Ему не потребовалось даже смотреть вверх, чтобы сердце скатилось в желудок, а печень похолодела. Едва оправившись от бросившего его на землю удара, Шоуки снова развернул свой Дар, и отлично почувствовал всю ту массу металла, что падала на них сверху.
Не уйти. Не сбежать. Смерть приближалась стремительно, не отползти, ни откатиться уже нет времени. Единственное, что он успевал сделать — так это попытаться прикрыть ошарашенного Амарими, который так и смотрел вверх, хлопая глазами.
И едва не столкнулся лбом с Шотиши, который так же рванул к принцу.
А потом пришёл грохот и треск и гудение корёжащегося метала. Кажется, что-то кричал Алан. Расслышать было просто невозможно, но Шоуки бросил короткий взгляд на него, и этого было достаточно, чтобы заметить вспыхнувшую над головами полусферу щита.
Решение было принято немедленно, без задержки даже на его обдумывание — Шоуки дёрнул Шотиши в сторону северян (тот, которого назвали Демьеном шустро подкатился к Алану, вцепившись в его руки. Пара мгновений, и вся пятёрка сжалась в кучку под стремительно уменьшающимся куполом щита. Он трещал, выплёвывая светлые искры и всё уменьшался под давящими на него огромными железными балками, пылью, обломками древесины настила… Вот щит почти упёрся в амулет, зажатый в руке Алана. Второй северянин закусил губу до крови, странные руны на его руках полыхали, стремительно отдавая силу. Проклятие, эфир, стремительно истощалось вокруг, вливаясь в щит. А тот всё продавливало вниз — тяжесть рухнувшего моста была слишком велика.
— Держим! — рявкнул Шоуки, до боли сжимая свой духовный сосуд и со всех доступных сил впиваясь в огромную железную дуру над головой.
На плечи упала гора. По другому эти ощущения было не описать. И он жалкий червь, наивно пытался выпрямиться под её весом. Дыхание перехватывало. Краем глаза он видел как всё ниже опускается рука, сжавшая амулет.
Два удара сердца, три, время тянулось сладкой патокой, грохот и скрежет остались где-то там, оглушающий, здесь и сейчас были только волны духовной энергии, заполняющие пустоту, оставленную высасываемым магами эфиром.
Шотиши наконец включился в отчаянную попытку сдержать волну обломков. Его духовная сила забурлила вокруг, он выплеснул её не глядя, и лишь потом направил вверх, в ту самую балку над головой. А там и Амарими подключился наконец.
И на удивление, невероятная тяжесть моста неохотно уступила.
Щит перестал проседать.
Шоуки чувствовал, что рядом тоже перестали дышать, боясь, что хрупкое равновесие сил будет нарушено. Что гора сдвинется и рухнет вниз, что всех их усилий не хватит.
Удар сердца. Два, три, четыре.
Гул и грохот понемногу сходили на нет, длинные балки гудели и стонали вокруг, слышен был шорох осыпающейся трухи и песка. Шоуки тихо охнул, опустошив свой сосуд и сдавшись раздирающей грудь боли. И снова его невеликих сил не хватило надолго, но, вроде, хрупкое равновесие нарушено не было.
Медленно опустил дрожащие руки северянин. Руны на его коже почернели и потухли, кожа вокруг них напротив, покраснела и воспалилась, столь яркая на общем бледном фоне. Следом аккуратно свернулся Амарими, вытягивая шею и сжимая плечо Шоуки побелевшими пальцами.
— Кажется… У нас получилось? — очень сипло и тихо пробормотал Алан.
— Если ты о том, чтобы уронить мост, то да, — глухо от слишком медленно отступающей боли произнёс Шоуки. Здоровенная балка над головой скрежетнула, и просела ещё на ладонь, заставив всех похолодеть на мгновение. Жалобно хрупнул амулет в руках северянина, и щит пропал, а в крохотный отнорок обрушилась волна пыли и мелких обломков. А ещё темнота. До этого щит давал на удивление много света…
Закашлялись все, не успев прикрыть лица, потом сидели, уткнувшись лицами в шерстяные воротники друг друга и прислушиваясь к происходящему вокруг. Места было мало, очень мало — сидя, головы втягивали в плечи, чтобы не стукнуться о сталь, или обломки дерева, вытянешь ноги — непременно упрёшься во что-то.
Шоуки трясло. Северян трясло, Амарими нервно вздрагивал то и дело, и только Шотиши оставался обречённо спокойным. Сколько времени прошло было не очень понятно, но вроде немного, когда сверху раздались приглушённые голоса и какая-то возня. Снова посыпалось сверху мелкое крошево не пойми чего. Голоса определённо были знакомы, но в ушах слишком звенело, чтобы их разобрать.
— Мы здесь! Живы! — Алан вот, расслышал. — Уходите отсюда! Скоро здесь будут мятежники! Сообщите нашим, пусть пришлют людей, когда всё закончится!
— А может, вытащат? — осторожно уточнил Амарими.
— Не думаю, что это будет быстро такими малыми силами, — обречённо вздохнул Шоуки. — В самом деле, мы можем пересидеть тут до прихода подмоги. Нас и не подумают искать здесь. Так что пускай уходят. Их безопасность сейчас под угрозой, в отличие от нашей.
Да и, по правде, не хотелось шевелиться, вот совсем не хотелось. Шоуки снова перенапряг свой духовный сосуд, начала возвращаться тошнота, и выкапываться из-под завала, пусть и с чужой помощью, потом влезать в седло и куда-то ехать…
— И верно. Мы то пересидим… — подал слабый голос Демьен. Маг привалился к Шоуки с левого бока, его всё ещё потряхивало. — Может, даже сами выкопаться сможем, как передохнём. А они там на виду.
Даже Амарими пришлось прикрикнуть на второго своего телохранителя, но добиться отмены спасательной операции удалось.
Все выдохнули с облегчением… только тихонько, чтобы не поднимать пыль.
— Ждём. Отдыхаем, — распорядился слабо Алан.
Похоже, магам это в самом деле нужно было. Выдохлись, и задремали. Шоуки медитировал, пытаясь унять дурноту, и немного привести в порядок свой духовный сосуд, благо, проклятие вокруг было слабенькое, особенно после того как маги его выжали. Или завал из зачарованных кусков моста экранировал? Снаружи долетала топот копыт, какие-то разговоры. Амарими тревожно вертелся, но потом всё стихло, и он тоже заснул, зажатый между телами.
Шотиши вздохнул, и тоже попытался устроиться поудобнее и помедитировать.
В темноте и холоде, что только усиливался. Похоже, дело шло к ночи. А может, ночь уже наступила — трудно было сказать. Шоуки немного полегчало, он аккуратно растёр затёкшие конечности, насколько это позволяла теснота, и сглотнув горькую слюну попробовал хоть немного поспать. В конце концов, лучше спать и набираться сил, чем каждое мгновение чувствовать, что ты закопан под горой обломков, в душной тёмной тесноте.
Вроде даже у него получилось задремать ненадолго, ибо в себя он прешёл, вырванный из сонной мути оглушительным треском, скрежетом, и вскриками испуга и боли. Узники завала суматошно шарахались, путаясь друг в друге и в тёплых плащах. Алан засветил язычок пламени, резанувший по глазам, да высветивший ходящий ходуном завал. Шоуки Даром своим ощущал как сдвигается здоровенная стальная балка, с которой вот-вот соскользнёт меньшая железяка. Именно эти две балки образовывали слабое подобие шалашика, державшее груды прочих обломков над их головами.
— Шотиши! — вскрикнул Шоуки, кое-как упираясь в железяку руками. — Эту толкай! Туда! Быстро!
У телохранителя принца должно было остаться порядком духовной силы. Шоуки знал что у того золотой сосуд, и что карит развивался очень быстро, возможно даже, он сейчас близок к следующей ступени, а значит очень силён. И выложился он вчера… или когда это было, не на полную, да и восстановится немного успел. Сам воздействовать на балку духовной энергией он даже не пытался, но чётко почувствовал, как та вздрогнула, и навалился на неё, напрягая руки и упираясь коленом в землю. В плечо больно клюнула обломанная деревяшка, соскользнувшая откуда-то сверху, снова заклубились пыль и песок, но к его облегчению, железяку удалось немного сдвинуть, и она не соскользнула со своей замершей крупной товарки.
Завал немного утих. Откуда-то всё ещё доносились скрежет и треск, но им на головы уже почти ничего не сыпалось.
А ещё Алан погасил свой светляк, и стали видны красноватые блики на провалившихся внутрь деревяшках. И холодом потянуло ощутимо. И гарью.
— Шоуки, — позвал напряжённо бледный Амарими, почти распластавшийся за северянами в странной позе. — Стой стороны есть железяки?
Шоуки глянул в сторону предполагаемого просвета, и немного оживился. Холодок, гуляющий по спине, во всяком случае, немного отпустил.
— Сползли вниз, пара есть сверху, но их привалило хорошо с другого конца, не рухнут. Вот тут, похоже, одно дерево. Можно попробовать…
— Нужно! — болезненно морщась выдохнул Амарими.
Выкапываться было сложно — пространства для манёвра почти не было, деревяшки приходилось толкать и сдвигать вручную, а на сколах они оказались удивительно занозистыми. Количество трухи и песка, забивавшегося за шиворот, только увеличивались, дышать тяжело становилось из-за этой дряни, да и гарь в воздухе поступающем под завал заставляла кашлять всё чаще. Сперва кое-как сдвинули куски деревянного настила, придавившие ногу Амарими. Кость уцелела, но парень был бледен и морщился от боли при каждом неосторожном движении. Да и Алан выглядел как-то вяло и нездорово. Его только и хватало, чтобы держать освещение. Демьен покрывал балки ледяной коркой в отдельных местах, чтобы они легче сдвигались. Работа была удивительно тонкая — пару раз он их сморозил друг с другом, но потом приноровился и больше таких ошибок не допускал.
Возились долго, сперва вырывая у завала немного свободного места, затем пытаясь пробить ход наружу. Помучались знатно, наработали синяков и ссадин, пережили ещё пару мгновений паники, когда стальные балки снова начали шевелиться. Но наконец, сперва Шотиши, а затем и Шоуки протиснулись наконец наружу. Телохранитель огляделся мельком, и снова полез под балки — вытаскивать остальных на свет.
Шоуки же так и остался оглядываться. Дело, похоже, шло к рассвету, полоска горизонта светлела. На той стороне реки догорало несколько крупных зданий, бывших фабрик, бросая на воду алые отблески. На этой стороне в трущобах тоже полыхали пожары, но куда дальше от моста. В обломки моста, частично перекрывшие реку, впилилась носом дрейфовавшая вниз пустая баржа, это под её весом здоровенные балки пришли в движение, и немного съехали. Хорошо, не размазали их компанию в кашу. Хотя, наверно, ещё могут — баржу медленно разворачивает течением, что будет, когда она упрётся в обломки боком?
Надо поторапливаться.
Вытащить успели всех. Грязные, ободранные, они отползли от завала, поддерживая друг друга как раз к тому времени, как баржа упёрлась всем бортом в завал и тот снова заскрежетал и затрещал смещаясь. Смотрели вот на это всё, покашливая и дыша тяжело.
— Повезло, — заключил глухо Алан. — Туда. Нужно найти какой угол, затаиться и передохнуть. А там уже будем разбираться…
Никто не стал спорить. Оставаться на открытом месте не хотелось, несмотря на усталость и травмы. Вид столбов дыма и горящих зданий на том берегу внушал тревогу.
***
Уснуть не получалось, боль тревожила не переставая, отвлекая, и доставляя немалое беспокойство. Алан не понимал, что происходит. Он перенапрягся, пытаясь поддержать работу щита, да, но беспокойный сон под завалом помог ему немного восстановится. Ничего из ряда вон, бывало несколько раз во время обучения. Даже спокойно слабый светляк держать удавалось. Вот чутьё на концентрацию эфира вокруг ещё не восстановилось, это да, но это не вызывало проблем — в городе всегда держится минимальный фон, даже включение городской защиты не должно было просадить его в ноль.
А защиту над старым городским центром явно активировали, судя по всполохам в ночном небе.
Это радовало. Столица держится, столица всё ещё в руках его рода, какие бы силы не обрушились на неё. Сейчас следовало сосредоточиться всё же на выживании их крошечного отряда. Ну и пытаться сообразить, что происходит с ним самим.
Рёбра были целы. Пара ушибов не могли дать этой пульсирующей боли под грудиной, как и затяжной кашель. Они все раскашлялись, надышавшись пыли и песка под завалом, ну, может, старший южанин немного простыл, были в его кашле такие нехорошие, булькающие нотки… В любом случае, к боли давно сошедший на нет кашель не имел никакого отношения. Смена положения тела, глубина дыхания, частота сердцебиения — тоже на неё никак не влияли. Применение магии да, немного обостряло, но если это травма эфирного тела так аукалась, то было совершенно непонятно, почему он всё ещё может создавать мелкие чары?
А ещё эта дурная пульсация в груди сопровождалась всё нарастающими волнами жара. Пока всё это было ещё терпимо, он делал вид, что с ним всё в порядке, чтобы не подрывать боевой дух отряда, но, похоже, его странная проблема была слишком уж очевидной.
Какими глазами на него посмотрели все присутствующие, когда он заявил, что отправится на разведку вместе с Шоуки и на Орсом…
— Всё так плохо? — криво улыбнулся Алан.
— Дорогой друг, даже под таким слоем грязи видно, что ты бледен как труп! — поджал губы Демьен. — И руки у тебя дрожат как у старого пропойцы в полушаге от горячки.
— Да? — Алан нахмурился, и отвернул меховые манжеты, чтобы спрятать под ними пальцы. Да и — так теплее, морозно было с утра.
— Так что садись ка ты в кучку и грейся, — невежливо велел Шоуки, зло щуря глаза. Парень вообще был на взводе, и сильно нервничал. В таких обстоятельствах, в целом, не удивительно, но зная насколько спокойней и пассивней он держался прежде… Алан вздохнул, и посчитал за лучшее подчиниться. Опустился на прелую солому, по другую сторону от тихого и расстроенного Амарими. Младший сын Наместника серьёзно повредил ногу и ни о какой разведке и речи не могло идти. Шотиши же остался присматривать за ними двумя, со всей серьёзностью отнесясь к вверенным ему обязанностям.
Пристанище они нашли в старом сарае, чудом не затронутом огнём. Трущобы вообще прогорели слабо — огонь разрушил пару кварталов, но после сошёл на нет, наткнувшись будто на непреодолимую стену в районе разрушенного моста. Алан сперва ломал голову над причиной этого, потом присмотрелся к заборам и крышам кособоких домов и его осенило — настил на мосту заменяли регулярно, где-то раз в четыре-пять лет, в зависимости от степени износа, и груду отработанных досок обычно сваливали у воловьей дороги, ближе к первым домам. А потом доски получше, должно быть, активно растаскивались местным населением для мелких и не очень ремонтов — в топку они всё равно не годились, зачарованные и пропитанные какой-то дрянью от огня да гнили. И за прошедшие годы ближайшие к мосту кварталы стали, похоже, частично огнеупорны.
Какая ирония.
Полноценная обработка среднего дома от пожаров стоит ой как недёшево, а тут беднота получила тот же эффект за даром…
Увлёкшись размышлениями, Алан не сразу заметил что Амарими теребит его за руку. Вернее, выпроставал кисть из рукава, и обхватив, сильно вдавил пальцы в запястье, прислушиваясь к чему-то.
— У тебя жар, — заметит напряжённо. — И что-то непонятное с пульсом происходит. Из меня лекарь, конечно, так себе, диагнозы ставить.
— Просто перенапряг магический дар, — попробовал отмахаться Алан. — Пройдёт.
Амарими глянул на него с сомнением, но промолчал. Но руку его так и не опустил.
В этой части трущоб было тихо, похоже, когда пособники заговорщиков только расчищали дорогу у моста, местные прозорливо бежали вверх по реке, к старому мосту. Трупов и следов мародёрства на улицах почти не было. Оставшиеся жители попрятались по щелям и сидели тихо как мыши. Как и они сейчас сидели…
Время шло, лучше не становилось. Алан дышал медленно и размеренно, мысли путались, сосредоточиться на чём-то стало сложно. И сон, зараза такая, не шол.
Так они и сидели, вдвоём, в уголке, и только Шотиши маячил то и дело за порогом, тихо перемещаясь по тесному заваленному рухлядью двору и контролируя происходящее за забором.
Сколько времени прошло он бы не сказал, но посветлело уже хорошо. Как бы не к полудню дело шло, когда пара разведчиков вернулась. Алан их не узнал даже с ходу. Что Шоуки, что Демьен закутались в какое-то рваньё, даже на сапоги намотали какие-то тряпки, став неотличимыми от местной бедноты. И целый куль этого самого рванья приволокли. Но да не это главное — парни раздобыли чёрствую краюху хлеба и ведро колодёзной воды. Алан пил, и не мог напиться, хотя и не следовало, по-хорошему, так хлестать холодную то.
Полегчало, хотя пожара в груди она и не залила.
— Что? — Алан поймал на себе задумчивый взгляд Шоуки. Очень уж внимательный и тревожный.
Шоуки помедлил, потом подсел к нему с другого бока, и тоже поймал за руку, прощупывая запястье.
— Да что не так? — действия южан немного злили, он попытался выбрыкнуться из их хватки и сложить руки на груди, но просто не смок — его с лёгкостью удержали.
— Боль есть? — спросил Шоуки, заглядывая в глаза.
— Есть, — помедлив, всё же сознался Алан.
— Тут? — он показал на себе, приложив руку к груди. Было не особо понятно из-за рванья, да тёплой одежды под ним, но в целом…
— Да, — неохотно подтвердил Алан. И понял, что лицо южанина делается ещё более обеспокоенным, а в глазах появляется лихорадочный блеск.
— Что? — тут уже Амарими вклинился, зыркая то на одного, то на другого.
Шоуки указал куда-то в угол. Алан не понял куда смотреть вот совсем, но Амарими увиденное взволновало.
— Шотиши, это не ты? Шоуки?
Оба покачали головами.
— Да что вы там увидели то? — устало спросил Алан.
Шоуки поднял с грязного пола ржавый гвоздь, и оставил его на раскрытой ладони. Железяка едва заметно вздрагивала.
— И — что? — честно сказать, их поведение начало злить. Развели здесь непонятно что из-за какого-то гвоздя. Ну, и лихорадки. Это должна же быть какая-то дурная лихорадка? Ничто другое в голову просто не лезет.
— Это… — Амарими сглотнул и как-то весь подобрался. — Один из признаков пробуждения сильного дара. Когда подобное начинает происходить… Мы обычно носим специальные амулеты. Вроде бубенцов… И когда они… Нас подвергают особому ритуалу, помогающему пробудить дар безболезненно.
— А деревенщины вроде меня обходятся и без амулетов, и без ритуала, — произнёс тихо Шоуки. — Старшие спохватываются, только когда у ребёнка начинается лихорадка.
Алан нахмурился мучительно — о чём они вообще? Голова совершенно не желала соображать.
— Похоже в тебе… в вас пробуждается дар, господин, — Шоуки склонил голову. Руки его подрагивали.