— Стоять, именем Ордена!
Саша резко затормозила, едва не протаранив лбом дерево — и медленно обернулась, чувствуя, как все больше и больше ощущений Отражения врезаются в разум, вызывая недоумение и страх. Обычным зрением она видела человека среднего роста в тяжелом плаще и маске. Самой натуральной серой безликой маске, в которой только и видно было, что темные, чуть отсвечивающие глаза незнакомца. Или знакомца? Какое-то отстранённое чувство узнавания, шедшее больше с Отражения, чем из реального мира, пригвоздило Сашу к месту.
Она встречала его уже когда-то. Это орденец. Она могла дать голову на отсечение — орденец. Настоящий орденец — здесь. Тот самый маг в маске. О нем говорила Тамара. Именно он стоял за этим идиотским планом с ядерной бомбой. Как такое возможно? Но раздумывать над этим времени не было.
Это был орденец, явно не желающий задерживать ее — только убить. Саша понимает это за мгновение, когда Отражение идет тревожной рябью, а маг в маске поднимает руку, сплетая пальцы в сложный жест. Никогда раньше она не видела этого движения, но внутри все сжимается от резко накатившего страха. Как в тот миг, когда разгорался активированный артефакт в руках мальчишки.
Только против пацана помогла простая глушилка. А сейчас ей угрожал обученный маг, которому оглушающее заклинание — меньше комариного укуса. Вокруг незнакомца в Отражении аура защиты была настолько плотная, что, казалась, ничего в мире не могло бы не то что повредить ему — хотя бы отвлечь.
Тьма сплетается, тянется к Саше гибельными щупальцами, прикосновение которых будет последним, что она почувствует. Самое длинное щупальце почти касается шеи.
Шеи, где висит, по-прежнему висит на тонкой цепочке отданный бывшим наставником в прошлой, кажется, жизни, амулет. Вероятностный щит. Другого шанса нет. Саша коротким импульсом активирует чужие чары, чувствуя, как шею ожигает на секунду огонь…
И ничего не происходит. Тьма все так же тянется к ней, к ее голове, шее, рукам, ногам, тянется, сплетаясь в полноценное воздействие по воле человека в маске.
Почти сплетаясь — собачий лай неожиданно врывается в мир, разрывая разом и реальность, и Отражение. Меняя что-то важное. Вызывая рябь на Изнанке. Маг в маске отшатывается, и заклинание комкается за мгновение до завершения. Щупальца так и не дотрагиваются до ее тела, опадая, рассеиваясь, исчезая. Глаза мага расширяются от изумления. Саше кажется, что ее кожу буквально сдирает брошенный орденцом сканер. Ощущение длится мгновение, пока маг в маске не находит что-то, ведомое только ему. Находит — и Изнанка полнится уже не изумлением, а страхом. Самым обычным страхом.
В тот же миг маг Шагает и исчезает из реальности.
Собачий лай приближается, и на поляну выскакивает Серый в компании с уже виденным однажды волком. Волк на секунду исчезает за Гранью и возвращается в реальность в человеческом виде. От Анатолия вокруг расходятся волны столь ярких эмоций, что Саша жалеет о своей неспособности закрыться от ощущений Изнанки так же, как человек закрывает глаза и затыкает уши.
— Александра, уходи. Андрей узнал о смерти Антона, он идет за тобой. Уходи, сейчас же!
— Моих сил теперь не хватит чтобы уйти, — Саша, несмотря на бешено бьющееся сердце, старается говорить спокойно. На удивление после всего не утратив соображения от страха и усталости.
По разуму лихорадочно метаются образы, из которых нужно… Выбрать? Придумать? Собрать? Неважно. Ей нужен план. Хоть какой-нибудь. Сколько она сможет сбежать по лесу? И — куда? Сейчас у Саши не было и тени представления о том, где она находится и где вообще хоть одно поселение обычных людей за пределами этой Свободы. Без энергии из камня шансов уйти по Отражению не было.
— Ты можешь сбежать отсюда. Можешь остановить это, — взгляд оборотня полон лихорадочного безумия. Вокруг его головы Саши видит темную, закручивающуюся, набухшую черноту. Клятва карает своего нарушителя. — Забери мою силу. Ты — маг, я — оборотень, но мы оба Затронутые. Этого хватит чтобы пройти по Глубине. Тебе — хватит. Орденцы выслушает тебя, что бы ты ни натворила до этого. Точно выслушают. Расскажи им. Пожалуйста. Это шанс. Ты — шанс остановить все это.
Саша выдохнула. Она знала, о чем говорил Анатолий. Каждый Затронутый знал. Силу можно было передать напрямую. Ничего сложного. Вот только если отдавать слишком много, то себе не останется ничего. И это — смерть. Мгновенная смерть от силового истощения. Но выбирая подчистую другого Затронутого, даже Обращенного с его не-жизнью, можно было обрести невероятные, исключительные силы, пусть и на время.
Оттого колдуны и маги подчас превращались в безумцев, выпивая всех на своем пути. Оттого полное выбирание каралось смертью.
— Я не смогу. Это невозможно.
— Возможно. Саша, забери все.
— Это убьет вас!
— Я уже мертв. Я — Обращенный. Я мертв, — оборотень качает головой и продолжает говорить с какой-то лихорадочной злостью. — Я знаю, что принуждаю тебя стать убийцей. Но это добровольно! Закон карает только за насилие! Прошу — сделай это. Я не хочу, чтобы моя дочь жила в мире, что будет. В мире, где вообще есть те, кто способен замыслить такое. Пожалуйста! Это ее шанс, меня уже не спасти. Не убьешь ты — прикончит клятва. Но Аня не знала иной жизни, выросла здесь, но она еще может измениться. Сделай это. Не ради меня — ради нее. Прошу!
Саша только и могла, что ошарашенно разглядывать оборотня и слушать его сбивчивую речь, не в силах пошевелиться. Амулет на шее по-прежнему пульсирует, словно живой. Анатолий захлебывается словами, выплевывает их, спеша. Желая объясниться? Исповедоваться?
— Услышь меня. Ты думаешь, что я сошел с ума. Но это не так. Я чудовище — и я устал им быть. Тридцать лет назад молодым парнем я с другом увлекся мистикой и оказался в итоге здесь. Я погнался за шансом стать особенным, стать по-настоящему сильным, соблазнился открывающимися перспективами… Но я не рожден волшебником. Я юлил, предавал, лгал и дрался ради места под солнцем. И в ту ночь Обращения, когда властвовал зверь, я бегал по лесу, как безумец. А утром нашел себя у тела своего друга. Единственного человека, кто был со мной. Единственного, кто поддержал меня после смерти семьи. Единственного, кто сам был моей семьей. Я хотел умереть… Прямо там. Но Света сказала, что у меня будет дочь. И я остался в живых — ради нее. Ради нее. Я хотел уехать, надеялся забрать Свету и Аню… Но на мне — поводок клятвы, которую я дал в погоне за ослепившим меня могуществом. Если все случится как задумано — мне все равно не жить. Времени мало. Тебе нужно бежать, иначе Андрей уничтожит тебя. Он зол. Саша, ты свободна, ты не в чем никому не клялась. Ты можешь уйти и рассказать. Об этом должны знать. Пожалуйста. Прими мой дар. Прими мою силу. Ради Ани. Ради ее будущего. Проси…Скажи — пусть Орден не уничтожит мою дочь сразу. Прошу тебя. Умоляю.
Саша вздрагивает. И от боли в словах мужчины, и от ощущения приближающейся угрозы.
— Андрей близко. Саша, — оборотень сжимает ее руку с нечеловеческой силой. — Прошу. Сейчас. Прими мою силу. Прими мою жизнь.
Она чувствует, как от Анатолия к ней тянутся нити. Не тьмы, пусть и темные. Темные, поросшие словно бы тонкой шерстью, нити силы. Чувствует, как, нагреваясь, все быстрее и быстрее пульсирует амулет на шее. Чувствует, как приближается опасность с Изнанки, неся за собой смерть.
— Ради Ани, — в глазах оборотня стоят слезы.
Саша сглатывает, ощущая, как тают секунды. Потом открывает рот — и словно бы чужой голос произносит:
— Я принимаю твой дар.
Слова — лишь формальность, необходимая для мага и Обращенного. Ритуальные слова, вроде «доброго дня» или еще чего-то подобного. На деле все происходит на Изнанке.
Даже раньше, чем Саша успевает открыть рот, нити силы бросаются к ней, обволакивая. Саша чувствует, как они вьются и вьются, вьются и вьются. Серый начинает выть, выть надрывно, выть, понимая все куда лучше, чем сама Саша. Но напасть не пытается.
Она пьет чужую жизнь. Это нельзя назвать никак иначе. Нельзя описать. Просто с каждым ударом сердца она чувствует растущую мощь, безумную, пьянящую силу. А глаза оборотня все тускнеют и тускнеют.
В одни момент Саше кажется, что она может свернуть гору. В самом деле — просто взять и уничтожить все, что решит встать на ее пути. В этот же миг последняя, самая широкая нить протягивается от оборотня к ней и истаивает. Анатолий на секунду улыбается и падет безжизненным, изломанным, ссохшимся телом глубокого старика.
А Саша Шагает в тот же момент, когда на поляне появляется Андрей. Шагает глубоко за Грань, в недра Отражения. И начинает идти к цели. Сила кипит в крови. Саша может свернуть горы, но лишь разрезает пространство. Она доберется до города, доберется, с каждым шагом сейчас преодолевая несколько километров. С каждым шагом приближаясь к цели.
Мир вокруг окончательно утратил краски и цвета, превратишься в серое переплетение форм и размеров без верха, низа, без «право» и «лево», без «далеко» и без «близко». Мир, где любой шаг приведет к цели, если захотеть к ней идти.
А она очень, очень хочет.
Саша может свернуть горы. Шаг. Гору. Шаг. Холм. Шаг. Большое дерево. Шаг. Шаг. Еще и еще. Она должна добраться до города. Должна — и сделает это. Обязательно. Пусть с каждым шагом утекают силы. Пусть лицо умирающего оборотня стоит перед глазами. Пусть Андрей дышит в спину — она должна дойти. И будет идти, пока не придет. Хотя с каждым шагом окружающий мир все сильнее затягивает ее, засасывает, словно болото, со всех сторон. Болото сверху, снизу, справа и слева, и в измерениях, недоступных ощущениям, но все же существующим.
Силы кончаются быстрее, чем она добирается до цели.
Саша чудом успевает сделать последний Шаг, вырваться с Изнанки до того, как ее бы затянуло в бесформенный мир окончательно. Это было похоже на попытку пройти сквозь метры застывшей грязи, вдруг оказавшиеся повсюду. Попытку всплыть уже не с большой глубины, а из недр бесконечного, бескрайнего болота. Но ей все же удается. Как именно — Саша не знает, чудом ухватываясь за почти истлевшие, смешавшиеся образы другого леса и другого Шага, который она уже делала, вырываясь в мир.
Амулет на груди обжигает кожу и рассыпается в прах в тот миг, когда ноги подламываются и Саша падает прямо на мокрую после недавнего дождя землю. Настоящую землю, землю в реальности. Все, что она чувствует — это откуда-то взявшийся холод в груди, чудовищную слабость и далекий, едва слышный шелест шин. Ее вынесло в раскисший от дождя ночной лес, казавшийся отдаленно знакомым. Кажется, такой был где-то недалеко от города. Но недалеко сейчас было далеким. Слишком. Далеким от города, от цивилизации. И от людей, к которым она так стремилась.
Саша все еще падала, и падение, не бывшее физическим, но от того не становившееся менее реальным, остановить было невозможно. Она падала через слой листвы, через грязь и гранит, через земную кору, падая и взлетая разом.
Мир отдалялся. Саше казалось, что сейчас она могла ощутить, как замедляется и замедляется неспособное больше биться сердце, как останавливаются до того исправно двигавшиеся легкие, как застывает в жилах кровь, больше никуда не спешащая.
Ничего больше. Ни пробегающей перед глазами жизни, ни света, ни тьмы.
Только холод и горькое сожаление о том, что не успела, что не удалось. Цель была так близка… Но все кончено.
Такова смерть, — пронеслась последняя мысль в голове. И мир померк, растворившись в темноте забвения.