Людские голоса были чертовски громкими, истошные вопли приглушались воодушевлённым кличем что звучал так взволновано дублируясь эхом в сырых коридорах крепостных стен, страх, гнев и предсмертные агонии, всё смешалось кашой в один неразборчивый гул режущий слух. Отдающая металом кровь и далёкие, никому не нужные мольбы, что не нашли отклика, будоражили кровь и дополняли и без того громкую атмосферу братоубийства, сражение которое своей жестокостью уже давно вышло за рамки всего человечного, на войне все средства хороши, так ведь?
Именно поэтому, крепостные солдаты не могли поверить, что их крепость, последний рубеж, был в огне, а стены были испорчены их же кровью.
— Соберитесь. Вы же не отдадите свои жазни так легко.
Жалкая армия, малочисленная армия на вид, в ней нашли себе место только пару тысяч мечей, и они смогли всего за пару часов штурма и пары месяцев осады, кровью и сталью, сломить крепкий дух вражеских солдат и легко, как на прогулке войти в изломанную крепость которая теперь больше напоминала руины своей былой славы.
— Вы храбры, сильны, но всё же…
Бой за крепость шёл долго и кровожадно, в этом бою себе место нашли все, лучники брали в руки кинжалы и бежали в рукопашку, солдаты с сломанными мечами воюющие с обломками. Даже после экзекуции всех возможных главнокомандующих, нежелание умирать, воля к жизни всё ещё двигало разумами солдат, что надеялись вырвать победу из изуродованных лап.
— Я определённо. Всегдабыл на уровень выше.
Что бы никто не говорил, ни с каким богом, ни с какой молитвой завоевать эту крепость с таким маленьким количеством солдат было бы просто невозможно, это было местом кладбищем сотни армий. Эта крепость переживала натиски армий что были в три, четыре раза больше. Изломанные стены, кровавые реки и сорванные флаги это картина последнего художника, последних козырей.
— Акх…а… — прохрипел хотевший уже сбежать солдат дёргано опуская голову и видя, как из его груди торчит окровавленный в его же крови меч с треском пробивший его нагрудник. — Кг… — закряхтел тот.
Вытащив клинок из тела солдата, убийца пнул в спину его ещё живое тело которое издало лишь лёгкий хруст при падении. За стенами слышался бодрый гул и грохот.
Небольшая группа солдат впереди, смотря на эту кровавую картину сделала трусливый шаг назад в узком, плохо освещённом коридоре чьи стены были полностью испачканны кровью, а под ногами покоились трупы с застывшими ликами боли и мучений.
Наблюдая как их товарища, друга, только что, меньше чем за десяток секунд одолел всего один воин, что перед этим избавился от целой группы словно дикий зверь, никто из них не отважился сделать и шага в сторону маньяка который даже небыл защищён доспехами, всё, что на нём было надето это обычная, белая крестьянская рубаха-туника которая пропитавшись кровью придавала мужчине ещё более угрожающий вид.
Сгорбившись над трупом он косо посмотрел на них.
Угрожающий взгляд зелёных, уставших глаз уставился на, наверное последнюю, выжившию кучку легионеров как охотник на загнанную в угол добычу. Вся эта сцена была так ему знакома, день за днём, одно и то же.
Он ждал, надеялся, что они смогут сопротивляться ему и дать настоящий отпор.
Но не дождавшись от оцепеневших страхом солдат каких либо попыток сопротивления, мечник сделал несколько мягких и лёгких шагов по алому ковру в сторону трусливой группе зверкёв в железяках, покрутив в своих изуродованных шрамами руках окровавленный, старый, потрёпанный, но всё ещё надёжный именной меч с метками, дабы окончательно приблизить солдат к инсульту.
Мечник с тёмными, длинными не стриженными развивающимися волосами одним плавным движением оказался чуть ли не в плотную к солдатам, что застыли в страхе будто бы молясь, что это всё лишь жуткий сон, они были готовы поклясться что слышали его холодное и ровное дыхание, его угрожающий взгляд крепко вонзился в их помутневшее сознание, и его меч который разбрызгивая кровь завис над ними.
Секунда другая и длинноволосый вторженец плавным и резким движением рассёк первому рыцарю незащищённое горло заставив его перед этим лишь жалко пискнуть. Кровь брызнула ручьем пачкая стоящих позади остальных "овец", ещё одна секунда и рядом стоящий второй рыцарь падает замертво от такого же быстрого рассечения глотки.
Третий словно выпадая из ступора набрался смелости побороться за свою жизнь и ответить захватчику, взявшись покрепче за рукоять клинка он бросился на мечника, если он ничего не предпримет то смерть будет неизбежной, его погибшие товарищи это прекрасно продемонстрировали, он отомстит, он должен выжить!
Закричав от злости и страха с обжигающими слезами на лице рыцарь в паре сантиметрах от мечника коротким выпадом напал на вторженца целясь ему в грудь желая пронзить насквозь, что бы кровь не прекращала идти и он сполна почувствовал всю горечь поражения и холодной смерти от его клинка, что бы его органы были разорваны в клочья, что бы его угрожающий и полный жалости взгляд сменился на умоляющий и дрожащий от страха.
Звон метала пронёсся по кровавому коридору крепости, рыцарь не успел даже понять, когда и как, его атака была парирована, отбита в мгновение ока, он не смог даже заметить когда мечник успел повернуть на него свой охотничий взгляд и парировать, как ему казалось, быструю атаку попутно сломав ему клинок на две части, что улетели куда то в глубь коридора и утонули в крови.
— Медленно. В этих железяках вы всё равно что жалкие пленники заточённые в свои же кандалы. — грубый и громкий голос мечника в котором даже не скрывалось отвращение с насмешкой и явной кровожадностью с жалостью прошёл эхом.
Он разочаровался.
Солдат застыл от голоса мечника, как гром среди ясного неба, от чего он не успел выдавить из себя и звука когда холодное лезвие уже пронзило его сердце разрывая орган на куски, без того кровавый клинок ещё сильнее испачкался в алом цвете.
— Мне жаль. Вам не хватило мастерства. — с долей сочувствия насмехался он, даже зная, что они не понимают его язык.
Вынув испачканный, покрытый рубцами меч из ещё одной жертвы та беспомощно упала на пол хрипя и смотря на последнего оставшегося в живых товарища, близкого друга, словно надеясь, молясь, что он спасёт его. Но разум последнего защитника крепости был заполнен ядовитыми мыслями о побеге, мечник которого даже ранить не смогли, весь испачканный в крови сейчас в образе психа и мясника стоял перед оцепеневшим рыцарем, бывшим офицером. Страх и паника овладели им и так и не отпускали, как будто это всё было кошмаром из которого невозможно выбраться.
Ноги и руки рыцаря задрожали а мысли стали запутанными, бежать некуда, здесь только узкий, окровавленный коридор, единственный путь к выходу — через этого потрошителя, мечника что в одиночку прошёл через всю элиту.
Взяв себя в руки рыцарь машинально упёршись на пятки встал в боевую стойку ожидая атаку вторженца, ноги и руки до сих пор дрожали, но разум на отрез отказывался сдаваться.
Вторженец лишь фыркнул, после чего его силуэт стал расплывчив а кровь под его ногами разлетелась во все стороны, его шаги, всего пару шагов, были прекрасно слышны, но незаметны, и всего через мгновение его окровавленное лицо в паре сантиметрах появилось перед глазами рыцаря, он просто появился там за секунду, от страха глаза солдата стали лихорадочно искать спасение а из уст потихоньку вырывался крик, все мысли о бое сдуло ветром, его противник во многом превосходил его по манёвренности и мастерству.
Хотев уже было бежать от неминуемой смерти рыцарь осознал, что он уже падает на холодный, кровавый пол, горький вкус крови жёг его язык, а живот отдавал острой болью, голова гудела а адреналин в крови так и бушевал как у дикого животного, в глазах медленно темнело.
//
Надеясь что он перебил последних выживших, длинноволосый мечник под чавкающий под ногами звук крови и блевоты направился вперёд перешагивая ещё тёплые тела людей. Идя вперёд под треск факелов его шаги эхом раздавались по каменному коридору, а на его пути оставался неприятный запах крови.
Окончив свой путь, на котором он больше к счастью никого не встретил, мечник замер перед двух метровой деревянной дверью что должна вести к его последней цели и уже было потянулся к дверной ручке дабы открыть её, но в последнюю секунду передумал. Они сюда не гостить пришли.
Пнув её ногой со всей силой, дверь не выдержав такой напор недоброжелателя разломалась в дребезги открывая вторженцу вид на небольшой, пустой зал с совсем небольшими бойницами предназначенными для стрелков и обвешанными гобеленами стенами.
В противоположной стороне зала стояло небольшое деревянное кресло обтянутое кожей, на котором закинув ногу на ногу сидел высокий мужчина брюнет с старым, морщинистым лицом и ехидной, напряжённо-нервной ухмылкой. С змеиным взглядом, он одетый в металлические латы поверх кожаной брони медленно встал с кресла и сделав пару тяжёлых шагов вперёд смерил своего оппонента оценивающим взглядом с крохой удивления и недоверием.
Он остался один, один на один.
— Один? Не целая армия или же отряд? — рыцарь посмотрел заспину вторженца не веря, что он единственный. — И даже ни одного ранения не схватил. В Твескории проблемы с людьми, раз они наняли наёмников? Так ещё и такого… — поматал он головой.
Всё же возможно, что этот парень просто отбился от своего отряда, парню просто не повезло явиться сюда одному.
— Ну мне же легче. — дёрнув эфес и обнажил меч Улан. Делая глубокий вздох он направил его остриё в сторону мечника.
Что то было в этом человеке чего Улан опасался, его поведение, его взгляд. Натренированные инстинкты хозяина крепости вместе с шипящими голосами в голове так и предупреждали его, "он опасен" "опасен…" "меч", а некоторые голоса желали выпивки не видя во вторженце ничего особенного.
Но он вспомнил, это лицо, крупицы воспоминаний начали собираться воедино.
Ехидный взгляд Улана изменился на осторожный а ухмылка сменилась угрюмой маской, будто бы он только что получил не слабую оплеуху. Это не тот противник с которым можно вести себя беспечно и думать, что это всё всеголишь разминка, здесь и сейчас придётся выложиться на полную, а может и больше, всего одна ошибка, всего одна оплошность и за это ты поплатишься конечностью в лучшем случае, в худшем ты станешь местным аналогом безголового всадника.
"Я- козырь, он- наёмник, не более, обычный, просто очень везучий наёмник с неплохой пугающей харизмой" — повторял про себя Улан выискивая слабые места мечника и успокаивая себя.
Он отличается от всех, кто приходил сюда ранее, ещё никакая армия не могла покорить и сломить волю защитников крепости, но сейчас, сейчас этот человек что даже отдаленно не напоминал рыцаря, даже без брони или хоть одной царапины но с множеством боевых шрамов стоял перед тем, кто в ином случае должен был сам прийти за ним, а не наоборот.
Напряжённая тишина в воздухе казалось длилась часами, тишина — чьё напряжение первым не выдержал Улан. Взяв инициативу в свои руки он одним рывком сократив расстояние приготовив рубящий удар, намереваясь отрубить вторженцу его ведущую, правую руку и вывести этим его из боя, быстро и легко сделал первый ход, каким бы небыл этот мечник, без брони он просто кусок мяса.
Меч Улана с симфоническим звоном металла был отбит за мгновение до того, как он бы пронзил мягкую плоть мечника. Уперевшись пятками в пол и сохранив равновесие Улан мигом занёс меч назад атакуя дугой в шею мечника.
Вторженец не желая терять очевидное превосходство и время после идеального парирования атаки используя быстрый колющий выпад нацелился в глотку своего оппонента.
Не успел.
В последний момент вторженец сменив свою стойку, установив ноги пошире выставил вертикальный блок мечём не давай врагу отсечь себе голову.
Мимолётные искры упали на пол. Сила атаки Улана была велика, чуть ли не сбивая мечника с ног, такой удар, даже заблокированный смог бы спокойно сломать обычному человеку кости рук, но вторженец был ко всему этому подготовлен и смог выстоять сдерживая кряхтения.
Парируя и нанося атаки они шаг за шагом смещались по залу то и дело оставляя на стенах царапины, разрывая гобелены и факела, чьи угли сжигали остатки разрубленных гобеленов.
Удар, блок, удар, блок, контратака, блок. Это продолжалось продолжительное количество времени, руки мечников были все в мозолях, а ноги подкашивались от одной только усталости. Они покрывались как холодным потом так и каплями своей и чужой крови.
Быстро и резко отбивая потресканный в бою меч Улана и сбивая его с равновесия благодаря весу его тяжёлых и крепких доспехов и не правильного распределения центра тяжести, мечник, собрав последние силы в своих ногах, рывком вперёд держа меч на уровне шеи нацелился остриём в горло, единственное открытое место в броне Улана, и как можно быстрее, не давая своему врагу и миг на отдышку, сделал колющий выпад.
Рывки вторженца были стремительны и резки, Улан давно признал, ему пришлось признать, сокращение дистанции — главное оружие его противника.
Хозяин крепости с помутневшим и усталым сознанием, теряя равновесие чуть ли не в слепую атаковал мечника выпадом, чей меч был уже совсем близко от глотки Улана, что есть силы.
Доспехи слишком сковывали его и без того усталые движения, сражаться в них против кого то быстрого и ловкого очень хлопотно, смертельно хлопотно, а тяжёлый меч, предназначенный для рассечения вражеских доспехов и вовсе делал из Улана неповоротливую мишень так и ждущую атаки.
От слепой атаки Улана мечник одним плавным движением, под адреналином и боевым азартом сначала отвёл голову в сторону, тем самым пропуская клинок Улана в паре сантиметрах от своего правого уха. Хруст. Продолжая свою атаку он достиг, он пронзил плоть, глотку Улана, одним резким и сильным толчком, уперевшись на пальцы ног он вдолбил клинок ещё глубже пронзая шею Улана насквозь до самого затылка, а после зайдя ему за спину словно тень круговым движением добил ничего не понимающего, что то бурчащего противника с полу отрубленной шеей в полу склоннёном назад состоянии. Меч, который ещё недавно мог убить вторженца, в миг выпал из мощных рук на каменный пол крепости.
Всё произошло чрезмерно быстро, так, что от одних взмахов их клинков несколько уцелелвших факелов на стене потухли а разбрызганная кровь испачкала даже кресло в конце зала и пару гобеленов на стенах.
Мечник тяжело дышал, ему не в первой, усталость это часть закалки, если ты не закалился на одной войне, то умрёшь на другой.
Тело Улана судорожно затряслось а из его уст выходили похрипывания в перемешку с кровью, схватившись за свою шею тот с грохотом своих же доспехов упал на холодный каменный пол образуя на нём небольшие трещины и поднимая слой пыли.
Не веря в своё поражение и свою скорую смерть Улан попытался нащупать свой меч, смерть должна быть достойной, не такой как эта. Он пытался дотянуться до своего боевого товарища, но руки уже не двигались, он уже не мог даже открыть рот, последний его взгляд покрасневших глаз был направлен на мечника, монстра чей взгляд оставался всё таким же, притворно-холодным и безразличным, все наёмники одинаковые.
Кровавая лужа всё растекалась по полу заполняя трещины, а хрип Улана с каждой секундой становился всё тише, оставляя мечника одного в полной тишине под тусклый свет факелов и лунного света из небольших бойниц в стенах.
Бросив изучающий взгляд на комнату и не найдя в ней ничего примечательного или того, на чём можно заработать мечник взмахнул клинком смахивая с него свежую кровь и спрятав его в ножны длинными шагами переступая ещё теплое тело Улана пошёл к выходу, его союзникам ещё может понадобиться помощь. Похороны коменданта пройдут и без его участия.
— Ялмир! — послышался громкий, низкий голос в проёме двери.
Закончив осматривать комнату и повернувшись на голос, Ялмир наконец заметил высокого мужчину, ещё молодого но не подростка, с тёмно-каштановыми неухоженными волосами и бледными, почти белыми зрачками глаз, одетого в точь точь как он, в одну белую рубаху, разве что у него была ещё пара кожаных наплечников, а на поясе висели ножны с мечом и парой кинжалов.
— Вижу в этот раз ты справился сам, мог бы подождать меня, нечего было сломя голову вперёд рваться.
— Вы слишком долго возились, ничего нового, а я хотел закончить всё побыстрее, это ведь последняя крепость, наконец то. И если бы ты хотел, то легко нагнал бы меня, искать повод для ссоры ни к чему. — с облегчением от чувства выполненной работы сказал Ялмир выходя из кровавой комнаты с трупом Улана в не менее кровавый коридор где и стоял давний друг мечника, Анвиль.
Анвиль скрестил руки и помотал головой но решил не выдавать очередную лекцию о важности командной работы и вместе с Ялмиром поспешили покинуть сей каменный круг ада слыша как где то в далеке кричат союзные солдаты.
//
Крови на их одежде было столько, что теперь единственный способ от неё избавиться это сжечь одежду до тла, а они сами напоминали чертей. Они оба давно привыкли к этому едкому и металлическому запаху и они бы могли оставить своё одеяние в таком состоянии хоть на месяца, но правила требовали от них поддерживать пристойный вид их одежды.
Хлюпая кровью под сапогами пара мечников идя друг за другом осматривали освещаемые луным светом трупы на наличие чего нибудь интересного, что можно было бы позабирать себе а после и продать.
— Было у них чё нибудь интересного в хранилище? — осматривая тела на добычу спрашивал Ялмир. — Скудно у них всё здесь.
— Эх… Прав ты, ни денег, ни достойной экипировки. В хранилище тоже всё скудно, одни припасы, не везёт нам в последнее время. — виновато почесал Анвиль затылок. — Оставим уборку трупов и вывоз продовольствия на других, а нам нужно на выход, новость есть. И там это, к генералу зайти надо.
Ялмир кисло прищурился и взглянул на приятеля, его внезапные новости никогда не бывают хорошими, никогда, особенно в такое время, когда до вражеской столицы рукой подать, уж в ней то точно будет чем поживиться.
Решив промолчать, Ялмир, поглаживая навершие меча, с товарищем спокойно прошли по лабиринтному коридору переступая трупы и выйдя по лестнице вниз мимо копошащихся союзников занимающихся добиванием и уборкой трупов. Выйдя в главные коридоры, под удивлённые и недоверчивые взгляды перешёптывающихся солдат, они вышли из огромного каменного здания оставляя за собой следы капающей крови с крестьянской одежды.
— Свежий воздух. Запах человеческих внутренностей уже изрядно поднадоел, не находишь? — Ялмир сделал глубокий вдох явно наслаждаясь минуткой когда он может спокойно насладиться почти чистым воздухом без запаха крови, металла и пороха с дымом, пусть округа и была завалена трупами, это не самое худшее в чём они участвовали. — До столицы рукой подать, а потом мы сможем вернуться домой и хорошенько это отпраздновать, Мик с Дианой будут рады. — упёр мечник руки в бока.
— Не радуйся, я как раз на этот счёт, читай. — мрачно произнёс Анвиль и протянул другу бумажный свёрток пергамента, приказ генералитета пришедший от гонца совсем недавно. — Наш контракт выполнен, а тут нам приказано отойти от столицы, дальше армия справиться сама, а наши отряды переходят под командование генерала.
Ялмир бегло прошёлся глазами по приказу с королевской печатью и недовольно прищурившись издал тихий, непонятный но недовольный стон с расширенно недовольными глазами и разорвал бумагу на две части.
— Вот же… одно божедуръе в командовании сидит! — чуть ли не прорычал Ялмир.
Ялмир закрыл глаза, в последнее время они стали всё сильнее отдавать болью.
Из за того, что они являются лишь наёмниками, а не кадровыми солдатами армии они имеют все основания ослушаться и войти в столицу уже как самостоятельные и независимые мародёры, такое не редкость, но тогда и про награду можно будет забыть, да и скорей всего придётся устраивать мясорубку прямо с недавними подчинёнными-товарищами, а это последнее, что они хотели бы делать. — Ну и чёрт с ними, бог всё знает, как только увидят что их легион дальше стен не пройдет так сами к нам на коленях приползут.
— Надеюсь. Говоришь ты красиво, вот только сомневаюсь, что всегда правдиво. — сказал Анвиль. — Давай заканчивай свои дела и поехали, нам вместе с небольшой группой солдат нужно успеть выехать с этого королевства за три месяца, время не на нашей стороне.
Работа наёмным убийцей последнее, к чему Ялмир хотел возвращаться, от того и продлил свой служебный контракт, вечные баталии и планирование атак уже неотъемлемая частичка мечника, и он стремится как можно быстрее забыть это, возможно поэтому то, что их отозвали даже к лучшему.
Протискиваясь через толпу солдат в латах до которых ещё не дошло, что в крепости не осталось ни одной живой души, мечники вышли через главные, уже разбитые ворота крепостных стен с которых до сих пор убирали трупы, как союзников, обстрелянных, разрубленных, облитых смолой и так далее, так и вражин.
Небольшая армия за стенами крепости у осадного лагеря увидев двух мечников почти без единой царапины победоносно закричала, крепость была взята кровью и сталью, наконец то. Каждый из солдат был рад, что ему не придётся рисковать собой штурмуя крепость когда она уже зачищена, ну а тем, кому повезло меньше, кто стоял в первых рядах и первыми принялись штурмовать крепость и первыми же полегли, остальные просто, дружески сочувствовали пожимая плечами, им обещали славу и деньги, а не смерть, и они рады, что два очень непринципиальных мечника очищают им путь к их славе.
Ялмир одарил остатки армии строгим взглядом всем видом показывая своё отвращение к таким людям как они, которые готовы отсиживаться в стороне пока их товарищи гибнут как увесистые хомячки в совином логове. Как бы то ни было, он не мог вынести им выговор или отдать под трибунал, в идеале вообще уволить, главным в армии был не он, и не больно ему уж хотелось брать на себя эту ношу, ему по горло хватало забот.
— Дела в армии нынче такие себе, может нам и найдут новую работу, а может нет, что тогда будешь делать? — прогуливаясь по осадному лагерю разбитого вокруг крепости спросил Анвиль. — Если ты опять скажешь что поедешь больного брата навещать меня конвульсия возьмёт. Не думаешь что если всё свободное время ехать в такую даль то на себя времени не хватит? — говорил образующим тоном Анвиль. — Лучше бы не с его болезнью боролся, а со своими внутренними собеседниками, здоровье своё к чёрту угробил.
Мечникам приходилось едва ли не кричать, ведь в лагере то и звучал победоносный смех вместе с звуками гитары и многочисленные трески костров, где то вдалеке кто то жарил мясо. Военное настроение вновь сменилось праздничным. Кто то обнимался с друзьями, с которыми они ещё недавно прощались чувствуя что эту битву им не пережить. И так же многие оплакивали своих павших товарищей не сдерживая слёзы.
— Бросать больных родственников точно не моё. Да и вся эта рутина только до тех пор пока я не получу от придворного алхимика микстуру, помнишь, сказал же мол, знает как лечить эту болезнь. Теперь служи по контракту да жди, ты-ж знаешь. — с явным возмущением передразнивал мечник алхимика осознавая насколько это колючая ситуация. — Хочется просто уехать и найти работёнку поинтереснее.
Прошло пол года, Ялмир служил, убивал, а нужного лекарства для брата ещё нет. Недовольство Ялмира нарастало с каждым военным походом, которые он должен был устраивать по контракту, по которому ему и полагается помощь королевского алхимического института и главного там магистра, всё, что сдерживало мечника от насилия это жалование которое он получал, работая он за бесценок точно бы уже сорвался.
— Ты же знаешь, мне это самому не нравится, но не бросать же мне брата, особенно когда и жена от него ушла. Тут дело такое, что болезнь та непонятно какая, и магистр этот, алхимик, мне ничего не говорит, только и талдычит что лекарство уже почти на изготовлении, а моё здоровье это последнее что меня беспокоит.
Высказывался Ялмир своему другу попутно разминая шею и руки с характерным хрустящим звуком встающих на место костей. Пришлось немало стараться для того, что бы сохранять лицо перед союзной армией, все эти месяцы напряжения слишком сказались на мечнике.
— Ну а ты что будешь делать? Ехать то тебе некуда, да и не к кому, не хочешь в отпуск податься? — дошагав до главного, огромного охраняемого у входа двумя солдатами шатра по среди лагеря задал Ялмир своему другу извечно интересующий вопрос. — Ещё и про личную жизнь мне что то балаболит. Была бы с нами Жанна тогда другое дело.
Анвиль помрачнел, но тем не менее обиду за последние слова на друга не затеял. Они слишком много прошли вместе что бы обижаться из за такой мелочи. Они уже успели прославиться во многих странах, в неочем хорошем смысле, бледный клинок Анвиль и цареубийца Ялмир, дуэт гнилой порчи, твари, и те, с кем лучше не вести дела, эти прозвища они двое кроме как глупыми и не считают отдавая предпочтения своим обычным именам.
Отдав войне слишком, через чур многую часть своей и так короткой жизни наврятли уже получиться её отбросить и начать заниматься чем то другим, более мирным и спокойным, мирная жизнь может длиться только до тех пор, пока кровавая жажда власти дворян будет утолена — так они оправдывали свои жестокие похождения.