— Не хочешь поохотиться?
— Что? — Саша резко развернулась, запутавшись в одеяле и едва не свалившись на пол с кровати.
Неожиданный вопрос разорвал мутные сонные образы, и теперь сердце бешено стучало в груди. Саша вертела головой в поисках источника звука. Она ведь жила одна, кто мог что-то говорить? Через несколько секунд она вспомнила, что она вовсе не у себя дома, а на чердаке Аниного жилища в лесном поселении. Через небольшие окна было видно, что рассвет еще не думал заниматься. Но Аня, стоявшая в домашней одежде около приотворенной двери, явно указывала на то, что вопрос Саше не приснился.
В следующий раз надо закрывать замок, а то так и поседеть можно от неожиданности — пронеслось в голове.
— Извини, разбудила. Отец собирается на охоту. Хотел меня с собой взять, но я это не слишком люблю. Не составишь ему компанию? Может, и понравится, развеешься, окрестности узнаешь. А то я обещала с ним пойти, но не люблю я это. Может, хоть не так обидно будет, что без меня. Прости что так, с корабля на бал, но непонятно когда у отца в следующий раз получится, а так ты хоть посмотришь, как у нас развлекаются.
— А я не помешаю? — сон с тем, кто выдавал себя за ее собственного отца, никак не желал покидать разум.
— Вовсе нет, только поможешь. Не бойся, он не на тебя охотиться собирается, — усмехается подруга. — Пойдешь?
— Ладно, — все равно уже проснулась. Да и в конечном счете благодаря Анне она вообще здесь. — Что-то нужно с собой?
— Я соберу все что надо, ботинки должны найтись. Так что как будешь готова одевайся да спускайся вниз.
— Хорошо. Сейчас.
Сборы не занимают много времени. Саша не из тех людей, кто уделяет внимание всякой ерунде вроде макияжа или масок для лица, тем более в такой обстановке. Да и вещей, которые нужно собирать, у нее нет.
В прихожей Аня вручает ей небольшой рюкзак.
— Еда, вода, спички и спальник, если решишь остаться на ночь где-нибудь подальше отсюда. Спасибо что согласилась. Честно говоря, я не большой любитель таких развлечений. Но отцу нравится. Наверное, всегда хотел мальчика, — Аня зевает. — Он ждет тебя около сараев, Серый не любит сидеть дома. Ладной, пойду досыпать. Удачи.
Саша кивает, надевает не ей растоптанные, но все же более-менее подходящие по размеру берцы, и выныривает в стылую предрассветную темноту. Не то чтобы она опасается оставаться наедине с оборотнем. Но все же. Чудный новый мир. И это предостережение суккубы…
Поляна погружена в туманную дымку. Свет нигде не горит, хотя Саше на секунду кажется, что из крайнего дома за ней наблюдает пышноволосая Валентина. Но только на мгновение. Анатолий действительно стоит около дальнего сарая. Рядом с ним сидит Серый, при приближении Саши поднимающий на нее внимательный взгляд. На секунду ей кажется, что пес сейчас залает, разрывая спокойную тишину, но вместо этого он только коротко фыркает и пару раз виляет хвостом.
— Доброго утра, — Саша улыбается оборотню. — Кажется, Серый меня помнит.
Саша и Анатолия, и его собаку видела только раз вчера у шлагбаума, но не на ужине. Оборотень, по словам Ани, не слишком жаловал собственный дом, появляясь там обычно на закате, и то ненадолго и тут же или уходил спать, или отправлялся дежурить. И вчера как раз было такое дежурство. Серый же и вовсе проводил время или с хозяином, или где-то за пределами поляны. Он и сейчас, кажется, не убежал только из-за близости Анатолия, все посматривая в сторону леса.
— Что, Аня таки тебя вместо себя отрядила? Вот лиса, — усмехается оборотень. — Ладно, идем, коли хочешь. Эй, тихо, — Серый, рванувшийся было к лесу, был остановлен резким рывком поводка. — Не любит он человеческое жилье страсть как. И Затронутых. К людям в селенье может и зайдет, а отсюда все порывается сбежать, если я не держу. Но на охоте прекрасный зверь. Идем, дорога неблизкая.
С этими словами Анатолий покрепче перехватывает поводок и отправляется в лес, выбирая одну из тропинок. Саше ничего не остается, кроме как следовать за ним. Некоторое время они оба молчат. Саша попросту хочет спать, а оборотень, кажется, смущен ее присутствием. По крайней мере, в Отражении это ощущается именно так.
— Ты на охоте-то была хоть раз? — Оборотень чуть мнется. — Ну, на нормальной?
— Нормальной? А какая еще бывает?
— Ну с ружьями и там и всем таким, — второй вопрос оборотень пропускает мимо ушей.
Саша качает головой, не до конца понимая, о чем идет речь. С луками что ли местные охотятся под настроение?
— Значит, в первый раз. Ну что ж. В общем ничего такого, ты ж не селянка какая, чтобы из ружей этих палить. Заклинания какие ваши убийственные знаешь?
Парень отлетает от силы глушилки и приземляется прямо перед автомобилем, водитель которого не имеет никаких шансов затормозить…
— Оглушить могу. Или в сторону отбросить.
— Ну и прекрасно. В том и соль. Со зверем-то посостязаться с тем, что сама умеешь. Если что — ты-то всегда исчезнуть можешь, коль припечет. Пойдем на кабана, он зверь, конечно, не подарок, но больно уж прямой. Главное под разбег его не подставляйся, если в угол загонишь. Вот и весь сказ. Найдем, Серый его гнать будет. Разделимся. Два охотника — вдвое больше удачи. Кто нагонит — тот и бьет. А потом, как водится — мясо, костер, трапеза. И домой пойдем. Вот и все. А Анька пусть сидит в четырех стенах, коль дрыхнуть охота. Кабанятина вся мимо уйдет.
— Я не уверенна, что смогу убить зверя, — осторожно говорит Саша.
Оборотень отмахивается.
— Ты не сможешь, так я ударю. Светка одна охотиться любит, а мне в компании интереснее, когда не только я сам зверя гоню. Но с селянами скучно. Вечно эти глаза опущенные и страх, или, напротив, удаль свою показать надеется, думают — Обращу. А Анька, как подросла, теперь нос воротит от охоты, мол, лучше дома посидит книги почитает. Ну, наверное, и правда, не каждого мага это дело — по лесам за зверем гнаться. Но не попробуешь — не узнаешь. Верно, Александра?
Саша только кивает.
— Вот и я так думаю.
Они идут по одной лестной тропинке, сворачивают на другую, потом на третью. Очень скоро Саша перестает понимать, куда вообще идет. Это несколько напрягает. Но напряжение она старается не показывать. К тому же оборотень, несмотря ни на что, вызывал у нее некоторую симпатию. Самый обычный мужчина, к тому же — почему-то уставший, не телом, а как-то по-иному. Уставший по внутренним ее ощущениям, не по внешним признакам. От него не исходило никакой оборотнической «звериной опасности», о которой говорилась в книгах. Самый обычный немолодой сельский житель из тех, кто и баню растопить сможет, и дом построить, и культиватор починить.
Было ли это впечатление обманчивым? Кто знает, кто знает.
Лес вокруг становился все более плотным и густым, тропинки истончались и исчезали, и, переправившись через очередной ручей, Саша поняла, что уже давно просто следует за оборотнем, не пытаясь даже понять, куда они идут в освещенном рассветном солнцем мире.
— Ты это, спрашивай, если что интересно. Я не слишком общителен… — в этот момент Серый дернул поводок, прерывая оборотня. — Так, он взял след. Разделимся. Следи за псом. Если что — встретимся здесь, около воды.
Оборотень отпустил пса, отстегнув поводок от ошейника, и посмотрел на Сашу каким-то одновременно бесшабашным и разом грустным взглядом. И спустя мгновение сделал Шаг. Саша прикоснулась, вгляделась в Отражение, привлекая необычным ощущением от творившейся магии. По Изнанке разливалась дикость, восторг, запах мокрой песьей шкуры и утробное рычание, слышимое разумом, а не ушами.
Оборот. Она никогда не видела его по-настоящему. Говорили, что некоторые сильные и одарённые волшебники сами могли превращаться в зверей, и на одном из занятий Саша видела, как Михаил Ефимович принимал форму черной пантеры. Маг обращался легко, словно перетекая в иную форму. Он лишь опустился на пол класса, и спустя мгновение на его месте уже сидел зверь. Даже в Отражении это было почти незаметно: контуры тела человека подернулись дымкой на один удар сердца, и сложились в иную фигуру.
Оборотень менялся иначе. Саша, даже если не прочла бы в книгах, все равно могла бы утверждать, что ничего общего с оборотом мага это не имело. И даже не потому, что происходило это на Изнанке. Вовсе не поэтому.
Глава южнороссийских волшебников словно за мгновение перетек в иную, созданную его разумом форму. И эта форма могла быть любой. Хоть пантера, хоть кот, хоть бегемот или еж. Чем сильнее маг и чем больше времени он уделял развитию этого навыка, тем больше форм ему было доступно. Любых. Масса, конечно, имела значения, но и здесь сила волшебника торжествовала над физическими законами. Если верить книгам, поистине великие перевертыши могли стать полноценными слонами или обратиться в колибри.
Оборотень же способен был принять только одну-единственную форму. И сейчас Саша прекрасно поняла почему.
С Глубин Отражения что-то потянулось к Анатолию. Что-то так похожее на него — и так отличное. Словно зеркальный двойник, вот только он был кем-то иным, точно человеком. И там, на Изнанке, двойник встретился с оригиналом, начав менять его, яростно и стремительно. Менять, смешивая плоть, кровь и кости, менять, перестраивая по своему вкусу. Менять, обращая в иное создание.
Спустя пару ударов сердца изменение завершилось. Двойник словно бы слился с оригиналом, и сделали Шаг в реальность уже они оба. Около ручья вместо Анатолия стоял на четвереньках крупный волк. Он коротко тявкнул, словно извещая о своем появлении. И, кажется, подмигнул Саше. А потом бросился бежать туда, где мгновением раньше скрылся Серый.
Девушка вдохнула и выдохнула, стараясь успокоить эмоции. Все это было так… жестоко. И на мгновение тогда, когда Анатолий оказался на Изнанке, но его двойник еще не слился с ним, она ощутила темный, могильный холод. Обращенные — нежить, так говорилось в книгах. Они все уже были убиты в момент Преломления и возродились к жизни вновь. Но до этого дня данная фраза казалась просто строчкой из учебников, не больше. А сейчас Саша видела живого мертвеца. Всего на секунду — но именно так все ощущалась. Зачем Анатолий вообще стал оборачиваться при ней? Поговаривали, что оборотни не слишком любили делать это при свидетелях. Хотя — какая разница? Возможно, ему было все равно, вот и все. Или хотел впечатлить. Или… Неважно.
Иронично — из всех Обращенных только женщины-оборотни могли иметь детей. Живых детей. Как — вопрос был риторический. Но тем не менее могли. Многие считали, что здесь дело в самой природе зверя, для которого размножение — один из важнейших инстинктов. Интересно, каково это — родится в семье мертвецов, будучи волшебником, как Аня? Впрочем, некоторые люди при жизни мертвы куда более, чем Обращенные. По собственной воле убив себя наркотиками, алкоголем или еще чем-нибудь.
Далекий лай вырвал ее из размышлений. Лаяли с надрывом и даже, как Саше казалось, с каким-то обреченным подскуливанием. Она бросилась к источнику звука, продираясь сквозь кусты, отмахиваясь от пауков и стараясь не запнуться об очередной ствол давным-давно упавшего дерева, которых в этой части леса было немало. Саша влетела, ломая молодую поросль, на небольшую поляну и застыла на месте.
Лаял Серый. От страха и ярости. Оборотня нигде не было. А вот на пса надвигался худущий и злющий бурый медведь. Без всяких ошейников, костлявый, словно сама смерть и совершенно точно жаждущий крови.
Сашино появление отвлекло животных друг от друга. Медведь на секунду замер, словно решая, нравится ему больше двуногий или четвероногий, и после короткого раздумья бросился к псу. Но не добежал, на ходу влетая со всей скорости головой в поставленный Сашей барьер. Звук удара смешался с обиженным ревом дикого зверя. Серый метнулся к девушке, стараясь оказаться подальше от разъяренного чудовища. Один барьер медведя не остановил. Зверь вновь начала набирать скорость, теперь желая уничтожить человека. Секунду Саша боролась с импульсом сбежать отсюда как можно дальше, но лишь секунду. Она выкинула еще один барьер, расправляя плетение прямо перед носом зверя. Физический щит не был рассчитан на остановку такой туши, да еще и набравшей скорость — но все же остановил, пусть и в момент соприкосновения заклинания и тела зверя Саша едва не рухнула от резкой отдачи и вмиг появившейся слабости. Но обошлось, барьер выдержал.
А потом серая молния бросилась из кустов прямо на медведя. Оглушенный повторным столкновением с щитом, косолапый не успел ничего сделать в момент, когда челюсти волка сомкнулись на его горле. Обычному серому зверю такое едва ли было под силу. Но оборотней питало Отражение, и укус их мог пробить не то что шею медведя, но и медвежий череп. Несколько секунд косолапый метался по поляне, тщетно пытаясь избавиться от висящего на нем волка, а потом рухнул, заливая все вокруг кровью. Санитар леса отпустил добычу и завыл, поднимая морду к небесам. А потом потрусил куда-то прочь.
Саша опустилась на корточки, чувствуя, как дрожит и тихо скулит теперь уже не стоящий, а лежащий рядом Серый. Пса, видимо, медведь все-таки успел как-то достать, и теперь из его разорванного бока шла кровь. Саша безотчетно прислушалась к своим ощущениям, удерживая пса за холку.
Глубокая рана. Но ничего серьезного не задето, только мышцы и несколько кровеносных сосудов. Крупных. Она знала, каким заклинанием остановить кровь и подзатянуть рану так, чтобы потом естественная регенерация быстро взяла свое. Но никогда раньше этого не делала. Мелкие ссадины на товарищах не в счет, то было просто дурачество.
Оборотни неспособны исцелять. С такой раной сам Серый может и справится. А может и нет.
Саша вздыхает про себя и закрывает глаза, улавливая нужное ощущение и нужный образ. Формулы и слова ей никогда не помогали. Только образ, чувство. Впрочем, Серафим говорил, что это вполне нормально. Она ловит желанное ощущение, словно бы отдает мысленный приказ реальности и открывает глаза, вливая в него силу. Позволяя энергии, теплу, зарождающемуся где-то глубоко внутри течь по рукам, по воздуху — и по телу пса. Секунда, другая, и прямо на ее глазах кровь перестает идти, а рана Серого уменьшается едва ли вдвое, затягиваясь тонким рубцом.
Саша устало садится прямо на землю, убирая окровавленную ладонь от бока пса и понимает, что на нее смотрит стоящий совсем рядом оборотень, комкающий в руках куртку.
— Прости, я не хотел тебя отвлекать. Я увлекся погоней за зверем, — Анатолий морщится, — и вон что вышло.
— Медведь — ваша добыча.
— Наша, — качает головой оборотень. — Я мог и не успеть его убить. Шатуны здесь редкость, и я не искал его, искал кабана и упустил. Серый — мой друг, — Анатолий сам садится на корточки. — Удивительно верное и умное создание. Охота захватила мой разум. Такое бывает нечасто, но бывает. Я приношу свои извинения.
— Все закончилось, — Саша знала, что потом эмоции догонят ее. Наверное. Но сейчас она чувствовала удовлетворение. Словно не оборотень перегрыз горло шатуну, а она сама убила того зверя, что преследовал ее совсем в другом лесу. Наконец-то.
— Мало кто от шатуна не сбежит, — с уважением говорит оборотень. — Грозный зверь. Если спину подставишь — то жизни лишишься. Так вообще со всем зверьем. Пока в лицо смотришь — можешь сражаться, как побежишь — чуют страх и вонзают в спину зубы.
Он говорит рваными фразами, и только сейчас Саша понимает, что тот самый двойник в некотором роде и есть Анатолий. Они неразделимы, и именно зверь поддерживает жизнь в человеке. В Обращенном. Понимает, что адреналин бежит по жилам оборотня, чей двойник еще совсем недавно видел лишь близость зверя и искал одну только возможность вонзить в него клыки, бежит по венам существа, только что убившего царя леса, которому веками поклонялись и которого веками задабривали люди. И что дразнящая разум ярость течет и по ее собственным жилам.
Пусть охота вышла не совсем такой, как предполагалась — могучая добыча была повержена, и, в итоге никто не пострадал. Рана Серого медленно покрывалась свежей кожей. Через пару дней о ней напомнит только шрам под мехом.
Саша кидает взгляд на медведя.
— А с ним что? Оставим здесь и пойдем искать кабана?
— Зачем? — удивляется оборотень. — Сниму шкуру, мясо поедим и поджарим, с собой возьмем, часть на Дальний рубеж отнесем, а остальное пусть звери лестные глодают. Зачем кабан, когда есть медведь?
— И то верно, — Саша против воли улыбается. Кажется, охотничий азарт короткой схватки разогнал все страхи и тревоги, жившие в ее разуме последние дни.
— Пойдем, покажу как зверя свежевать, — оборотень достает из рюкзака нож с широким лезвием. — Вдруг пригодится когда, навык-то полезный.
После короткого колебания Саша кивает. Не то чтобы она правду считает, что ей это когда-нибудь понадобится. Но увидеть, как зверь из кошмаров перестает существовать, она точно не против.