дом и жить в нем, с кем попало.
Ты молчишь — ты не против лжи,
Если в ней есть звон — звон металла.
Тени замерли в нерешительности. Им был отдан приказ — они его выполняли. Но что-то шло не так. Демоны переводили вопросительные взгляды со своего вожака на Штефана, что полностью был захвачен пением. Замер и Пиро. Стискивая пылающее древко огненного хлыста, грозный защитник, насквозь пропахший дымом и паленой тканью, окровавленный, наблюдал за братом, забыв обо всем. Вся его концентрация была направлена на то, чтобы отдать Силу, которой осталось не так много.
— Здесь бродят Тени, ими движет запах денег,
Боль других и холод греют им сердца.
Связь времен распалась —
И Злодей, и Светлый Гений
Тесно сплелись в объятьях,
Их различить нельзя…
Звон разбитого стекла. Тихое шипение. Отвратительный скрежет. Темный Всадник зарычал, одернув руку от разлетевшегося на куски заклинания. Лошадь испуганно заржала, звонко ударив копытами о пол. Демон попытался снова сосредоточиться, чтобы собрать Силу для следующей атаки, но не смог нащупать в воздухе подходящий канал для подпитки. Он видел, как по всему залу тянулись нити чистой светлой Силы, что шла к поющему. Странное волнение заколотилось где-то в сердце.
Кровь чавкала от каждого вдоха. От кислого металлического запаха болела голова, нестерпимо тошнило. Прерывисто дыша, Шлаф прижимал к себе холодными руками хрипящего Рене с разгоряченной плотью. Паук уже оставил тщетные попытки что-то сказать, старался экономить силы. Но каждый вдох давался ему с ужасным трудом. Кровь булькала в горле, не позволяя нормально дышать. Он отчаянно хватался за жизнь, до боли сжимая ледяные руки брата. Шлаф что-то тихо напевал, раскачиваясь из стороны в сторону, словно пытаясь успокоить их обоих. Они слышали просьбу Тойфеля. Слышали, как сейчас Штефан отдувался за них все. Но оба ничего не могли предложить. Сейчас они сражались за жизни друг друга.
— Я не сошел с ума! Мир так стар и мал,
Что его делить нет больше смысла.
Нет, не возьми себе все, что на Земле,
Нам оставь простор небесной выси!
Громогласный рев, разрывающий уши, поднялся над залом, заглушая последние слова песни. Он обернулся. Где-то вдалеке мелькнула яркая ослепляющая вспышка. Ударная волна едва не сбила его с ног. Пол задрожал, будто там скрывалось пробудившееся чудовище. Закричал Темный Всадник, размахивая лапами, пятясь. Даже издалека было видно, что тот начинал растворяться.
— Меня не так-то просто одолеть! Раз смогли вернуться вы, то и я найду способ, — истошно закричал Темный, награждая гневным взглядом музыкантов. Его глаза горели безумным огнем, внезапно он рассмеялся. — Будьте начеку. Почаще оглядывайтесь. Однажды я доберусь до вас.
Он видел, как на сцене Штефан коротко размахнулся и швырнул Сферу Силы на пол. Та раскололась на две половинки. Алый дым, яростно шипя и извиваясь, пополз вперед, прямо к Темному Всаднику. Тот испуганно взвыл, попытавшись сбежать, но дым очень быстро окутал его со всех сторон. Вой перешел на душераздирающий крик. Телесная оболочка Темного разрушалась изнутри, рассыпалась на части. Он не мог даже представить себе, как больно было древнему. Теперь он уже не казался непобедимым и недосягаемым. Его время быстро подходило к концу.
Но что случится, если такое колоссальное количество Силы просто разом окажется в пространстве? Правильно — новый взрыв. Нельзя было этого допустить. Он сорвался с места, пытаясь протиснуться сквозь толпу, которая начинала оживать после того, как заклинание паралича начало растворяться вместе с Всадником. Он расталкивал возмущенных людей локтями, пытался подобраться как можно ближе и скорее. Никто не догадался вовремя о том, что дошло до него. Пустой кулон из цитрина будто обжигал руку. Чувство вины, волнение, стыд и страх только подливали масла в огонь, подстегивали его двигаться дальше. Нужно было собрать все. Он не боялся снова попасться на глаза Тойфелю — будь, что будет, лишь бы не допустить новой катастрофы.
— Рожденный одиночкой принесет много проблем! — раздался звонкий крик.
Тойфель дернулся, не поверив своим ушам. Он слышал Алекса. Уже успел и позабыть о нем, считая, что демон в суматохе успел выскользнуть из концертного клуба и исчезнуть навсегда в неизвестном направлении. Глаза рогатого также подтвердили гипотезу. Алекс оказался прямо за спиной распадающегося на куски Темного Всадника. Древний истошно вопил, извиваясь в конвульсиях. Тойфель с изумлением увидел в руках Лани сверкающий кулон с цитрином, что тот отобрал у вожака. Что он задумал? Алекс в идеях всегда был на несколько шагов впереди братьев. Всего пара секунд потребовалась самому Тойфелю, чтобы понять. Но было уже поздно.
Мощный вихрь черного облака вырвался из разрушенной оболочки Темного Всадника. Высвобожденная Сила стремилась разрушить все, к чему прикоснется. Ее было так много, что она создавала настоящий ураган. На мгновение мир посерел, словно из него выкачали все краски. На окружение пала оглушающая тишина — предвестник близкого взрыва, что сотрет с лица Земли все рядом с собой.
Но этого не произошло. Туча Силы начала с равномерным гулом втягиваться в сверкающий, как солнечный луч, кулон из цитрина. Поднялся такой ветер, что легкому Алексу пришлось даже отклониться назад и упереться ногами в пол, чтобы его не затянуло в вихрь мрачной энергии. Тойфель видел, как Лань даже вспотел от напряжения, весь скривился, как от боли, но не отступил.
На мгновение все закончилось. А затем воздух взорвался многоголосым ревом. Рогатый тут же зажал уши руками, чтобы не быть оглушенным этим визгом. Он не понимал, что происходит. Что-то пошло не так? Они обречены? План не сработал, а Всадник только поиздевался над ними перед расправой? Не сразу до Тойфеля дошло, что то были звуки ликования толпы.
Люди аплодировали, поднимая руки высоко над головой. Люди что-то одобрительно кричали, но громкие голоса сливались в один гул, в котором невозможно было что-то разобрать. Люди приветствовали демонов, что только что спасли их от жестокого монстра. Люди впервые за всю историю испытывали к иноземным гостям что-то, кроме ненависти, поняв, кто перед ними.
Тойфель медленно отнял ладони от ушей, все еще не веря в то, что видел. Ему казалось, что это какой-то очень реалистичный сон. Он не мог поверить, что они действительно смогли. Одолели Темного Всадника и остались живы. Даже устрашающие прощальные слова древнего казались какими-то далекими и несущественными. Губы конвульсивно дернулись в робкой попытке улыбнуться. Тойфель попытался разглядеть в волнующейся толпе Алекса, но лишь на мгновение смог разглядеть его лучезарную улыбку. Демон тут же исчез в ликующем потоке людей.
Рядом вяло зашевелился Шумон. Он медленно приподнимался с пола, стараясь хотя бы просто сесть. Тойфель едва сдержался, чтобы не кинуться к нему и хорошенько потрясти, чтобы до него дошло то, что произошло. С другой стороны внезапно глубоко задышал Рене. На него перестал давить яд негативной энергии. Лапы с жутким хлюпаньем втянулись в спину, пошло восстановление. Благодаря тому, что соединения Силы были более стабильными, чем белковые, он все еще жил. Шлаф все еще использовал холод, но и ему было легче. Рядом отдыхал измученный Пиро.
Но что-то было не так. Тойфель забыл о том, кто стал причиной их победы, что далась с таким трудом. Штефан. Рогатый быстро развернулся, ища глазами брата, который после свержения Всадника будто исчез в водовороте черный ауры Силы. Но Тойфелю мешали. Люди решили, что оставаться в зале было некультурно. Они заскакивали на сцену, со всех сторон обступали демонов.
Особо воинственные даже умудрялись колотить Теней, которые, растерявшись после потери предводителя, не могли собраться и что-то сделать. В отличие от приближенных, они были обычными демонами, которые даже и не привязаны друг к другу. Как кучка одиночек, которых забросило в неизвестные обстоятельства. Кто-то поймал перепуганную лошадь. Раздался хлопок — открылся портал. Один за другим Тени исчезали в пустоте пространства, подгоняемые пинками людей.
Наконец, Тойфель разглядел в толпе мелькнувшую скрюченную фигурку, в которой с жалостью узнал силуэт Штефана. Он сидел в уголке, забытый всеми. Совершенно один, такой потерянный, раздавленный. Вокруг радовались люди: они кричали, пели любимые песни, танцевали, весело переговаривались, приставали к несчастным уставшим демонам, кто-то догадался помочь раненому Рене.
Лишь одинокий Штефан остался на обочине жизни. Никем не замеченный, всеми брошенный. Истинный герой всей истории никого не интересовал. Тойфель не заметил, как вывернулся из протянутых рук. Водоворот разнообразных лиц обступил его, но демон вырывался. Рогатый распихивал толпу, стремясь приблизиться к Штефану, чтобы просто быть рядом с ним.
Получилось. Тойфель упал на колени рядом с братом, обхватив его за плечи. Близнец медленно-медленно развернулся, растерянно держа руки перед собой. Рогатый непонимающе оглядел Штефана, который, казалось, вот-вот расплачется. И только сейчас Тойфель заметил, что Близнец понемногу бледнел. Он растворялся, будто воздух был едким, разъедал демона. Вот сквозь грудь Штефана стала проглядываться аппаратура с проводами.
Он исчезал. Потратил всю Силу из резерва, даже ту, которая должна была поддерживать жизнь. Штефан пропадал, как много лет назад. Один из всей стаи. Тойфель судорожно схватил Близнеца за руки, притягивая к тебе. Демон всхлипнул, а затем тут же бросился на плечи вожака, чуть не уронив его. Тойфель с опаской обнял брата, с ужасом чувствуя, что едва может нащупать тело.
— Я… Я не хочу умирать… — жалобно прошептал Штефан, пряча нос в шею рогатого.
— Не умрешь, — дрожащим голосом ответил Тойфель, стараясь в первую очередь успокоить хотя бы себя. — Что-нибудь придумаем.
Без паники. Пытаясь сохранить спокойствие, рогатый попытался передать хоть капельку Силы брату. Но он и сам был пуст — все ушло на заклинание. Тойфель вцепился было в кольцо Штефана, но и оно было выпотрошено. Аккумулятор Силы тоже молчал, в нем больше не клубилось темно-зеленое сияние. Сердце болезненно сжалось, когда Тойфель услышал обреченный вздох Близнеца. Кажется, он уже пытался высосать крохи энергии из носителей, но ничего не вышло.
Рогатый не хотел принимать то, что происходит. После всего, что случилось, не может история закончиться вот так. Они все должны выжить. Иначе это совсем не победа. Иначе и жить дальше не стоит. Либо все, либо никто. Быстро бледнеющий Штефан вытер зареванное лицо рукавом, даже попытался улыбнуться, ободряя вожака. Рычание заклокотало в горле Тойфеля. Он не смирится с этим. И Близнецу не позволит просто принять смерть.
Чья-то рука легла на плечо рогатого, чуть сжав. Он вздрогнул, обернулся. За спиной стояли братья. Пиро, Шлаф и Алекс стояли в стороне, защищая демонов от напирающей толпы людей, что хотели взглянуть на виновников произошедшего. Шумон протягивал свободную руку Штефану.
На ладони лежали золотистые украшения: половинчатые медальоны Алекса и Рене, ободок для уха Пиро, браслет самого Шумона, фигурку в виде кубика Шлафа. Они едва-едва искрились. Маленькие звездочки Силы. Последняя свободная энергия, что осталась у стаи. Этого было совсем мало, но все же лучше, чем ничего. Должно хватить, чтобы не позволить Штефану развоплотиться прямо сейчас. А потом они найдут больше. Обязательно что-нибудь сделают. Хоть у людей попросят.
— Ты столько лет был нашей батарейкой, — тихо проговорил Шумон, вкладывая бесценные накопители Силы в растворяющиеся ладони Близнеца. — Настал и наш черед хоть немного дать взамен, — демон осторожно улыбнулся. — Особенно после того, что ты сегодня натворил, спасая наши задницы.
Штефан снова всхлипнул, пряча взгляд в пол, дрожащими руками прижимая к себе украшения. Он робко прошептал «спасибо» и негромко глубоко вздохнул. Вдруг зашатался, рискуя завалиться набок. Тойфель еле успел подхватить его, прижав к плечу. Штефан взглянул на вожака мутным взором, едва сфокусировавшись, криво улыбнулся. Он был похож или на очень сонного, или совсем пьяного. Недостаток, а затем резкое насыщение Силой так влияло на демона.
Неожиданно Близнец вяло протянул руку и аккуратно дотронулся до сломанного рога Тойфеля, проведя пальцами по острому месту скола. Вожак поморщился. Увечье тут же напомнило о себе тупой пульсирующей болью. Тойфель никогда не ломал себе рога, всегда бережно к ним относился. Но все когда-то происходит впервые. Вожак покосился на Шумона, чтобы тот не повторил жеста брата.
— Ничего, через пару лет снова отрастет, будет, как новенький, — буркнул Тойфель, не очень-то веря своим же словам.
— Знаешь, а ведь в чем-то Всадник был прав, — заплетающимся языком внезапно проговорил Штефан.
Смертельно уставший Тойфель успел уже расслабиться, почувствовав, что все позади, непонимающе взглянул на брата. Казалось бы, сейчас не самое время вспоминать поверженного тирана. Хотелось только забыть о нем навсегда. Забросить память о нем в самый дальний угол разума и никогда не доставать оттуда. Не было никакого желания даже вдумываться в то, что он когда-либо говорил. Под изумленным взглядом вожака Штефан усмехнулся и закончил:
— Демоны и люди не враги друг другу.