Саша открывает глаза, пробуждаясь от странного видения. Веки кажутся необычайно тяжелыми, да и, подняв их, она на секунду замирает, понимая, что совершенно точно не помнит, как оказалась на диване в знакомой комнате.
Гостиная Серафима не изменилась. Даже несколько валявшихся в углу пивных банок никуда не делись. Возможно, бывший наставник считал их чем-то вроде талисмана, оставляя рядом с неплохой, хоть и покрывшейся пылью гитарой. Да и все остальное было на своих местах, ровно так же, как было на последнем занятии, бывшим, кажется, вечность назад.
Соображала Саша ну очень медленно, пытаясь понять, как вообще она могла здесь оказаться. Это ведь не было сном, верно? Для верности она ущипнула собственную руку. Больно.
Откуда-то из-за приоткрытой двери доносились голоса. Казалось, что Серафим с кем-то спорил. Стоило его отвлечь? Он ведь так и не появился тогда, после того происшествия с исчезнувшим артефактом. Но сейчас она как-то оказалась у бывшего наставника дома. Как он нашел ее? Почему не сдал в Орден? Что вообще будет дальше? Стоило просто подождать или обозначить свое присутствие?
Несколько минут Саша раздумывала над этим. А потом вспомнила, почему она оказалась в лесу, вспомнила камень, колдуна, Андрея, человека в маске и причину своего побега. И, нетвердо поднявшись на ноги, направилась в сторону голосов, доносившихся с кухни.
— Речь шла об обеспечении безопасности — это была единственная причина, по которой я согласился на эту авантюру, — говорит Серафим недовольно.
— Все было сделано в рамках протокола, — возражает ему незнакомый женский голос.
— Значит, было сделано недостаточно, — отрезает Серафим
— Ксандр, ты ведь понимаешь нестандартность ситуации, — при звуках голоса Михаила Ефимовича Саша замирает и начинает медленно пятиться назад
— Прекрасно пониманию. Как и то, что слепое следование протоколам никогда ни к чему хорошему не приводило. Саша, — Серафим был явно осведомлен о ее пробуждении, — подойди сюда, пожалуйста.
Бежать некуда, да и сил на то нет, и Саша направляется в кухню. Была она тут лишь раз, но помнит и высокий потолок, как и во всей остальной квартире, и массивную духовку, и кухонные шкафы из самого обычного, хотя и даже на вид прочного дерева, и небольшой обеденный стол, одним краем притиснутый к стене в явном желании сэкономить пространство.
Сейчас помимо стоящего около плиты наставника на кухне еще двое. Сидящий спиной к окну Михаил Ефимович кажется расслабленным, пусть и его лица Саша не видит, а вот молодая блондинка, разместившаяся за столом спиной к бывшему наставнику, выглядит изрядно волнующейся.
Серафим ловит взгляд Саши и показывает на незанятый стул.
— Садись. Нужно поговорить. Михаила ты помнишь, а это — Анжелина, член Ордена из Москвы.
Словно ничего не произошло. Не побега… Ничего. Впрочем, глава Ордена тоже не пытается накинуть на нее наручники и вернуть в камеру. Только пока?
— Держи, — откуда бывший наставник достал чашку с теплым чаем, Саша так и не поняла. — Выпей. И выслушай меня для начала.
Чашка греет пальцы, и Саша понимает, что пить действительно хочется. Тем более что чай оказывается вкусным, хоть и неожиданно терпким.
— Орден обеспечивает безопасность мира, останавливая разрушительные действия Затронутых. Мы работаем в том числе и с предсказаниями, пусть наука о будущем и неточна.
— Это нарушение протокола… — начинает было женщина, представленная Анжелиной, но холодный взгляд Серафима заставляет ее замолчать. Бывший наставник вновь поворачивается к ней.
— Ты знаешь, что будущее не предопределено, есть лишь вероятности. Но и они важны. Несколько лет назад появилась вероятность, ведущая к большим смертям и боли в нашем городе, которая постепенно крепла. Удалось узнать, что некая община Затронутых, живущая в лесах края, напрямую связана с этой вероятностью. Но община закрытая, и внедрить туда своего человека не представлялось никакой возможности. Уничтожение же общины силой вело в вероятностях к еще большим жертвам и многим горестям. Поэтому было решено внедрить к этим живущим замкнуто Затронутым того, кто придет туда не как агент, а как новый член братства, искренне в это веря. Иначе подлог был бы быстро обнаружен. Мы предполагали, что тот, кто это должен сделать, узнав о чем-то, что могло бы привести к серьезным разрушениям и смертям, постарается найти способ предотвратить их, связавшись с Орденом и рассказав о планах общины. Тем более, что шанс успешно провернуть все это был высок благодаря тому, что один из оборотней просил об обучении дочери-волшебницы. Увы, и он, и его дочь, ничего не могли рассказать, даже если бы хотели — глава общины об этом позаботился.
Серафим усмехается про себя, вспоминая про все попытки Михаила узнать хоть что-то от оборотня или его дочери. Ничего. Вообще. И не одному орденцу вырвать нужные знания было не под силу, даже убив обоих. Вот такие вот клятвы.
Саша несколько долгих минут переваривает услышанное, сжимая в руках чашку. Потом осторожно спрашивает, не то желая, не то опасаясь подтвердить свои догадки.
— Так, значит, тот парень с артефактом был подставным?
Визг тормозов, крики, чужая боль, растекающаяся по Изнанке…
— К сожалению — нет, — отвечает уже Михаил Ефимович. — Даниил Петровский был внебрачным сыном Мартина Алирского, колдуна, лишенного силы и казненного Орденом за убийства людей с целью извлечения энергии. Сына он не успел обратить — с детьми многие не торопятся. Но игрушек оставил вдоволь, и немало — опасных. Да и когда его еще не забрали хорошо обработал пацана. И тот, увидев, что одна из отцовских поделок магов рядом с домом обнаружила, решил, что пора мстить. Взял один из саморазрушающихся артефактов. Следы его использования потом нашли, а сам предмет был разрушен неудавшейся активацией. Твои действия были полностью правомерны.
— Я не хотела… Причинять ему вред.
— Понимаю. Ты защищала себя и напарника.
— Но решение по этому инциденту, — в разговор вновь вступает Серафим, — до твоего сведения не спешили доводить. В тот момент я был занят на одном ритуале и оборвал связь, но я знал об операции и никак в нее не вмешался, ни тогда, ни позже, позволяя тебе отправиться в общину в одиночестве. Это было сложным решением, и я не оправдываюсь. Просто излагаю обстоятельства.
Женщина фыркает — довольно демонстративно.
— Все прочие эмоциональные моменты оставьте на потом, — она переводит колючий, тяжелый взгляд на Сашу. — Вы были в Свободе. Вы бежали оттуда. Ваш наставник говорил о том, что бежали вы, желая что-то сообщить о том, что они замышляют.
Откуда эта Анжелина узнала? Откуда знал Серафим?
Впрочем — есть ли разница?
Саша осторожно обводит взглядом всех троих. Как бы то ни было — это ее шанс.
— Свобода… Андрей и его люди хотят похитить у расположенной рядом войсковой части атомный заряд, как-то связанной с программой «Чердак» по хранению ядерного оружия и взорвать его, желая начать масштабный конфликт.
— Подождите, — волшебница прищуривается. — Вы говорите о том, что община хочет притащить в город ядерную бомбу и подорвать ее, как в глупых американских фильмах? Серьезно?
— За это знание отдал жизнь Затронутый, — несмотря на общую слабость, в Саше поднимается гнев. — Хороший человек. Это не единственное, что я знаю о Свободе, но то, зачем пыталась прорваться в город. Так что — да, я абсолютно серьезно.
Тишину, следующую за этими словами, можно, кажется, есть ложками — столь она густа и всеобъемлюща. Первым нарушает ее Михаил Ефимович, который, как ни странно, не выглядит слишком уж шокированным.
— Я думаю, Александра, вам стоит рассказать нам все, что вы видели в «Свободе». С самого начала.
Саша кивает, набирает воздуха в легкие и начинает говорить. Никто из магов не перебивает ее, до самого конца, даже когда она останавливается, чтобы выпить чая, который, кажется, никак не желает заканчиваться и по-прежнему приятно согревает.
По окончании рассказа вновь на пару минут устанавливается тишина. Теперь она вовсе не густая, а, скорее, почти, прозрачная.
— Из ваших слов я могу понять, что вся история с планом по похищению ядерного оружия и использованию его в городской черте вам известна со слов девушки-человека Тамары и обращенного-оборотня, верно? И никаких дополнительных доказательств того, что этот план вообще существует, у вас нет? — Анжелина выглядит задумчивой и явно скептически настроенной. От былого волнения не осталось и следа.
— А этого мало? Я говорю правду, — Саша не до конца контролирует обиду, просочившуюся в голос. Она так стремилась сбежать… и теперь ей просто не поверят? — Вы ведь сами считаете, что Свобода опасна…
— Существует вероятность, что община может быть причастна к неким будущим событиям, — Анжелина поднимает палец, говоря наставительно. — Ваше участие и ваши заслуги никто не преуменьшает, Александра. Но посмотрите на все это с другой стороны — не кажется ли вам, что вся фантастичная история с атомной бомбой, так неожиданно оказавшейся рядом с территорией общины и которая Затронутым там якобы нужна выглядит как провокация?
— Провокация?
— Неприемлемая провокация, — качает головой Анжелина. — Вы еще очень молоды. У нас, безусловно, есть материалы на этого… Андрея. Боготов, так? — она поворачивается к Михаилу Ефимовичу.
— Он самый, судя по всему.
— Андрея Боготова. Он и Затронутые общины, безусловно, нарушают Закон, хотя и их действия можно классифицировать скорее как правонарушение, чем как преступление.
— Но рассказывать людям правду о нас…
— Формально не запрещено, — Анжелина прищуривается. — Иначе как было бы возможно становление? Вы помните Основные статьи Кодекса «О Мире»?
Саша кивает с некоторым сомнением. Основные статьи Кодекса «О Мире», или Кодека Перемирия, как его еще называли, было одной из тем, рассматриваемых в самом начале обучения и повторяемых вновь и вновь. Закон, по которым больше двенадцати веков жили Затронутые, был важнее, чем умение правильно ставить щит или бросать глушилки. По крайней мере, по мнению преподавателей Ордена. В чем-то их можно было понять. Не все обученные маги останутся орденцами, но все останутся Затронутыми. Так что даже сейчас большую часть Основных статей, самых древних и самых простых в своей сути, Саша помнила. Но упорно не понимала, к чему ведет речь эта женщина. Анжелина ей не нравилась. Что-то в ней было…неприятное. Не то в идеально ровно нарисованных бровях, не то в длинных, явно наращённых ногтях, не то в превосходстве, с которым она теперь смотрела на Сашу. Словно знала что-то такое, только ей ведомое.
— Тогда вам не составит труда процитировать то, что было сказано о контакте с людьми.
Процитировать? Саша напрягается, подбираясь. Наизусть она кодекс не помнила никогда. И… какое это вообще имеет отношение к делу?
— Это лишнее, — негромко говорит Серафим.
Несколько секунд Анжелина смотрит на него, но в итоге только пожимает плечами.
— Возможно. В любом случае, строки «не раскрывать непосвящённым и неодаренным ничего о мире нашем без строжайшей клятвы молчать об услышанном и словами и делами, дабы никто больше не прознал о Грани и тайнах ее» написаны не просто так. Орден раскрывает правду о себе нужным людям в правильном месте и в нужное время. Иначе у нас были бы бесконечные проблемы со всевозможными бюрократическими инстанциями, да и обнаружили бы наше существование давным-давно. А так посвященные люди при власти сами охлаждают горячие головы тех, кто начинает копать под наш мир. Иногда этого недостаточно, но на то есть и предсказатели, и команды менталистов и целая структура тех, кто охраняет покой людей от ненужных им знаний. Но факт остается фактом — мы не имеем право говорить о нашем мире с теми, кто может свободно донести эти знания кому-то еще. Но, судя по рассказу, Боготов взял клятву и с людей в своем поселении. Это, безусловно, требует всестороннего изучения и проверки, ведь по косвенным источникам информации община обращает людей без согласования с Орденом, ровно как и проводит среди них лотереи с этой… «охотой». Но все это нуждается в проверке и подтверждении, мы не можем просто так начать силовую операцию против тех, кто лишь решил жить вдали от города. Это их выбор.
— Но как же хотя бы то, что они творят магию вне Ордена? Это ведь запрещено?
— Для магов — да. За Обращенными следит Ковен, — Анжелина чуть улыбается. И улыбка эта Саше не нравится. — К тому же с ваших же слов единственный маг, творивший на ваших глазах колдовство, кроме вас самих — ваша подруга, адептка, еще не прошедшая посвящения, которая в Ордене состоит. Так же как и вы. И, вы, разумеется, сами никогда не использовали магию вне территории Ордена, верно?
Саша вздрагивает, понимая, что если понадобиться подтвердить это в Круге Правды, то…
— Мы не безгрешны — вот я о чем говорю. Подобное нарушение… Тогда логичным было бы осудить и вас. Участие в ритуале. Ментальная активная защита в ответ на атаку. Жесткое оглушение…
— Колдун собирался меня прикончить! — Саша чувствует, что вновь начинает злиться.
— Дважды — исцеление, — игнорирует ее протест Анжелина. — Об атаке на вас колдуна Антона известно только с ваших же слов.
— Я не лгу. Вы же можете проверить. Круг Правды и все такое.
— К сожалению сейчас это невозможно, — Михаил Ефимович качает головой. — Круг Правды, как и любая подобная ментальная практика, примененная к вам в ближайшую неделю, после столь сильного истощения и долго пребывания на Изнанке во время побега, не только не даст достоверных результатов, но и может повредить. Это бессмысленно и опасно.
— Так что пока у нас только ваши слова, — подхватывает Анжелина. — И, безусловно, мы не собираемся оставлять из без внимания.
— Нужно спешить. Учения будут через четыре дня после Охоты… Уже меньше, так? — Саша несколько вопросительно смотрит на Серафима, словно пытаясь понять, сколько прошло времени с момента ее появления здесь.
— Если ты отсчитываешь дни с момента своего побега, то теперь до указанно дня трое суток, — негромко, спокойно говорит маг. Кажется, даже чуть сочувственно.
— Три дня! Это…
— Это не имеет значения, — в голосе Анжелины прорезается сталь, — без должных доказательств развязывать войну с кем-либо никто из членов Ордена не имеет никакого права. Мы — защитники порядка, а не линчеватели. И какие бы истории вам не рассказали члены общины, без проверки верить им не стоит. Не говоря уже о том, что план о «господстве над ядерными пустошами» просто смехотворен. Это вам не детские книжки нерадивых писателей. Все изложенные факты будут проверены, и если община и правда занимается всем, чем вы описали — с ней разберутся. В рамках закона. Санкционировать же силовые операции без должной базы никто не намерен. Ваша работа будет оценена, а изложенные факты проверены Орденом. Примите благодарность от Совета за продленную работу, а остальное предоставьте полноправным магам.
— Но маг в маске, тот, что покрывает все…
— Член Ордена? И это основано только на ваших предположениях. Опять же — никаких доказательства кроме употребленной фразы и маски, за которой мог скрывается кто угодно. Но и это будет проверено, не сомневайтесь. Верно?
— Безусловно, — кивает Михаил Ефимович. — В ближайшее время мы начнем самое тщательное расследование известных фактов.
— И только после них можно говорить о санкциях на силовую операцию. Когда будет ясно, что речь не идет о провокации, — Анжелина переходит совсем уж на официальный тон. — Совет Ордена в моем лице услышал ваш доклад об итогах операции. Можете быть свободны, если понадобится — с вами будет еще один разговор.
Саша глупо моргает. Наверное, ей нужно спорить. Но после всего этого рассказа она так устала… Серафим прерывает ее вялые размышления на эту тему.
— Саш, подожди меня в гостиной, хорошо? Есть еще вещи, которые нужно обсудить после того, как мы закончим.
Саша кивает, ощущая, что тело одеревенело, а мысли медленно кружатся в голове. Мгновенно вспыхнувшая ярость прогорела, и она только не слишком проворно встает из-за стола и покидает кухню, медленно добредая до гостиной. Там она и садиться на диван, никак не в силах совладать с пустотой в голове.
Орденцы выслушает тебя, чтобы не натворила до этого. Точно выслушают. Расскажи им. Пожалуйста. Это шанс. Ты — шанс остановить все это.
Прости, — все, что может сказать Саша, обращаясь к Анатолию. Повторяя его слова в своей голове. — Я тебя подвела.
Она прижимается щекой к обивке дивана и закрывает глаза. Сон не идет, но чувствует она себя как словно после долгой лихорадки. Мир расплывается, плавно подрагивая, и никакой четкости в мыслях. Кроме одной-единственной фразы, которая, наоборот, четка как никогда.
Все было зря.