«А не маловата ли ты для алкоголя?» — чуть не ляпнул я. Но только усмехнулся.
Квартира — обычная двушка-хрущоба. Крохотный коридор, из коридора налево — кухня и дверь в совмещенный санузел. Прямо — прикрытая дверь в маленькую комнату. Направо — вход в гостиную. Для вещей между туалетом и входной дверью — встроенный шкаф еще советского образца. На полу — ковровая дорожка, бордовая с зелеными полосами по краям. Обои — в мягкий квадратик, как в палате для буйных в дурке.
Неровно виляя бедрами, и одергивая крохотное платьишко, Лена повела меня в гостиную. Там обнаружился диван, полированная мебель-стенка, в стеклянной части которой таинственно поблескивал хрусталь. Тяжелый куб телевизора на тумбочке. На нем — двухкассетник «Вега». Над диваном — ковер. Два кресла напротив телека, между ними — журнальный столик. На котором стоял стеклянный графинчик с мутно-розовым содержимым, два фужера, явно из комплекта этого же графина, и тарелка с чуть уже заветрившимися треугольными бутерами с сыром.
— Я музыку включу, ты не против? — бросив на меня косой взгляд, сказала Лена и, не дожидаясь ответа, клацнула кнопкой. Из колонок полилась музыка. Почему-то с припева, а не с начала. Lady in red is dancing with me… Даже имя исполнителя, кажется, могу вспомнить. Крис де Бург, точно. Хит всех сборников медляков.
Лена, чуть деревянно пританцовывая, направилась к столику и взяла в руки графинчик. Надо же, только сейчас заметил, что это ее платье-сорочка — красное. И на ногтях красный лак.
— Вина? — томным голосом спросила девушка. И, опять же, не дожидаясь ответа, налила по полбокала в оба фужера. Быстро схватила свой и сделала большой глоток. Села в кресло, скрестила ноги. Туфли, ну конечно. Как я мог не заметить… Обувь ей была явно тесновата, и она с видимым облегчением села. Нда, больше всего это похоже на попытку соблазнения. Очень детскую попытку соблазнения. — Почему ты не пьешь? это домашнее вино, моя бабушка делает! Очень вкусное, правда!
— Извини, засмотрелся на твои красивые ноги, — сказал я и взял фужер. Чисто из вежливости. Пить мне совершенно не хотелось. А вот Лена быстрым глотком опустошила свою тару и подлила себе еще. Щеки ее раскраснелись, глаза заблестели.
— А помнишь, как мы с тобой в парке заблудились? — вдруг выпалила она. — Ты еще тогда… ну… это… — она захихикала. Отхлебнула еще вина, поморщилась, будто пила лекарство. — Мы вчера с подругой ходили гулять на аллейку, а тут рядом с нами машина останавливается. Иномарка, представляешь? И водитель, такой, девушки, не хотите покататься?
— Погоди-погоди, — сказал я. — А к нашей прогулке в парке это какое имеет отношение?
— В парке? — испуганно повторила она. Сделала еще глоток. — Ах да… В парке… Карусель «Ромашка»… Ой, моя любимая песня, давай потанцуем!
Она допила содержимое своего бокала, вскочила с кресла. Покачнулась. Выставила вперед бедро, изогнувшись в типа соблазнительной позе и протянула мне руку.
— Белый танец! — уже совсем пьяным голосом объявила она. — Дамы приглашают кавалеров!
Я аккуратно поставил свой фужер, взял ее за потную ладошку, приобнял за талию. Лена прижалась ко мне и принялась елозить всем телом.
И подпевать магнитофону.
— Лест сом тугезер, райт нау, оу еее, ин свит хармони… — прикрыв глаза напевала Лена. Каблуки подламывались, пару раз она наступила мне на ногу, но, кажется, даже не заметила. Я крепко сжимал ее талию, чтобы она не рухнула на пол.
Не то, чтобы я в первый раз видел, как пьянеют с такой скоростью. Просто ситуация идиотская. Девушка хочет меня соблазнить? А нафига?
Никакого возбуждения от объятий с пьяной малолеткой я не испытывал. Девочку было скорее жалко. Кроме того, она явно тоже не пылала страстью, а будто по какой-то дебильной методичке действовала. К концу песни я уже был близок к тому, чтобы утащить ее в ванную и сунуть головой под холодную воду.
Когда последние аккорды смолкли, она плюхнулась обратно в кресло и почему-то громко расхохоталась, закинув голову.
— Ты такой красивый, Во-ва! — задыхаясь, сказала она. — Во-ва… А тебя родители называли Вова или Володя? Во-ло-дя… Это так смешно звучит!
Она снова схватила графин и налила себе еще вина. И до того, как я успел перехватить ее руку, влила в себя его буквально залпом. — Это вино такое пьяное… Ой… Закончилось… Но ты не бойся, на кухне еще есть… Надо только проце… ик… процедить…
Она попыталась встать, но каблук подломился, и она упала обратно в кресло. Снова засмеялась.
Потом наклонилась вперед, уткнув лицо в ладони.
— Что-то мне нехорошо… — пробормотала она.
— Так, барышня, давай-ка я тебя провожу в сторону белого друга, — я поднял ее вертикально, сбросил ногой с нее дурацкие туфли на каблуках и повел в сторону двери в туалет. Лена то что-то протестующе бормотала, то пыталась одернуть задравшееся платье, то всхлипывала. Но до унитаза дотерпела, и то хлеб.
— Вот уж не думал, Лена, что проблема твоя в том, что волосы некому подержать, — сказал я, заботливо собирая растрепанные кудри склонившейся над унитазом Лены в пучок на затылке.
— Как же мне плохо… — простонала она.
— Всегда рад помочь, — пробурчал я.
В этот момент скрипнула дверь маленькой комнаты.
— И что это вы тут такое устроили, а? — раздался очень знакомый девичий голос. Интонации такие, вальяжно-ехидные, я их уже слышал буквально сегодня.
— И тебе добрый вечер, Надежда, — сказал я, оглядываясь на подругу своей сестры. Ту самую, которую я сегодня сам же из дома выставил.
— Блин, вот ты дура, Ленка! — расстроенно протянула Надя, накручивая на палец прядь волос. — Ты зачем сама-то так напилась?
— Дай угадаю, — хмыкнул я. — Напиться должен был я, начать приставать, а ты бы подняла шум и вызвала ментов?
— Надька, отвали, мне плохо… — проныла Лена, не разгибаясь от унитаза.
— А ты что ли импотент, да? — зло прошипела Надя. — Она, между прочим, давно в тебя влюбленная ходит как кошка!
— Заткнись! — взвизгнула Лена.
— Сама заткнись! — огрызнулась Надя. — Я тебе помогаю, как подруге, а ты вместо этого нажралась, как свинья. Даже этого… не смогла соблазнить! Да кому ты вообще такая нужна?
— Надежда, ну как вам не стыдно так с подругой разговаривать? — сказал я. И мне опять захотелось этой дряни малолетней выдать леща. А еще пропнуть и выкинуть за дверь.
— А ты вообще молчи, урод, — бросила она. — Тебе девушка считай что даром отдается, а он как чурбан!
— Что-то пошло не так, да? — прищурился я. — Подстава не удалась?
Надя фыркнула и отвернулась.
— А что, отличный был план, да? — хмыкнул я. — Надежный, как швейцарские часы. Ты вообще нормальная? Мужика вот так вызывать и игры всякие устраивать? Ты же не меня, а подругу свою подставила. У тебя мозг в голове вообще есть, дурища малолетняя?
Надя вздернула подбородок и всем своим видом показала, что ей совершенно наплевать на то, что случилось бы с ее подругой в том случае, если бы на моем месте оказался какой-нибудь сексуально-озабоченный мордоворот, который трахнул бы пьяную малолетнюю Лену во все места, которые нашел.
— Вот что, подруга, вали-ка ты домой, — сказал я, отпуская волосы Лены, фонтан которой вроде бы уже иссяк. — Давай-давай, натягивай сапоги и ножками-ножками!
— Ты вообще что ли обнаглел? — взвилась Надя. — Ты чего вообще здесь распоряжаешься, ты не у себя дома!
— Я может и не Шварценеггер, но выкинуть тебя за дверь у меня сил хватит, — я встал в дверях туалета и упер руки в бока. Пока еще костлявые и совершенно не внушительные. Но ростом я в любом случае был выше этой соплюхи, возомнившей себя великой интриганкой. — Так что давай сама. Пока я добрый!
— Автобусы уже не ходят, мне до площади Советов пешком что ли идти? — возмущенно сказала Надя, глаза ее сверкнули.
— Ноги есть, значит дойдешь, — я равнодушно пожал плечами и повернулся к сидящей на полу Лене. — Лен, ты как себя чувствуешь?
— Ленка, скажи ему! — взвизгнула Надя. — Я вообще-то твоя гостья, он не имеет права меня выгонять!
— Лена из дискуссии выбывает по состоянию здоровья, — сказал я. — Кстати, почему ты все еще не обуваешься?