Утро началось с неприятного першения в горле: видимо, сказались ночные посиделки.
Анри, как выяснилось, тоже хлюпал носом, и в этот раз отнюдь не из-за слёз. Поэтому поход к береговому патрулю пришлось отложить, и, оставив парнишку на попечение Михала, отправится на поиски местной аптеки. Должна же она здесь быть?…
За ночь распогодилось, и из рваных прорех в покрывале серых туч проглядывало голубое небо. Вот славно. Хоть погреться напоследок, а то сентябрь подступил вплотную. Сколько их ещё осталось-то, погожих деньков, прежде чем осень вступит в свои права?…
А осень приближалась. Это ощущалось в самом воздухе, который неуловимо меняется к её началу. Особенный, терпкий, холодный поутру, он возвещал о её приходе, и даже богатый букет городских запахов не мог этого перебить.
Сам город вызывал противоречивые чувства: люди здесь на первый взгляд жили довольно бедно. Здания сплошь из дерева, даже черепица на крыше, и далеко не каждый дом мог похвастаться каменным фундаментом. Причём построено это всё было, видимо, в большой спешке и довольно давно, в очередной раз подтверждая поговорку: нет ничего более постоянного чем временное.
Даже побелка от ветхости не спасала: сырость делала своё черное дело. Исключение составляла разве что центральная площадь с прилегающими кварталами: главная городская улица была выложена брусчаткой, а дома её окружавшие возвышались над головами прохожих аж на целых три этажа. Здесь же расположились ратуша и здание Бравонской Судоходной Гильдии, а так же местные лавочки и рынок.
А вот аптеки в городе не было как таковой, что было досадно.
Зато среди рыночных торговцев попался толковый травник, который продал мне сушёных солодки, шалфея, багульника и малинового листа, и долго, со знанием дела пояснял как это правильно заваривать, и в каких пропорциях пить. А за одно порекомендовал свою соседку, торговавшую грибами и ягодами: мол, брусника или малина сильно делу пособят.
Я с удовольствием приобрёл и того и другого.
На обратном пути едва не заблудился в узких лабиринтах улочек, но не пожалел об этом. Утреннее солнце всё чаще выглядывало из-за туч, волшебным образом преображая мрачные серые подворотни в залитые золотистым светом уютные закутки. Помниться, Бригги ни раз восхищалась тем как удивительно солнечный свет влияет на то как мы чувствуем мир. Всякий раз берясь за кисть она переливала это ощущение солнца в свою работу, словно раз за разом пыталась постичь его суть. И я постигал это вместе с ней.
Память об этом сама по себе была словно солнечный свет, в лучах которого скорбь утраты превращалась в нежность, пусть и исполненную печали.
С Анри пришлось повозиться, убеждая что насморк — это, конечно, пустяк, но общаться с бывалыми вояками лучше без него. И если он хочет скорее к ним попасть, то придётся выпить шалфея на молоке и подналечь на ягоды. Юнга поспорил немного для приличия, но под нашими с Михалом суровыми взглядами всё-таки сдался, пообещав проявить сознательность и выпить всё до капли.
Я же предпочёл провести день в нашей коморке, в обнимку с чашкой отвара. Простуда вскоре отступила, и теперь обстановку не омрачало уже ничего. Мы с парнями просто коротали день предаваясь сладкому безделью и отдыхая не только за прошедшие две недели в пути, но и впрок, за грядущие четыре дня отделявшие нас от Креймора. Шутка ли, я впервые с того момента как покинул дом оказался под нормальной крышей и в нормальной постели! Почти райское блаженство, которое я не спешил разрушать раньше времени. Даже браться за грифель не было никакого желания, хотя привычка занимать руки рисованием давно уже стала частью меня.
После обеда приходила прачка, спросить не требуются ли нам её услуги. Ушла она с целым ворохом тряпья и двумя медяками в кармане.
Потом заглянул Михал, сообщить что в купальнях на заднем дворе разогрели воду, и если мы не планируем разводить вшей, то баня ждёт.
А мы как раз и не планировали.
…вот что-что, а постоялый двор в Тейл-Бэй и правда оказался пределом мечтаний. Здесь действительно были и купальни, и конюшни, и огромный общий зал с большим камином, и целых четыре этажа с комнатками для постояльцев. Не богато, но уютно, и в аккурат рассчитано на то чтоб разместить в этих стенах не одну уставшую команду отважных покорителей реки. Здание было добротное, в окнах стояло, ни много ни мало, настоящее стекло, а первый этаж так и вовсе выложен из камня. Короче, зуб даю что в строительство вложилась судоходная гильдия.
Так что теперь я полностью разделял трепетное отношение матросов к этому месту: плавай я по Бравоне — тоже б мечтал сюда вернуться, и задержаться на денёк другой.
Вечером в общем зале случился спонтанный концерт. Жители Тэйл-Бэй не были избалованны вниманием заезжих менестрелей, уж больно неудачно для гастролирующих трупп располагался их городок. А вот Зака местные знали и ждали.
Сам Зак за музыку оплаты не брал из принципа, твёрдо стоя на том что деньги убивают искусство. Он просто играл и пел в своё удовольствие, как душа просила. Правда многие всё равно бросали монеты «менестрелю на чарку эля» в организованный предприимчивым Бонзой мешок.
Было хорошо и душевно, несмотря на то что я ощущал себя чужаком на этом празднике жизни. Случайным прохожим, которого пустили на постой, накормили и обогрели у очага.
Зак — пел, местные — подпевали, свистели, танцевали и требовали ещё.
Вилл что-то рассказывал Анри про службу в Легионе, а тот внимал разинув рот.
Чёрный и Михал сидели за соседним столом вместе с парочкой капитанов грузовых барж, приплывших следом за нами.
Одна из трактирных девиц попыталась построить мне глазки, но, убедившись что это бесполезно, переключилась на Бонзу, который ответил ей взаимностью.
Кто-то из наших, уже изрядно подвыпивший, взобрался на стол с кружкой эля в руках и стал предлагать тост за этот чудесный город и его добрых, радушных жителей. Люди в зале ответили на диво дружным одобрительным криком.
Так не хотелось чтоб этот вечер заканчивался. Я был счастлив просто сидеть в компании приятелей и наслаждаться тем что всё в кои-то веки в порядке. И тем как хорош чай из местных трав. И как захватывающе Вилл травит байки.
…до чего же мне не хочется расходиться с этими славными ребятами в разные стороны. На кой чёрт я всё время так быстро привязываюсь к людям?…
На утро я, как и обещал, составил Анри компанию в походе до патруля. Дежурный офицер выслушал нашего юнгу с неожиданным участием и увёл парнишку к коменданту, оставив меня гадать как долго его не будет и что ему скажут.
Вернулся мальчик в смятении.
— Комендант сказал, что для службы в патруле нужно ещё подрасти, — рассказывал он мне по дороге назад. — Но они могут взять меня помогать на конюшне, а там, если хорошо себя покажу, то через пару лет, возможно, примут на службу.
— Неплохо, — сказал я. — И как, пойдёшь к ним?
— Пойду, — твёрдо ответил Анри. — Только вот с мистером Эйнсли поговорю да попрощаюсь со всеми. И пойду.
Возможно, подумал я, это и впрямь хорошее решение. Береговой патруль, как-никак, служба важная, хорошо оплачиваемая, пусть и опасная. Впрочем, а где вообще нынче безопасно-то? Но если парень тут приживётся, то за него можно быть спокойным. Не пропадёт.
После обеда мы с Виллом прошвырнулись до лазарета, проведать своих. Тимш и остальные были ещё далеки от того чтоб встать на ноги, но, хвала богам, худо-бедно шли на поправку. Ребята поругались на нас для приличия, но, когда Вилл тайком от сестёр милосердия передал Задире фляжку с джином, все пятеро резко стали приветливыми как портовые девки.
Потом я, гонимый уколом совести, заглянул на конюшню, убедиться что бедолага Серый в порядке. Беспокоился я напрасно: в уютном деннике конь чувствовал себя явно лучше чем на палубе корабля, был сыт и доволен, но моркови, принесённой в качестве извинения, обрадовался всё равно. При этом явно ощущалось что бедолага уже давно застоялся без дела, но тут уж я ничего пока поделать не мог.
Немного застоялся и я сам. Сидеть в гостинице и смотреть в потолок расхотелось, а пройтись по ожившим улочкам Тэйл-Бэй — как раз наоборот, появилось желание. Город был полон людьми и жил своей жизнью, наполненной обычными человеческими хлопотами. И я тоже ненадолго позволил себе потеряться в её течении. Тёплая постель и вкусная еда имелись в наличии, и никто никого никуда не гнал.
Днём я спокойно, не таясь, мог ходить по городу, избегая, разве что, храмового квартала. Ну а ближе к ночи Зак играл для публики на постоялом дворе, превращая каждый вечер в настоящий праздник.
Правда совсем без приключений всё-таки не обошлось: во время одной из прогулок на меня вывалился некий невзрачный мужик с четырьмя прихлебателями, и потребовал немедля выдать ему "этого смазливого стихоплета" которому он, мужик, собирается скормить его же лютню. При нехитром разбирательстве оказалось что вчера некая особа, на которую этот хмырь положил глаз, весь вечер пялилась на Зака словно на божество.
Я про себя посетовал на человеческую глупость, но тут же совершил её сам, посоветовав недалёкому продолжать в том же духе, а то вдруг загадочная красавица ещё не рассмотрела какой мелочный подонок за ней ухлёстывает.
Не знаю что на меня нашло. Страха не было ни грана, а вот злости и раздражения — хоть отбавляй. Хотелось драки. Сильно, почти безумно. Свернуть этому типу челюсть и раз и навсегда отбить у подонков желание толпой угрожать одиноким прохожим, а за одно сметь угрожать моим «своим».
Тот факт что их больше я даже не принял в расчёт, и всё обошлось буквально чудом: мимо шли наш Марвин и сотоварищи, которые сходу смекнули что стоит вмешаться. Спасибо им. С ребятами силы уравнялись, и боевой пыл местных поутих.
Красная пелена слетела и с моих глаз, оставив после себя целый букет неприятных мыслей и ощущений. Чем я думал пять минут назад? Куда делась моя привычка всё осмыслять? Ситуация не стоила такой слепой вспышки гнева.
Что происходит со мной?…
Зак новости о ревнивых мстителях не особо удивился, но на заметку взял. А наши просто приняли за правило не ходить в город поодиночке.
Однако к вечеру неизвестные таки побили двоих матросов с другой команды. Те были вообще здесь не причём, но видно местных это мало волновало. Наше речное братство не на шутку обозлилось, и вышло на тропу войны, разбившись на небольшие карательные отряды и отправившись на поиски обнаглевших мужиков. Мужики поначалу как сквозь землю провалились, а потом явились с подкреплением — видать подняли всех кого могли. Это было не сложно: уставшие с трёх дней пути матросы как правило гуляли в Тэйл-Бэй на всю катушку, чем причиняли горожанам массу неудобств. Кто ж откажется наконец поквитаться с матроснёй раз выпал такой случай?…
В какой-то момент это действо стало больше походить на игру мальчишек-переростков, с детским азартом гоняющихся друг за другом по городу. Самой безумной частью была, безусловно, идея ловить зачинщика «на живца» — то есть на одиноко идущего по улице Зака — принадлежавшая, собственно, самому Заку. Идея эта с блеском сработала, и повлекла за собой самую настоящую «финальную битву».
И, если честно, когда в дело вмешалась городская стража, стало даже жаль. К тому моменту невиновных ни с одной из сторон уже не осталось, и все почли за благо просто разойтись, заверив офицеров что претензий друг к другу ни у кого нет.
Патрульные вернулись на третий день. Как Вилл и предполагал, приехали они не солоно хлебавши. Естественно банда не стала ждать: карательный отряд нашёл останки баржи Салливана и признаки поспешной переправы на другой берег. Разведчики, естественно, отправились по следу, но как долго они провозятся и с чем вернуться — сложно было предположить.
Теперь в нашем присутствии в городе больше не было необходимости, и Чёрный распорядился готовиться к отплытию. Сам он в эти дни, в отличии от нас, носился по городу как ужаленный, организовывая похороны, улаживая дела со стражей, нанимая новых матросов. Наших раненых оставили в лазарете, передав попечение над ними Бравонской Судоходной Гильдии. Гильдя же оплатила и сожжение погибших, и отправку праха родственникам. Только Анри получил погребальную урну прямо на руки. Он никому ничего не говорил, но наши матросы рассказывали, что парень просил старого рыбака вывести его подальше от берега и развеял прах брата над рекой.
К вечеру последнего дня всё было улажено, и капитан с облегчением напился так, что я всерьёз засомневался что на утро мы куда-то поплывём.
Зря. Я недооценил настойчивость нашего старпома. Правда Эйнсли, похоже, проклял всё.
На утро Анри пришёл попрощаться.
— Ты не передумал? — обеспокоенно спросил Михал. — Мы-то тебя с корабля не гоним. Да и дело ты знаешь хорошо.
— Уверен, — ответил юноша. — Я хочу попытаться.
— Это будет долго и непросто, — сказал старпом.
— Я знаю. Но все равно останусь, — парень неловко замолчал и опустил глаза. — Простите. И спасибо вам за всё что вы для меня сделали.
— Да чего ты извиняешься-то? — отмахнулся Михал. — Дерзай. А ежели передумаешь, то мы в октябре вернёмся и заберём обратно на борт. Идёт?
— Идёт, — мальчик немного просветлел лицом. — Спасибо, господин Михал. И тебе тоже спасибо! — парень повернулся ко мне.
— За что?
— За разговор. Я тогда понял что должен делать, — взгляд его стал ясным и пронзительным. — Я хочу вступить в береговой патруль и бороться с разбойниками, чтоб такого больше ни с кем не случилось.
— Малыш, всех спасти невозможно, — осадил парня Вилл.
— Но я всё равно попробую, — упрямо сказал Анри.
Да, парень… хорошая цель, благородная… жаль такие быстро разбиваются об бессердечную реальность. Мы ведь не в сказке живём. Но как знать, может быть этот огонь и проведёт тебя через все дальнейшие невзгоды. Они будут. Непременно будут. Не бойся их, главное.
— Я думаю из тебя выйдет отличный офицер патруля. Честный и верный своему делу, не чета многим, — я похлопал парня по плечу. — Главное, что бы ни случилось — всегда действуй по совести.
Анри кивнул.
— Я буду. А тебе удачи, куда бы ты там не шёл. И прощай.
— И ты прощай, — ответил я. — Пусть у тебя всё сложиться.
Когда мы наконец отчалили, я ощутил нехилое облегчение. Как не крути, подзадержались мы изрядно, а дорога звала. Плыть предстояло четыре дня, и их хотелось преодолеть как можно скорее. Дальше матросы получали заслуженный отгул на неделю, а за тем должны были загрузиться по-новой и уйти по искусственному каналу в сторону Рэны. Видимо, тогда мне и предстояло проститься и с ними, и с чётким планом действий. Что я буду делать в Крейморе пока виделось очень расплывчато.
После случившегося на реке (и, видимо, нагоняя от Судоходной Гильдии) патрульные сопровождали нашу баржу по берегу два дня, до самой границы владений.
Первую ночь мы провели в прибрежном селении, куда спокойно выпустили и меня, и Бонзу.
Но перед этим Вилл оттащил меня в сторонку на пару слов.
— Слушай, тут идея есть как тебе не слишком мелькать своим приметным шрамом, — сказал он, разрывая на полоски кусок тонкого ситца.
— Прикинуться одноглазым? — прозорливо догадался я.
— Агась, — кивнул Вилл. — Новоиспечённым, после стычки с бандитами. Тем более стычка-то и в самом деле была. Тоже, конечно, особая примета, но может хоть не с ходу всплывёт в случае чего.
Чтож, лучше поздно, чем никогда.
Ходить с повязкой я привыкал долго, но Вилл, как всегда, был прав. Правда, пришлось стерпеть несколько сочувственных взглядов от местных жительниц, за то команда всё поняла без лишних слов.
Вторую ночь, в аккурат на границе, мы провели на очередном островке, густо поросшим ивами. Их подмытые течением корни торчали из воды, словно сетями собирая дрейфующий по реке плавник. Именно его и пришлось собирать для костра, так как дров в лагере традиционно не было, а Чёрный, не смотря на дрязги с ныне покойным Ершом, и правда не больно-то заботился о том чтобы их привезти.
Всё на первый взгляд было хорошо. И вечер был ещё по летнему тёплый, и форели Виллу попалось за день на коронное блюдо, и барак для ночлега был почти под стать нормальному дому. Никаких драк, никаких чужаков, даже назойливых мыслей. Только усталость до ломоты в суставах, которой я был скорее рад.
Но не смотря на всё это, меня не покидало странное ощущение, что что-то не так. Сильно не так. Хотя внешне всё было как обычно.
С этим ощущением я не раз просыпался ночью, то от холода, то от беспорядочных тошнотворных видений, заменивших сны. В них мешались образы реки и Нордвика, в который мы каждый раз прибывали в конце пути, и меня всякий раз ждали там с распростёртыми объятиями то Орф с дюжиной паладинов, то матушка Финч с обвинениями что я мол бросил её одну на старости лет, то Бригги в обгоревшем платье и полными ужаса глазами. Она с обезумевшим видом кидалась ко мне и кричала «Уходи! Уходи, ты в опасности! Он близко, он ищет тебя!». «Кто?» — спрашивал я раз за разом, но она отталкивала меня, возвращая в реальность, в барак на острове, в котором дружно храпели уставшие за день матросы.
Боги… интересно, есть ли на свете зелье или ещё какой способ вообще не видеть снов? Со дня казни они превратились в какую-то изощренную пытку, хоть не засыпай вовсе.
Что меня так встревожило? С этим островом что-то не так? Или случилось что-то такое, что я пропустил? Или это просто нервы совсем ни к чёрту стали, и я просто сам себя запугиваю?…
Так и не найдя правильного ответа, я коротал ночь в тревожной дрёме.
Новый день на вёслах немного развеял сгустившуюся тревогу, однако она никуда не делась — ушла на дно.
Между тем местность вокруг существенно изменилась: берега были высокие, скалистые, и широкое речное русло больше напоминало затопленное ущелье. Чтобы проплыть здесь и не оказаться на середине реки, потребовалось немало усилий и бдительности. Так что к вечеру, когда мы миновали наиболее опасный участок и причалили у небольшого рыбацкого городка, меня едва хватило на то чтобы сдать беднягу Серого с рук на руки конюшим в гостином дворе и доползти до своей постели, даже не поужинав толком.
Однако тревожные сны пришли вновь.
Да что же происходит?
Грести. Просто грести, чёт возьми, и не о чём не думать, иначе невероятно клонит в сон. Я мог, конечно, подмениться на вёслах и попытаться вздремнуть, как в один голос советовали Вилл и Михал, но, по правде сказать, уже откровенно побаивался закрывать глаза. Тем более мы двигались через самое опасное место из всех что встретились нам на пути.
Бравона здесь была бурной и узкой, и требовала от нас постоянной бдительности. Нужно было держаться умеренного течения: на середине реки мы рисковали перевернуться вместе со всем нашим грузом, а слишком близко к берегу непременно разбились бы об скалы. Как Чёрный и его старпом прокладывали этот единственно верный путь среди потоков воды я не знал, но не восхищаться не мог. Всё-таки мастерство — всегда мастерство. Его никак не пропьёшь. Хотя Чёрный, безусловно, старался.
— Всё, братва. Вон он, Креймор. Добрались! Осталось выгрести через Железные Ворота.
Я поднял глаза и почувствовал, что забыл сделать вдох. Сердце вдруг заколотилось как бешенное.
Солнце склонилось к западу, играя тёплым, золотисто-рыжим светом на отвесных берегах реки. Впереди, вдалеке две огромные скалы, словно два стража, отмечали собой конец ущелья, за которым Бравона вырывалась из тисков гор и словно с облегчением разливалась по долине.
Меж этих каменных стражей был мост. Невероятный, почти фантастический мост, настоящее чудо инженерной мысли древних строителей.
А за ним, в долине, виднелся город.
— Что, нравится? — спросил Вилл, заметив, видимо, мой взгляд. — Вид шикарный, ничего не скажешь.
— Я уже видел это место, — произнёс я даже не осознавая что говорю вслух.
— Ты ж говорил что не бывал здесь никогда.
— Не бывал. Но видел. Не вживую. На одной картине…
Я никак не мог поверить собственным глазам.
За то теперь был точно уверен что не ошибся в выборе пути.
Больше книг на сайте - Knigoed.net