— Удачно. Ну ладно, Григорий. Счастливого Нового года!
— И вам тоже, кстати, как вас зовут?
— Таня.
— Таня, вы не хотите встретиться со мной?
— Я даже не знаю. А вы какой?
— Я самостоятельный. Красивый. Слегка пьяный. И бесконечно одинокий.
— Тогда хочу.
— Записывайте адрес.
вечер
— Добрый вечер, мне бы милиционера Диму.
— Извините, вы не туда попали.
— Туда, туда. Определитель не ошибается. У вас есть мальчик Миша?
— Есть. Но его увезли в больницу вчера — он очень сильно испугался какого-то черта в ванной комнате. А вы откуда знаете Мишу?
— Он мне звонил несколько раз подряд. Сказал, что у него папа работает в милиции.
— Ну что вы, какой папа. У него нет папы, а мать гулящая. Закрывает его в квартире и уходит. Гулять уходит. А я ихая соседка. Он такой хулиган, этот Миша, ужас просто! Повадился вот звонить незнакомым людям, а кто-то его и напугал, что в ванной черт сидит.
— Баба-яга.
— Простите?
— Бабушка, запишите мой номер, пожалуйста, и когда Миша вернется из больницы... пусть он обязательно позвонит. Я буду очень ждать. Я буду ждать этого звонка, как ничего в жизни. Или знаете что... Я сейчас позвоню своему другу Григорию — он с машиной, и мы поедем к нему в больницу.
— А вы кто?
— Я его знакомая. Это я с ним по телефону разговаривала, но я не хотела его пугать. Я сама напугалась.
— Он так боялся, что перестал в туалет ходить, понимаете? Он думал, там баба-яга. И его увезли с нервным расстройством. А мать празднует где-то уже сутки.
— Какой номер больницы? И палата?
— Больница три, палата восемь, Миша Фабин, пять лет.
— Я ему мандарины. И яблоки. И морс сварю...
— Девушка, не плачьте. С Новым годом вас, веком, тысячелетием...
…
— Это номер тридцать шесть пятьдесят четыре семьсот сорок два. Если вам есть что сказать, говорите после сигнала. Если сказать нечего, до свидания.
— Говорю после сигнала. Здравствуй, Михаил. Говорит Таня. Ты, наверное, узнал. Хочу сообщить тебе, что телефон — главное изобретение тысячелетия. Гораздо более важное, чем атомная бомба, антибиотики и презервативы. Людям свойственно обожествлять телефон, приписывать ему мистические качества и обвинять в неудачах. Телефон сводит людей и разводит, ссорит и мирит, пугает и утешает. И если я вдруг решила отказаться от своего номера и выбросить в окошко старый красный аппарат, перемотанный изолентой с налипшей пылью, значит, мне надоела эта дурацкая зависимость. От телефонных звонков и от тебя самого. Прощай. Прощай, мой телефон. Сейчас я тебя убью. И вместе с тобой убью свою недоброкачественную любовь. С Новым годом. Веком. Тысячелетием. Будем писать письма. Гудбай.
Новое меню
— Господи, сколько еще ждать-то? Понтов выше крыши, а работают отвратительно!
— Да ладно, не ругайся. Вон он идет. Какой-то новый, я его раньше не видел.
— Пожалуйста. Пожалуйста. Желаете чего-нибудь на аперитив?
— Мне пива разливного, а даме — красное вино. Вот это.
— Этого, к сожалению, нет.
— Тогда это. Двести грамм.
— Конечно.
— А меню мы пока почитаем.
— Конечно. У нас новое меню с понедельника. И тридцать процентов скидка до следующей среды.
— Понятно.
— Ушел. Ну, слава Богу. Неприятный какой-то. Мне кажется, он там встал за дверью и нас подслушивает.
— Маш, ну ты еще скажи, что его твой муж специально нанял. Ну, не смеши меня, родная, пожалуйста!
— А что? С него, пожалуй, станется. Ладно, давай почитаем. Так... Салат “Женевьева”. Они хоть знают, кто такая Женевьева? “Мелко покрошенная редисочка в дивном соцветьи весенних трав и незабываемый соус на ваш выбор: сырный, сливочный, ореховый”? Сколько мы с тобой тут не были, зая?
— Месяц всего, Маш. Всего месяц. “Мясные деликатесы “Фронда” — тот же окорок с колбасой, только назвали красиво. Окорок из фрондеров...
— Зая, у них же французская кухня. Понимаешь? Стейк Атоса, заливное по рецепту госпожи Кокнар, гигантская свиная отбивная “Радость Портоса”...
— И вот, смотри, салат Софи Марсо. Чернослив с вареным картофелем и сыром. Закажу — мне она нравится.
— Что?! Я думала, что я тебе нравлюсь... А ты салаты из Софи Марсо заказываешь!
— Машунь, она мне нравится тем, что слегка похожа на тебя, но не такая красивая.
— Ну ладно, прощен. Я возьму, наверное, закуску из брынзы “Эсмеральда” и котлет-де-воляй. На самом деле это котлета по-киевски, все понты, понты!