Вначале мне казалось, что я снова вижу сон.
Будто я стою на клочке дощатого пола, повисшего над пропастью, дна у которой нет. Алое, зловещее свечение исходит из недр, и отблески его озаряют низкие тучи над моей головой багрянцем, словно зарево пожара.
Бездна стенает неисчислимыми голосами. Мужскими, женскими, детскими, звериными.
«Слышишь? Ты слышишь! Выпусти! Выпусти! Позови! Меня! Меня! Нет, меня! Я дам тебе всё что ты захочешь! Я истреблю всех на кого ты покажешь! Я буду служить тебе! Я буду любить тебя! Я всё за тебя отдам! Выпусти! Выпусти! ВЫПУСТИ!»
Множество рук, ручек и чудовищных когтистых лап тянется из огня вверх. Все как одна с раскрытыми ладонями, в тщетной надежде ухватиться за что-нибудь.
Дыхание перехватывает, а ноги сами собой подкашиваются.
Проснуться! Нужно срочно проснуться! Это уже слишком! Пожалуйста, пусть они замолчат! Крики эти способны свести с ума. Замолчите! Я не знаю кто вы такие, и знать не хочу, и ничем не могу вам помочь. Не хочу помочь. Ведь стоит мне протянуть руку — и я пропал.
«Соберись, чтоб тебя! Открой глаза, наберись храбрости!»
«Это не сон, не сон! Что мне делать? Это страшное место не для человеческих глаз. Почему я это слышу? Почему я не просыпаюсь? Где я?»
«Успокойся и думай.»
«О чём? О том что будь всё иначе, будь я тем, кем должен был быть, я бы знал?»
«Знал бы, наверняка знал бы! Только это теперь не поможет.»
«А что поможет?»
Вопрос остался без ответа. Хор голосов сделался оглушительно-невыносим. Приближался. Всё что я смог — это попытаться зажать уши посильней. Так сильно, что в какой-то момент услышал стук собственного сердца.
Тук-тук.
«Как младенца прошедшего через муки рождения исцеляет стук сердца матери, бывшей для него всем миром, так же и Сердце Мира, материнское сердце всех живых существ, умиротворяет и исцеляет раны.»
Тук-тук.
Сердце Мира. Великая Мать.
Тук-тук.
Помоги мне!…
Тук-тук.
Пожалуйста!…
Тук-тук.
Я не маг. Не друид. Я не знаю тебя. Но прошу, помоги мне!…
Тук-тук.
Мама…
Словно отзываясь на это слово, ритмичное сердцебиение вдруг стало сильней, пронизывая меня насквозь, как тогда, в Валлейском лесу.
Липкий страх отступил словно отхлынувшая волна, и я открыл глаза.
Голоса не утихли, но изменились. Стоило мне встать на ноги, мольбы их усилились, и руки потянулись ко мне в поисках помощи с новой, неистовой силой.
«Помоги! Помоги! Вытащи! Вызволи! Мы не можем! Мы не хотим! Смилуйся!»
Страха не было больше.
И я откуда-то знал, что если не протянуть им руки, то существа эти не будут иметь власти надо мной.
«Смотри. Вон там!» — не то шёпот, не то возникшая в голове мысль.
Из недр бездны поднималась яркая огненная лента, словно хвост огромной змеи. Недалеко от меня, на другом таком же висящем в пустоте фрагменте пола, она обретала очертания женщины, склонившейся над серой человеческой фигурой. Или тенью скорее, как если бы тень могла существовать в трёх измерениях. Жизнь еле пульсировала в ней, каплями стекая из разорванной груди на ладони гостьи из Бездны. Та жадно пила глоток за глотком, а когда драгоценные капли в горсти заканчивались, тень настойчиво подтягивала её руки к разрыву, словно предлагая набрать ещё.
Я мог бы поклясться, что видел слёзы огненно фигуры. Она мотала головой, отказывалась, но неутолимая жажда в конце концов брала над ней верх.
Что это такое и почему от этого так тоскливо?
«Иди и коснись его!» — снова не то голос, не то мысль, вдруг возникшая в голове. — «Верни его туда, где он должен быть. Ничего не бойся, ибо я буду с тобой.»
— Кто здесь? Что тебе нужно?! — вскричала огненная женщина-змея, вся подобравшись как перед прыжком. Черты её вдруг показались мне знакомыми. — Ты?! ТЫ!! Как же это?! Что ты здесь?…
— У меня к тебе тот же вопрос, — забыв о бездне внизу я направился к ней, и пол сам собою стал появляться под ногами. В этот момент я не думал отчего так. Знал только, что пока слышу загадочный ритм, со мной пребывает сила могущественнее десятков тысяч таких как это порождение Бездны. — Кто ты, и что ты делаешь?
— Не подходи! — женщина взвилась коброй, заслоняя собою тень. Драгоценные капли стали изливаться на пол.
— Не подходить? А мне на секунду показалось, что тебе жаль этого беднягу.
— Не шагу больше, маг! — она угрожающе раздулась в размерах, словно шипящая кошка. — Иначе я…
— Иначе что? — я и не думал останавливаться. — Ты сама не видишь, что ему плохо? Ты не видишь, как он слаб? Ты меня не подпускаешь. А что если я могу помочь ему?
— Ты не можешь. Вы не можете! Не хотите! Это вы с ним сделали! Вы! Ему только я помочь могу! Я! Я одна, и никто больше!
Рывок, и огненная масса обрушилась на меня.
За тем — вдох, кашель, дикая боль в затылке, ломота в затёкших руках, накрепко связанных за спиной. Нечеловечески сильная и неправдоподобно горячая рука отвешивает мне оплеуху.
— Просыпайся, лакомый кусочек! Время умирать.
Голос Доминика:
— Мелисса… Я не уверен… Он хороший человек, один из немногих…
— Он — опасный человек, мой сладкий, — теперь стало ясно, что первый голос принадлежит Мелиссе, резко сменившей тон. — Он не портной и не целитель. Он — лжец. Всё что он говорил тебе — ложь. Одна сплошная ложь! Он соврал тебе даже когда назвал свое имя. Впрочем, он вообще всю жизнь живёт во лжи. Но ты не верь ему, мой сладкий. Ни слову не верь.
— Но… но мне казалось…
Та же рука стянула с моей головы постылую тряпку…
— Смотри сам. Глаз на месте. Повязка не для глаза нужна, а чтоб скрыть этот шрам. Или не шрам даже — клеймо позора, — её пальцы медленно скользили по моему лицу, словно по страницам книги. — О да, так и есть! Это не только на лице шрам, но и глубже. Намного глубже, да, Эванс? Или как тебя на самом деле зовут? — она схватила меня за подбородок, заставляя смотреть на себя. Зрение невольно пришло в фокус. — И не надейся сбежать от меня в транс, маг! Играть будем на моём поле.
— Маг?! — испуганно повторил Доминик. — В смысле «колдун» или «чародей», ты хотела сказать? Откуда бы тут взялся маг?
— Нет, мой милый, — кошкой промурлыкала Мелисса. — Он именно маг. Поверь, я на вкус знаю разницу между вашими имперскими самоучками и жрецами из пустынь. Но нам с тобой повезло: этот происходит из древнего и могучего рода, да только, видать, не умеет совсем ничего. Иначе не оказался бы сейчас здесь. Иначе не получил бы этот шрам. Верно я говорю, а, лакомый кусочек?
Я попытался ответить ей, но вышел лишь сдавленный хрип. Попытался снова, но нечто горячее словно ошейником сдавило горло, стоило попытаться вдохнуть.
— Ты же уверяла что его Харди подослал…
— Он самый, — довольно усмехнулась Мелисса. — Какая ирония, да? Вы их уничтожили, а они теперь у вас на побегушках.
— Мелисса, — почти умоляюще попросил монах. — Я не смогу. На побегушках или нет, но он один из немногих людей отнёсся ко мне как к равному, а не как к калеке. Я не…
— Ложь, — холодно отрезала женщина. — Всё до последнего слова! Обман, искусная игра! Всё для того чтоб ты верил ему! — её пальцы ловко выудили из под рубашки шнурок с амулетом, который дал мне Роланд. — Узнаёшь?
Доминик ничего не сказал, но на лице его проступила горькая обида. Мелисса победоносно улыбнулась и одним резким движением порвала тонкую цепочку.
— Вот и всё. И никакой Роланд нам не страшен. Теперь давай покончим с этим поскорей.
Монах не шелохнулся.
— Мелисса… Я… Я не смогу…
— С чего вдруг? Раньше ты мог, и у тебя получалось великолепно!
— Раньше я не знал никого из… из них. Они были просто какими-то людьми. Не одного имени не помню. Но теперь…
— Послушай, Доми, — девушка ласково коснулась лица монаха. — Я клянусь тебе, всё будет хорошо! Нам несказанно повезло. Маг из древнего рода. Если ты сейчас всё сделаешь правильно, то крови больше не понадобиться. Я буду отрезана от Бездны, и смогу остаться здесь. С тобой. Навсегда.
— Навсегда… — завороженно повторил Доминик.
— Да, любовь моя, да! Навсегда! Только нам нужно спешить. Не жалей его. Этот человек и сам ищет смерти. Мы лишь дадим ему то что он хочет.
Доминик закивал, и излишне торопливо склонился к полу, намечая контуры ритуального круга. А то, что притворялось Мелиссой Йонге, нависло надо мной, следя за каждым моим движением.
…она — не человек! Она — то существо, что я видел на краю Бездны в этом странном видении!
И видении ли? Или это было нечто большее? Там я был окружен некой силой. Чувствовал как она струится по венам. Там эта тварь испугалась меня. Испугалась настолько, что предпочла разбудить наяву, где я связан и даже дышать нормально не могу!
Но раз она боится, значит ей есть чего, верно?
Ритм. Тот самый мистический ритм. Я должен вспомнить его, вернуть, растворится в нём. Я до сих пор не уверен что он такое, зато знаю наверняка, что он может помочь.
Я снова попытался вдохнуть побольше воздуха, но получалось слабо. Сердце лихорадочно билось никак не желая подстраиваться под дыхание. Но я пытался вспомнить, поймать, удержать…
Девушка, видно, заметила это отвесила мне пинок, да такой силы, что не каждый мужик так сможет. Я сбился, завалился на бок и закашлялся так, что горло продрало до самого нутра. Боль была такая будто там, внутри, что-то лопнуло.
— Даже не пытайся, — прошипела Мелисса. — Она тебе не поможет. Не заслужил.
— Ты… Это всё ты!… Следовало догадаться… — прохрипел я.
— Заговорил таки? — усмехнулась она, глядя сверху вниз. — Что ж, неплохо. Ну раз так, то скажи мне, ты кто такой и как ты умудрился выжить?
— Понятия не имею.
— Ну вот, снова ложь, — девушка изящно наклонила голову, вновь копируя знакомые движения, и повернулась к Доминику. — Можешь убедиться сам. Всё он знает, но стыдится того чем стал. Теперь даже любопытно, из какого ты рода? Нагматы? Фануды? Шалессы? — усмешка. — Впрочем, Шалессы — это будет даже перебор. Хотя по сути разницы уже нет: зрелище жалкое и восхитительное одновременно. Вот во что выродилось ваше хваленое могущество. И поделом!
— Доминик, — позвал я. — Это в самом деле были вы двое? Это вы убили того парня из ткацкого квартала? Его и тех, других?…
Молчанье было мне ответом, тяжёлое молчание, словно жгучий стыд за себя всё-таки терзал вероломного монаха. Только кусок угля скрипел о старые половицы.
— Чёрт… да я готов был весь госпиталь поставить за то что ты здесь ни при чём! Мэтр Янсенс за тебя ручался, утверждал что ты до всю свою жизнь мухи не обидел! Как?! Как?!!!
— Дурак, — оскалилась Мелисса. — И сам во всём виноват. Не будь ты таким чистоплюем, всё могло бы быть намного приятнее. Смерть в объятиях возлюбленной стоила бы того. Но свой жребий ты выбрал сам. Теперь не жалуйся.
— Вот же ты дрянь! А я-то всё думал как вообще возможно это безумное сходство?
— Рада что тебе понравилось, — девушка надменно вздёрнула нос. — Хотя надо отдать тебе должное: какая трогательная верность покойнице! Но ничего, вашей разлуке пришёл конец, скоро снова воссоединитесь.
— Чтоб тебе гореть в аду, — пожелал я.
— Не сгорю. Я оттуда родом, — ответила она. — Мой сладкий, ты скоро?
— Почти готово, — отозвался Доминик.
— Торопись. Сегодня не стоит растягивать удовольствие.
Я на чём свет стоит клял себя за свою доверчивость. Пытался придумать хоть что-нибудь, но всё тщетно. Слепая ярость нарастала, опускаясь на глаза алой пеленой, но выпустить её я не мог, и потому казалось, что меня сейчас разорвёт изнутри.
Опять, опять, опять!!!…
Очередной пинок и Мелисса тащит меня словно упирающегося ребёнка в центр круга. Он знаком, и символы в нём — тоже. Все попытки вывернуться тщетны: она намного сильней.
Доминик, изо всех сил избегая смотреть мне в лицо, вскрывает кинжалом кожу на запястье, и моя кровь наполняет ритуальную чашу.
- Я ошибся в тебе, — сказал я, ощущая как от злости темнеет в глазах. — Ты — малодушное ничтожество. Вот твоё истинное лицо, и истинная тебе цена!
— Простите, — прошептал Доминик в ответ. — Я… Когда всё закончится, обещаю, я отнесу лекарство вашему другу. Он поправится. С ним всё будет хорошо…
— Надеешься на искупление?
Мелисса ответила за него размашистой оплеухой.
— Для начала стоит вырвать кое-кому язык, — процедила она, вцепившись мне в подбородок и вновь заставляя смотреть на себя. — Давно пора…
Её прервал оглушительный треск ломаемых досок. Нечто грузное увесисто презимлилось на пол и басовитый, оглушительный лай сотряс стены ветхого дома. В следующий миг массивная чёрная туша смела Мелиссу Йонге, словно волна песчаную крепость на морском берегу.
Свободный от её хватки, я со всей силы дури боднул остолбеневшего в нерешительности Доминика. Тот упал, схватившись за разбитый нос. Брошенный им кинжал упал рядом со мной, и я не стал упускать такой шанс. Поднять его связанными за спиной руками оказалось делом не из лёгких, и потребовало всего моего внимания, но всё же я успел заметить, как гибкая стремительная фигура ртутью стекла в проломленную собакой дыру и в два счёта оказалась рядом с поверженным монахом.
— Доми! Берегись! — вскрикнула девушка. Послышался глухой удар об стену и жалобный собачий скулеж. В следующий миг Мелисса стрелой сбила неизвестного с ног, и они, сцепившись, покатились по полу.
Всеми забытый я откатился в сторону и попытался как мог перерезать путы. Руки нужны были свободными как можно скорее. Размах драки ужасал. В рукопашной против этой твари у обычного человека не было бы ни единого шанса. Повезло, что человек этот всё же был не совсем обычный.
— Осторожно, Харди! — хохотнула девушка, вцепившись противнику в горло обеими руками. — Ты же не хочешь навредить бедный набожный скромнице Мелиссе Йонге? Несчастная доверчивая простушка, добросердечная серая мышь! Поймать её на крючок было так легко… Но теперь она спит и ни о чём не не тревожиться. А мне её тело по душе! И тебе оно тоже по душе, верно?…
— Гаррэт, круг! — хрипло произнёс Роланд, с трудом выворачивая противнице руку. — Нужно очертить круг!..
Я и пришедший в чувство Доминик синхронно нашли глазами одиноко лежащий на полу кусок угля и метнулись за ним. Монах не мог тягаться со мной ни в ловкости, ни в скорости, но его подгоняло отчаяние, так что я едва выхватил уголёк для прямо у него из-под носа.
— Роланд! Где нужен круг?
— Вокруг… нас… — прохрипел Роланд. Услышавшая это девушка ослабила хватку и рванулась было назад, но Харди вполне мог соперничать с ней по части твёрдости хватки. — Быстрее!
Я и так был быстр как никогда. А за одно благодарен всем богам за привычную к рисованию руку и хороший глазомер. Мелисса отчаянно пыталась вырваться, но Харди стоял насмерть, словно удержать демоницу в кругу было важнее его собственной жизни.
— Есть! — сообщил я, замыкая контур.
Едва услышавший это Роланд оттолкнул девицу и кубарем выкатился за пределы круга. Издавшая жалобный вскрик девушка попыталась последовать за ним, но словно налетела на невидимую стену.
— Нет!… - Доминик в отчаянии попытался накинуться на Роланда, но тот легко стряхнул монаха себе под ноги, словно соринку. — Пожалуйста, нет!…
— С тобой я потом разберусь, — пообещал Харди, даже не глядя вниз.
— Оставь его! — гневно кричала девушка. — Это не его вина! Не его, а ваша! Вы во всём виноваты! Вы толкнули его на это! Вы…
— Всемогущий Владыка и Господин мой! — громко произнёс Роланд. — Услышь и обрати лице своё к посвящённому твоему. Прошу, изгони всякое зло из тела этой женщины. Отдели от души её духа зла и искушения, и низвергни…
— Нет, нет, только не туда! Только не обратно!
— …в Бездну, из которой этот дух явился.
— Мелисса… — едва не плача простонал Доминик, из последних сил пытаясь приподняться на локте. — Я люблю тебя. Я всегда буду любить…
— Я тебя тоже… — надломленным голосом произнесла Мелисса. В глазах её блестели слёзы. Настоящие.
— … и где надлежит ему пребывать во веки веков, до тех пор пока солнце не погаснет на небосводе и не придут знамения о конце времён, — безжалостно закончил Харди.
Я уже не видел как бессознательное тело Мелиссы Йонге осело на пол. Слышал только вопль боли, который испустил монах. Мне уже не было до этого дела. Забыв о том, что стоило бы прежде всего перевязать запястье, из которого так и продолжала хлестать кровь, я бросился к Рэни, опасаясь увидеть худшее.
Моя мохнатая спасительница нерешительно пыталась встать, и, к моему глубокому облегчению ей это удалось. Видимо она очень сильно ушиблась, но каким-то невероятным чудом ничего себе не сломала. И хвала богам! Я обнял её за массивную шею, а она радостно лизнула меня в ухо. Забытые Боги, спасибо! Спасибо вам! Я не знаю как пережил б, ы если б с ней из-за меня что-то случилось…
— Ну что, как себя чувствуешь? — спросил Роланд, подходя поближе.
— Как спасённая принцесса, — честно ответил я, холодея от осознания что повязки на мне больше нет, и прятать лицо теперь бессмысленно. — А если серьезно, то спасибо. Я помнил про амулет, но не успел его сломать…
— Не мне спасибо, а вот ей! — поправил Роланд, поглаживая собаку по мохнатой голове. Та уличила момент и лизнула его за руку. — Я просто вовремя оказался около госпиталя, и видел как она сорвалась с привязи.
— И вы просто решили последовать за ней?
Харди усмехнулся.
— Я не сомневался, что она почуяла беду. И, если жизнь меня чему-то и научила, так это тому что собакам, в отличии от людей, можно доверять.
— Да уж, это точно! — с горечью согласился я, покосившись в сторону Доминика. Тот сломанной куклой лежал рядом с кругом и бесчувственной девушкой в нём. Лежал настолько тихо и неподвижно, что я засомневался в том жив ли он.
Роланд же огляделся по сторонам, нагнулся, поднял с пола смятую тряпицу, до сих пор служившую повязкой на глаз, и протянул её мне.
— И руку перевяжи чем-нибудь, — посоветовал он. — Нам нужно дотащить это ничтожество до храма и потревожить сон Его Преосвященства. Будет очень некстати, если ты свалишься где-нибудь от потери крови.