На ней были синие лохмотья, глаза корежились сумасшедшими искрами, а крючковатые пальцы ловили что-то невидимое.
Так она и шла прямо на меня. Я оторопел и едва успел отскочить в сторону. Она прошла мимо, обдав меня шлейфом черной злости.
В те дни я работал над двумя циклами "Бомжи" и "Нищие России".
Прибежав домой, я тут же плеснул на разведенную синюю краску смесь ультрамарина и голубой и по накатанному грунту стал прописывать облик зловещей старухи. И каково было мое удивление, когда по окончании портрета я вдруг увидел у моей калитки эту зловещую старуху. Она тарабанила по доскам и что-то кричала. Я вышел.
— Сыночек! Ты мой сыночек теперь? — разрыдалась старуха, бросаясь ко мне на шею.
Я пытался отстраниться, но не тут-то было, ее жесткие пальцы крепко схватили мои плечи, она уткнулась в мою грудь и громко рыдала, причитая на всю округу:
— Ох, что мы теперь будем делать, сиротинушки. Куда подадимся?
— Не плачь, мать, — вырвалось у меня, хотя я не знал, что она мать Змеевого, жизнь которого оборвалась по моей вине.
Я не знал, что делать. Машинально вытащил из кармана все свои сбережения и отдал старухе! Эх, как она взвилась:
— Откупиться хочешь, ирод проклятый! Вот они, твои поганые кренделя, — и стала разбрасывать деньги, приплясывая и припевая: — Эх, лапти мои, лапоточки мои, ко мне милый приходил — ставил точки над "и"…
Улучив момент, я бросился бежать в сторону леса, слыша за собой зловещий хохот матери Змеевого.
И потом долго не мог прийти в себя. Я видел единственный выход — последовать примеру своей матери.
Но что-то удерживало, что-то теплилось в душе…