Временное обиталище им предоставили хорошее. Аж с целыми кроватями и сундуками для личных вещей, и во вполне себе жилом помещении, а не абы где. Клан Сиасай был богат, и мог себе такое позволить. А ещё — их не оставили болтаться в неизвестности последующую неделю, пока не отгремят торжества. Представили местному наставнику молодых каритов, в распоряжении которого был целый огромный двор с постройками, плацем, да полосой препятствий, устроенной в нижнем конце двора, покрытом жирной рыжей глиной. Угонял их суровый воин знатно, но вроде как остался доволен полученным у Оро обучением. А ещё их привлекали к делам хозяйственным (тем, конечно, которые формально можно было подвести под “служение своей госпоже”) и между делом выделяли кого-то из слуг-погодок, чтобы те водили по поместью, показывали что где находится, и рассказывали о тутошних порядках. Так что неделя пронеслась почти что незаметно, переполненная впечатлениями.
А потом они таки свиделись с госпожой. Ненадолго. Достаточно для того, чтобы она освободила их от клятвы и передала Старшему Распорядителю Маомину. Всё организовали в богатом и древнем храме Предков позади основного дворцового здания, однако же торжества не получилось снова — госпожа очень торопилась и вообще ни капли не заинтересованна была в происходящем. Захлестнула возвращённый ей расшитый поясок вокруг запястий Шики, и в таком виде, не завязав даже, сунула концы в руки Старшему распорядителю. И к следующему повернулась, пока парень сбивчиво бормотал клятву. Да ушла, едва закончив с отведённой ей ролью, оставив парней в замешательстве, а Старшего Распорядителя почти что разозлённым. По крайней мере, Шоуки так показалось. Так что он торопливо, как и прочие, оттараторил слова древней клятвы да притих, в подавленном весьма расположении духа дожидаясь дальнейших указаний.
Даже то, что он теперь слуга сильнейшего клана благословенных земель — как то не радовало.
Впрочем, печали быстро были задвинуты в дальний угол заботами, жизнь почти что вернулась в привычное русло, разве только… Ну в самом деле, лучше здесь было. Богаче. Солиднее. Разнообразнее пища, мягче кровать в домике на шестерых, даже с собственным крошечным садиком, наряднее одежда. Спрашивали тоже больше, но Шоуки всегда старательно выполнял доверенное ему дело. Разве что его раз за разом переставляли с одной работы на другую, почти полгода не могли подыскать такую работу, на которой духовное и материальное достигнут гармонии ко всеобщему удовольствию. Это ему один из старших слуг объяснил. Неудобен Шоуки оказался — вроде духовный сосуд предполагает, что быть ему каритом, но с такой силой этого самого сосуда, равнять его с прочими каритами — только головную боль зарабатывать. Вот и получалось — вроде должно привлекать его к гвардейской работе, а вроде и давать что полегче, чтобы не покалечился и работал с пользой. И чтобы прочие кариты не думали что с мальчишкой нянчатся и послабления дают. Но потом вроде придумали — отдали наставнику, для работ в Копейном дворе, как называли здесь тот двор с плацем и тренировочными залами. Тот обрадовался вроде как даже — мужик суровый был, да порядок любил на рабочем месте. Даже велел Шоуки перебираться жить в пристройку к одному из залов, чтобы всегда здесь, всегда под рукой.
Парень обрадовался даже сперва — ну а как же, у него теперь был собственный дом! Небольшой совсем, вроде того, где они с матерью прежде жили, не хибара крестьянская, а крепкое здание с изогнутой черепичной крышей и даже резьбой на поддерживающих её столбах.
А чуть погодя…
Работы было много. Встать нужно было рано-рано и прибрать территорию, натаскать свежей воды в бадьи из которых кариты ополаскивались после изматывающих занятий. Потом, собственно, заниматься на тех самых занятиях, развивая тело и осваивая приёмы обращения с различным оружием. Потом, когда все приводили себя в порядок и отправлялись завтракать, нужно было прибраться, снова натаскать воды взамен использованной, вернуть на место тренировочные клинки да копья, перебрать и отложив в сторону повреждённые, и готовить залу к занятиям со следующей группой каритов. То натаскать циновок, если наставник собирался заняться рукопашным боем, то деревянных и соломенных болванчиков, то разобрать часть пола в большом зале и вставив в пазы толстые шесты нанизать на них крутящиеся барабаны с выступающими палками и грузами, то расставить мишени для лучников у дальней стены… И всё это надо было осматривать, да в случае поломки тащить к мастерским, чтобы починили, а оттуда тащить назад починенное. И снова натаскать воду и снова прибраться, проследить чтобы на складе и в арсенале всё лежало аккуратно и ровно на своих местах, а ещё нужно где-то урвать момент сбегать позавтракать и пообедать, потом успеть на занятия в здешней библиотеке (ибо молодёжь обязательно надо учить грамоте, да непременно на примере зубодробительных трудов древних философов и полководцев), примчатся назад непременно до ужина, чтобы прибраться за старшими воинами, которые подтягивались на Копейный двор вечером и непременно разносили что-нибудь в щепки, и эти щепки и ошмётки нужно было убрать и оттащить в мастерские…
И ведь, ни один день не был похож на другой, разве что, работы всегда было много, а помощники приходили редко. Да-да, всю глубину своих проблем Шоуки осознал, когда узнал что прислуживать на Копейном дворе направляют в качестве наказания за всякие мелкие проступки. Вот как раз из-за постоянной выматывающей беготни, таскания тяжестей, и пристального контроля со стороны наставника Имари. Он, кстати, приходился двоюродным племянником самому Наместнику!
И постоянно делал замечания, как правильно тяжёлое поднимать, как носить, как двигаться, как дышать когда тяжёлое тащишь… Так-то наука полезная, но когда замылен весь и тебе всё время под руку замечания эти делают…
А чуть погодя наставник взялся привлекать Шоуки к занятиям старших каритов. В качестве ассистента, ага. Первый раз парню запомнился надолго — наставник велел застелить половину малого зала циновками поплотнее, внахлёст, и не менее часа учил Шоуки падать. С места, с возвышения, спиной вперёд, носом вперёд, с перекатом через плечо, с упором на руки… А главное — в каких ситуациях как лучше шлёпнуться, чтобы ничего себе не повредить.
А потом ещё минут пятнадцать удар ставил. По плотно набитому соломой болванчику — да в ухо. Как объяснил — весомая и очень обидная оплеуха, которая особого вреда не наносит. Даже продемонстрировал её напоследок, да так, что Шоуки минуты две промаргивался и пытался с пола встать. А потом началась веселуха — на занятия пришла группа каритов — уже почти взрослые мужики, парни сильно старше самого Шоуки, и Имари с явным предвкушением объяснил им суть сегодняшнего занятия. И никто не был в восторге от этого.
То что одарённые кроме всего прочего способны передвигать Даром предметы известно всем. Особенно легко поддаётся воздействию небесный металл, чуть хуже — хорошая сталь. И совсем уж плохо — то что состоит из плоти и крови. Особенно живое. А если с собственным духовным сосудом — вообще пиши пропало. Вот воздействовать на одарённых Имари и собирался их учить. С помощью очень простого упражнения. Шоуки должен был отвешивать парням оплеухи, а они должны были попытаться его остановить своей силой. Защищаться другими методами было нельзя. Пару парней, которые по инерции попытались блокировать удар, отправили отжиматься на кулаках в наказание. И им давалось немного времени на подготовку, потому что Шоуки велено было начинать с расстояния в три шага. Вот пока он их делал, парни и пытались воздействовать. Сперва — так себе. А Имари их ещё и подзуживал, мол, что, так и позволите малявке-слабосилку себя лупить в хвост и в гриву?
И ведь работало — в какой-то момент Шоуки, одуревший от необходимости лупить столь сильных войнов, начал ощущать сперва смутное, а затем и довольно яркое сопротивление, будто воздух мёдом оборачивался, липким и плотным. А в какой-то момент его снесло с ног невидимой силой и просто покатило по полу кубарем — психанул парень, которого до того аж три раза отжиматься посылали.
Имари остался доволен. Очень. И всего-то через два месяца еженедельных занятий Шоуки отправлялся в полёт хотя бы по разу с каждого из парней.
Хорошо хоть синяками ограничивалось — спасибо науке “как падать правильно”.
Младших, совсем малявок, на нём учили приёмам рукопашного боя. Роняли они его через бедро, да. Таскал щиты с мягкой обивкой, помогая отрабатывать удары ногами. В какой-то момент ему выдали стопку деревянных круглых мишеней с тарелку размером, да велели развлекать лучников. Сперва Шоуки едва не поседел от испуга, но потом ему со смехом пояснили, что в каждом щитке есть сердечник из небесного железа, и организовывая подвижные мишени самому подставляться совсем не надо.
Но это не сильно радовало. Теперь по вечерам к физическому изнеможению добавлялось болезненное истощение духовного сосуда.
Хорошо не каждый день так крутиться приходилось…
Сперва.
Потом старшие прознали что прислуживающий на Копейном дворе мальчишка умеет жонглировать мишенями… И суровые мужики начали присылать слуг, сообщая о том что наведаются вечером поработать с луком, летящим клинком или метательными ножами. И тут уж хоть расшибись — в назначенное время будь на месте с нужным инвентарём и развлекай суровых дядек. Даже возможность посмотреть на работу опытных мастеров в такие моменты совершенно не радовала.
Особенно когда приходил старший карит Тамай Айри. Хороший знакомый Имари, ему выдавали Шоуки и всех временных помощников по первому требованию, и кидать ножи в просто летящие щитки-мишени ему было неинтересно. Требовал, чтобы те меняли направление и высоту полёта в движении, зависали на месте и выделывали всяческие кульбиты. А творить такое было чертовски сложно — это не просто ухватить щиток за сердцевину из небесного железа и подправить его положение в воздухе и направление движения — это надо дёргать тяжёлую мишень надрывая духовный сосуд и покрываясь липким холодным потом за несчастную минуту такой работы.
Другой раз хлопался в койку и засыпал даже не уделяя час на обязательную медитацию. Какое, к демонам, саморазвитие с такими нагрузками?
Да и в целом, зачем оно слабаку вроде него?
***
— Но в самом деле… Я ни о чём не жалею! — заявил Кено с таким видом, будто сейчас выронит связку бамбуковых столбиков, и рухнет прямо посреди двора.
— По тебе и видно, — с сомнением заметил Шоуки, перехватывая поудобнее тяжёлую корзину с крепежом. — Нет, я конечно рад, что мне аж целую неделю кто-то помогать будет… Но по виду, тебе самое время всходить на погребальный костёр.
— Эх, ничего ты в жизни не понимаешь, малявка! — горестно вздохнул молодой карит, и как-то подозрительно шумно сглотнул. Помедлил, убедившись что внутренний мир больше не рвётся наружу, и шатнувшись напоследок, продолжил: — Вотты наливу сливовую пробовал?
— Нет. Откуда? Вина рисового как-то хлебнул. Жрец в подсобке сбраживал…
— И как, гадость? — уточнит с кривоватой усмешкой.
— Гадость, — согласился Шоуки.
— А сливовая наливка подобна росе, собранной с цветочных лепестков руками богини плодородия на склоне божественной горы Аят! Тем более — такая, как нам перепала… Кувшин сжиженного счастья, от каждой капли которого разгорается ярче огонь духовного сосуда…
— Судя по твоему виду, кувшин там был размером с бочку, — с сомнением заметил Шоуки.
— Не, это мы потом бормотухой догонялись, когда наливка кончилась…
Шоуки фыркнул только. Нет, в это можно было уже поверить — дешёвое пойло молодёжь тут доставала регулярно, и регулярно же за это отхватывала. Просто уж как-то повелось, что Кено в основном попадал на отработку не по совести — потому что был рядом, потому что рыжий и на него свалили, или потому что брал на себя чужие грешки по каким-то непонятным договорённостям. Но этот раз Кено отличился, ибо вчера на разминке гордо возвестил о том, что повысил свой сосуд души до бронзового уровня. После небольшой проверки это подтвердилось, и наставник Имари похвалил его за успехи и быстрый рост. А вечером Кено добыл где-то тот самый кувшин и проставился. И так хорошо отметили всей казармой, что пошли за добавкой.
Итог — страшно похмельного виновника учинённых ночью безобразий наказали. Шоуки не мог никак взять в голову — почему только его? Или, остальным перепадёт как-то иначе?
— А для чего вообще эти… пыа… палки? — мучительную боль и дурноту рыжеватый переносил стоически. И продолжал утверждать что ни о чём не жалеет. По мнению Шоуки, звучало так, будто он сам себя пытался в этом убедить.
— Ну, там вроде праздник какой-то должен быть… И к нему соревнования будут. С препятствиями, — прозвучало не очень уверенно. Шоуки показали только схему, вкратце рассказали, где найти части сооружения, и велели выполнять в свободное время, но чтобы через неделю всё было готово.
— Какой-то? Середина зимы же.
— Что, уже?! — даже корзину едва не выронил. Как время то пролетело. Так замотался, что совсем счёт времени потерял. — Это же скоро год будет как мы тут…
— Угу… — подозрительно рыгнув, согласился Кено. — Скоро свой клинок получишь. Каритом наконец станешь. Рад?
— Да не особо как-то, — помедлив качнул головой Шоуки.
— Зряя… — потянул, споткнулся, да едва не полетел на землю. — Деревенские девки падки на каритов прям все как одна!
— Прям все? — усомнился, останавливаясь у пометки на земле и опуская корзину. Его спутник шатнулся, и тоже замер,
— Ну, в дальних деревнях — точно все. Близь больших поместий и верно что не все… Дальше то что?
— Ну вот пометку видишь? Копать надо. Там должен быть камень вроде жернова. В нём жердь надо закрепить распорками. И таких… — он тоскливо оглядел исчёрканную глинистую землю. — Шестьдесят две штуки.
— Сколько?! — переспросил Кено потрясённо.
— Шестьдесят. Две… — медленно и весомо повторил Шоуки. Тишина была ему ответом.
***
— Ну что скажешь? — Имари неторопливо разлил по пиалам чуть мутноватую жидкость из высокого глиняного кувшина. Заметил, что его гость мучительно заломил бровь, бросив взгляд в распахнутое высокое окно. Ну да, вид отсюда открывался чудесный — на старый вишнёвый сад, Вдовий дом с пристройками-ушами, да Копейный двор, расположенный сразу за старинной постройкой. Отчётливо было видно, как ковыряются в красноватой глине двое подростков.
— Мне нужно больше времени, чтобы присмотреться. Так с ходу и не скажешь, будет ли от него хоть какой-то толк.
— Ну так присматривайся! Ни я ни Маомин слова тебе не скажем! Да хоть выверни его на изнанку — твоё право!
— Которым я непременно воспользуюсь, если сочту нужным, — Тамай поднял пиалу, рассеянно потянул носом хмельной аромат напитка.
— Как и прошлые три раза? — поджал губы Имари. — Наместник уже высказывал тебе своё нетерпение?
— Не забывает об этом упоминать каждую нашу встречу.
— Ты не собираешься брать ученика, — констатировал наставник каритов глухо.
— И никогда не собирался, — кивок, прежде чем запрокинуть голову и насладится напитком.
— Твоя методика не работает. Мы много с кем её перепробовали, — признался наконец Имари с неохотой. — Какой-то прогресс есть, но столь незначительный…
— Прогресса и не будет, пока вы будете пытаться учить этому стилю обычных каритов. Найдите такого же как я, следуйте инструкциям, ради которых я убил прорву времени и чернил, и получите наконец второго жнеца.
— Мы пробовали учить и слабых, и сильных, находящихся на разных уровнях. Но учить тому, чего не понимаешь, и чего не чувствуешь, это, знаешь ли… — чуть качнёт раскрытой ладонью Имари. Его гость только воздохнёт, подставляя пиалу с намёком на новую порцию.
— Вамнужно найти такого же увечного, как и я. И всё получится, готов отдать под заклад обе свои ноги и правую руку в придачу.
— Ну трудно тебе хотя бы попытаться?
— Да, трудно. Имари, ну пойми ты наконец… Я большую часть года мотаюсь с поручениями едва ли не по всему континенту, выполняю не самую безопасную работу, бываю дома набегами по неделе раз в несколько месяцев, и то если повезёт, а ты предлагаешь мне вместо долгожданного отдыха возится с деревенским слабачком в надежде что может быть из него выйдет хоть что-то дельное. Таких — в каждой захудалой деревеньке за кривую жемчужину десяток купить можно. Это не тот материал, ради которого я готов тратить своё время.
— Если возьмёшь ученика, можешь попробовать выбить из Наместника побольше времени на работу с ним, — предложил наставник.
— Мухлёж это будет. Найдите мне достойный вариант, и я подумаю. И не деревенских слабаков — это должен быть карит в далеко не первом поколении. Благородный с увечным сосудом души. Боюсь, только из-за этого увечья моя сила работает так, как она работает. Дело совсем не в слабости.
— Это… Тема для обсуждений. Твой случай уникален, и нет гарантий, что именно это причина твоего мастерства. — покачал головой Имари.
— Ты уверен? Много ли благородных родов признается, что у них родился негодящий ребёнок? Проще запечатать сосуд и сказать что пустышка. Пустышки — случаются, да. Никого ими не удивишь. Посочувствуют и забудут.
Помолчали. Оба — переваривая болезненные воспоминания.
— А ведь я жениться хочу, — уговорив новую порцию спиртного, сознается Тамай. — Не важно на ком, лишь бы характер сносный. И чтобы дом свой. Хоть здесь, хоть где подальше. Чтобы дети и маленькая кузня. И возится весь день с ними. Понимаешь? Мне уже далеко не двадцать, работа опасная. Устал я. И искренне готов подставить какого-нибудь несчастного парнишку, обучив всему что знаю и бросив в бой. Лишь бы покою дали. Беда, что кто попало тут не подойдёт.
— И на кого глаз положил? — уточнит Имари, подливая.
— Я жговорю…
— Тамай, за нос то меня не води. Я тебя как облупленного знаю, не такой ты ещё старик чтобы о женитьбе на ровном месте задумываться. — на губах наставника расползлась хитрая улыбка. Его собеседник горестно застонал и лицо руками закрыл. Похоже, уже испорченные разговорами об ученичестве посиделки теперь будут безжалостно добиты настырными расспросами о возлюбленной.
Но дело теперь не ограничится одним лишь кувшином.
Хоть какое-то утешение…