Я пыталась смотреть на него всего, когда он шел ко мне, но оставила эту затею и вытаращилась. Щупальца так же светились белым сиянием, как все его тело. Самые толстые едва заметно отливали мрамором, и я знала от Бхатара, что это — мышечные руки, щупальца для тяжелой работы. Были и более тонкие и длинные щупальца, расположенные группами вокруг ребер и сверху живота. Это были пальцы, но в сотни раз чувствительнее, чем пальцы сидхе. И еще прямо над пупком располагалась бахрома коротких щупальцев с чуть более темными кончиками. Они-то и заставили меня задуматься: то, что у него в штанах, как у сидхе или нет?
Я сидела на кровати и таращилась, пока он не оказался передо мной. Лицо он отвернул в сторону, руки сцепил за спиной, будто боялся взглянуть на меня или коснуться. Я протянула руку и тронула одно из мускулистых щупальцев. Оно отдернулось от прикосновения. Я погладила его и ощутила взгляд Шолто прежде, чем подняла на него глаза.
Я снова погладила кожу щупальца.
— Эти для тяжелой работы: поднимать или ловить добычу и пленников.
Я провела пальцем внизу щупальца, ощутив легкое изменение текстуры. Оно не было неприятным на ощупь, но было грубее человеческой кожи, почти резиновое, как кожа дельфина.
— Наверное, тебе Бхатар говорил.
Голос его прозвучал зло.
— Да.
Я схватила его за основание щупальца, там, где оно уходило в тело, и бережно, но уверенно развернула его. Оно обернулось вокруг моей руки, отодвигая от тела.
— Не надо, — сказал он.
— Это неприятно? — удивилась я.
Он посмотрел на меня злобно, испуганно:
— Откуда ты знаешь, что приятно ночному летуну?
— Я спрашивала.
Он удивился, и я смогла высвободить руку. Потом коснулась группы более тонких щупальцев. Они съежились, как морской анемон на коралле под прикосновением ныряльщика.
— Бхатар этими пальцами умел делать самую тонкую вышивку.
Я опустила руку пониже, почти прикасаясь к последней видимой линии щупальцев.
— А эти очень чувствительные, их можно использовать для тончайших работ на ощупь, но на самом деле это вторичные половые органы.
Он был поражен.
— Обычно мы этого не сообщаем чужим.
— Я знаю, — улыбнулась я. — Бхатар, бывало, гладил ими приходящих в гости дам. Дамы зачастую боялись его прогнать, чтобы не обидеть его и не оскорбить моего отца. Когда я вернулась ко Двору, то заметила, что представители Воинства иногда гладят не-слуа нижними щупальцами. Это вроде как шутка для своих, когда вы насмехаетесь над нами. Лапаете нас аналогами грудей, а нам невдомек.
— Но ты знаешь, — заметил он.
— Я люблю хорошие шутки для своих, когда шутят не надо мной.
Я долгим плавным движением провела по нижней линии органов.
Он испустил глубокий вздох, глаза его остались настороженными, готовыми к отпору. Я его отлично понимала. У меня самой милостью Божества хватает смешения генов от моих предков.
Я тронула их осторожно, и они стали переплетаться с моими пальцами. Концы были слегка цепкие — не так сильно, как верхние, но в каждом щупальце было небольшое углубление. Я погладила одну такую ямку пальцем, и Шолто вздрогнул.
— Я так понимаю, что у этих отдельная функция на случай, когда ты бываешь с ночной летуньей?
Он молча кивнул.
— А что они могут сделать для меня?
Этот вопрос я задала по нескольким причинам. Во-первых, из любопытства. Во-вторых, я должна была знать, вынесу ли я их интимное прикосновение. Я их касалась почти отстраненно, научно-исследовательски. Производишь воздействие икс, наблюдаешь реакцию игрек. Такое отстранение позволило мне до него дотронуться, но через секс оно меня не проведет.
Он потянулся вниз руками, но при этом масса толстых щупальцев прижалась мне к лицу. Я инстинктивно отдернулась, и Шолто тут же выпрямился. Может быть, он бы снова отступил, но я захватила в горсть нижние щупальца. От этого он застыл, и дыхание застряло у него в груди. Реакция похожая на то, как если взять мужчину за член, когда он этого не ожидает.
Он опустил руки и выдернул мою блузку из брюк. Это движение снова прижало его мускулистые конечности к моему лицу. На этот раз я не отдернулась, но пришлось сделать над собой усилие.
Он стянул с меня блузку через голову и бросил на пол. Готовность к отпору сменилась в его глазах чем-то другим, более темным и более искренним. Он двумя мышечными щупальцами осторожно отодвинул мои руки от нижних органов. Потом длинные тонкие щупальца выросли, стали длиннее и тоньше, будто лепилась глина. Кончики стали ласкать холмы моих грудей быстрыми дразнящими движениями. Я и дернулась, и ахнула.
Кончики полезли мне в лифчик, будто змеи поползли по коже. Я почти готова была сказать "нет", "не могу", но тут эти покрасневшие кончики добрались до моих сосков, и я поняла, чему служат эти нижние углубления. Там были присоски, а прикосновение было умелым. Соски у меня стали твердыми под этим сосущим, сжимающим ощущением.
Второй орган спустился по моему животу и стал играть, подергивая верх штанов. Он спрашивал, не спрашивая. Я осторожно оттолкнула его.
— Нет, пожалуйста, достаточно.
Он отодвинулся от меня, но на этот раз чувства его не были задеты. Выражение его лица было почти — не совсем, но почти, — торжествующим.
— Выражение твоего лица прямо сейчас — оно одно для меня дорогого стоит.
Я попыталась перевести бурное дыхание и подумать.
— Рада слышать, но есть еще одна вещь, которую я должна проверить, чтобы уже не сомневаться.
Он посмотрел на меня.
— Расстегни, пожалуйста, ремень.
Два раза его просить не пришлось. Ремень он расстегнул, но штаны оставил застегнутыми. Мне понравилось, что он сделал ровно то, что я попросила, — не больше и не меньше.
Я расстегнула на нем штаны, обнажив исподнее. Выпуклость в них была прямой и твердой и выглядела очень… по-человечески. Но после того, что я видела, мне нужно было знать точно. Осторожно опустив белье ниже этой выпуклости, я впервые увидела наготу Шолто.
Он был именно так прям и безупречен, как обещало его лицо, — подобен алебастровой резной скульптуре. Я обхватила его ладонью, и Шолто вскрикнул.
Я не заводила его, я хотела кое-что посмотреть. У Бхатара был шип внутри пениса длиной почти с мою ладонь. Такого не переживет ни одна человеческая женщина. Только слуа королевской крови обладали таким хребтом, и это означало, что они — фертильные самцы: без этой кости у самок не наступала овуляция в момент секса.
Шолто глядел на меня полными огня глазами.
— Способность мужчины себя контролировать не бесконечна.
— Вот почему я пока что в штанах. — Он в моих руках был как толстый мускулистый бархат, но никаких мерзких сюрпризов в нем не было. — Твой отец не был королевской крови?
— Ты ищешь хребет, — сказал он хрипло и тихо.
— Да.
— Мой отец не был королевским трутнем.
Эти рассудочные слова он произнес голосом, который с каждым прикосновением звучал все менее и менее рассудочно.
— Как же ты тогда стал царем? — спросила я спокойным голосом.
Возбуждение у меня прошло, как только щупальца перестали меня касаться. Оно прошло, потому что меня не заводил его внешний вид. Прости меня Господь и Госпожа, но я эти излишества воспринимала как уродство.
— Царь слуа — не наследственный титул. Его надо заработать.
— Заработать, — повторила я. — Как?
Он мотнул головой:
— Мне сейчас трудно думать.
— Интересно, с чего бы это.
Я сказала это, будто поддразнивала, хотя мне и не хотелось. Мне хотелось бы, чтобы хотелось. Я могла бы воспринять его понемногу. Может быть, если бы щупальцев было одно-два, а не больше десятка. Мысль прижаться к нему обнаженным телом заставила меня передернуться.
Шолто ошибочно истолковал мою реакцию, и одно из мышечных щупальцев погладило меня по волосам — как сделал бы это рукой другой мужчина. Я закрыла глаза, подняла лицо навстречу ласке и попыталась насладиться ею, но не смогла. Может быть, смогла бы на одну ночь, но ночь за ночью? Нет, не смогу.
Я опустила лицо, и щупальце убралось. Я держала в руках его, твердый и прекрасный, как ни у одного мужчины, с которым мне довелось быть, и вот из-за того, что выше, я не могу доставить себе желанное удовольствие.
Шолто смотрел на меня с ожиданием, будто я уже сказала "да". Самым логичным было бы встать, поцеловать его и откланяться, но если я его поцелую, масса щупальцев обернется вокруг меня, и Шолто узнает мои истинные чувства. Я не хотела, чтобы он увидел, как я шарахнусь в ужасе. Наверное, мне хотелось, чтобы его последнее касание сидхейской плоти оставило приятное воспоминание, а не унизительное. А если я не могу выдержать его тело сверху — что ж, остается то, что снизу.
Я слезла с кровати, встала перед ним на колени. Это движение заставило его сделать шаг от кровати, а мое лицо оказалось на уровне твердого шелковистого выступа. Он хотел что-то сказать, но я оборвала его слова, взяв его в рот. Руки я завела ему назад, ухватив ладонями ягодицы, погрузив ногти в кожу.
Он вскрикнул, тело его чуть подалось вперед, навстречу моему рту. Обычно я люблю смотреть вдоль тела мужчины, чтобы видеть реакцию, но не сейчас. Сейчас мне не хотелось видеть. Я ела его, всасывала, работала языком, ртом, губами и чуть-чуть — зубами.
Он задышал тяжело и часто, и это дыхание сказало мне, что мне скоро придется либо перестать, либо нарушить табу королевы. И сила тоже вернулась, как сплошной гул энергии возле моего тела, и там, где я касалась его, сила билась, во рту он будто вибрировал, и я вдруг почувствовала, как это было бы, если бы эта теплая мощная штука очутилась у меня между ног. Ощущение было такое сильное, что мне пришлось отстраниться. Я открыла глаза и увидела, что его кожа побелела, стала почти прозрачной от силы.
Я медленно подняла глаза — каждый дюйм его тела переливался сиянием. Концы малых щупальцев горели красными углями, а те, что повыше, переливались жилками мрамора, будто цветные молнии гуляли под кожей. Игра приглушенного красного, чуть приправленного фиолетовым, золотые полосы, как круги в его глазах, пульсировали на фоне белейшего света кожи, и это было красиво.
Я смотрела на него снизу вверх и видела теперь его красоту. Он был таким, каким должен был быть, — созданием, вырезанным из света, заполненный игрой цвета и магии. Сила поднималась от него, лаская кожу, заставляя трепетать мое тело, обнимала меня невидимым живым одеялом шелка. Я хотела шагнуть в нее, ощутить, как она обертывает меня.
— Распусти волосы.
Голос мой прозвучал незнакомо, будто говорил кто-то другой.
Шолто расстегнул держащую волосы петлю и встряхнул ими, распуская по телу. Они упали ниже колен и засверкали свежим снегом. Я схватила их двумя горстями и осторожно потянула. Очень давно не было такого, чтобы волосы каскадом упали на меня — будто я держала живой тяжелый атлас. Я стянула вниз лифчик, и груди вышли на волю, а я потерлась ими о волосы. От одного этого прикосновения меня бросило в дрожь — на этот раз от страсти.
Я посмотрела на него, не поднимаясь с колен.
— Как ты думаешь, сможем ли мы удержаться, если ты этими прекрасными волосами погладишь мое обнаженное тело?
Все цвета его глаз горели, кольца будто вихрились, как в глазу урагана. Жар в его лице сменился смехом.
— Мне солгать и сказать "да"?
Я подняла руку, ставшую почти прозрачной от сияния, чтобы погладить его тело.
— Да, солги мне, если это позволит нам не прекращать.
— Опасные речи, — сказал он тихо.
— Опасные времена. — И я лизнула его, заставив его тело среагировать от ног до плеч, голову запрокинуться, а дыхание — стать частым и резким.
— Мередит! — сказал он голосом, который мужчины берегут только для самых интимных ситуаций. От этого голоса у меня тело напряглось там, где он не видел, тем более не касался.
С треском разлетающегося дерева распахнулась дверь, и клубы силы ударили в нас гигантской рукой. Шолто пошатнулся, но не упал, а я села на задницу на пол, выглядывая из-за его ног. Темная фигура ворвалась вихрем, и Шолто полетел через кровать куда-то на пол.
На миг Нерис Серая застыла в дверях и снова туманной тенью бросилась ко мне. Я бросилась к кровати, к лежащему под подушкой пистолету, уже зная, что не успею.