– Еще тридцать секунд! – весело подмигнул ему один из взрывотехников. – Бездна времени!
– Справимся, конечно, – спокойно подтвердил другой.
– Простая машинка, – деловито констатировал третий. – Можете быть спокойны.
Бригада занялась разминированием.
Данила вышел в коридор.
Павел протянул к малышу руки. Олеся, улыбаясь сквозь слезы, бережно передала его отцу.
Мы с Гаптеном стояли на лестничной площадке.
И вдруг Данила ощутил спиной чей-то взгляд. Он оглянулся.
Коридор вел в маленькую кухоньку… В дверном проеме стояла пожилая женщина. Длинные с проседью волосы зачесаны назад. Ситцевое платье, поверх него вязаная кофта.
– Я Пашина мама, – тихо сказала она.
– Вы все время были здесь?! – прошептал Данила.
Она улыбнулась:
– А куда я без него, – и кивнула в сторону сына.
– Мама… – обернулся Павел, держа на руках сына. – Смотри какой…
Его лицо было озарено светом, а глаза светились любовью.
00:03, 00:02, 00:01, 00:01…
Мы вернулись в Центр Гаптена. Данила был ни жив ни мертв. Его сразу напоили горячим чаем и отправили спать. А мне не спалось, да и Андрею с Гаптеном тоже. Мы все еще не могли прийти в себя после случившегося.
Когда Данила уехал к Павлу, а мы начали постепенно понимать, что происходит и в какой опасности оказался наш друг, было принято решение действовать по разным направлениям.
Андрей остался в Центре у Гаптена и сводил всю информацию из разных источников. Сам Гаптен руководил людьми, которые вывели жителей из дома, организовали оцепление, готовились к штурму… А я поехал за Олесей.
Каждый делал то, что мог. Сложнее всего пришлось Даниле, а мне, как обычно, досталась самая простая задача.
Только теперь мы собрались все вместе, и я смог задать Андрею вопрос, который мучил меня все это время:
– Андрей, а что ты говорил о «луковке»?
– О луковке ? – переспросил он, словно в первый раз слышит.
– Да, ты сказал, что Христос не к тысячам избранных приходил, как говорит Великий Инквизитор, к одному – то есть к каждому. И про сострадание. А потом вдруг – что Данила даст Павлу луковку. Так что там с луковкой? Это тоже в романе «Братья Карамазовы»?
– Ах да! – вспомнил Андрей. – Про луковку!
– Расскажи… – попросил я.
– Это история Грушеньки, – принялся объяснять Андрей. – Ее в романе все считали падшей, но она не падшей была, а просто любила.
– И?..
– И вот случается, что приходит к ней Алеша Карамазов, о котором я уже тебе рассказывал, и не осуждает ее, как другие, а наоборот – обращается к ней с добротой. И та рассказывает историю про одну женщину…
«Жила-была одна баба злющая-презлющая, и померла. И не осталось после нее ни одной добродетели. Схватили ее черти и кинули в огненное озеро. А ангел-хранитель ее стоит да и думает: какую бы мне такую добродетель ее припомнить, чтобы богу сказать. Вспомнил и говорит богу: она, говорит, в огороде луковку выдернула и нищенке подала. И отвечает ему бог: возьми ж ты, говорит, эту самую луковку, протяни ей в озеро, пусть ухватится и тянется, и коли вытянешь ее вон из озера, то пусть в рай идет, а оборвется луковка, то там и оставаться бабе, где теперь. Побежал ангел к бабе, протянул ей луковку: на, говорит, баба, схватись и тянись. И стал он ее осторожно тянуть и уж всю было вытянул, да грешники прочие в озере, как увидали, что ее тянут вон, стали все за нее хвататься, чтоб и их вместе с нею вытянули. А баба-то была злющая-презлющая, и почала она их ногами брыкать: „Меня тянут, а не вас, моя луковка, а не ваша“. Только что она это выговорила, луковка-то и порвалась. И упала баба в озеро и горит по сей день. А ангел заплакал и отошел».
– И вот две басни в одной книге, – тихо, задумчиво прибавил Гаптен. – «Легенда о Великом Инквизиторе» и «Басня о луковке».
– И обе о добре, – улыбнулся Андрей и тут же, как обычно, пошутил: – А теперь Ан-хель напишет басню про Данилу…
– О четвертом Всаднике, – машинально добавил Гаптен. – О четвертой Печати. О слабости. Власть, эгоизм, зависть, слабость. Четыре греха, четыре беса.
– И опять, кстати, сходится! – добавил Андрей. – Четвертая Скрижаль – о доверии. Помните? А слабость – это ведь здесь главное препятствие. Почему человек не может довериться этому миру, другому человеку, своей любви? Из-за слабости. Страшно. Ведь довериться – это что значит?.. Стать открытым. А для этого сила нужна, внутренняя. Доброта…
– Слабость – это не отсутствие силы , это отсутствие доброты , – повторил я слова, сказанные Данилой.
– Печати открывают нам Скрижали. Все точно, – сказал Гаптен. – Осталось три.
– Послушайте, а как же дальше?! – заволновался я.
– В каком смысле? – удивился Гаптен.
– Если Апокалипсис от Иоанна Богослова точен, – объяснил я. – Всадников только четыре. Остальные-то Печати без Всадников! Так как же?..
Мы трое переглянулись.
После «Золотого сечения» я решил более не писать своих коротеньких предисловий к книгам Анхеля де Куатьэ. Я был настолько поражен глубиной авторского замысла, связностью и цельностью его истории, что испугался… Да, мне стало страшно, что я не замечу каких-то важных вещей, дам неверную интерпретацию, искажу своим мнением чистоту читательского восприятия.
Но когда мы встретились, Анхель лишь рассмеялся в ответ на все мои опасения.
– Любая моя книга – это собеседник, – сказал он. – Страшно, если она окажется гласом вопиющего в пустыне. А если люди говорят о том, что они поняли и почувствовали, прочитав эти книги, разве это не истинная их цель?.. Мир разучился говорить по душам – от сердца к сердцу. Но разве искреннее общение людей, стремящихся к лучшему, чистому, светлому, – не есть подлинное счастье?
– Счастье, – согласился я.
– А значит, каждый голос ценен. Поэтому – пишите. Чувствуете необходимость – пишите обязательно. Страх – самый плохой советчик.
И когда я прочел эту книгу, я понял, что буду писать свои предисловия. Важен каждый голос. И наши голоса должны звучать.
Теперь мы знаем тайну четырех Печатей. Апокалипсис говорит еще о трех, скрывающих Книгу, но о Всадниках в нем нет больше ни слова. Так что же будет дальше?..
Издатель