Слава покинул квартиру, оставив Дашу один на один с Рыжим. Конечно, преимущество на её стороне — острый нож против связанных рук за спиной. Да и куда ему деваться с подводной лодки — вокруг вода простиралась до самого горизонта, а через пару дней “волна”, как крышка гроба из цельного дуба, накроет весь город. Даша могла стать тем самым гвоздём для Рыжего, но не хотела.
Она ставит увесистые консервные банки на пол возле своих ног.
Если стоять, прижимая их к груди — будет не удобно отбиваться ножом от агрессивно настроенного мужика, пытающегося тебя убить. Конечно, эти банки можно будет кинуть ему в лицо, но ведь можно и промахнуться. Нет, пусть лучше постоят у ног.
Даша пристально смотрит бородатому в висок. Сжимает нож. Большим пальцем медленно водит по рукояти, мысленно настраивая себя на то, что всё будет хорошо — сегодня больше никто не умрёт. Рукоять еще не успела нагреться и стать липкой от пота. Сжимать её приятно. Чувствуется сила и уверенность даруемая этим предметом.
Даша ощущает приток энергии так же явственно, как тепло за спиной.
Маленький костерок, в котором догорают обои, страницы из пошлого журнала и куски стола, своим химическим шипением просил добавки.
Не выпуская Рыжего из поле зрения, Даша начинает собирать с пола остатки обоев. Доламывает стол, помогая себе ножом. Пробует сковырнуть сохранившийся подоконник, но вовремя понимает, что это пластик, и где-то, в глубине души, проклинает всех жильцов этого дома, решивших установить у себя стеклопакет, а не оставить старые советские окна.
Швыряет всё в костёр.
Скомканная страница пошлого журнала смотрит на Дашу с мокрого пола. Медленно впитывая воду набухает, начинает распрямляться. Двигает валяющиеся вокруг обои. Те обои двигают другие, а те, другие, двигают еще другие, заставляя бумажный ковёр шевелиться. Всё это напоминает труп уличной кошки, шкура которой ходит волнами из-за тысячи опарышей, пожирающих её изнутри.
Даша это замечает.
Присаживается рядом.
Протягивает руку.
Поднимает скомканный листок, и, от возникшего вдруг любопытства, распрямляет. На глянцевой странице, испещрённой не одним десятком мелких изломов и загибов, отчётливо читается пикантный заголовок:
“Я отсосала у него под водой!”
А мне сделали искусственное дыхание под водой, с ухмылкой на лице вспоминает Даша, обрести жизнь куда приятнее! Затем листок принимает форму бейсбольного меча и отправляется в огонь.
Отпраздновав точное попадание, Даша начинает высматривает новые пикантные подробности на полу, но замечает, как кустистая рыжая борода, похожая на старый советский веник, медленно поворачивается в её сторону. Прозрачные бусинки срываются с веника и падают на пол.
Кап.
Кап.
Кап.
Рыжий хлопает глазами, дергает ртом. На лбу блестят капли. То ли пот, то ли всё те же прозрачные бусинки, успевшие накапать целую лужу под его ногами.
И как она могла забыть, что она не одна. Сразу же представила, как он ухмыльнулся, увидев в её руках неприличный листок. Срамота…
Да пусть думает, что хочет! Я тут главная! И громко шмыгнула носом.
Как же тут воняет…
Запах тухлой воды вырывался из холодильника и смешивался с горячим запахом жжёной смолы, которой обильно пропитывали изделия из ДСП. Запах детства — спичкой поджигаем пластилин и вдыхаем обжигающий аромат. Даша сделал еще один глубокий вдох, чтобы наверняка погрузиться в детство, но что-то не получилось.
Закинув в пламя очередной обрывок ушедшей эпохи, она внимательно наблюдает, как спиралька чёрного дыма вырывается из языка пламени и коптит стену. Подкладывает еще кусок, и новая спираль рисует свой узор на бетонном холсте. Когда костёр догорит, неизвестный художник успеет изрисовать всю стену своими чёрными мазками, даря возможность погрузиться в столь недалёкие времена, когда можно было наслаждаться живописью в любой квартире.
Рыжий что-то промычал. Испугавшись, Даша резко дёрнулась, выставив перед собой нож.
Как глупо. Стоило ей отвлечься на пару секунд, и уже любой шорох мог напугать. Она разозлилась на саму себя, но больше всего её разозлила улыбка Рыжего, выступившая сквозь густые заросли на загорелом лице. Вроде, он ей даже подмигнул.
Его потрескавшиеся губы, с отслоившейся тонкой кожей, как обрывок целлофана, шелохнулись. Он что-то ей сказал, но Даша не обращает внимание. Она мнит себя глухонемой — так проще. Она это знает, потому что уже сталкивалась с подобным. Только заговори с ним, и он сразу определит по твоей интонации в каком эмоциональном состоянии ты прибываешь. Страх, злость, возбуждение, ненависть — всё это с легкостью отразиться на твоём языке, если ты начнёшь им неумело дёргать.
Даша взглянула на нож и подумала, как жаль, что он не может говорить вместо неё.
Рыжий продолжил говорить, прося Дашу ослабить верёвки. Он уже не мог шевелить пальцами. Испытывал болезненные ощущения и умолял её, хоть как-то облегчить его муки.
Она посмотрела на него, провела пальцами по вздувшейся щеке и холодно заулыбалась.
Намёк более чем понятный. Стиснув зубы, Рыжий опустил голову. Обиделся, как избалованное дитя.
Когда подкидывать в костёр больше ничего не осталась, Даша решила, что пришло время разогреть еду.
Вытащила решётку из холодильника, положила на костёр. Взяв банку, упёрла кончик лезвия в её борт и ударила ладонью по рукоятке ножа.
Раздался глухой звук.
Даша заметила, как дёрнулся Рыжий. Боится. Неизвестность его пугала. Еще бы, как тут не испугаться, когда ты стоишь на коленях, со связанными руками за спиной. Всех твоих друзей убили, а самого тебя поймали, как мелкую рыбёшку.
Открыв вторую банку, Даша поставила их на решётку. Ногой поддела болтающуюся дверцу холодильника и с грохотом её захлопнула. Рыжий снова дёрнулся, покосился на Дашу и обнаружил, что она сидит возле него на дверце холодильника.
— Отпусти меня, — прохрипел он.
Не-а, подумала Даша, никуда я тебя не отпущу. Сейчас Слава вернётся, и ты всё нам расскажешь.
Когда жир в банках закипел, на кухню влетел Слава.
Даша обрадовалась, как маленькая девочка, спрыгнула с холодильника и заулыбалась. Славино лицо по-прежнему выражало пустоту, усталость. Только теперь усталость была куда заметней. Его грудь тяжело вздымалась и также тяжело опускалась.
Учуяв аромат мяса, Слава закрыл глаза и глубоко вдохнул.
Женская ладонь указывала в угол.
Увидев две почерневшие от копоти банки, Слава довольно кивнул. Ну хоть как-то получилось нарисовать на его лице улыбку, обрадовалась про себя Даша.
— На, держи, — буркнул он, протягивая ей бутылку воды.
Достал ложку из кармана и тоже ей протянул. Но самое любопытное он держал под мышкой. Что-то крупное, скрученное как коврик.
— Что это? — спросила Даша.
Довольным тоном он ответил:
— Твой гидрокостюм.
— Мой? И где ты его взял?
— Купил! — и прошёл мимо.
Возле стены, где ранее валялся стол, Слава расстелил Дашин гидрокостюм, как стелют коврики питомцам. Вытащил банки из огня. Кряхтя, стараясь ничего не уронить, уселся с краю “коврика”.
— Ну, что встала? — устало протянул Слава, — Садись! — и вмазал пятернёй по костюму, приглашая её сесть.
— Свято место пусто не бывает! — задёрнув подол плаща, Даша плюхнулась рядом. Облокотилась о стену и разом выдохнула из себя всю усталость, накопившуюся за день.
Стянув одну перчатку, Слава протянул её Даше.
— Зачем? — спросила она.
— Чтобы есть, — и ладонью, на которой была надета перчатка, взялся за раскалённую банку.
Попросил вернуть его нож, но Даша в ответ протянула ему ложку.
— Ешь ложкой, ты заслужил!
Они смачно начали поглощать горячую, пропитанную жиром тушёнку. Её запах сводил с ума, скрючивал живот и заставлял рот наполняться слюной. Куски рвались под собственным весом и падали обратно в банку, разбрызгивая жир. Друзья чавкали. Облизывали жирные губы. Изредка поглядывали друг на друга. Улыбались, демонстрируя застрявшие куски мяса между зубов.
Проживав очередной ломоть мяса, Слава зычно рыгнул, затем быстро извинился и сказал:
— Всё не ешь, оставь жир!
— Зачем?
— Скоро узнаешь.
Не выдержав сводящего с ума запаха пищи и бредовых разговоров, Рыжий сел на задницу и повернулся к жрущим.
Они замерли, удивившись его смелости. Или наглости. Или может он просто решил с ними поделиться чем-то важным?
Возле Дашиных губ застыло лезвие ножа с нанизанным куском блестящего мяса.
— Приятного аппетита, — сказал Рыжий.
— Спасибо, — сказала Даша.
— Ты хоть представляешь себе, — продолжил он, — скольких людей отправил на тот свет этот нож? Сколько литров крови он хлебнул? Сколько порвал сухожилий, глоток и сердец?
Красивое женское лицо вдруг стало напоминать тряпку, брошенную в углу. Даша поперхнулась. Выронила нож и начала громко кашлять. Полетели слюни, ругать, брань.
Слава вовремя успел выхватить из её рук банку и поставить на пол. Рядом примостил свою и начал хлопать Дашу по спине.
— А я ведь тебя просил вернуть мне этот нож, — сквозь глухие шлепки, голос Славы был еле слышан.
Бух.
Бух.
Рыжий громко засмеялся. И с каждым новым шлепком, его смех становился громче.
Бух.
Бух.
Глаза Даши налились кровью. Слёзы струились по щекам. Попробовала что-то произнести, но хрипота и кашель всё заглушили.
Слава ударил еще, но сильнее.
Бах.
Она откашлялась в кулак. Успокоившись, начал тяжело дышать.
— Воды…
— Держи.
Сделав глоток, вытерла слёзы и уставилась на Рыжего, продолжающего кататься по полу от смеха. Её глаза горели. На лице и шее выступили жирные пульсирующие вены.
Психанув, она вскочила на ноги, и уже собиралась кинуться на бородатого с кулаками, но вдруг ощутила, как неведомая сила схватила её за рукав плаща и потянула обратно на коврик.
— Не обращай внимание, — спокойно произнёс Слава, — это просто вещь. Тоже самое он мог сказать и про эту ложку. Всё равно, мы точно никогда не узнаем — скольких людей он лишил жизни. Да и вообще, он мог просто тебя разыграть. Да, Рыжий?
— Развяжи мне руки! — Рыжему стало как-то не до смеха.
— Успеется…
— Хотя бы ослабь верёвку! Я не чувствую кисти рук!
— Ослаблю, если начнёшь говорить.
— Начну.
— Начинай.
— Ослабь верёвку, прошу же! — он повернулся на бок и лёг на живот, показывая свои белёсые ладони. Его борода прижалась к полу и, как губка, начала впитывать воду.
— Ладно! — поднимаясь на ноги, сказал Слава. — Я тебя развяжу…
— Ты что! — прохрипел женский голос, — Вдруг убежит?
Издав резкий гортанный звук, Слава встал возле окна. Окинул взглядом горизонт. Перевалив через подоконник, уставился на своё отражение. Подмигнул сам себе, улыбнулся. Глянул на небо — ни единого облачка. Вода, что сверкала бликами солнца, тихо шуршала, касаясь стен дома. Набрав полную грудь свежего морского воздуха, Слава саркастично спросил:
— Куда?
Даша спорить не стала.
Запустив лезвие под шнурок, связывающий руки Рыжего, Слава резко дёрнул нож на себя. Онемевшие ладони отпружинили друг от друга. Пленник завыл в экстазе облегчения, сел на попу и прислонился к стене. Чуть застонал, попробовав размять пальцы.
Увидев, как Слава рвёт шнурок, Даша сдвинула брови, выпучила глаза и прохрипела:
— Ты зачем испортил мой шнурок?
— Не люблю развязывать узлы.
— А что еще…
— Ладно-ладно, я найду тебе другой шнурок! Договорились?
Он снова стал грубоват. Нужно просто помолчать. Сесть обратно на “коврик”, и пусть он сам решает свои вопросы.
— Скажи мне Рыжий… — начал Слава, но не договорил.
— Слушай, так обращаться ко мне могут только друзья…
— У тебя больше нет друзей. Теперь мы твои друзья. И он, — Слава направил нож в лицо Рыжему. — Так что я имею полное право тебя так называть, Рыжий.
Фыркнув, пленник махнул рукой.
Слава понимающе кивнул головой и продолжил:
— Зачем я нужен Татьяне?
— А зачем мужчины нужны женщинам? Всё просто — она тебя хочет, — и улыбнувшись, добавил: — Не в буквальном смысле, конечно же.
— А в каком же? — спросила Даша.
— Ну, я имею ввиду, что она хочет владеть им как вещью. Как собакой, кошкой, мышкой, оружием или как этим ножом, — бородатый уставился на Славу и, с неподдельным уважением, продолжил, — Мужик, ты — легенда! О тебе все говорят, особенно после того случая с машиной, когда ты рассказал людям где можно найти годовой запас алкоголя. Но желающих оказалось так много, что и на неделю не хватило. Жаль, как жаль! И чтобы такого впредь больше не повторилось, она решила тебя монополизировать. Как — я не знаю. Нам было велено тебя поймать и доставить живым. Обязательно живым!
— Чушь какая-то, — возмутилась Даша, — он человек, а не вещь! Что она собралась с ним делать?
— Я не знаю! Нам было всё равно. Скажу по правде, мы до последнего не верили в его способности. Восемь минут под водой — круто! Мы бензин тратим, чтобы заправить баллоны, а всё что ему надо — на коврике посидеть. Свежим воздухом подышать.
— А как вы узнали, что мы тут появимся? — Даша подошла к своим ботинкам. Взяв один, запустила в него руку. Высохли.
Рыжий ухмыльнулся.
— Точно мы не были уверенны: получится или нет. Но как видишь — получилось. Снарядили всем необходимым Вована и отправили его в башню. Он сказал, что знает, как тебя найти.
Разминая пальцы, Рыжий продолжал смотреть на Славу. Без злости, без ненависти, но с каким-то безразличием. Цель он упустил, задание провалил. Перед ним теперь стояло полупрозрачное стекло, за которым трудно было разглядеть свободу. Мотнув головой, он вдруг воскликнул:
— Вот старый прохиндей! Я был уверен, что у него нихера не выйдет. Признайся — он заманил тебя горами из спелых овощей? Картой сокровищ?
Даша погрузилась в воспоминания. Затем, видимо что-то вспомнив, скривила лицо и уточнила:
— Вова?
— Господе! — содрогнулся Рыжий. — Вова, Петя, Оля, Катя, Саша — он мог представиться, как угодно. Короче, он — старик седой, с татуировками на ладонях. Надеюсь, его то вы не убили?
— Петр… Вот старый пердун! — воскликнула Даша.
— А ваш какой был интерес? — спросил Слава. — Выбивали себе тёплое местечко?
— Где? В этих башнях? В этих архитектурных недоразумениях? В этих уродцах, возомнивших себя центром вселенной? Да у меня сердце кровью обливается, каждый раз, когда я к ним подплываю! Да весь этот “бизнес комплекс” — неизгладимый шрам на морщинистой роже Москвы! Как жаль, что “волна” не может смыть эту отвратительную смесь бетона и стекла. Я отвечу на твой вопрос: у меня нет никакой нужды или необходимости там выбивать себе тёплое местечко!
Даша со Славой вопросительно переглянулись и с недоумением уставились на Рыжего. Вопросы хлынули дождём. Ощущался необъяснимый наплыв диссонанса событий.
С бороды рыжего продолжали срываться прозрачные бусинки и падать на чёрный пол.
Кап.
Кап.
Кап.
Даша не выдержала.
— Да что ты несёшь? Люди погибнут! Да ты сам… где ты будешь жить? Где будешь “волну” пересиживать? В этой комнате, со шлангом в жопе? Может, у сома в брюхе?
А кстати — хорошая идея, подумал Слава. У сома в брюхе…
Недовольно цокнув, рыжий обратил взгляд на Дашу.
— Я ответил на ваши вопрос?
— Нет! — сказала Даша. — У нас еще куча вопрос к тебе, а самое главное…
— У меня больше нет никакого желания отвечать на бессмысленные вопросы. Мне больше нечего вам сказать, — Рыжий повернул голову к Славе и устало спросил: — Я могу уйти?
Слава устало ответил:
— Можешь.
Ботинок сорвался с Дашиной руки и упал на пол. Она приблизилась к Славе с намерением получить от него объяснения его решения, но увидев каменное лицо, покрытое шрамами, передумала.
Пока Рыжий вставал, Слава думал:
“Что-то тут было не так. Особо удивляло его высказывание о башнях. Можно подумать, что он и не собирается туда возвращаться. Но куда? На чём? Взрыв всё уничтожил. Вытягивать информацию клешнями — Даша не одобрит. Угрожать ножом? Нет! Хватит на сегодня! Я устал. Да и просто меня раздирает любопытство, куда он отправится без лодки, без баллона, без ласт. Акула… Для чего я понадобился Татьяне? Нужно быть хитрее, умнее. Первый шаг я сделал, посмотрим к чему приведёт второй”.
Голос Рыжего донёсся из коридора:
— Ты же не против будешь если я заберу свой баллон?
Даша нервничала не понимая, что происходит.
— Ты его так просто отпустишь? Он нам ничего толком не рассказал.
— И не расскажет. Могу его убить. Хочешь? Тебе станет спокойнее?
— Я прошу тебя, не говори так больше! Слышишь? Мы больше никого не будем убивать! Ты не заметил — мы как саранча, уничтожающая посевы! Мы — средневековая чума. Как эпидемия, убивающая людей на лево и на право. Я этого больше не хочу!
— Мы не эпидемия! Мы — прививка.
— Вспомни для чего мы сюда приплыли! Вспомнил? Да! Чтобы спасти крохотное дитя! Спасти его мать, подарив ей надежду на чудо! Надежда! Мы вызвались помочь…
— Это ты вызвалась помочь.
— Да, ты прав — я возомнила из себя Мать Терезу! Вызвалась помочь… И я добуду из него информацию, которая поможет мне спасти семью! Он мне всё расскажет: где взять бензин, где взять свечи, и где взять овощи!
Она встала рядом, почти вплотную. Женские пальцы, как садовый вьюн, хватают руку Славы и тянутся к ножу. Он чувствует её нервозное дыхание. Чувствует в каждом слове злость. Говоря, она не думает, торопится — эмоции взяли вверх.
— Отдай мне нож, — сквозь зубы прошипела Даша, — я пойду и выужу из него всю информацию. Ты понимаешь, что у нас осталось в запасе часов пять, а дальше наступит ночь. Вода может начать прибывать в любой момент! Да может эта долбанная “волна” как возьмёт и решит нам всем на зло, что ей надо обрушиться на город прямо сейчас! Слава, я боюсь. Я устала. Хочу домой…
— Я прошу тебя, успокойся! У меня всё под контролем. Расслабься.
— Я хочу покурить…
— А я выпить…
Слава с надеждой глянул в тёмный коридор. Там раздались тяжёлые шаги. Вернувшись, Рыжий повторил вопрос:
— Ей, не ссорьтесь из-за меня. Я не достоин такой чести. И кстати, я так и не услышал ответа: можно мне взять мой баллон?
— И как ты планируешь с ним добраться до небоскрёбов? — спросил Слава. — Ты уверен, что в “око” тебя встретят с распростёртыми объятиями, увидев, что ты пришёл ни с чем?
— А кто сказал, что я собираюсь в “око”?
— У тебя есть что-то для Антиквара? Или пропуск от Меркурия?
Рыжий состроил кислую мину.
— Послушайте, я просто хочу забрать свой баллон. Поверьте — с ним я доберусь туда, куда мне надо.
Поразмыслив, Слава согласился.
— Хорошо, забирай, — и сразу ощутил, как Даша впивается ногтями в его ладонь. Кинув на неё строгий взгляд отдёрнул руку, поцарапав кожу до крови.
— Ну, — затянул Рыжий, — еще мне нужна моя маска.
— Хорошо, — не раздумывая сказал Слава, — но за неё я попрошу у тебя бензин и овощи.
Истерический хохот эхом вырвался из коридора. Успокоившись рыжий сложил руки на груди и облокотился о стену.
— Губа не дура! Да один помидор стоит как десять этих масок!
— Да, но исходя из сложившейся ситуации, маска — очень дорогой товар. Неприлично дорогой!
— Отчасти ты прав. Но ответь мне на вопрос: зачем вам бензин, овощи? Не хотите в “око” проводить свой уикенд? — и снова засмеялся. — Хотите комнату с панорамой на девяносто пятом этаже? Зачем-зачем?
— В башне рожает женщина, — Даша состроила такое серьёзное лицо, что стала походить на женщину-политика, когда-то выступавшую с трибуны ООН, — может уже родила. За её роды никто не заплатил. Её могут выкинуть наружу, а там только одна дорога — в “око”. Ты представляешь, что с ней там будет? Что будет там с ребёнком? Мы обещали ей помочь. И мы поможем!
— Обещали? Кому? Кому сейчас можно что-то обещать? Вы, два альтруиста…
— Не надо ставить крест на общество. — Мать Тереза продолжает свою речь в ООН. — Добрых людей много, и они не сидят сложа руки! Помогают по мере сил и возможностей. Но к сожалению, многого сейчас им не хватает.
— Добрые люди… — Рыжий косо посмотрел на Славу. — Может, тогда и мне поможете?
— Как? — спросил Слава.
— Очень просто — Татьяна тебя ждёт. Не знаю на кой чёрт ты ей сдался, и как она тебя собралась использовать, но знаю точно — убивать тебя она не собиралась. Возможно — это твой счастливый билет!
— Заманчиво… — Слава посмотрел на Дашу. Она подмигнула ему в ответ и спросила Рыжего:
— А ты что с этого получишь?
— Долгая история. Если согласитесь — сами всё увидите.
— Я согласен. Но с одним условием! Моя спутница заберёт у тебя бензин, овощи, и отправится в башню, а мы с тобой, на всех парах, помчимся ужинать к Татьяне.
— Я без тебя никуда не…
Слава вскинул руку, давая Даше понять, что сейчас не время спорить.
— Прекрати. Потом всё решим.
Бородатый накинул маску лиса и спросил:
— А вы не обманите?
— Ну я же тебя не убил.
— Аргумент! — затем почесал бороду, посмотрел на ногти, помычал. Встретился взглядом со Славой и кивнул головой в знак согласия. — Если бы не одна неприятность, мы бы с вами никогда не повстречались. Но, к сожалению, не мы рисуем свой маршрут, его прокладывает нам судьба. Вообще мы не зависели от бензина, так, по мелочи его применяли по хозяйству. Но последняя “волна” притащила нам подарок. Большой! И этот месяц нам пришлось не сладко — выживали как могли. Там возьмём чуть-чуть. Там заберём чуть-чуть. Вообще мы неплохие парни, просто неизвестность всех свела сума. В какой-то момент все обезумели. Готовы были перебить друг друга, лишь бы не плыть в “око”. Татьяна нам пообещала решить нашу проблему, если мы приведём тебя.
Нахмурившись, Слава спросил:
— Так что за проблема? Может мы сможем решить её на месте, без лишних путешествий?
— У тебя есть динамит, взрывчатка или кран?
— Господи, что ты собрался делать?
— Скоро сами всё увидите. Бензина у меня немного, литра три-четыре. С овощами будет посложнее. Их выращивает бабка.
Даша вылупила глаза и чуть снова не подавилась.
— Выращивает? Где?
— В парнике.
— Где?!
— У себя дома. Предвидя твой вопрос, отвечу сразу: она из своей квартиры сделала парник. Еще до “волны”.
— И… и где она живёт?
— Район Зюзино.
— Зюзино?
— Да, мать вашу, Зюзино! Я понимаю — у вас миллион вопросов. Но я не собираюсь сейчас тратить время на ответы. Мне пофигу, серьёзно. Иногда мы с ней обмениваемся. Она любит пиво, сухарики, и разменивается по выгодному курсу.
— Хорошо, поплыли!
Рыжий скептически глянул на ребят. Провёл какие-то расчёты в голове, затем сказал:
— Нырять придётся метров на шестьдесят, а в тех баллонах, судя по манометру, воздуха на обратный путь не хватит. Я смогу их заправить, но потрачу, примерно, пол-литра горючки. Может меньше. Хватит и к бабке спуститься, и обратно всплыть, и домой вернуться.
— Домой? — саркастично спросила Даша, — И где-же твой пентхаус?
— Под водой. Целых сто квадратным метров.
— И мы сейчас плывём к тебе?
— Да! — воскликнул бородатый.
Слава хмыкнул, помассировал свой подбородок. Подошёл к окну и глянул на каяк, колышущийся возле стены.
— Есть только одна проблема — у нас каяк двухместный. Как ты поплывёшь? Будешь держаться за борта?
— Могу и так. А могу взять ваш трос, обвязать его вокруг своей тонкой талии, лечь на спину и наслаждаться прекраснейшим закатом, пока вы будете меня буксировать.
— Не боишься, что сом клюнет?
Иронично посмеиваясь, Рыжий ответил:
— Боюсь! Поэтому воспользуюсь своей лодкой, — не увидев никакой реакции на свои слова, он с подозрением глянул на ребят. — Меня пугают ваши лица. Всё, что я вам говорю — вас шокирует. Лодка в соседней квартире, никакой магии. Ну, мы выплываем?