Не то чтобы его впрямую не слушались, но дисциплина была отвратительной. В один из дней Джейме до одури показывал несложный прием, и вся толпа безмозглых остолопов роняла мечи, будто им рукояти маслом смазали. Он вслух разносил их, а мысленно — себя, за то что левой рукой не может толком показать, что нужно делать правой. Но стоило ему ненадолго отлучиться, чтобы по просьбе Тарли просмотреть схему устройства санитарной палатки, как произошло "чудо" — из окна кабинета мейстера он прекрасно видел, что "остолопы" применяют не только сегодняшний, довольно простой прием, но и те, что он показывал раньше, а стадо — прикидываясь баранами — делало вид, что ничего не понимает.
Порки в тот день избежали только девчонки. И не потому, что Джейме их жалел, а потому что те, в отличие от парней, хотя бы не притворялись никуда не годными. Видимо, не хотели проигрывать мужчинам. Но и старались не особо.
Иерархию выстроить тоже не удавалось. Каждый сын молочника и мясника считал себя вправе оспаривать решения другого такого же простолюдина, и приказа Джейме подчиняться на протяжении ближайшей пары часов Тому или Рою было совершенно недостаточно, чтобы это исправить.
По уму за такое следовало бы гнать паршивцев взашей, но тогда гнать пришлось бы всех.
Ко всему этому добавлялись заботы по поддержанию жизнедеятельности лагеря, в который каждый день приходили новенькие со всех уголков Севера, распоряжения кузнецам и ответы на бесконечные вопросы Тарли об эффективности трат на нужды армии.
Редкие поединки с Бриенной были отдохновением, но ни на нормальный разговор, ни тем более на обещанные уроки тактики времени катастрофически не хватало. Бриться он бросил на второй день, решив, что каждая минута в спальне, не потраченная на сон, потрачена даром.
Серсею он видел лишь мельком в коридоре, и вид у нее был хоть и царственный, но не менее усталый. Конечно, он попытался потребовать от Сансы, чтобы беременную сестру не загружали работой, но та лишь ответила, пожав плечами, что Серсея сама определяет, сколько ей нужно помощников и времени на работу.
Впрочем, он не мог упрекнуть в безделии хоть кого-то в замке — работали все, кто был на это способен. Даже Брана Санса отрядила рассказывать истории по три часа в день тем сиротам, которые были достаточно взрослыми, чтобы понимать, но недостаточно большими, чтобы учиться ремеслу. Чем занимался Трехгазый Ворон в остальное время, было нетрудно догадаться, и временами замок переживал странные нашествия. Однажды на закате его окружило множество змей, замерших у крепостных стен и уползших затем обратно в поля. В другой день на тренировочном поле шагу нельзя было ступить, не натолкнувшись на ящерицу. Но дракон пока не появлялся. Джейме не знал, считать это плохой новостью, или все же хорошей.
На исходе недели вернулся Сноу. Довольный и с огромным табуном лошадей. Праздничный ужин по случаю возвращения короля Джейме бессильно проспал. А на следующее утро Сноу явился на тренировку. Джейме даже не заметил его сразу — срывал глотку в бессильной ярости, когда мальчишки в очередной раз устроили балаган. Понял, что что-то не так, лишь когда они притихли и подобрались, пусть и не вытянулись в струнку.
— Сир Джейме, — Сноу снова протянул ему левую руку и кивнул на место рядом с собой. Джейме встал перед своим игрушечным — иначе он не мог это называть — войском. Казалось, на лицах его подопечных едва ли не впервые проступил интеллект.
— Сир Джейме Ланнистер, — начал Сноу негромко, глядя куда-то вниз, почти себе под ноги. Все шепотки разом стихли. — Первый меч Семи Королевств. Лорд-командующий Королевской гвардии. Самый опытный рыцарь Вестероса, сражавшийся с разными противниками — от дорнийцев и дотракийцев до вихтов и дракона. Вернул себе мастерство после увечья. Привык сражаться рядом с лучшими из лучших, — по мере того, как Сноу говорил, его голос становился все громче. — Такие благородные и умелые рыцари не обучают простолюдинов, — на этих словах Сноу поднял голову и обвел завороженно слушавших его крестьянских детей неожиданно тяжелым взглядом. — Но я попросил сира Джейме об услуге. Я сказал, что ко мне пришли люди — мои люди, люди Севера. Что они хотят сражаться под моими знаменами. А раз так — неважно, какого они рода, нужно научить их, как выстоять в самом тяжелом бою. Сир Джейме пошел мне навстречу и взялся за ваше обучение. Я надеялся, вернувшись, услышать отчет о ваших успехах. Но сир Джейме не успел для меня его составить — ведь, как объяснила мне сир Бриенна, забота о вашем лагере и вашем обучении не оставляет ему и минуты свободной. Зато сир Бриенна сама доложила мне о ваших "успехах", — выделив последнее слово издевательской усмешкой, Сноу замолчал. Повисла напряженная пауза. — Возможно, я ошибся? Может быть, не стоило принимать в свое войско всех желающих? — снова заговорил Сноу, тяжело роняя слова. — Но ведь я никого не держу силой. Королю Севера служат добровольно. Каждый из вас может в любую минуту вернуться в свою деревню, под родной кров.
По рядам прошел испуганный ропот.
— Ваше величество, — растерянно выдохнул самый наглый из постоянных зачинщиков неуместных игр на тренировках. Джейме не помнил его имени — до сего момента ему казалось, все они на одно лицо, но сейчас он вспомнил вечно самодовольную рожу этого детины. Который теперь с нелепым смущением лепетал какие-то глупые оправдания: — Мы ж просто шутили, мы на самом-то деле можем все правильно…
— Ты — Майк Робсон, сын сыродела из Зимнего городка, — оборвал его Сноу, прищурившись. Детина ошарашенно кивнул. — Твой отец каждую неделю привозит в замок сыры, которые делает твоя мать. Я помню его еще с тех времен, когда твои родители только поженились. Скажи мне, Майк Робсон, сын сыродела, как я посмотрю в глаза твоим родителям, если мне придется привезти им твое тело по частям, да и то — если хоть половину удастся собрать? А так и будет. Потому что ты скрываешь свои "умения" от своего командира и наставника. И он не может вовремя указать тебе на твои ошибки, а твои друзья и будущие соратники — не могут на них учиться.
Робсон выглядел так, будто его в кипяток сунули — покраснел и скукожился.
— Я не какой-то там король на Железном троне, — продолжал Сноу, оставив Робсона в покое и обращаясь уже ко всем — мощным ревом. Сейчас несложно было поверить в старую легенду, будто в жилах Таргариенов течет кровь драконов. — Я не приплыл из-за моря, не пришел из-за гор. Я вырос здесь, среди ваших семей. Если я зову вас на войну, я хочу дать вам лучшее, что могу — лучшее оружие, какое могут выковать наши кузнецы, лучших лошадей, лучшие доспехи. И прежде всего — лучшего наставника. И чем вы мне отвечаете?
Выдержав еще одну тяжелую паузу, Сноу продолжил тем же тихим тоном, с которого начинал, но теперь в нем отчетливо слышались властные нотки.
— С этого дня сир Джейме будет тратить на вас не более трех часов в день. Полтора часа утром, полтора — после полудня. Через две недели мы устроим смотр. Все, кто не достигнет значительного прогресса за эти дни, вернутся к своим семьям.
Последовала еще одна пауза и еще один тяжелый взгляд.
— Многая лета королю Джону! — наконец отозвался Робсон, давая понять, что урок усвоен.
— Многая лета королю Джону! — повторили остальные нестройным хором.
Сноу кивнул им и взглядом указал Джейме на замок.
— Тренируйтесь по обычной схеме, — приказал тот и пошел вслед за Сноу.
С каждым шагом Сноу будто по кусочку терял обретенную минуты назад царственность, словно сбрасывал маску. Это проявлялось не только в выражении лица, но и в осанке, и даже в походке.
— Сиру Бриенне пришлось сразиться с девятью моими лучшими рыцарями подряд, прежде чем они ее признали, — тихо сказал он, когда они подошли к воротам. — Я об этом узнал много позже. И запретил говорить вам — чтобы не перенимали опыт. Неделю назад вас мог свалить с ног любой лавочник без особых умений — за счет одной физической силы.
Джейме невольно вспомнилась печальная судьба Оберина Мартелла.
— Конечно, настоящего вреда они вам причинить не посмели бы, — продолжал Сноу. — Но унижения бы не забыли.
— Не вижу ничего унизительного для себя, — покачал Джейме головой. — Попытавшийся унизить калеку или того, кто заведомо слабее, унижает сам себя. Вам рассказывали о нашей дуэли с вашим отцом? Не с тем, что родил, а тем, что воспитал? — он усмехнулся. — Один из моих солдат ранил его во время нашей дуэли. Подло, со спины. Вы знали?
— Не знал, — покачал головой Сноу. — Я мало слышал о том, что происходило в мире, пока я был в Дозоре.
— У нас была прекрасная дуэль, — Джейме вспомнил ощущение чужой силы и радости от достойного противника. — Я много лет не скрещивал меч с тем, кто мог дать достойный отпор. Каково же было мое разочарование, когда мой собственный солдат все разрушил, всадив копье в ногу Неду Старку. Я ударил его тогда — своего солдата, не вашего отца. Кажется, что-то сломал. И уехал, обреченный всю жизнь гадать, чем же закончилась бы та дуэль.
— Ну, — Сноу невесело усмехнулся. — Я бы ненавидел вас всю жизнь за убийство отца и не стал бы спасать. Хотя ему такая смерть пошла бы больше, чем казнь…
Внимательно на него посмотрев, Джейме несколько секунд размышлял, стоит ли продолжать разговор и озвучивать пришедшие в голову мысли, но затем плюнул на сомнения. Когда-то он не стеснялся говорить людям в лицо неприглядную правду, так почему бы не сказать теперь что-то хорошее?
— Вы изменились, — начал он, и по удивленному лицу Сноу понял, что тот совсем не ждал подобного. — Приехав сюда, я снова увидел было того же мальчишку, что и много лет назад. Но теперь понимаю, что ошибся.
— Да нет, не ошиблись, — Сноу улыбнулся совсем просто, словно подчеркивая правоту своих слов. — Научился притворяться — ставлю перед собой цель и думаю, кто мог бы ее добиться. Но внутри… — он покачал головой и добавил, обращаясь будто к кому-то другому: — По прежнему ничерта не знаю.
— Может, это и хорошо, — ответил Джейме, помолчав. — До сих пор мы имели дело исключительно с правителями, которые были уверены, что знают все лучше всех. Возможно, вам все же следовало бы сесть на трон.
От этих слов Сноу передернуло.
— Ни в коем случае, — отозвался он. — Я — Таргариен. Да еще и бывший мертвец. Никто не знает, чем это может обернуться, — он посмотрел на него затравленно, было видно, что он раздумывает, стоит ли говорить дальше, но наконец признался: — Каждый день с того момента, как сбежал из Королевской Гавани, я вспоминаю слова Вариса перед казнью. Он сказал, что когда рождается Таргариен, боги бросают монетку. И никто не знает, какой стороной она упадет. Каждый день я проверяю и перепроверяю свои решения, заставляю себя вспоминать — как начался день, помню ли я, что делал, с кем говорил. И больше всего опасаюсь, что… — он не договорил, но внезапно его глаза озарились какой-то новой идеей. — Кому и знать о безумии Таргариенов, как не вам, — выдохнул он почти шепотом. — Вот что, сир Джейме. Я попрошу вас еще об одной услуге. Вам не понравится, но согласившись, вы снимите с меня груз ответственности, который нести уже невмоготу. Если я сойду с ума — как мой дед, как королева Дейенерис — окажите мне честь, закончите со мной дуэль, которую не довели до конца с моим отцом.
— Как мило с вашей стороны, — Джейме кисло улыбнулся. — Такая честь для меня. Вы хотя бы бумагу какую напишите, что ли, чтобы у меня потом была возможность хоть как-то оправдаться за очередное цареубийство.
— Я собирался сказать сиру Бриенне, но да — вы правы. Бумага надежнее, — без улыбки отозвался Сноу. — После обеда я обещал Сэму разобрать с ним его предложения. Никто лучше него не составит эту бумагу, и никто лучше него не сохранит. Присоединитесь? Пусть все будет честно.
Слегка оглушенный такой непрошибаемой простотой, Джейме растерянно кивнул.
— Я все же надеюсь, что до этого не дойдет, — заметил он, взяв себя в руки. — Скорее ваша сестра преподнесет сюрпризы — раз уж мы говорим сегодня откровенно.
— Санса? — удивился Сноу. — Или Арья? Впрочем, хотя бы наследственным безумием Старки не страдают.
— Мой вам совет, — Джейме усмехнулся и положил руку ему на плечо. — На каждое свое решение — пишите бумагу. И требуйте подписи всех заинтересованных лиц в присутствие свидетелей. Особенно, если речь идет о короне.
Похлопав Джона по плечу, он кивнул ему и вернулся к своим усердно тренирующимся ученикам.