Пьян да умен - два угодья в нем.
Или любимая песня маленького В. Ульянова:
Богачу-дураку и с казной не спится.
Бедняк гол, как сокол, поет-веселится.
(359) Знаменитая "тоска обманутого сына над промотавшимся отцом" явление такое же вечное, обыденное и преходящее, как, например, "гроза в начале мая" или "мороз и солнце". Люди, помнящие своих отцов, сами познавшие радость отцовства и находящиеся в посильно здравом уме, понимают, что эта разновидность тоски у индивидуума мужского пола начинает исчезать, как только он сам становится "папочкой", и окончательно сходит на нет, когда его ребенок начинает задавать неприятные вопросы типа: "А почему тогда ты сам не миллионер?" или "Ну и зачем же тогда столько лет нужно было терпеть большевиков?" [...]
А вообще-то никаких поколений на самом деле не существует. Любое Божье создание - штучный товар.
(360) См. комментарий 351.
(361) Как я все-таки рад, что ушел в прошлое "культурный империализм". Или "имперская культура" с ее чванливыми советскими центрами Москвой и Питером, куда непременно требовалось приехать, чтобы хоть как-нибудь "состояться". Меня мутит, когда я вспоминаю все эти лакейские россказни вернувшегося из Москвы провинциального "совка" о том, как он "был в ЦДЛе, видел Евтушенко". - "Да ну? И что он?" - "А он был с женщиной". - "И что?" "Бутылку шампанского заказал, не допил и ушел". - "Не может быть!" "Честное слово, больше полбутылки осталось..." [...]
И я совершенно не боюсь, что Россия когда-нибудь распадется на отдельные штаты. Беда ее - огромные расстояния, пройдя которые, теряется ВСЕ - электричество, деньги, смысл. У нас всего много, и поэтому ничего нет.
(362) Как говорится - sic! Развязность есть оборотная сторона той самой отечественной комплексухи, о которой я толковал выше. [...]
(363) Это мнение В. А. Попугасова и Е. А. Евтушенко, автора стихотворения, где есть строчки: "Не согласен я с таким названием "оттепель", / это все-таки весна, хоть очень ранняя", - в те годы разделяли многие, в том числе и я...
Да что я - Слава Сысоев, антисоветчик с детских лет, недавно признался мне, что и у него в голове иногда возникала безумная конструкция, как большевики не то что подобреют или поумнеют, а им кто-нибудь более умный, вроде Евтушенко, подскажет, что ничего опасного ни в "пидарасах и абстрактистах", ни в диссидентствующих писателях на самом-то деле нет, и пускай они где-нибудь укромно кустятся вместо того, чтобы гнить и вонять.
Да что там Слава Сысоев - их и академик Сахаров пытался вразумить, и Солженицын им письмо написал, и диссиденты умоляли соблюдать их же конституцию, но они, видите ли, такие были гордые, что никого слушать не желали, вот и хрюкнулись с обрыва, как те самые свиньи из Евангелия. А так бы, глядишь, и дотянули худо-бедно до конца второго тысячелетия от Рождества Христова.
(364) Видите, какой широкий был спектр сопротивления коммунизму? [...]
(365, 366) [...]
(367) [...] Здесь и автор, и персонаж демонстрируют предрассудки той среды, где считалось, что ОБРАЗОВАНИЕ непременно должно быть. Им и в голову не могло прийти, что в стране существует вполне другая жизнь, где на институты-университеты плюют, а живут вполне припеваючи даже в период "зрелого социализма" - воруют по снабжению, держат подпольные цехи, женятся "по сватовству" на перезрелых генеральских дочках, строят дачи, ездят "отдыхать на Кавказ". А то, что время от времени проходят отдельные процессы над этими "расхитителями социалистической собственности" и публикуются гневные фельетоны в газетах, "деловых" совершенно не колышет - на войне, как на войне; раньше сядешь, раньше выйдешь. Многие из них были стихийными гениями экономики и теперь являются старыми "новыми русскими".
(368) Интересно было бы прочитать литературоведческий труд на тему "Динамика роли слезы и рыдания в русской прозе". В ХIХ веке герои мужского пола почти не плакали прилюдно, предпочитая одиночную "скупую мужскую слезу". Очевидно, потому, что меньше пили крепких спиртных напитков, чем это стали делать россияне в ХХ веке, измучившем их всякими революциями и войнами. Вовсю рыдают герои Андрея Платонова, один из лучших рассказов напрасно забытого Юрия Казакова называется "Плачу и рыдаю", плачет и хмурится суровый майор из рассказа Эдуарда Русакова "Липовый цвет". Молодежь не порывает с привычками отцов - слезами пропитан весь текст хроники "Возвращение на родину" совсем нового писателя Юрия Петкевича.
(369) И все же доброта есть исконное качество русского человека, поделившее первое и второе места с жестокостью. Актер Шагин рассказывал мне, что, когда он служил в армии и их военное соединение куда-то перемещалось в железнодорожных вагонах, то солдаты, высунувшись из теплушки, вступили в игривый разговор с пристанционной девчонкой, шутливо предлагая ей с ними поехать. Она и согласилась, незнамо зачем, - может, хотела сэкономить на билете, а может, и знала, что будет дальше. А дальше вся теплушка на длинном железнодорожном перегоне ее перетрахала, но потом солдаты струсили и стали ласково предлагать ей казенное имущество - тушенку, мыло, сгущенное молоко, валенки. "Да ну вас на ...!" - выругалась девица и на ближайшей остановке покинула вагон, плюнув в рожу последнему из кавалеров, любезно предложившему ей руку для спуска из теплушки на землю. Шагин уверял, что сам он в этом не участвовал и даже призывал солдат "опомниться". Может, поверим ему?
Доброта спасет мир, а не красота: сидеть бы всем молодчикам в тюрьме, откуда не всякий выходит. А так они, очевидно, стали полезными членами общества и, возможно, "обустроят" Россию.
(370) Откуда взялось это старорежимное, означающее просто-напросто "приуныл", я решительно не знаю, очевидно, запомнилось с детства, так и попало в прозу. Даже не знаю, что такое "квинта", а словаря под рукой нет и спросить некого: товарищ Отто Гротеволь, на вилле которого я живу, помер в 1962 году, а владеющий русским языком последний генсек ГДРии тов. Эгон Кренц, проживавший неподалеку на приватизированной вилле, недавно получил шесть с половиной лет тюрьмы за то, что отдавал приказ ГДРовским пограничникам стрелять в бегущих на Запад. Если бы у нас за это судили, то половина начальников страны, ее городов и весей сидела бы в тюряге. А может, и не половина, а 99%.
(371) Так и было написано - с большой буквы. Хотя я прекрасно знал, что если бы "Зеленые музыканты" все же попали в печать, букву тут же изменили бы на маленькую. Энергия целого поколения ушла на то, чтобы писать Бог с большой буквы.
(372) Эта пословица, помимо того, что имеет огромное психотропное воздействие на расшатанные большевиками нервы российских обывателей, обладает несомненной фактической точностью. Поразмыслите сами, и вы наверняка вспомните какую-нибудь историю из цикла "Опоздал на поезд, который сошел с рельс". [...]
(373) Полагаю, что эта фраза попала в воспаленный хроническим алкоголизмом мозг В. А. Попугасова непросредственно из лозунга вождя кубинской революции тов. Фиделя Кастро "Патриа о муэртэ!" ("Родина или смерть!"). [...] Мы с Юккой Маллиненом хотели написать двуязычный русско-финский рассказ под названием "Где ты, мой Че Гевара?". О том, как в кафе на берегу финского озера, где висит объявление о том, что "администрация не отвечает за нападение чаек на посетителей", случайно встретились бывший финский "левак" и бывший русский "диссидентствующий". Выпили и заплакали (см. комментарий 368).
(374, 375) [...]
(376) , но вовсе не употребил, как вы, конечно же, подумали, нехорошее слово на букву "х", на месте которого стоят три точки. Иван Иваныч не любил матерщину и правильно делал: и так все изматерились - народ, интеллигенты, партия, правительство...
Материться, очевидно, и вообще нехорошо, вредно. Поэтому я в какой-то степени благодарен КГБшникам, что они забрали у меня рассказ "Неваревализьм" и торжественно сожгли его у себя в топке по собственному постановлению, если они, конечно же, не врут. Рассказ этот имел крайне простой сюжет, но был написан исключительно нецензурным языком. [...] У Пантелеймона Романова есть рассказ, как мужик-фронтовик поклялся, что, если останется в живых, прекратит материться. Он вернулся в родную деревню после империалистической бойни 1914-1917 гг. и вскоре повесился, так как не мог ни с кем в деревне разговаривать. [...]
(377) Вот именно так и сказал, с восклицательным знаком.
(378) ЕТА И ЕСЬ, ТОВАРISTSCHI, ПOСТМАДЕРНИЗИМ. МАДЕ ин Раша.
(379) [...]
(380) "По кочану и тьфу!" - отвечал на этот вопрос один трехлетний ребенок, которого зовут Вася.
(381) [...]
(382) Можно, конечно же, сказать, что - пьяными слезами, но вообще-то это, пожалуй, хорошо, когда люди плачут вместо того, чтобы резать и убивать друг друга. Хотя, с другой стороны, поплачут-поплачут, а потом опять за свое.
(383) Скрытая, а может, и открытая цитата из "Тараса Бульбы" Н. В. Гоголя (замечание для неграмотных), которая заканчивается "я тебя и убью". Зверский, надо сказать, старик, этот самый Тарас, но и братья Гримм тоже хороши: взять хотя бы сказку про "Мальчика-с-пальчика". Родители специально заводят детей в лес, очень жалуются, что нечем их кормить, оставляют их в злобном, холодном, мрачном лесу, а потом отправляются ужинать! Кошмар!
(384) Одобрить как руководство к действию. Действительно, хочешь пить пей, хочешь петь - пой. Свобода?
(385) [...]
(386) Еще о русских ругательствах (см. комментарий 376). Бытовой мат как-то пропускается мимо ушей, но вот при мне, в винной очереди, устроенной Горбачевым, какой-то мужик назвал другого всего лишь "козлом", и завязалась обильная драка.
(387) "Широким жестом" как-то неправильно, но, скорее всего, точно. Это, очевидно, из тех уроков, которые преподал русским литераторам А. Платонов, подражать которому так же невозможно, как бежать за железнодорожным составом этого бывшего машиниста: прыгнуть в вагон не удастся - или поездом зарежет, или останешься на рельсах среди шпал с разбитыми коленками, тоскливо вглядываясь в удаляющиеся красные огни.
(388) А здесь радиоактивное влияние Ф. М. Достоевского, приведшее огромное количество "попугасовых" к импотенции. Научили нас классики на свою и нашу голову. О, если бы они знали, как в России может быть, когда пускались на дебют.
(389) Ну, заладил. Да разумеется - просто. Нравится, вот и пьет Попугасов. Вкусно - вот и пьет.
(390, 391) [...]
(392) Эгоцентрик-литератор был убежден, что все только и делают, что думают о нем, о его сочинениях, поведении. Мне всегда очень нравились советские радиопостановки про каких-нибудь деятелей науки или культуры вроде Мусоргского или моего дальнего родственника, изобретателя радио Попова. Там буквально все были в курсе их текущей жизни. Злобные дворяне брезгливо кривились: "Фи! Эта музыка, как вы его назвали, - МусоРСкого - глупая, пошлая и мужицкая музыка!" А простой народ на рынке говорил ему прямо в лицо: "Ну и здорово ж ты, барин, сочинил "Хованщину", прямо под дых нашим супостатам дал, вот они и злобятся. Когда же придет настоящий день?"
(393) Этимология слова "БИЧ", которое сами эти бродяги, в большом количестве рассеянные по России, особенно по северным и восточным регионам ее, расшифровывают как Бывший Интеллигентный Человек, весьма спорна, и заслуживают внимания лишь две ее версии, каждая из которых имеет в своей подоснове англосаксонский корень. Одни утверждают, что слово происходит от английского "To beach" (оказаться на мели), другие - что в основе его лежит ругательство "Son of bitch" (сукин сын). Возможно, что верны обе версии, так как первоначально бичами назывались на Дальнем Востоке загулявшие моряки-полиглоты, отставшие от своего судна и "бичующие" на берегу в ожидании судна следующего. Спекуляции на тему "Бич Божий" нам представляются малоубедительными, ибо бичи жизнерадостны, образованны, дружелюбны, любят портвейн и другие алкогольные напитки. [...]
(394) [...]
(395) Вот вам пример, как наглеет литературная молодежь при небрежном попустительстве старших. Мы как-то беседовали об этом с колдуном Ерофеем, которого какая-то малолетняя свинья облаяла в "Независимой газете", и я ему напомнил притчу Л. Толстого о том, как небрежные супруги плохо кормили старика-отца и поставили ему для еды деревянную тарелку вместо фарфоровой, а внучек увидел это и стал строгать деревянную тарелку уже для своих родителей, которые, обнаружив это, залились слезами и стали хорошо ухаживать за стариком. Колдун Ерофей упрека не принял и сказал, что всегда всех "критиковал" по делу, а не просто так.
(396) Хорошо, что еще не раздражился. Подобная публика была очень раздражительной. [...]
(397) Однажды в Московском зоопарке у какой-то кошки родилось сразу восемьдесят котят. Я прочитал об этом в заметке, посвященной очередному Коммунистическому субботнику, когда советских граждан в честь Ленина заставляли выходить с метлами на улицу и все там подметать. Московские писатели в этот день обычно занимались уборочно-коммунистическими работами в зоопарке, к которому они были "прикреплены", так как писательская и животносодержащая ячейки КПСС находились в одном районе. И горе тому пишущему коммуняке, который пренебрегал этой своей ежегодной святой обязанностью! Несчастного "обсуждали на парткоме", "ставили ему на вид", что учитывалось, например, при распределении заграничных туристических поездок или при движении очереди "на квартиру". В прелестной стране мы жили рядом с мирными зверюшками! [...]
(398) [...]
(399) Грустная, но энергичная сцена, свидетельствующая о том, что Народ-Богоносец так просто коммунистическими доктринами не возьмешь.
(400) Русские вообще очень доверчивы (см. "Историю государства Российского" Н. М. Карамзина).